Я ночами читаю газеты

Я ночами читаю газеты
Я ночами читаю газеты,
я ночами немножко пишу.
Умыкну из кастрюльки котлету,
и ещё в чём-нибудь согрешу.
Тишина. Не звонят телефоны,
моя кухня, как крепость моя.
Лишь луна мне в оконном поёме
улыбнулась, подружка моя…
***
О, Господи, я слышу: «Подтянись,
телесное отбрось, не в нем проблема.
Проблема в том, что подпирает жизнь,
меняя представления и темы.
Теперь желания стали далеки,
всё ближе и свидетели, и судьи…»
А капельница гонит пузырьки
на донце перевернутой посуды.
***
С возрастом время, увы, сокращается,
будто смолою сосновой сгущается,
пьёт предзакатный чарующий свет.
Спустится солнце, и времени нет.
Будет ли завтра его продолженье?
Будет, конечно, ведь вечно движенье.
Выглянет солнце, развеется хмарь,
Тихо смола превратится в янтарь.
***
Ну как мне плохо без тебя,
ну как мне плохо.
Как перепутались, рябят
мой выдох с вдохом.
Деревьев ветки ветер гнёт,
несутся тучи.
Ну как тебя недостаёт,
мой майский лучик.
Как не хватает суеты
в краю кухонном,
где только ты, где только ты
с посудным звоном.
Где дни уже наперечёт
хоть чёт, хоть нечет.
Лишь одного недостаёт-
дня нашей встречи.
***
Пишу о том я, чем пропитан,
продут, пронизан до конца.
На то они и есть, пииты,
чтоб что-то дрогнуло в сердцах.
Чтоб души наши приоткрылись
под явным натиском добра,
чтобы мы заново родились
и были б лучше, чем вчера.

Виновен
Я виноват, что нет воды,
что дождь идет, что зонт сломался,
что мясо превратилось в дым,
метеорит в степи взорвался.
Я виноват, что внук- балбес,
у внучки вновь температура,
что не могу страну чудес
заставить поставлять натуру.
А очень хочется всего,
немедленно, отнюдь не завтра.
Что станет лучше оттого,
когда уйду совсем внезапно?
Да, я виновен, виноват,
осознаю всё, как умею.
Но, все ж внутри я во сто крат
ещё упрямей Галилея.
***
В себе я роюсь, роюсь, роюсь,
наверно, как-нибудь откроюсь,
и вот появится на свет,
на суд мой истинный портрет.
Всё тот же взгляд, все те же губы,
лишь только лысины канва
взамен заносчивого чуба
и чуть посдержанней слова.
Копаю я в душе канаву
золотоносного ручья.
Но, собирает кто-то славу,
а шишки собираю я.
А где эффект самокопанья?
Зачем вся эта суета?
Опять зудит, зудит желанье
начать всё с чистого листа.
Да, с понедельника, с начала,
будильника услышав трель,
рвануть вперед!..Под одеялом
такая сладкая постель.
***
И выпал снег. На час, не боле.
Но стало белым-белым поле
притихших крыш и площадей,
фонтанов, улиц и аллей.
Так чисто всё. Пока рассвета
втекает первая струя,
пером бумагу рвут поэты,
терзая рифмы, как и я.
***
Улетают птицы, улетают.
Следом устремляются мечты.
Ну а я по комнате шагаю
и не набираю высоты.
От земных проблем не оторваться,
от забот никак не ускользнуть,
а со стаей хочется сорваться,
к океану теплому махнуть.
Лето завернуть моё обратно,
солнышка напиться и тепла,
и влюбиться, и неоднократно,
чтоб любовь с ума меня свела.
Улетают птицы, улетают,
клиньями и стаями опять.
Ну а я шаги свои считаю,
понимая - не пересчитать…

Доброе утро
Первый трамвайчик процокал копытами,
в розовом небе одна лишь звезда.
Люди, оставьте все окна открытыми,
доброе утро запустим сюда.
Пусть оно в наших домах разрумянится,
души встряхнёт, взбудоражит тела,
пусть оно самым заметным останется
в только что начатых, трудных делах.
Первый трамвайчик исчез, как видение.
Птицы взлетели, пахнул ветерок,
и, подхватив мое стихотворение,
он полетел на горящий восток.

Продолженье лба
Не лысина, а продолженье лба,
Не язва, а ,как водится, судьба.
Упрямый внук - не боль, а пораженье,
генетика, природа, продолженье.
В карьере не сошлось, ах, суета!
Зато какая в мире красота!
Спокойно спится без прокуратуры
В хрущевке - образце архитектуры.
Дыши! Прекрасный воздух, не в Пекине!
Зима, простор и лоб приятно стынет,
воспринимая радостно мороз
последними остатками волос.

