Все так и было

Все так и было. Почему-то ночь,
И белые морозные столбы
Похожие на зимние деревья.
Да. Почему-то ночь. И мертвый пар
Стоящий над колодцами. И птицы
Тяжелые, как хлопья черной сажи.
И город, в бездне ультрафиолета
С троллейбусом, стоящим на краю
Великой бездны. Почему-то ночь
Запомнилась отсутствием пространства,
Где можно жить. Отсутствием людей
И черными закрытыми дверями.
И ни одной души, с кем было б можно
Поговорить. Все тут же исчезает
И принимает облик пустоты.
А город в ледяной своей гробнице
Прекрасен, словно высечен из неба
Одним из величайших одиночеств.







В карманах неба, в летних лужах
Весь день толкаются сады
Они сбивают пену кружев,
И воздух яблочен и грушев
И в небо падают плоды!

Назло закону притяженья
В колючей, солнечной пыли
Несется к небу дар земли!
Скажи, что это – отраженья!




Альфа, бета или гамма?
Что за дикий виноград
Завивается упрямо,
Оплетая двери храма,
Окольцовывая сад?
И лоза витиевато
Изгибается туда,
Где тяжелого Ефрата
Неподвижная вода.

Только гроздья древней лени
Для ладоней тяжелы,
Перед ними на колени
Пали царские столы.

Ну, а мы проходим мимо
И глядим поверх оград,
Это что за кольца дыма,
Да еще мускат из Крыма?
Это – буквы – говорят!



Поднималось могучее слово,
Вырастало из черной земли;
Где рубили – тяжелые слезы
Прожигая ладони, текли!

Как бы ни были сильны и метки
Наши руки, как будто назло,
Вместо каждой отрубленной ветки
Десять новых ликуя, росло.

По себе ли ты дерево встретил?
Захотел отойти и не смог,
И покуда рубил, не заметил,
Что ушел по колено в песок.

Тебя ветви держали за плечи,
Обнимали тебя, как укор,
И услышал ты чистые речи,
На которые поднял топор!






Все давно уснуло: и зверь и птица,
Под корягой карась, над корягой щука;
Спят менты и бандиты, а мне не спится,
Не кемарится что-то – такая штука!

Как тяжелой осенью после ветра
В разоренном саду и черно и сыро,
И желтеет последний листок на ветке,
Как фонарь на краю ледяного мира!








Два оборота старого ключа
И тьма в ловушке. Сбитая, как войлок.
И бабочки сухие между рам.
Все – выключено. Воздух обесточен.
Горячий сон, тяжелый, как портьера
Уходит в складки. Отсвет от Луны
Лежит в углу, как старое сомбреро.
И я здесь жил?
В шипящей тесноте
Жестоких книг? Не открывая окна
В широкий шум листы? В раскосый мир
Созвездий, нарисованных на небе?
Да. Я здесь жил.
Но видимо, не здесь
Иначе сам бы превратился в пыль,
В мерцающую бабочку, на взмахе
Застывшую! И высохшее время
Осыпалось бы тихо, как песок.
Всего и надо было – только два
Бесшумных оборота! И ключи
Долой! В траву! Попробуйте, найдите!



Пахучие, рассохшиеся бревна
Лежат навалом грубо и неровно
Присыпанные едкою листвой
А сентября раскосые стропила
Поблескивая свежестью распила
Смыкаются у нас над головой!

Они стоят, поскрипывая в связке,
Среди садов крепчающей закваски
Намеком на грядущее жилье,
Любым ветрам открытая квартира
И, словно гости из иного мира
Планеты пролетают сквозь неё!




Вольный перевод из Шекспира. Сонет 154

Постоянная ложь становится правдой,
За слезой мутнеет хрусталик ночи,
Я дышу обманом, как путник праной,
Осторожным воздухом многоточий.

Ты всю жизнь готова соткать из лести,
Словно тень, убегая в чужие руки,
И когда мы были с тобою вместе
Я глядел на тебя сквозь стекло разлуки.

И кривая радость от каждой встречи
Становилась шепотом расставаний,
Но горели звезды в ночи, как свечи
Над железным холодом расстояний!

И, за то, что все-таки счастье было
Эта горечь спасала и согревала,
Ибо в этот миг ты меня любила
Даже, если после и предавала.

Владимир В. Пучков, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 1287 № 110401 от 01.03.2015

0 | 6 | 2140 | 20.04.2024. 07:24:35

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []