Сергей Шоргин

Число зимы

---

Льюїс Керрол. Полювання на Снарка (3). Переклад на українську мову

Л. КЕРРОЛ. ПОЛЮВАННЯ НА СНАРКА (3)

(Продолжение.

Предисловие и первые две части - см. http://www.poezia.ru/works/124356 и http://www.poezia.ru/works/124357

Мой русский перевод - http://www.poezia.ru/works/119143 ).

 

Льюїс Керрол

Полювання на Снарка

Агонитва у вiсьмох звиттях

Звиття третє

Що ж, у дiло пустили зiбрання шарад,
Пироги, i галушки, i хрiн,
Ще й добавили звiд юридичних порад,
Щоб скорiше отямився вiн.

Хлопець очи вiдкрив… затремтiла рука…
Всi застигли навкруг як один.
Батько знову дiстав iз кишени дзвiнка:
«Хай вiн мовить! Даю п'ять хвилин».

Всi завмерли у мить i, шепочучи «цить»,
Стали слухати, як неборак,
Що присiв на стiльця, мову вiв без кiнця,
Мов кобзар чи на площi жебрак.

«Ще у давнi роки мої добрi батьки»...
«Передмову скориш пропусти!» -
Заволав отаман. - «Близько нiч i туман,
Як Снарка нам без свiтла знайти?»

«Пропущу, якщо слiд, тридцять з лишкою лiт,
I почну з головної хвилини.
Ось що трапилось в день, коли вийшли в похiд
Ми на пошук чудної тварини.

Дядько мiй, що мене проводжав на Снарка,
Оповiв менi тайну велику»...
Отаман заволав: «Пропусти и дядькА!»,
Задзвонивши завзято i дико.

Борщовар на цей раз наплював на наказ:
«Дядько так про Снаркiв говорив:
"Коли вариш Снарка, докладай часника;
Я б його дви години варив;

У похiд захопи молотка и гвiздка,
I надiю, и вилку з ножем;
Ще дефолт пригодиться, щоб взяти Снарка,
Пара посмiшок, сало та джем».

("Так, це вiрно!», - так Батько тодi заволав, -
«Так i зробимо, слово даю!
В старих книгах я раду таку ж вiдшукав -
Бздура завжди на користь в бою»).

«Та, смiлюбий племiннику, лихо не спить:
Якщо стрiнете ви Бухача *),
Зникнеш ти з цього свiту одразу, за мить,
Бухачу станеш замiсть харча.

Ось чому, ось чому я забився в куток,
И чекаю як буде кiнець.
Холодiє душа i тремтить, як листок,
Як iз нiжок свинi холодець.

Ось чому, ось чому»... Батько мовив йому:
«Не стогни! Ти ж не баба - козак!»
«Нi, дозвольте менi тепер тричi ректи!
Ось чому, ось чому в мене ляк.

Увi снi я щоночi стрiчаю Снарка,
Двi години його я варю,
До каструлi багато кладу часника,
Про життя зi Снарком говорю.

Та однако ж я вiдаю: лихо не спить!
Якщо стрiну колись Бухача,
Зникну я з цього свiту одразу, за мить,
Бухачу стану замiсть харча».

*) см. пояснение во второй части.

 

---

Лауреат

Однажды в Академию Платона 

Явился грамотей издалека. 

Он выглядел солидно и учёно, 

Была его известность велика. 

Он говорил, что ритор он, и даже - 

Дискуссий философских ветеран, 

Принёс с собой тяжёлую поклажу - 

Дипломов кучу из различных стран. 

Он без раздумий говорил о сложном, 

Был по любым апориям судья 

И состоял в союзе филоложном 

И Спарты, и окрестностей ея. 

В речах его звучало возбужденье, 

Хоть это был порою полный бред, 

Он на любые речи и сужденья 

Всегда имел забористый ответ. 

Твердил, что много побродил по свету 

И не нуждался в няньках до сих пор - 

И всяческому доброму совету 

Всегда давал ругательный отпор. 

Он в роще Академа прописался 

И за трактатом излагал трактат, 

Его Платон порою опасался - 

Уж очень был суров лауреат! 

И зря его просили: "Сделай милость, 

Других людей послушай - хоть чуть-чуть!.." 

Однажды Академия закрылась. 

Он к беотийцам свой направил путь. 

декабрь 2009

---

Дни, как снежинки, сыпятся...

* * *

Дни, как снежинки, сыпятся, знобя,

И даже летом улица бела.

Бормочет сердце что-то про себя -

Не стану слушать про его дела.

Не слишком нарушает тишину,

Но временами бормотанье злит.

И всё же я его не упрекну -

Обидится и даже заболит...

И в общем, может быть, ему видней:

Ведь мы и вправду близкая родня.

Когда отыщет тему поважней,

Сумеет достучаться до меня.

апрель 2016

---

Льюїс Керрол. Полювання на Снарка (2). Переклад на українську мову

Льюїс Керрол
Полювання на Снарка

Агонитва у вiсьмох звиттях.

Звиття друге. Батькова промова

Батько був отаманом, яких вже нема:
Грiзний погляд, розумнi слова!
Було видно з обличчя, що всi недарма
Говорили: «О, вiн – голова!»

---

Льюїс Керрол. Полювання на Снарка (1). Переклад на українську мову

Предисловие.

То, что при желании можно прочитать ниже, - это скорее декларация о намерениях. Здесь приводится перевод только первой главы (сделанный в июле 2016 года), и его придётся ещё дорабатывать.
Чуть позже выложу вторую главу, сделанную в августе. Больше пока нет.

Да, я знаю о существовании по крайней мере двух украинских переводов. Но я их пока посмотрел бегло. Очищать свой перевод от неизбежных совпадений буду позже.

Зачем ещё один? Захотелось. Кстати, русских переводов больше двадцати...

Я в некоторых местах опирался на свой же русский перевод (ссылка в конце этого текста), но это получалось реже, чем хотелось бы.

Замечу, что заглавного героя в этом переводе зовут Снарко' (ударение на второй слог).

Любые замечания и предложения приветствуются, особенно по поводу языковых огрехов. В тексте возможны опечатки, в частности, при наборе украинских букв.

У меня были сомнения по поводу того, в какую рубрику  поместить эти переводы. Поскольку рубрика "Наследники Лозинского", видимо, всё-таки предназначена для переводов на русский язык, остановился на рубрике "Стихи на иностранных языках".
-------------------------------

Льюїс Керрол
Полювання на Снарка'

Агонитва у вiсьмох звиттях.

Звиття перше. Висадка

"Чую лiгво Снарка'!" - Батько витяг дзвiнка. -
"Гей, Снарку, здоровенькi були!"
(Ой, у Батька ота'мана сильна рука -
Всiх на берег вiднiс за хохли.)

"Чую лiгво Снарка!" - Батько знову гука, -
"Знайдемо цей прихований кут!
Чую лiгво Снарка! Знайте: правда така,
Бо вже втретє це мовлено тут".

Був в залозi Батрак (без слуги не життя),
Був Базiка (юрист неслабкий),
Бiлизняний козак (що тягав iх шмаття)
Та Болiвар (що шив ковпаки).

Був там ще Бiльярдюк, чемпiон свiтовий,
Всiх до гри зазивав. Та берiг
В скринi грошi ватаги козак Бiржовий,
Щоб нiхто iх програти не мiг.

Був Бобер, що i вдень i вночi вишивав
Свiй жупан та похiдний кисет.
Батько мовив, що всiх iх Бобер рятував,
Але як i коли - то секрет.

Ще один серед них викликав спiвчуття,
Бо подiбне не з кожним траплялось:
Все що мав вiн - годинник, штанцi та взуття -
У нього на причалi зосталось.

Вiн до порту принiс сорок вiсiм валiз,
Де уклав все дорожне майно,
Та забув попросити все це погрузити,
А чому? - це тепер все одно.

Сiм сорочок, бiлизну и три жупана
Хлопець все ж таки мав на собi,
Та була у нього ще проблема одна:
Вiн забув i iм'я, далебi.

Вiн вiдкликнутись мiг на слова "Що, не встиг?",
"Гей, слов'яни!" чи "Слава труду!",
Ще на крик "Де меню?", "Гей, пiдкиньте вогню!",
"Дай мiльйон!", "Притягти до суду!".

Лиш в ватазi iм'я вiднайшов вiн i дiм,
Тiльки в нiй заспокоїтись мiг:
"Недогарок" - так звався вiн в колi своїм,
А у ворогiв - "Cирний Пирiг".

"Вiн калiка i йолоп, i що ж - це не грiх", -
Батько мовив, - "Виправа жорстка,
I важливо, що дурень - смiливiше всiх.
Нам потрiбен такий на Снарка!"

Вiн пажерних гiєн заспокоїти вмiв:
Тiльки гляне - i тi вже ручнi,
И с ведмедем у лiсi гуляти любив,
Як прокинеться той навеснi.

Вiн буз взятий в похiд, щоб варити борщi,
Та сказав на початку маршруту,
Що умiє одне вiн - готовити щi
(Їх залога брала за отруту).

А останнього взяли в залогу, коли
Намагався вiн вкрасти гвiздка, -
Бо вiн мав одну думку: рубай, i коли,
I грабуй же нарештi Снарка!

Твердив вiн: "Я - Бандит, це моє ремесло",
Мав, одначе, завужений смак:
Лиш бобрiв мiг вбивати - i це не могло
Влаштувати Батька' ажнiяк.

Отаман говорив: "Не вбивайте Бобра -
Тiльки цього! Я прошу вас, брате!
Ми вiд нашого бачили купу добра,
I без ньго Снарка нам не взяти".

I Бобер засмутився, коли зрозумiв
Небезпечнi розмови оцi,
Але втримати сльози, одначе, зумiв
I знайшов укриття в сундуцi.

Мовив хтось: "Для Бандита придбати баркас! -
I на тому вся зникне журба".
Батько мовив: "Це бовкнув якийсь козопас!
Не дозволю! Не треба! Ганьба!

Два баркаси?! Та що ж ми, скажiть, - куркулi?
В двох нi глузду, нi сенсу нема.
Я дзвоню у дзвiнок на однiм кораблi!
Як менi керувати двома?"

Заволав Борщовар: "Хай одягне Бобер
Щось залiзне - жилет чи ковпак,
И нехай вiн негайно, допоки не вмер,
Застрахує життя. Чи не так?"

Був козак Бiржовий ще й агент страховий,
Вiн два полiси швидко дiстав:
Був один - вiд пожеж, ну а другий, авжеж,
Вiд потопiв (бо iнших не мав).

Хоч одержав Бобер файний захист тепер,
Став дивитися сумно на свiт
I тулився до стiн повсякчас, коли вiн
Бачив: поруч проходить Бандит.

"Чую лiгво Снарка'!" - Батько витяг дзвiнка. -
"Гей, Снарку, здоровенькi були!"
(Ой, у Батька ота'мана сильна рука -
Всiх на берег вiднiс за хохли.)
( Читати далiСвернуть )http://www.poezia.ru/works/119143 .

---

Сага о своей рубашке

Береги рубашку снову,

А особенно свою -

Жизни главную основу

И опору бытию.

 

Час потехе, время делу;

Много в мире есть белья,

А рубашка - ближе к телу

(Только ежели своя).

 

Но и нынче, как бывало

В том и этом ремесле,

Что упало, то пропало -

И рубашка в том числе.

 

21.07.2015

---

Нули и единицы

На планете NN проживают нули,

Есть на ней и страна единиц.

Посредине нули, единицы - вдали,

И репейник растёт вдоль границ.

 

Вдоль кордона бредёт утомлённый патруль -

По лугам, и лесам, и полям.

Нуль, попав к единицам, всё множит на нуль.

Единицы не ходят к нулям.

 

У нулей установлена твёрдая власть,

Вся страна этой властью горда.

Каждый нуль к единицам мечтает попасть,

Только кто ж его пустит туда...

 

Но однажды в году разжигается гриль,

На столах - много всякой стряпни,

Единицы с нулями танцуют кадриль

До полуночи. Дольше - ни-ни.

 

21.07.2015

---

Уеду из Москвы...

Уеду из Москвы туда, где тишина, где шорохи листвы и вечером луна. Там мы с тобой одни, там нету никакой обычной трескотни, там праздник - но другой. Там дачный домовой, набравшись майских сил, в укромный угол свой тарелку утащил. Он нас сегодня ждёт, на шуточки горазд. Но что забрал - вернёт. И даже две отдаст.

8.05.2015

---

Подборка в интернет-версии "Московского Комсомольца", 4 мая 2016 г.

НЕУРОЧНЫЙ ЗВЕЗДОПАД

(http://www.mk.ru/seteratura/2016/05/04/neurochnyy-zvezdopad.html)

РАССКАЗ

 

Расскажи мне про звёздное небо морей

И про звёздное море под ним,

Расскажи про повадки небесных зверей,

Их скитанья по тропам ночным,

 

Про нахмуренный берег и лунный залив,

И про сонные мачты фелюг,

И про шёлковый шёпот прибрежных олив –

Про далёкий, придуманный юг.

 

И пускай эти сны – миражи, муляжи,

Сада нет, и затоплен баркас...

Я тебе не поверю. Но ты расскажи.

Я люблю этот тихий рассказ.

 

* * *

Берег млечной нескончаемой реки

Весь в зияющих прорехах альф и бет,

Словно в древности нетрезвые стрелки,

Как в копеечку, палили в черный свет.

 

И сквозь дыры виден купол золотой –

Тот, что выше, чем пробитый черный свод;

Он лучится недоступной высотой –

Той, что выше продырявленных высот.

 

Горизонта грязноватая межа

Вся истрепана до ниток на ветру...

Свет струится сквозь пробоины, дрожа,

Словно дождик, что закончится к утру.

 

 В СТЕКЛЕ

 

Давно уже все стрелки на нуле,

И нет резона трепыхаться зря.

Мы заперты в захватанном стекле,

Как мухи в каземате янтаря.

 

И как же выйти, обрести объём?

Безмерна и двумерна кабала...

Нет, не удастся выбраться живьём

Из плоского, недоброго стекла.

 

Порезы на душе и на руках,

И душно в окружающей среде...

Во сне мы временами видим, как

Господь бежит вприпрыжку по воде.

 

БЛАГОДАТЬ

 

Осыпаются листья с ветвей золой,

Кукушонок притих в гнезде,

Ибо некому шефствовать над землёй

Или шествовать по воде.

 

Но побеги поднимутся из золы,

Кукушонок освоит счёт,

И от ветра в лесу зазвенят стволы,

И смола по ним потечёт.

 

То ли сон, то ли правда на зависть снам –

Но придёт пора награждать!

И, без всяких сомнений, наступит нам

Беспредельная благодать,

 

И в восторге поэт сочинит строку,

Подберёт маляр колорит...

И кукушка подросшая скажет «ку»,

А заплатите – повторит.

 

ЖИВОПИСЦЫ

 

У этих повинность, у тех корысть, у всех привычка к мазне –

Но каждый берётся за старую кисть и пишет слова на стене.

У кисти этой щетина врозь, и каждый мазок – сюрприз:

Порою слова прожигают насквозь, порою стекают вниз.

Как часто бывает замах не высок – но чаще рука не тверда –

И падают капли слов на песок, и нет на песке следа.

В дело идут волшба и божба, но в них не каждый мастак –

И вновь написана чья-то судьба неверно, неладно, не так.

Видать, помешало бревно в глазу или спущены рукава –

И люди ползают там, внизу, пытаясь собрать слова.

Но судьбу не собрать из упавших частей, как из дощечек паркет:

Она – мозаика для детей, где пары деталек нет.

Никто не узнает, по чьей вине его судьба неполна...

А где-то выше на белой стене чужие горят письмена.

И кто-то вытрет о стену ладонь, оставив смазанный след...

О, этот неверный ясный огонь. О, этот недолгий свет.

 

ПОЛЁТ

 

Как это всё-таки нелепо – душой исполненный полёт:

Мы бьёмся душами о небо, как рыбы тушами о лёд.

Взлетаем – падаем из тучи – и продолжаем круговерть...

Но те, кто более летучи, порою пробивают твердь.

 

Легко ль дыру проделать в своде? Глядишь – и верится с трудом:

Они пробились! На свободе! Взлетают над лазурным льдом,

С собою взяв свои химеры, надежд упрямую тщету...

И не находят атмосферы. И застывают на лету.

 

Рты открывают полусонно; с последним взмахом плавника

На небо падают беззвонно – и в лёд вмерзают свысока.

Луна их одевает в ризу, венчает тихая звезда...

А мы их видим, видим снизу – недостижимых навсегда.

ЗВЁЗДНАЯ МЕЛОЧЬ

 

Есть в небесах сложившийся обычай:

Не каждый день, но много раз в году

Какой-нибудь напившийся Возничий

Роняет с неба мелкую звезду.

 

Такое происходит постоянно:

То кошелёк дыряв у Близнеца,

То мелочь выпадает из кармана

Спешащего за Голубем Стрельца;

 

Порой Индеец по пути к Индейке

Свои гроши роняет в никуда...

Она не стоит ломаной копейки,

Дешёвая разменная звезда.

 

Я эту мелочь ночью собираю

И в закрома ссыпаю поутру,

Частенько достаю и протираю,

А иногда - с собой её беру.

 

Она в кармане грузом бесполезным

Слегка лучится и звенит слегка...

Такую мелочь не подашь «неместным» –

Швырнут тебе в лицо наверняка,

 

С такой казною не зайдёшь в пивную,

Валюту за неё не продают...

Я звёздами свою тропу ночную

Отмечу. Может, птицы не склюют.

 

* * *

Слагается сказка не скоро, не слышен с болота кулик,

И смотрит на нас без укора на облаке вытканный лик.

Мы ищем, куда бы и где бы, но нет! – ни шагнуть, ни ступить,

И звёзды, упавшие с неба, нам негде сегодня пропить.

Стоим перед ржавой рекою, отъев половину беды.

Заполнено русло трухою – она понадёжней воды.

Ну что ж, перейдём непременно – нам это уменье дано;

Провалимся в пыль по колено – но это привычно давно.

А будем сидеть по окопам, стремясь переждать эпизод -

Накроет всемирным потопом, всемирным обвалом снесёт.

Хлебнём же для храбрости лиха. Звонка ожидаем, свистка...

До облака нам бы. До лика. Он, кажется, смотрит пока.

 

* * *

                                        О том, что никто не придёт назад…

                                                                                    А. А. Блок

 

От ветра скрипят стропила, на крыше бугрится жесть.

Не помню того, что было, но верю тому, что есть.

В унылом церковном хоре то кашель звучит, то хрип;

Слова утопают в море, где стаи голодных рыб.

Молитву поймут превратно, не будет пути псалму,

И те, кто придёт обратно, неведомы никому.

А мы понапрасну спорим: есть жизнь или жизни нет

За этим безмерным морем? на Марсе? среди планет?

Звенит на столе посуда – по комнате бродят сны;

А те, кто придёт оттуда, скорее всего, лгуны.

Печальный рассвет разбудит, притронувшись ко плечу.

Не знаю того, что будет. И спрашивать не хочу.

 

* * *

Комета лупит по небу хвостом,

Устроив неурочный звездопад.

Я спрашиваю, видно, не о том,

И ты мне отвечаешь невпопад.

 

Нам не удастся воду истолочь:

Как ни толки – всё исчезает след…

Тебе я нарисую эту ночь,

А ты её раскрасишь в синий цвет.

 

И разорвётся неразрывный круг,

И звонкий сон начнётся наяву,

И двинутся созвездия на юг,

И звёздный клин расколет синеву.

 

А ночь глядит на землю с торжеством,

Но всё-таки – не так она страшна,

И мы с тобой её переживём,

Поскольку нарисована она.

 

* * *

Любой порядок на земле обязан кончиться.

Промчится ведьма на метле, лихая гонщица,

Замашет девушка веслом, взревут будильники,

Невзгоды встанут за углом как собутыльники,

Заполонятся города листвою зыбкою,

И в каждый дом войдёт беда с кривой улыбкою.

 

Придёт расплата за дела и за безделицы,

Придёт и сядет у стола (что канителиться?),

Составит опись, протокол, постановление

За недосол и пересол – без сожаления,

Потом пойдёт в соседний дом, железом звякая...

А мы замок за ней запрём. Видали всякое.

(из сборников "Случайный звездочёт", "Сочинитель имён", "Бремя среды")

---

Лимерики и "порошки" за январь-апрель 2016 г.

ЛИМЕРИКИ

Лимерик о валютном подарке

Привалило вдруг счастье свинье -
Бог послал ей недавно денье,
Но свинья не взяла...
А потом поняла,
Что денье-то у бога - дернье.

ПОРОШКИ

за королевою гвиневрой
слонялся ланселот везде
и объявлял ей то и дело

гарде

солист у ролингов фальшивит
тупой и наглый и борзой
его за это отхлестали
лозой

хоть с памятью уже хреново
но не забыл гордей о нет
любви надежды тихой славы
двух свет

два мудреца спустившись к морю
поспешно сели в старый таз
и третий вслед з ними с криком

атас

гордей и фигурист отличный
и до политики дорос
он может славно сделать выброс
и вброс

в культурном парке возле входа
стояла девушка с веслом
взамен весла ей дали молот
и лом

туристы из страны блефуску
и прочих отдаленных стран
в мильдендо часто ищут лили-
путан.

подумал это детективы
а там стихов две тыщи тонн
зачем же надпись на обложке
мильтон

консервы из мозгов телячьих
гордей изготовлять решил
поскольку спроса ждёт от многих
страшил

---

Бенцион Витлер. Капелька счастья ("Ву нэмт мэн а бисэлэ мазл")

Бенцион Витлер

КАПЕЛЬКА СЧАСТЬЯ ("Ву нэмт мэн а бисэлэ мазл")

(Перевод с идиш)

Где сыщется капелька счастья, 

Где каплю удачи найти?

Крутись, колесо, поскорее

И счастье моё возврати.

Должно быть всё поровну в мире,

И поровну людям везти…

Ой, так где же нам капельку, 

Малую капельку

Счастья на свете найти?

А люди спешат за удачей,

Бегут за удачей своей,

А люди уходят за счастьем 

Куда-то, где солнце теплей.

Но даже красивый и юный 

Не встретит удач на пути…

Ой, так где же нам капельку, 

Малую капельку

Счастья на свете найти?

(В сборнике 

"Вечерние беседы")

-------------------------------------------------

Оригинал.

Ви нэмт мэн а бисэлэ мазл.

Ви нэмт мэн а бисэлэ глик.

Дус рэйдэлэ зол зих шойн дрэйэн

Ин брэнгн майн мазл цурик.

Ди вэлт из башафн фар йедн,

Башафн фар йедн глайх

(вариант:

Ди вэлт - зи из дох башафн

Фал алэ мэнчн глайх.)

Ой, ви нэмт мэн а бисэлэ,

Хоч аза бисэлэ

Мазл, а бисэлэ глик.

Ди мэншн зэй зихн зэйр мазл,

Зэй лойфн, зэй югн, зэйер гих,

Ин асах мул зэй лозн дус мазл

Вайт эргэц, вайт интер зин.

Ми кэнт дус шойн мэр ми дэр югн

Кэйн мул мэрнит хапн цирик.

Ой, ви нэмт мэн а бисэлэ,

Хоч аза бисэлэ

Мазл, а бисэлэ глик.

---

Сиквел номер пять

 

Железные зубы сурово скрипят,

Готовы к костлявой еде.

Суров Терминатор от уха до пят -

Такой познаётся в беде.

 

За ним направляется свора собак,

Друзья топора и ножа.

Изрытое небо сползает в овраг

И там засыпает, дрожа.

 

А он, не боясь ни воды, ни огня,

Идёт без багра и весла.

На левой дороге утратит коня,

На правой дороге осла.

 

14.07.2015

---

Л.Кэрролл. Охота на Снарка

Охота на Снарка

Гонение в восьми воях

Льюис Кэрролл

Перевод с английского

(оригинал легко найти в интернете; одна из ссылок - в конце записи)

Вой первый

Высадка

"Чую Снарка! На берег людей и багаж!"
Спикер, видя высокий прибой,
Снес на берег за волосы весь экипаж -
Благо, лысых не взял он с собой.

"Чую Снарка! - тупым я вторично скажу,
Пусть любой будет смел и силен.
Чую Снарка! - я в чтении третьем твержу:
Что прочитано трижды - закон!"

Был Слуга в экипаже (ну как без Слуги?),
Был Сапожник (ну кем заменить?),
Был Судейский (уж больно законы строги),
И Старьевщик (чтоб вещи хранить),

Был Стервец еще - шулер с десятком колод,
(И тузов в каждой - минимум пять),
Но все деньги команды хранил Счетовод,
Чтоб никто их не смог проиграть.

Был Сурок; он часами с шарманкой бродил,
Иль сидел, вышивая кисет.
"Он спасает нас, - Спикер команде твердил. -
Как же именно? Это секрет!"

Был еще один. Зонтик, часы, и притом
Портсигаров и курток вагон -
Всё, что нажил почти непосильным трудом, -
Всё оставил на пристани он.

Он собрал, уложил, надписал сорок пять
Чемоданов, картонок, корзин,
Но забыл при погрузке об этом сказать -
Без особо заметных причин.

Он потерю вещей перенес без труда
(Семь дубленок на нем, и белье,
И ботинок три пары). Но вот же беда -
Он забыл также имя свое.

Откликался на крик "Погадать, золотой?",
"Гражданин!" или "Эй, твою мать!",
На слова "Не курить", "Под стрелою не стой"
И "Моя не совсем понимать".

По-другому решалась проблема сия
Среди очень немногих числом:
Называли его чебурашкой друзья,
А враги называли козлом.

"Он хромой и кривой, и пуста голова, -
Спикер так отзывался порой, -
Но зато он гораздо отважнее льва!
Очень нужен на Снарка герой!"

Он гиен успокаивал взглядом не раз,
Ковыряя при этом в носу,
И с медведем пускался по праздникам в пляс,
Чтобы весело было в лесу.

Он был нанят в Стюарды, чтоб рыбу и дичь
Подавать; но признался в пути,
Что сумеет подать лишь пасхальный кулич,
А кулич на борту не найти.

А последний из них… Ну так чья же вина,
В том, что был это полный дебил?
Мысль была у него - но всего лишь одна:
"Я бы Снарка с охотой убил".

Он был нанят в Стрелки - но от прочих Стрелков
Отличал его низменный нрав:
Убивал он умел, но - одних лишь Сурков.
Спикер вздрогнул, об этом узнав,

И воскликнул: "В Сурка не стреляйте, о нет!
Он мне дорог! В морозы и зной
Я по странам различным бродил много лет,
И Сурок был всё время со мной!"

А когда услыхал об угрозе Сурок -
Горьких слез заструилась река.
"О, какой я дурак… О, кошмарный урок…
Вот так день, понимаешь, Сурка!"

Предложили: "Еще один купим корвет,
Пусть Стрелок путешествует там!"
Спикер речь произнес: "Это - глупый совет,
Я ломать свои планы не дам!

Я обучен водить только судно одно:
Колокольчик-то, гляньте, один!
Будут два корабля - оба лягут на дно…
Я здесь шкипер, и я не кретин!"

А Стюард предложил: пусть несчастный Сурок
Раздобудет жилет броневой
И прибегнет к защите на длительный срок -
Той, что полис дает страховой.

Оказался на судне у них Страхагент -
Им, естественно, был Счетовод,
Он Сурку две страховки оформил в момент:
От пожара, а также - от вод.

Но, однако, Сурок этот день не забыл,
И с тех пор невезучий Сурок
Очень тих и уныл, к сожалению, был,
Если рядом встречался Стрелок.

Вой второй

Доклад Спикера

Спикер был для команды любимым вождем
(Важный вид! Благородство лица!),
И давно уже все догадались о том,
Что мудрей не найти мудреца.

Приобрел он прекрасную карту морей:
Только море, ни пяди земли!
Было целью его, чтоб матросы скорей
Эту карту освоить смогли.

Он сказал: "Картография - это подлая мафия:
Чтобы повысить объемы продаж,
Нам рисуют Меркаторы полюса и экваторы…"
"Не обманут! - сказал экипаж. -

Да, их карты красивы, там есть горы, заливы,
Острова и другие места;
Но - ура капитану! - в нашей карте обману
Не найти, ибо карта чиста!"

Вся команда плясала… Только жизнь показала,
Что не всё было гладко в пути;
И затихли овации: кэп не знал навигации,
А умел лишь звоночком трясти.

Капитана приказ был неясен подчас,
Исполнялся весьма тяжело;
Вот пример лишь один: "Руль направо, кретин,
Но чтоб судно налево пошло!"

Был с гальюном компас перепутан не раз;
Так бывает (патрон произнес),
Если дует борей среди южных морей,
А на судне - всеобщий снаркоз.

И никто не зубрил установку ветрил;
Что же делать и кто виноват,
Если ждали: пройдет судно милю вперед,
А оно - на две мили назад?

Всё же кончен поход, и разгружен комод;
И глядели матросы в тоске:
На пути их зиял за провалом провал -
И поблизости, и вдалеке.

Чтоб команде своей настроенье поднять,
Рассказал капитан анекдот
(Бородатый, известный под номером пять) -
Но тошнило народ от острот.

Что же Спикер? Он, всем по стакану налив,
Дабы бодрости общей достичь,
Величав и умен, густобров и красив,
Зачитал замечательный спич.

"О товарищи! Братья и сестры! Я к вам
Обращаюсь сегодня, друзья!"
(Все "ура" закричали - не столько словам,
Сколько дозе повторной питья.)

"Много месяцев были мы с вами в пути
(По четыре недели в любом),
Но вот Снарка нигде не сумели найти,
Чтобы взять его подпись в альбом!

Мы в пути были с вами немало недель
(Дней по семь я в неделе сочту),
Не смогли только Снарка увидеть досель
Ни поблизости, ни за версту!

И теперь я хочу вам, друзья, преподать
Снаркологии главный итог:
Верных признаков Снарка отыскано пять,
Чтоб никто ошибиться не мог.

Снарк, во-первых, на вкус - на галеты похож,
И во рту он скрипит, и в пути,
Как ремни из козлиных окрашенных кож,
Да и запах - козлиный почти.

Спит он долго, но в этом не видит вины,
И привычка его нехитра:
Кофе утренний пьет при восходе луны,
А с обедом он ждет до утра.

В-третьих - помните! - голову сразу сует
Он в песок, анекдот услыхав,
И неспешен весьма в пониманье острот -
Так, что с ним не сравнится жираф!

Рядом с ним - совмещенный вагон-туалет
(Унитаз там, и душ заодно).
Ничего в сей привычке хорошего нет -
Так мне кажется очень давно.

Ну а пятое - гонор! Как шляхтич упрям!
Злоба светится в добрых глазах!
Снарки разные есть; могут встретиться нам
Бяки-в-Перьях и Буки-в-Усах.

Снарк простой не страшней, чем обычный трамвай,
Но случается: на миллиард
Мирных Снарков один попадется Бабай…"
Тихо в обморок рухнул Стюард.

Вой третий

Повесть Стюарда

Пирожки были пущены в дело и лед,
Редька с хреном, китайский салат,
И советы юриста, кроссворды, компот, -
Чтоб скорее очнулся собрат.

И случилось! Он сел, чтобы повесть свою
Им поведать, ничуть не темня.
Спикер молвил: "Я слово Стюарду даю!",
Колокольчиком нервно звоня.

Люди замерли вмиг! Что там рев или крик -
Никаких разговоров в строю!
Тот, кто звался "Эгей!", повесть временных дней
По-старинному начал свою.

"Жили-были старик со старухой - мои
Папа с мамой…" - "Зачин пропусти! -
(Спикер зол был весьма.) - Опускается тьма!
В темноте - как нам Снарка найти?"

"Пропускаю, патрон, - плача, вымолвил он, -
Сорок лет пропускаю! И вот
Перейду я к моменту погрузки - когда
Мы за Снарком пустились в поход.

Честных правил мой дядя сказал мне: "Прости…"
И обнял на прощанье меня…"
Спикер крикнул: "И дядю скорей пропусти!",
Колокольчиком злобно звоня.

Игнорируя крик, тот продолжил: "Старик
Мне про Снарков рассказывал так:
"Снарк при варке готов через пару часов,
Снарком можно разжечь и очаг.

На охоту бери и терпенье, и болт,
Захвати и надежду, и джем,
Применить против Снарка полезно дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем…""

("Так и надобно Снарка ловить! - заорал
В отступленье лирическом кэп. -
В старых книгах я тот же рецепт отыскал;
Он полезен, поскольку нелеп".)

""Но, блескучий племянник, наступит беда,
Если Снарк этот будет - Бабай;
Ты без шума и пыли исчезнешь тогда,
Словно утренний сон, так и знай!"

Оттого, потому я сижу не дыша,
Ожидая ужасный конец;
И в душе холодок, и трясется душа,
Как из ножек свиных холодец!

Оттого, потому…" - "Ничего не пойму! -
Молвил Спикер. - Не хнычь и не трусь!"
"Нет, позвольте мне трижды сказать самому:
Оттого, потому я боюсь!

Я во сне оттого часто вижу его,
Вижу Снарка в кошмарных ночах,
С ним во сне говорю, и его я варю,
Разжигаю злодеем очаг.

Но уверен вполне, что наступит беда,
Если встречу Бабая в пути;
Я без шума и пыли исчезну тогда -
Так, что после нигде не найти!"

Вой четвертый

Перед охотой

Загорелся сердико у Спикера глаз:
"Что ж молчал ты доселе - ответь! -
И сказал только нынче, когда через час
Мы в виду будем Снарка иметь?

Коль исчезнешь - беда! Мы заплачем тогда…
Но зачем (это важный нюанс!)
Ты скрывал этот факт, заключая контракт,
Получая к тому же аванс?

Я никак не пойму - ты молчал почему?
Отвечай же скорее, дебил!"
Безымянный матрос, загрустив, произнес:
"Я об этом вам всем говорил.

Полагайте убийцей иль психом меня
(Это с каждым случиться могло!),
Но чтоб так обмануть среди белого дня -
Это было бы страшное зло!

Я сказал вам на идиш, припомнил иврит
И ладино, и сто языков,
Но забыл, что отряд не на них говорит,
Что родной ваш язык - не таков".

Спикер молвил: "Мы слышали грустную весть,
Мы историю знаем твою.
И пора нам, когда объяснение есть,
Прекратить разговоры в строю.

Свой доклад я бы позже хотел продолжать -
Если время найдется у нас.
Снарк почти что в виду, повторю я опять,
И поймать его - долг ваш сейчас!

На охоту терпенье захватим и болт,
И надежду захватим, и джем,
Применить против Снарка сумеем дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем.

Враг силен! Надо нам совершить, господа,
Всё что можно - хоть это и сложно.
Ну а если захочется очень - тогда
Что нельзя, тоже сделать возможно.

Ибо кто к нам с мечом… - я закончу на том
(Всем известна цитата сия).
Снаряжайтесь к сраженью! На сборы потом
И минуты не будет, друзья".

Тут же выписал счет деловой Счетовод
(Кстати, сумма была велика),
А Стюард свой парик причесал и подстриг,
После - пыль отряхнул с пиджака.

А Слуга со Старьевщиком меч-кладенец
Двусторонний точили умело.
Лишь Сурок продолжал вышиванье, подлец,
Игнорируя общее дело.

Осуждая злодейский сей обычай, Судейский
К разгильдяю составил воззванье
И представил примеры, в коих высшие меры
Были карою за вышиванье.

Был сапожник свиреп - для фасона сапог
Он задумывал новую моду,
А Стервец, хоть дрожал, тем не менее смог
Нанести свежий крап на колоду.

И Стрелок был нервозен; надел он камзол,
А к нему - пару желтых лосин.
Как на званый прием, он на битву пошел!
(Спикер буркнул на это: "Кретин!")

Бормотал он: "Меня познакомите с ним?
Это вам не составит труда!"
Спикер молвил: "Возможно. Еще поглядим,
Куда ветер подует тогда…"

Тут Сурок стал впридрыжку носиться вокруг
(Видя кислую мину Стрелка);
Даже глупый Стюард это понял - и вдруг
Подмигнуть попытался слегка.

На Стрелка поглядев, Спикер крикнул: "Друзья!
Надо быть посмелее в бою!
Можем встретить Разбойника мы - Соловья,
Так что силу копите свою!"

Вой пятый

Урок для Сурка

На охоту терпение взяли и болт,
Были с ними надежда и джем,
Против Снарка они применяли дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем.

А Стрелок в это время замыслил набег:
"В одиночку найду я скотину!"
И отправился он на неведомый брег,
И забрел он в глухую долину.

В одиночку на дело пошел и Сурок -
И наткнулся в пути на Стрелка;
Но ни жестом, ни знаком не выдал свой шок
И скрывал, что расстроен слегка.

Каждый думал: "Иду на священную рать,
Это будет мой главный поход, -
И поэтому надо поменьше взирать
На невежу, что рядом идет".

Но долина всё уже и уже была,
Ну а ночь - холоднее, мрачнее,
И они (по случайности, а не со зла)
Прижимались друг к другу теснее.

То ли вой, то ли ор вдруг заполнил простор,
К ним и в уши, и в души проник.
И несчастный Сурок задрожал, как листок,
А Стрелок малость духом поник.

Слыша звук сей, о детстве он вспомнил в тоске,
О далеких уроках письма -
Со скрипением мела по черной доске
Крик раздавшийся схож был весьма!

"То Разбойника голос, то свист Соловья! -
Вдруг он понял (хоть олухом слыл). -
В первый раз этот факт констатирую я,
Как наш Спикер порой говорил.

То Разбойника вопли, видать по всему, -
Я вторично об этом твержу!
Это песнь Соловья! Надо верить тому,
Что три раза я громко скажу!"

А Сурок вел подсчет с прилежанием - как
Ревизор, проверяющий кассу.
Третий возглас, однако, был пагубный знак,
Он потряс всю Сурковую массу.

Прекратился немедля важнейший подсчет,
И хотелось Сурку одного:
Как бы вспомнить, покуда беда не придет,
Сколько он насчитал до того.

"Где же пальцев набрать, чтоб до трех сосчитать? -
Зарыдал от бессилия он. -
А вот в школе, поверь, я - не то что теперь -
В устном счете был очень силен!"

"Сосчитать это можно, причем без труда,
Сосчитать это нужно, Сурок!
И сосчитано будет! Бумагу сюда
И чернила!" - промолвил Стрелок.

Пару перьев Сурок ему быстро сыскал,
И чернил, и бумаги немало;
А из нор и с окрестных утесов и скал
Живность местная их наблюдала.

Вдохновенный Стрелок не глядел на зверье;
Взял по ручке он в каждую руку,
Поясняя Сурку вычисленье свое,
Словно дедушка глупому внуку.

"За основу счисленья мы тройку возьмем
(Двойка хуже была бы, признаться),
Семь прибавим, а сумму умножим потом
На две тысячи минус тринадцать.

Мы добавим потом еще ровно пятьсот
Плюс два раза по сто пятьдесят,
А потом на троих всё разделим - и вот
Вышел верный у нас результат.

Повторить? Ты не понял? Да ты - тугодум!
Иль расчеты проспал, как сурок…
Где мне время найти? Где найти тебе ум?
Впрочем, ладно; продолжим урок.

Скрытых временем дел я секреты прозрел;
До чего же слепы теоретики!
Изложу тебе суть (и не вздумай заснуть!)
Политической зоогенетики!"

И занудный рассказ он продолжил тотчас,
Не имея к Сурку снисхожденья
(Хоть подобная ария, если нет комментария,
Может вызвать в народе волненья).

"Соловеюс Разбойникус - птах непростой,
Он неведомой страстью живет;
А костюм, что пошил ему местный портной,
Станет модным лет через пятьсот!

Дружелюбен; не станет смотреть никогда
На невесту - хоть очень глазаст;
Коль увидит, что с кем-то случилась беда, -
Посочувствует, но не подаст.

Как он пахнет в кастрюле во время нагрева! -
Надо только добавить вина…
(А хранится - в шкатулке из красного древа
Или - лучше - из кости слона.)

Саранчой его можно нафаршировать,
Хороша как приправа смола;
Надо только на стол Соловья подавать
Симметричным, как мать родила".

Было время заканчивать (хоть без труда
Он вещал бы до судного дня).
Он промолвил: "Сурок! Ты мой друг навсегда!
Ну а ты - уважаешь меня?"

Был Сурок благодарен ему за урок
И глядел с благодарностью томной;
Он узнать бы такого, конечно, не смог
Из "Британники" всей многотомной.

Возвратились назад. Был до ужаса рад
Спикер, видя сей пары объятия.
"Нет, не зря тут и там по морям и волнам
Мы прошли - раз возникла симпатия!"

Подружились Сурок и Стрелок на века,
Эта дружба подобна экстазу.
Их повсюду видали, Стрелка и Сурка,
Лишь вдвоем - и отдельно ни разу.

Ну а если поссорятся, хоть бы на миг -
Из-за жеста иль глупого слова, -
Соловья им Разбойника вспомнится крик,
И вернется симпатия снова!

Вой шестой

Сон Судейского

На охоту терпение взяли и болт,
Были с ними надежда и джем,
Против Снарка они применяли дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем.

Шить за вышивку дело бедняге Сурку
Наконец-то Судейский устал,
Задремал он в сторонке, на правом боку,
И увидел во сне идеал:

Тихий, сумрачный Суд; вот присяжные ждут;
Вот Судья с сединой в бороде;
Ловкий Снарк-адвокат, взяв парик напрокат,
Защищал поросенка в Суде.

Бросил хлев поросенок себе на беду,
В "самоволке" он был виноват.
И свидетель явился, и молвил суду:
"Хлев остался слегка пустоват!"

И статью очень быстро Судья подобрал,
Но прочел ее как-то невнятно;
После Снарк три часа обвиненье читал,
Чтобы стало присяжным понятно.

Только было присяжным плевать на статью,
Кто, и в чем, и зачем виноват;
Все кричали про чертову эту свинью -
Очень громко и всё невпопад.

"Тихо! Здесь вам не тут! Вы порочите суд!" -
Так Судья заявил, возмущен.
Снарк в ответ ему: "Дичь! Вам бы надо постичь
Ипотечный военный закон!

Тут измена, конечно, любому видна,
Но без сговора и без корысти.
Так что грош обвиненьям подобным цена,
Лучше срок предлагаемый снизьте.

Самоволка была, отрицать не могу;
Но возможно и тут снисхожденье,
Ибо, словно в шелку, подсудимый в долгу,
Да и было ли тут преступленье?

Жизнь бедняги вверяю присяжным навек!"
И Судье прошептал: "Ваша честь!
Объясните жюри, сколько дать за побег,
И - шабаш. Очень хочется есть!"

Но Судья заявил: "Объяснять не учен", -
Так что Снарк это сам произвел,
Но при этом немало напраслины он
На несчастного хрюшу возвел.

Попытался вердикт изложить Старшина,
Но пошло это дело насмарку -
В том акцента ужасного, верно, вина…
Это тоже доверили Снарку.

Снарк давно от процесса ужасно устал,
А теперь - еще эта напасть…
Все заныли, когда он "ВИНОВЕН!" сказал,
А троих унесли в медсанчасть.

Приговора зачтенья минута пришла,
Но Судья уже вовсе зачах.
Снарк прочел приговор; ну а в зале была
Тишина, как на похоронах.

"Поросенка пожизненно надо сослать,
А потом - принудительный труд".
Все в восторге! Судья только вздумал ворчать,
Что такого нигде не дают.

Но Смотритель тюрьмы им сказал: "Ерунда!
Вы забыли важнейшее "но":
Приговор не исполните вы никогда -
Поросенок уж съеден давно".

Хоть покинул Судья с возмущением зал
(Чтоб совсем прекратить волокиту),
Озадаченный Снарк всё равно продолжал
Безнадежную эту защиту…

Так закончился сон, и послышался звон,
Был он громкостью в сто децибел:
Это Спикер извлек свой проклятый звонок
И Судейскому в ухо звенел.

Вой седьмой

Роковая судьба Счетовода

На охоту терпение взяли и болт,
Были с ними надежда и джем,
Против Снарка они применяли дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем.

Вдохновился на праведный бой Счетовод:
Снарк был нужен ему позарез!
Он помчался зачем-то вперед и вперед -
И из виду мгновенно исчез.

Но покуда он шел, снарядившись болтом,
Бандюгад появился, стервец,
И оплел Счетовода длиннющим хвостом.
Стало ясно, что это - конец.

Счетовод предложил ему взятку сперва:
"Хочешь чек или кэш, кровосос?"
Бандюгад игнорировал эти слова
И ко рту Счетовода поднес.

Видя жуткую страсть - злошипучую пасть -
Счетовод фуэте закрутил,
С криком "Ша! Ни гроша!" сделал три антраша -
И свалился на землю без сил.

Тут сбежался отряд, и слинял Бандюгад -
Он от шума и крика устал.
Спикер звякнул звоночком три раза подряд
И промолвил: "Я этого ждал!"

Почернел Счетовод от прошедших невзгод
И утратил немало ума,
Стал жилет его бел от испуга, как мел, -
Это редко бывает весьма!

Но поднялся он вдруг, свой походный сюртук
Отряхнул - и, взглянув на друзей,
Попытался мычаньем и жестами рук
Им о драме поведать своей.

Спеть попробовал он - это было как стон:
Заунылый, бессмысленный звук!
После взял домино, повторяя одно
Непрестанно и нудно: "тук-тук".

"Поразил его рок! Это горький урок,
Но дела нам иные важны, -
Заявил капитан. - Скоро ночь и туман,
Снарка засветло взять мы должны!"

Вой восьмой

Исчезновение

На охоту терпение взяли и болт,
Были с ними надежда и джем,
Против Снарка они применяли дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем.

Вот и сумерки. Тягостен путь и непрост…
Шел Сурок, позабыв про кисет,
Как в балете, слегка опираясь на хвост,
Нюхом опытным чувствуя след.

Капитан произнес: "Кто орет, как дурной?
Это тот… Как же звать-то… Забыл!
Он и машет рукой, и трясет головой -
Вероятно, он Снарка добыл!"

Это вызвало шок; и промолвил Стрелок:
"Вот же шут, и нелепый весьма!"
Возвышался Стюард - боевой авангард -
На вершине крутого холма.

Как литой монумент, он застыл на момент,
А потом - словно клюнул петух -
Он у всех на глазах сделал гибельный шаг:
Прямо в пропасть бездонную - бух!

И всего через миг все услышали крик:
"Снарк, тебе нынче будет труба!"
После - радостный смех, что вещает успех,
Но позднее - зловещее "Ба…"

А потом тишина охватила весь край.
Показалось немногим, что из
Этой пропасти тихо послышалось "…бай!" -
Или дул это слабенький бриз?

И искали они - но следа не нашли;
Не нашел бы и весь Скотланд-Ярд -
Ни костей, ни шнурков, ни вблизи, ни вдали,
Даже места, где сгинул Стюард.

В тот момент, когда он, словно сам Геркулес,
Подвиг свой совершал, несгибаем,
Он без шума и пыли навеки исчез -
Ибо Снарк был взаправду Бабаем!

Перевод выполнен в ноябре 2003 г. - феврале 2004 г., последняя косметическая редакция - апрель 2007 г.

Опубликован в сборнике моих переводов "Ворожба" (2005) и книге:

Льюис Кэрролл "Охота на Снарка" (изд-во "Азбука-Классика", 2007)

Оригинал - см., например, http://www.snrk.de/snarkhunt/?newpics=no

---

Расширение

Живём посреди расширения

Вселенной (пока не устали).

Со взрыва, толчка, сотворения

Всё рвётся отсюда подале,

 

Летит, углубиться старается

В простор необъятный зовущий -

И наша дыра расширяется,

Становится пуще и пуще.

 

Любая комета проворная

Дыру покидает с приветом...

Дыра-то пока что не чёрная,

Но нам не сказали об этом.

 

И мы не пытаемся сдвинуться,

Помчаться с кометами рядом.

И не с кем теперь перекинуться

Ни словом, ни вздохом, ни взглядом.

 

3.07.2015

---

Усякий устрiй на землi...

* * *

Усякий устрiй на землi скiнчиться сварою.
Полине вiдьма на мiтлi пiд злою хмарою,
Дiвча махне своїм веслом – чи навiть яликом,
Турбота стане пiд вiкном, як кум зi шкаликом,
По ринвах понесе вода безмiр’я мотлоху,
И прийде до осель бiда, як давня подруга.

Зайде i сяде де тепло - без перепрошення,
Чи щось було, чи не було – одне вiдношення;
Папери викладе на стiл горою цiлою –
Про недосiл, про пересiл. I не помилує.
I далi пiде, в iнший дiм. Як розгулялася…
Що ж, ми обiзнанi з таким. Уже траплялося.

(Вольный перевод собственного стихотворения из книги "Случайный звездочёт", см. 

http://www.poezia.ru/works/96235)

---

Болеслав Лесьмян. Из сборника "Лесное действо" и другие стихи

БОЛЕСЛАВ ЛЕСЬМЯН
BOLESLAW LESMIAN

Из сборника "Лесное действо" (Dziejba lesna) и стихотворения, не вошедшие в сборники

Переводы с польского

СПИСОК.

1. ИДУТ СУМЕРКИ ("Лесное действо")
2. "В дальний путь душа пустилась…" ("Лесное действо")
3. ПЕСНЬ О СТРАДАНИИ
4. ЛУННОЙ НОЧЬЮ
5. ПАРК В СНЕГУ

Оригиналы могут быть найдены по тэгу
http://stran-nik.livejournal.com/tag/%27%D0%91%D0%91_%D0%9B%D0%B5%D1%81%27

----------------

ИДУТ СУМЕРКИ

Вот и сумерки: с поля, с околиц, от пруда -
Отовсюду крадутся, идут ниоткуда,
Чем сонливей нездешний их путь неприметный,
Тем снесут они легче свой груз беспросветный.

Мы с трудом свои судьбы сплели и связали,
Видя взгляды косые тоски и печали.
Ты ушла, и навеки день светлый сокрылся -
Но, с землёй распрощавшись, он в небе светился...

Бродят в небе остатки его без дороги,
Золотятся в далёком пылающем стоге.
Ты ушла - но живу я, опять повторяя
День минувший, что в стоге живёт, догорая.

"В дальний путь душа пустилась…"

В дальний путь душа пустилась... Звон колокольный...
"Где ты, мой удел уютный? лес мой привольный?"

"К нам, скорей! - леса густые ей прокричали, -
Здесь, в тени, уснёшь спокойно ты без печали!"

"Как же в тень спешить могу я, к листьям и хвое?
Я же - тень! Во мне не сыщет путник покоя!"

Прокричал ей луг цветущий, светлый, росистый:
"О, скоси меня косою ты золотистой!"

"Как скосить тебя? Откуда сыщется сила?
Смерть меня косою острой нынче скосила".

Прокричал ей Бог явленный, с неба взирая:
"Возлюби меня в просторах чудного рая!"

"Как любить тебя могу я в вышних селеньях?
Был ты дорог мне печальным, в крестных мученьях..."

"Я лишил тебя деревьев, луга и лога.
Ты - без выбора осталась. Выбери Бога!"

"Вижу только мрак могилы - маки забыты...
Ты убил меня мечами. Где ж они скрыты?"

"Я мечей не прячу этих - с ними я всюду.
В облаках заснёшь, бедняжка; я - рядом буду".

"Не заманишь облаками, сном, небесами -
Я же, плача, отказала лугу с лесами!"

"Божьей ризой очи вытри - чтоб не грустили,
Кликну ангелов, коль хочешь, - чтоб веселили!"

"Как с тобой мне веселиться? Страстно, до дрожи
Я тебе желаю смерти, Боже, мой Боже!"

И затихли, и взглянули в очи друг другу,
И всё катится над ними вечность - по кругу.

ПЕСНЬ О СТРАДАНИИ

После пыла, горести мученья,
После ночи без следа свеченья,
Мне рогожу злую постелили
И на ложе смерти уложили!
И явилась ночь - и удалилась,
И явился день - и сразу скрылся!
Свет, как пряжа, рвался перед взглядом
И валился наземь камнепадом!
Надо мною бдит без покаянья
Мук вершина - нищета в страданье!
О мой Боже, бессердечный Боже!
У Прокруста взято это ложе!
И пришли, явились знахари к постели,
Духа врачеватели поспели...
Их Наставник, руку простирая,
В черном платье, искоса взирая,
Мне на сердце руку возлагает
И - я слышу - тихо излагает:
"Уж не сердце это, а могила!
Тело с трупом схоже - и остыло…
Никакие не помогут зелья,
Путь ему - и скорый - в подземелье!"
Лжешь, Наставник! Перестань глумиться!
Не от смерти голова кружится,
А от битвы! Поборю мученье,
Будет утро - и выздоровленье!
В прах и пепел обратил я слезы
И душевной непогоды грозы!
К новым звездам обращу я взоры
И восстану к новой жизни скоро!
Но темнеет надо мной зеница:
Доктор грустен, и дрожит десница;
Он за мною вторит - слово в слово,
Речь моя мне стала злее злого:
"В прах и пепел обратил ты слезы
И душевной непогоды грозы!
К новым звездам обратишь ты взоры...
И восстанешь к новой жизни скоро..."
И явилась ночь, и удалилась,
День явился, скрылся - не вернулся!..

ЛУННОЙ НОЧЬЮ

Ночь дышит мраком - душистым, жарким,
Цветною пряжей дрожит она,
И, бирюзовым сияньем ярким
Венчая небо, царит луна, -
То листья тучек дрожащих красит
Она лучами, то снова гасит;
То отблеск лунный пронзит волну,
Что одинока во тьме долины, -
Падет подобьем стального клина,
Как якорь - с неба и в глубину!

Я вдоль родного когда-то брега
Плыву на лодке ночной порой;
И лодка просит себе ночлега,
Под дубом хочет сыскать покой,
Но слышу - плачут цветы в печали:
Здесь нет приюта! плыви же дале!..
Здесь сны бесцветны и жизнь - впотьмах,
Тебя здесь лиры не встретит пенье,
Крестами стали твои стремленья,
Все, что любил ты, - сегодня прах!

Мой челн-скиталец, плыви свободно!
Не одинок я, во тьме спеша
Меж стен ракитных дорогой водной, -
Со мною лодка, ее душа!
Себя - не лодку - в потоке вижу:
Мы с ней едины - нельзя быть ближе!
Но облик сердца да будет скрыт:
От взглядов чуждых должно таиться,
Что кровь из сердца вовсю струится,
Что сердце плачет и так болит!

О! дунул ветер, и все заметней
Запела флейта - тростник речной!
О! вот и дуб мой, мой дуб столетний -
Шумит печально он надо мной!
Но мне - я знаю - теперь из дуба
Креста не сделать, не сделать сруба:
Другие души под ним теперь
Прохладу ищут палящим летом;
А я - бездомен на свете этом,
Мне не откроют радушно дверь!

О! мчатся зимы, и весны мчатся,
Тускнея, солнце глядит на мир,
И звезд небесных лучи темнятся,
И все темнее волны сапфир!
Кем я родился? И в чем причина,
Что рядом с домом моим - пучина,
Что недоступен приют людской,
Земля далеко, а гибель - ближе?
Плыви до смерти, мой челн, плыви же!
Пусть нас обнимут волна с рекой!..

Ночь дышит мраком - душистым, жарким,
Цветною пряжей дрожит она,
И, бирюзовым сияньем ярким
Венчая небо, царит луна, -
То листья тучек дрожащих красит
Она лучами, то снова гасит;
То отблеск лунный пронзит волну,
Что одинока во тьме долины, -
Падет подобьем стального клина,
Как якорь - с неба и в глубину!

ПАРК В СНЕГУ

Засыпан снегом и луною,
Весь парк - в цветенье серебристом;
Блестят аллеи белизною,
Как будто мрамором лучистым,
Блуждают в снежном одеянье,
И бесконечны их скитанья!

Как дно невиданной реки,
Парк распахнуть глубины рад!
Росы застывшей огоньки
Всё выше на стволах горят!
Тень на земле, стоцветна тень,
А на луне блистает день!

Висят, качаясь в кронах белых,
Укромы, схожи с островами,
И с гнёзд безмолвных, опустелых,
Снег осыпается клубами;
Пустых скамеек вереница
Сияньем снежности лучится!

И мнится: в тихие аллеи
Вот-вот шаги вернутся, гулки,
Парк расшумится - и, светлея,
Проснутся к жизни закоулки;
Со смехом ввалится, блистая,
Чертей ватага золотая!

Но - глухо, холодно, темно;
Молчанье чар, безмолвный свет.
Воротам скрипнуть не дано,
И смеха колдовского нет;
Тень на земле, стоцветна тень,
А на луне блистает день!

---

А верблюд идёт...

Идёт верблюд по выжженной пустыне,

Где солнца жар немилосердно лют.

Ни речи арамейской, ни латыни,…

Ни греческой не ведает верблюд.

Не знает про ошибку в переводе,

Ему постичь задачу нелегко -

Но он шагает при любой погоде.

И он пройдёт в игольное ушко.

 

24.06.2015

---

Романс Тёмного Лорда

Я начал поиск палочки бузинной

Давным-давно, в былые времена,

Поскольку наилучшей древесиной

Для палочек бывает бузина.

 

Не прозвучит ни гимнов и ни маршей,

Когда сумею подобраться к ней.

Её порою именуют старшей,

Но древесина - возраста важней.

 

И каждый мой крестраж ко мне взывает:

"Что, не нашёл ещё? Какой позор!"

Но бузины без дядьки не бывает,

А дядькин адрес прячет Дамблдор.

 

11.06.2015

---

Ходоки

ХОДОКИ

 

В нашей жизни случается всякое,

И не все чудеса далеки.

...Поболтать с говорящей собакою

Ухитрились в Москве ходоки.

 

Прошагали вёрст тыщу, не мене, но

Не сморил их трескучий мороз.

Вообще-то сбиралися к Ленину,

Но туда не пустил их матрос;

 

Хоть пришли к нему с пением, с ликами -

Но не вышел, увы, разговор:

Скудной лепты не взял, выгнал с криками

И к тому ж передёрнул затвор.

 

Малость выпили (знамо, не пьяницы -

Только кто же в России не пьёт?)

И узнали от встреченной странницы

Про собачку, что песни поёт.

 

Раз не принял Ильич - так и быть тому...

Из распивочной вышли с трудом,

И пошли по бульвару избитому,

И нашли калабуховский дом.

 

То ли здесь этот пёс, то ли нет его?

Позвонили у главных дверей.

Преддомкома их встретил приветливо:

Приказал отвалить поскорей.

 

Те в ответ ему грубое, резкое...

Стало ясно: кого-то побьют.

Но впустил их профессор, не брезгуя,

Уважая трудящийся люд.

 

И вошли они. В комнате маленькой

Увидали мужчину с хвостом.

И мужик им пролаял про валенки

И сплясал (за рупь сорок) потом.

 

- Да, в деревне такого не видели! -

Так галдели они вперебой.

Жалко, пса им с собою не выдали;

Что же, Швондера взяли с собой.

 

22.05.2015

---

Болеслав Лесьмян. Из сборника "Студёное питьё"

БОЛЕСЛАВ ЛЕСЬМЯН
BOLESLAW LESMIAN

СТУДЕНОЕ ПИТЬЕ
NAPOJ CIENISTY

Переводы с польского

СПИСОК.

1. ТАЙНА
2. В НЕБЫЛОЕ ПУТЬ, ПРОЛОЖЕННЫЙ ГРЕЗНО
3. МАРСИАНЕ
4. ИЛИЯ
5. ТЕНИ

Оригиналы могут быть найдены по тэгу
http://stran-nik.livejournal.com/tag/%27%D0%91%D0%91_%D0%9B%D0%B5%D1%81%27

----------------

ТАЙНА

Нас увидали только они -
Бабочки в пышном порханье.
Как же нам сладко, ибо одни
Ведаем мы о свиданье.

Вереск срывая, слышала там
Шёпот сестрёнка меньшая...
Что-то тихонько молвила нам...
После смутилась, смолкая.

В сад убежала, где гущина,
В пении звонком пропала!
Как же нам сладко, что и она
Тайну случайно узнала...

В НЕБЫЛОЕ ПУТЬ, ПРОЛОЖЕННЫЙ ГРЕЗНО

Раскраснелось на небе - ближе к самому краю,
Раскраснелось - но напрасно, и себе же вопреки…
Очертанья деревьев в облаках наблюдаю,
Но зачем глазам деревья, что настолько далеки?

Я ищу в небылое путь, проложенный грезно.
В миг любой мы в даль уходим, лиц нам мало в миг любой…
Я ласкать тебя жажду, мне ласкать тебя поздно,
И не тщусь увидеть что-то, глядя в сумрак за тобой.

Далеки твои губы - и близки несказанно!
Сердце, хрупкое от горя, ты сломаешь, коль сожмешь…
Помнишь сад с его высью, ниже - клочья тумана?
Был туманом - чуждый кто-то; на меня он сном похож.

И про нас - вспоминаешь? - там листва зашепталась,
Зашумела на деревьях, нас, блестя, смогла понять.
Но в устах твоих - холод, там таится усталость…
Так давай же в сад вернемся - дни умершие искать!

Там - тропинка, что рядом со знакомой черешней…
Вспоминаешь ли дорогу - ту, что шла сквозь целый свет?
Будь же в прежнем наряде и с прическою прежней!
В сад пойдем. Войдешь ты первой, ну а я - тебе вослед…

МАРСИАНЕ

Растревожив белесый межзвездный туман,
Прогремят в облаках корабли издалека.
Безграничности неба исчезнет обман -
Близким дальнее станет в мгновение ока.

Распахнется серебряной дверью луна,
Мы услышим журчанье в небесном проране,
А внизу - будет зябликов песня слышна;
И, как ветер, коснутся земли марсиане.

И послышится вздох облегченный земли,
А затем затаится земное дыханье.
Станет ясно: века ожиданья прошли,
И небесное нас ожидает братанье.

Жаркой верою в Волю их взоры полны
А в груди их - простор, и живой, и бездонный.
Мы для взгляда их будем похожи на сны,
И вовеки сей взгляд не изменится сонный…

Привезут нам дремотных зверей и пичуг,
Мотыльков молчаливых, лукавое слово.
И себя мы узнаем; окажется вдруг:
Так и есть! Не могло приключиться другого!

Глядя в книг чародейских златые листы,
Полагая и облако богоподобным,
Жрец их в прошлом - грядущего ищет черты
Нить времен этим знаньем скрепляя загробным.

А один из богов их (мечта, золотись!)
С неба спустится, в наших лесах заплутает,
Канет в озеро, где отражается высь,
Станет рыбкой - и влажную вечность впитает.

Звезд родимых их эльфам до ужаса жаль,
Средь цветов им не спится (о, это мученье!),
Эльфы призрачным лугом помчатся в печаль,
Только шелестом трав выдавая движенье.

Марсианки - колдуньи! Их странная стать
В час вечерний поставит меж нами преграды…
Надо только любить их и страстно желать -
И они будут ласке неведомой рады.

Что за страх, что за ярость во взоре видны;
Глаз, под солнцем пылая, в опал превратится!
Не сравнятся с телами, что неба полны,
Ни земной паренек, ни земная девица…

Станет гостья небесная близкою мне,
Недоступна другим, запылает так сладко.
О нездешность, что познана в ласках и сне,
Эти губы и руки твои, о загадка!

За дремоту в объятьях, за кожи атлас
И за чары, которые будит лобзанье,
Я отдам с наслаждением - здесь и сейчас -
Жизнь загробную, вечное существованье!

Вслед за ней прибежит, издавая скулеж,
Мопс невидимый, чуя подземные мары;
Иль залает - а голосом с кобзою схож -
Злые сны отгоняя, и судьбы, и чары.

Та, чье имя сокрыто, дорогой лесной
Проведет меня к чуду - сквозь веток сплетенье.
Дрему сбросив, там прямо из яви одной
В явь другую, и в третью, шагают растенья.

Вы, привыкшие в серости будней кружить,
Возгордившись презренным мирком иллюзорным! -
Как вам жизнью, что вас презирает, прожить
В новом, пышущем, солнечном мире просторном?

Вы оттуда, уставясь лицом в синеву
И с воздетыми к новому небу руками,
Побредете меж снами - и вас наяву
Будут вербы хвалебно дарить синяками!

И грехов закоснелых затмится печать,
Синяки поубавят порочной гордыни…
Мы - всем миром - над ними начнем хохотать!
Как я грежу об этом веселии ныне!

ИЛИЯ

Адаму Щербовскому
во имя общей веры в победу искусства
над разыгравшимися кошмарами обывателя

Поднимался он, вихрем взнесенный, без страха
В колеснице горящей, все дальше от праха,
И милОть *) свою сбросил - он пред расставаньем
Так прощался с землею последним касаньем.

    [*) МИЛОТЬ (греч. овечья кожа) - традиционная одежда ветхозаветных пророков, похожая на бурку. См. http://www.orthodic.org/?searchCs=&searchRu=%D0%BC%D0%B8%D0%BB%D0%BE%D1%82%D1%8C&type=ru&... ]

Не ступил он ни разу на землю отныне.

Начат путь безмогильный в межзвездной пустыне.

Блеском молний избранник возвышенный Божий
Освещал легионы лихих бездорожий.
По лицу его тучи, как ветки, хлестали,
Злые искры летели в безвестные дали,
Взор туда устремляя, где свет золотится,
Он - взмывая, снижаясь - летел, словно птица.
И колеса жестоко Пространство терзали,
Ну а звезды над долей Пространства рыдали!

Бросил взгляд на Венеру, в ее глухомани -
Те, где птицы листвою шумят на поляне;
Хоть ничтожно от сосен, дубов их отличье -
Над дремотой заметно парение птичье.
От текущей из древа лесной праживицы
В топь синюшную жизни дыханье сочится,
И окрестные мраки, вдохнув ароматы,
Словно враны слетелись, черны и косматы.
Илия отвернулся. Неслась колесница.

