Питер

На Васильевском острове плавленый ел я сырок,
я бы мяса поел, только денег уже не осталось,
уезжать не хотелось, ведь здесь даже в крике сорок
что-то слышится кажется будто бы из Мандельштама.

Я влюблён в прямизну этих мощных уверенных линий,
что томленье пространства практически сводят на нет,
рассекаешь по Невскому, словно какой-нибудь Плиний,
а не как по Свердловску убогий свердловский поэт.

Питер, я прорастаю в тебя до _ _, до упора,
до излома сетчатки, до звона пустых позвонков,
я тебя увезу далеко за уральские горы,
Питер, я тебя в строчки упрячу - и буду таков.

Вечереет уже, и в Неве, как в зерцале летейском,
отражается всё, что я знаю теперь наизусть,
и туманное небо щекочет шпиль адмиралтейства,
и, пришпорив коня, Пётр топчет посконную Русь.

Послезавтра уже поднимусь я немного фатально
на родной и привычный заплёванный третий этаж
и по дням потеку с безмятежным спокойством Фонтанки,
утешаясь лишь тем, что зафоткал я весь Эрмитаж.

Но доеден сырок, и осталась одна лишь сорока,
неспокойно бедняге, кроит побледневшую тьму,
и на этот раз чудится что-то как будто из Блока,
и молчит Петербург, но ответствует вечность ему.

Константин Комаров, 2014

Сертификат Поэзия.ру: серия 1425 № 104440 от 31.03.2014

0 | 0 | 1022 | 19.04.2024. 15:21:47

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []