О поэзии и о себе

Писание стихов – дело не нарочное. Когда говорится «искра божья», можно предположить, что речь здесь не только о таланте, то есть степени, но и наваждении. Человек возжён. Об этом же материалист сказал бы, что в космосе человеческого организма и сознания так уж разместились светила. Именно такой «парад планет» обычно приходится на человеческое отрочество и юность. Там начинаются стихи. Иногда это продолжается всю жизнь.
Был ли я таким исключением, когда в шестнадцатилетнем возрасте из случайного полудетского сочинительства вступил в пору постоянного писания стихов? Всё тогда было в помощь этому: и сам нежный возраст, и юношеская влюбленность, и перенасыщенная романтикой природа Карелии, где я жил в то время. И эпоха на дворе стояла весенняя, поэтическая –«оттепель». Вся держава полнилась стихами – новые поэты, возвращённые поэты, зарождающиеся поэты… Как многое нравилось и как на многих хотелось быть похожим. Манила мировая скорбь, как это бывает в юности, и грустно становилось, что не было своей скорби. Ждать же ее оставалось недолго. Ищущий да обрящет. Судьба распорядилась так, чтобы проснувшееся во мне наваждение стиха теперь существовало не благодаря, а вопреки всему. Скорби же отмерилось вдосталь и так надолго, что в ней терялся горизонт отпущенной жизни.
Я думаю: что движет поэтической мыслью человека на самом-самом закате его жизни – на таком закате, что до ночи всего один шаг? Что заставляет того, кому намечено стать лагерной пылью, у кого отнято и доброе имя, и всё человеческое, твердить про себя сочинённые летучие строчки, ломая камень для неведомого монумента? Что водит рукой того, кто в палате смертников записывает свои певучие столбцы? И веры-то здесь нет – той утешающей, боговой с ее загробной жизнью, адом или раем, отмщением или искуплением. Ведь именно в этих ситуациях до боли ясна вся словесная тщета. И стихи – не молитва во спасение души. Выжить бы, а потом уже говорить о высоком…
Трудно выживалось мне в одиночной палате одной из московских травматологий. Судьбе и молодости угодно было, чтобы я выжил – такой как есть, но выжил. И когда после полугода предсмертного забытья мир проступил в очнувшемся сознании со всей своей неумолимой правдой, не слезы полились ему навстречу. Всё те же столбцы. Отказывающаяся подчиняться рука не в силах была держать карандаш, который приходилось привязывать, а строка дерзила и всё пыталась воспарить над безысходностью.
Я думаю: странно не то, что написанные тобой стихи, вроде бы понятные тебе, не понимают другие, а странно то, что их понимают. Видно, что-то в моих стихах поняли, и в 1965 году небольшое моё стихотворение появилось в «Комсомольской правде». Это была моя первая публикация.
Такой ли сейчас у меня сентиментальный возраст, но хочется вспоминать только хорошее – не людскую жестокость, а людскую доброту, не холодные редакционные отказы, а чьё-то участие, понимание и реальную помощь в литературных мытарствах.
Вспоминаю ужасно морозный декабрь 1979 года, когда в Софрине состоялось Московское совещание молодых литераторов. Вспоминаю происходившие здесь споры и обсуждение стихов в прокуренной комнате гостиницы; еще молодые лица участников нашего семинара и молодую же категоричность… Стихи мои были рекомендованы совещанием к изданию, и в 1980 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла моя первая книжечка стихов «Листобой».
Именно с издательством «Молодая гвардия», как с первой любовью, связаны у меня самые теплые чувства. Здесь в альманахе «Поэзия» еще в 1976 году появилась первая, значительная для меня подборка стихов, а мой «Листобой» получил специальную премию издательства, и наши чувства приобрели как бы взаимность.
Да не создадут все эти памятные и приятные для меня события впечатления гладкого литературного пути! В духе времени мучительно медленно продвигались рукописи по издательским конвейерам. Вторая моя книжка вышла в издательстве «Современник» в 1985 году, промаявшись в издательстве более десяти лет. Это почти норма… Впрочем, опасно сетовать на некоторые затяжки. А не позволяли ли они дозреть недозревшему? Наверно, в этом есть своя жестокая правда творчества: всё проверить временем, но с ним, проходящим, что-то утрачивать навсегда. Кроме того, многое может оказаться не ко времени, не к его духу. Нелепо надеяться на благоволение к печальным темам и сомнениям во времена, когда все силы брошены на отображение подъёма и непреклонной уверенности. Но что делать с тем, что существует, но не радует, а разве человек должен знать о себе только хорошее и светлое? Не за тем ли каждому человеку дается непохожая судьба, чтобы человек полнее знал о человеке? И на подъёмах его счастья, и в безднах трагедий пусть говорит человек. И сказанное выверется жизнью, а там… «Как слово наше отзовётся»…

(Предисловие к книге стихов "По времени жизни". 1991 г. Изд. "Молодая гвардия")

Виктор Гаврилин, 2013

Сертификат Поэзия.ру: серия 1423 № 101249 от 25.09.2013

1 | 7 | 1779 | 24.04.2024. 22:35:07

Произведение оценили (+): ["Екатерина Камаева"]

Произведение оценили (-): []