Голуби
Как легко они прыгают вниз
эти голуби с края карниза.
Мне бы так же вот выпрыгнуть из
объятий сегодняшней жизни.
Полететь, опершись на крыло,
в те далёкие дивные страны,
где ну не уживается зло
и на душу не ставят капканы.
Где надежда, как майский цветок,
где любовь всему первооснова,
где всё сбудется, дай только срок
без расписки, под честное слово.
Мне бы голубем ринуться вдаль,
в вираже обретая опору,
Мне бы ринуться, только вот жаль-
недоступны ключи от простора.

О своём
Опять страницы памяти листаю,
как будто с полки книги достаю,
но, что-то сам себя не понимаю,
во многом сам себя не узнаю.
Вопросы возникают без причины:
зачем себя «не вылюбил до дна».
Жизнь пролетела, стал ли я мужчиной,
и чья меня тревожит сторона?
Быть оппозицией всему – не мне, не кредо.
Скорее в центре я, чем на краю.
С горячей кровью передал мне предок
настырную позицию свою.
А что бы изменилось, если б сдался,
и выбрал путь по жизни я иной?
Не знаю, только счастлив, что остался
я до сих пор, по-моему, собой.
А память? В одну сторону дорога.
Не нужно сослагательного «бы»!
И быть кому, зависит всё от Бога,
изгоем или баловнем судьбы…
***
То снег, то солнце, переменчив
декабрь, предчувствуя уход.
Зимы то больше, а то меньше,
а то опять наоборот.
Газон закутан покрывалом,
асфальт не терпит белизны.
Как хорошо начать сначала,
когда не чувствуешь вины.
Как хорошо сказать: «Ну, здравствуй!»,
забыв ненужное «Прощай»,
забыв, что может быть ненастье,
сегодня солнца через край.
То снег, то ясно, сбились птицы,
карнизы грушами покрыв,
и радость светится на лицах
от переменчивой поры.
***
Ну как мне жить «музейным шагом»,
когда забот не перечесть?
когда, размахивая флагом,
на баррикады нужно лезть?
Пускай отчасти виртуальны
они пока, не в этом суть.
Жизнь, словно снимок моментальный,
не переделать, ни вернуть.
И знаю, в ней одна дорога-
по совести, без лишних благ,
судьбой, определённой Богом,
спешить!!! Какой уж тут «музейный шаг».
***
Дворник умаялся чистить асфальт,
Снегом настойчиво делится небо:
«Нате, берите, нисколько не жаль,
вас поздравляю я с будущим хлебом».

Белые скатерти вновь тут и там
празднично так улеглись на газоны.
Здорово, если вы рады гостям,
рады бокалов хрустальному звону.

Между домами гуляет пурга,
голубь крылом раздвигает снежинки.
Вот и зи-ма, говорю по слогам,
тычутся в стекла пушистые льдинки.

Уокна
Голуби перья свои распушили,
ветер холодный их ставит ребром.
Вот и зима уже. Вы так решили?
Больше скажу, нет сомнения в том.

Снег на аллеях. Морозец за щеки.
Солнце над крышами, выше никак.
В сквере фонтана каркас одинокий.
Ёлки на улице, праздника знак.

Скоро они засияют огнями.
Скоро мы скажем: Будь счастлив, наш дом!
Птицы друг к дружке прижались, шарами
скромно украсив отлив под окном.

Маячок мой и свет
Блеснул маячок самолётный
далёко-далёко в ночи.
Не пью эликсир приворотный,
но так я люблю, хоть кричи.

Я рву на куски расстоянье,
громлю ожиданья заслон,
и нет мне нужды в покаянье,
что я, как мальчишка влюблён.

В одном лишь себя упрекаю-
что раньше, в прошествии лет
не думал, что ты , вот такая,
как есть, маячок мой и свет.
***
Быть, а не казаться,
жить, а не слоняться.
Пить, так пить
и петь, так петь.
Совесть чистую иметь,
женщину любить одну,
уважать свою страну,
отчий сад и отчий дом,
свою школу за углом.
Быть, а не казаться,
к небесам не рваться,
не скулить и верить – есть
всё ещё на свете честь,
справедливость, доброта,
вдохновенье, красота,
синь небес над головой
и, конечно, мы с тобой.
***
«Декабрист» набрал свой цвет,
завтра вспыхнет весело.
Что печалишь свой портрет,
голову повесила?
Всё глядишь, глядишь в окно,
ждешь чего ты снова?
А зима давным-давно на парад готова.
Не готовы мы с тобой,
что уж тут поделаешь,
коль родились мы весной,
нас не переделаешь.

Сергей Ткаченко, 2013

Сертификат Поэзия.ру: серия 460 № 102729 от 22.12.2013

0 | 0 | 1298 | 19.04.2024. 00:33:40

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []