Жив ли тот город, усыпанный снегом...

Дата: 05-02-2014 | 21:18:43

Каникулы, январь 61-го



В старом Ваганькове дремлет Никола,
Сергий-отец во Кропивниках спит.
Снегом ночная усыпана школа,
бдит у дубовой двери инвалид.
Ты бы пустил меня поночевать бы,
строгий полутораногий боец!
Кружит Московщина вьюжные свадьбы,
зябнет в Кропивниках Сергий-отец.

Жив ли тот город, усыпанный снегом,
береговой острогранный гранит?
Группа подростков - в мышином и пегом -
адрес ночлега найти норовит.
Брызжет январь нереального года
свежею бронзой декретных монет.
Два мертвеца, не уйдя из народа,
пьют сквозь хрусталь электрический свет.

Штык подмерзает, Блаженный Василий, -
краснокирпичная пыль на зубах, -
к небу вознёс, вне законов и стилей,
сорок шеломов, тюрбанов, папах.
Живы ль пловцы допотопного часа? -
Пар на Волхонке, купальни огни
там, где собор первородного Спаса
сломан во дни чечевичной стряпни...

Где-то здесь, рядом, ночлежная школа -
двор, весь в сугробах, на вахте старик.
Снова играет каникул виола
снежное что-то: Сибелиус, Григ?
Или же просто московские ночи
дуют в метельный и бодрый рожок,
гонят по вене гормоны, пророча
завтра — стальное, как дизель-движок?

Был ли тот мальчик? Что с девочкой будет?... -
По истечении множества лет
те, кого утром будильник разбудит,
очи промыв, не припомнят ответ...
Только лишь те, из чертёжного класса,
кто по дороге в сугробе замёрз,
там, на Волхонке, в музейную кассу
сызнова станут — сержанты запаса,
волчьих пальтишек повытертый ворс...





* * *



Пионерского рапорта лжегосударственный пыл.
Активистов румяных напыщенная вереница.
С кумачовою грудью плеяда наставниц-кобыл:
ноги в кедах китайских, распахнуторотые лица.
Сколь несносен я им и себе самому незнаком,
сколь убогой сумятице верных шагов непокорен!
Вскормлен жижей компотной, перловым жлобом-черпаком,
карбонарием мечен и смутою порчен под корень…

И когда нас под флаг барабанное утро ведёт,
в черепахе приблудной отрядной сгущается ужас –
под фанерною тумбочкой синей страдалица яйца кладёт,
и морщинистой шеей, и битумным панцирем тужась.
Размягчает мозги лазаретно-карболовый быт,
серебрянкой замазаны шрамы цементных горнистов.
-Оторвусь! – чем сильней их казённое тело свербит,
-Улечу! – тем натужнее взор их бараний неистов.

Убегу – за шершавым забором, в лесу, я уже не один.
Там дубовую кровь пьют жуки, рогоносцы-олени.
Атакующих лбов напряжён густо-красный хитин,
что бодает ладонь и прохладою входит в колени.
Улечу и на лагерный час, и на целую жизнь убегу –
как хмельны эти соки в кленовых и вязовых жилах!
Бык вишнёвый молчит опьянев, - ни шу-шу, ни гу-гу…
Только я-то всё знаю о взлётных подпочвенных силах.




Сергей Шелковый, 2014

Сертификат Поэзия.ру: серия 1205 № 103563 от 05.02.2014

0 | 11 | 2432 | 19.04.2024. 07:02:24

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []


Браво! И спасибо!
Такой пласт отрочества всколыхнули!!!
Таким щемящим ветром пионерской бодяги подуло!!!
Блеск!!!

С уважением,
Вячеслав.

Что тут говорить? Живые слова, живые стихи, живые чувства. Прекрасно.

Сергей, очень точно по сердцу!
Вроде бы всё так растянуто и обстоятельно, но читается легко , с интересом и не хочется прощаться с текстом.
Виктор

Первое стихотворение - очень близко. Экскурсия по Москве... Все так узнаваемо, что вот просто слезы наворачиваются...
Но главное, думаю, все же не столько узнаваемость картины и ощущения подростка, сколько мучительный вопрос выросшего из волчьего пальтишка лирического героя:

Живы ль пловцы допотопного часа? -
Пар на Волхонке, купальни огни
там, где собор первородного Спаса
сломан во дни чечевичной стряпни...

В нем уже не столько ностальгия по детству, сколько болезненное осмысление всей страшной истории страны в двадцатом веке...

А второе стихотворение просто потрясло.
Ребенком я никогда не ездила в лагеря, никогда меня не пускали в эту перловую "распахнуторотую" жижу пионерлагерного обще_не_жития: мои интеллигентные и заботливые родители всегда надо мной тряслись...
Но в итоге я стала учителем. Причем, поначалу именно в харьковской школе номер 45 а потом интернате номер 14... И все вот ЭТО все увидела с другой точки - уже взрослыми глазами и глазами юной матери, увидела всю эту жутчайшую безысходность фальшивой насквозь массовки... 1974 - 1975-76 год... Это был настоящий шок: видение жизни, заживо погребенной под курганами подлого вранья, жалость к тем, у кого детство было насквозь вот таким, котлованным, что ли - в платоновском смысле... Воевала с тех пор насмерть против совкового молоха, чтобы детство моих учеников имело другие измерения, помимо "компотной жижи" и жлобского "перлового черпака", защищала от в прямом смысле немилосердно дудящих горнов...
Мне эти Ваши стихи близки безумно и осмысленным подходом к проблеме и стихийным протестом вырастающего из этого бреда ребенка -

Сколь несносен я им и себе самому незнаком,
сколь убогой сумятице верных шагов непокорен!
Вскормлен жижей компотной, перловым жлобом-черпаком,
карбонарием мечен и смутою порчен под корень…

" Улечу и на лагерный час, и на целую жизнь убегу"...

Здесь у Вас еще и финал, мне кажется, получился исполненным совершенно символического смысла- Вишневый бык... Украина-телец... Подпочвенные силы действительно взлетные. Кончилось наше ни гу-гу, надеюсь.
Простите за такой длинный комментарий. Нахлынуло.

Замечательно! Спасибо, Сережа!

Очень сильно! Очень близко.

Сергей, мощно!
Как всегда, богатая палитра.
И мастерская проработка деталей!
И фирменные знаки манеры СШ.
Спасибо!
Ю.К.

Дорогой Сергей!
Мне очень понравился комментарий Анны Креславской - умно-сердечный, очень глубокий.
Мне остаётся добавить несколько слов.
Этот небольшой цикл, с моей точки зрения, нисколько не затянут, а очень органично соединяет судьбу подростка с судьбой взрослеющего человека, а их судьбы вписывает в историю страны. А последняя строфа к тому же соединяет жизнь человеческую и жизнь природную. "Взлётные подпочвенные силы" - питают жизнь природы и жизнь человеческую.
Диптих собственно о том, как сквозь противоестественное пробивается естественное - та единственная почва, на которой произрастает человек, становясь человеком.

Глубина диптиха достигается не только глубиной рассуждений и изобразительностью, но сама-то изобразительность живёт в стихе благодаря эпитету. Он вмещает в себя такое поле ассоциаций, смыслов и оттенков, что предмет становится многомерным.
Приведу лишь некоторые: "во дни ЧЕЧЕВИЧНОЙ СТРЯПНИ", " завтра - стальное, как дизель-движок", "распахнуторотые лица, "вскормлен ЖИЖЕЙ КОМПОТНОЙ и ПЕРЛОВЫМ жлобом-черпаком" и пр.
Вот, например, эпитет "распахнуторотый". Это, по сути, портрет "совка" на все времена. Здесь и поза, агрессивная, полная готовой вспыхнуть экспансии: здесь та же агрессия, скрытая и откровенная; здесь отсутствие мысли, потому что на этом "лице" нет ни лба, ни глаз, а есть только рот, готовый изрыгать...
Иначе "строится" эпитет "перловый жлоб-черпак". Здесь эпитет позаимствовал разные краски: и от надоевшей перловой каши, и от повара-жлоба. А, обогатившись, приобрёл новые качества: сам стал средством характеристика быта и человеческих отношений.
Это непревзойдённое искусство слова.
А.М.

Посмотрите строчку: "Ты БЫ пустил меня поночевать БЫ..." Два "БЫ" нехорошо.





Сергей, очень благодарен!
Хотя сам регулярно бывал в пионерлагерях, но первое так потрясло, что не могу даже глубоко вчитаться во второе - всё возвращаюсь к первому.
Как бы научиться так писать!
Да не так, конечно, а хотя бы приблизиться...
Кстати, мне второе "бы" не мешает, я бы оставил, как есть!
М.

Сильнейшие, высочайшие стихи! Особенно первый.

Странное у меня ощущение. Вынужден признать, что это первые два стихотворения(надеюсь, что и последние), которые мне у Вас абсолютно не понравились, уж извините. Вы, видимо, тоже из тех, кому прошлое видится исключительно в чёрном-пречёрном свете.