Обреченный средь ночи бессонно кружиться,
Мчал Сатурн, задыхаясь, простором гонимый,
Золотой среди мрака - и неуловимый.
И Юпитер пронесся цветисто и чванно,
И Нептун прокатился, как сгусток тумана.
Колесница просторы огнем озарила,
Миновала двойные, тройные светила,
И влетела в трясину, где, полуничтожны,
Недотвари во мраке ползут осторожно.

Там себя породило поганое Снище
И устроило в хвором просторе жилище -
Светом смерти в той хате окно озарялось,
Близкой вечности Снище туманом касалось,
А ничье - и навеки ненужное - тело
В снах неверных к порогу той хаты летело,
Чтобы от пыли порога пришло утоленье
Жженья кожи бездомной и к счастью стремленья.

Там брели страхоброды, ловки, но неживы, -
Их гляделки, пестрея, моргали ретиво.
Истерзал их нежизни недуг ядовитый,
Но они всё бродили - и бредили свитой….
Там обманками лапищ туманность сочилась
В те глубины, где прежде ничто не случилось;
Свет, разорванный в клочья в просторах тернистых,
Размышлял васильково о нивах лучистых.

Тот, кто сделал кручину своею страдою,
Не взглянув, над безлюдной промчался ордою,
Слыша вздохи галактик и с думой о Боге,
Сев на край колесницы в бескрайней дороге,
За бескрайностью гнался и пылко, и смело.
Ну а звезды, что гасли за ним то и дело,
И миры, что в порядке безумном кружатся,
Жизнь земная, что вовсе не хочет кончаться,
И земной канители докучной пучина,
Мир земной и загробный, бессмертье, кончина, -
Все казалось ничтожным, как малость былая,
Сном казалось, что снится, того не желая.

Мертвый ангел с бельмастым пугающим оком,
В цепкой туче увязший, парил пред пророком.
Странным тела величье для взора казалось,
Смерть была в нем ничтожной - и все уменьшалась.
Снежность крыльев клубилась в посмертной печали,
Крылья смерть эту выше и выше вздымали!

"Бог поблизости!" - понял пророк, наблюдая
Яркий Луч, что сквозь тучи пробился, блистая.
Но средь туч половина таилась свеченья,
И оттуда он Бога услышал реченья:
"Я тебе лишь признАюсь, что горько рыдаю:
Мир стал чуждым! Я в доме, что строил, страдаю!
Моему подчиняясь единому знаку,
Юный мир улыбнулся окрестному мраку.
Будь иным повеленье, пронзившее дрему -
Так же было бы ныне, иль все по-другому?.."

"Боже! Вот что, - промолвил пророк, - означали
Сновиденья"… Создатель продолжил в печали:
"Только жизнь сотворил я! И жизнь не сдается!
На звезде, на вершине, во мраке колодца,
В пасти льва или змея, и в мире, и в сечах,
В темных норах, на лицах, в слезах человечьих,
Даже в падали, той, что смердит и гноится, -
Шелестит еще что-то, шуршит, шевелится!
Так я сделал. Не будет иных изощрений!
Сотворил я - и лучших не ждите творений!"

 

Голос эхом разнесся - и замер далече…
Пали в душу пророка Создателя речи,
Но летел он все дальше и дальше, взывая:
"Луч, не гасни! Пробейся, стрела огневая,
Через тучи!.. А если угаснешь Ты вскоре,
Крикну: Боже, где брег твой, и где мое море?
Стал - Твоим повеленьем - я ныне как птица,
И в грядущее жажду Твое устремиться!"
Искры сыпались сверху - и, как метеоры,
Гасли… Что-то пытались припомнить просторы,
Но беспамятной тиши година настала.
Было слышно, как время струится устало…

Бог сказал: "В этом мире останься, со мною!
О, прислушайся! Веет в пространстве весною!"

Илия, свесив руки во тьму с колесницы,
Стал подобен растенью, что в мраке родится,
И растет, поднимаясь в небесные дали;
Ну а руки - на листья похожими стали.
Отдышался, пригубил прохладу Вселенной
И Создателя речью смутил откровенной:
"Знай: могло быть иначе! Ты сладил со Тьмою,
Речи попусту тратя! Позволь же - я взмою
В Тьму Иную, что даже Тебе не подвластна!
В одиночку осилю ее - иль угасну!
И судьба мне не будет преградою боле!
Дай мне, Боже, дорогу к безбожью и воле!
Все забвенья достойно, что было когда-то!
Отпусти! И не требуй, не требуй возврата!"
Луч угас. Это было согласия знаком.
Ветер, словно листвою, шумел Зодиаком,
И все дальше сквозь темень лежала дорога -
Прочь от бывшего Света, ненужного Бога.
В мрак опасный, наднебный вело восхожденье,
Где свобода от Бога, где нету творенья.

Вдруг глаза его в страхе застыли, не веря:
Вот - граница Вселенной, созвездий потеря!
Он не смог ни разгона сдержать, ни гордыни…
. . .
Во Вселенной ни разу он не был отныне.

Затряслась колесница. Как стая слепая,
Искры сыпались, в мраке судьбу освещая.
И свершилось… Он понял - всего на мгновенье, -
Да, свершилось! Но что же? Какое свершенье?
Тут Затишье сомкнулось и им овладело.
Знал он: не было Богу до этого дела!
Страха дрожь откатилась бессильной волною,
Но затрясся он дрожью какой-то иною.
Так в каком же он мраке? В каком же полоне?
Тщился тронуть ладонью - не сдвинуть ладони!
Поглядеть попытался - но взор помутился,
И с небесной лазурью пророк распростился.
В бездорожье с дорогой нельзя ошибиться -
И домчала в безмирье его колесница.
В миг последний постиг он: свершилось свиданье
С бытием небывалым, что вне мирозданья!

 

ТЕНИ

Я во сне вижу залы, пустые насквозь,
Что и ночью пылают полуденным зноем.
В зеркалах столько злобных цветов собралось!
Вот и полночь. И тени являются строем.

Выйдя к свету, на ощупь шагают сквозь сон,
Схожи видом, походкой своей беспокойной
С тем, кто умер когда-то… Той ночью не он,
А всё прочее было кончины достойно.

На одеждах их белых - чернеет черта;
Лиц не вижу - ко сну их повёрнуты лица.
Твёрдым шагом как будто хотят похвалиться,
Что телесны; и всё же они - пустота.

Даже в стенах незрячих, где нету зеркал,
Отражаются криво, неполно, неясно
Те, что в темень из мрака идут через зал,
Отраженье желая стереть - но напрасно...

Знаю: ждут они в страхе, что встану, шагну,
Ждут, что я, потянувшись к их цепи рукою,
Вырву сон наудачу из этого строя
И спрошу его имя, в глаза загляну!

Никому не известно - кого я возьму,
И судьба их сокрыта во мгле одеянья.
Но тянусь я рукою - и вновь опозданье:
Этот мимо проходит, тот - скрылся во тьму...

---

Болеслав Лесьмян. Из сборника "Луг"

БОЛЕСЛАВ ЛЕСЬМЯН
BOLESLAW LESMIAN

ЛУГ
LAKA

Переводы с польского

СПИСОК.

1. "К румянцу черешни слетаются птицы…"
2. ГАД  
3. ЗАПОЗДАЛОЕ СВИДАНИЕ
4. "Я стою за дверями - они из клёна…"
5. "Не мешкают грозы…"
6. "Мчусь душою к тебе я - над пургой ошалелой…"
7. В ПОЛЕТЕ
8. ВСТРЕЧА
9. РАЗДУМЬЕ
10. ПЕВЦУ
11. ЛУГОВИНА

Оригиналы могут быть найдены по тэгу
http://stran-nik.livejournal.com/tag/%27%D0%91%D0%91_%D0%9B%D0%B5%D1%81%27

----------------
 
"К румянцу черешни слетаются птицы…"

К румянцу черешни слетаются птицы,
Расклёвано семя - и к солнцу открыто.
Кора на черешне жуками прошита,
Смолистою каплей рассвета сочится.

Склонясь под нежданной росой проливною,
Цветы совершают земные поклоны;
Поток муравьиный дрожит закруглённо,
Струясь розоватой живою волною.

И радость вскипает, тиха и несметна,
И сердце открыто, когда я воочью
Цветы наблюдаю, рождённые ночью, -
Ещё накануне здесь было бесцветно!

ГАД
Мириаму

Шла с грудью млечной в зеленый сад -
Внезапно выполз из кущи гад.

Давил в объятьях что было сил,
И ей все тело ласкал, травил.

Ее учил он вдвоем дремать,
И гладить змея, и прижимать,

От неги - долгой, как смертный сон, -
Шипеть и виться, дрожать, как он.

Фантазий в страсти я не стыжусь,
Я с королевским лицом явлюсь.

Дарую клады тебе со дна,
То явью будет - не будет сна!

Змеиной кожи снимать не смей!
Других не надо. Мне нужен змей.

О, гладь мне жалом, как прежде, бровь,
Впивайся в губы, отведай кровь,

И извивайся, и задевай
Башкой змеиной о ложа край.

Прошу, прильни же к моей груди,
К чему мне клады? Не уходи!

В слюне змеиной есть вкус любви -
Останься гадом, ласкай, трави.

ЗАПОЗДАЛОЕ СВИДАНИЕ

Пойдём вослед и шелесту, и тени;
Тропа в росе, как в блёстках серебра.
На солнце, где крыжовников сплетенье,
Пахнёт землёй кротовая нора.

В траве - дождя былого след лучится,
И лист увял от холода ночей;
Шумят в саду давно забытом птицы,
Весь сад наполнен гомоном грачей.

Сосна меж яблонь выросла украдкой,
На хвое - блёклый блеск голубизны.
Весна была, но оказалась краткой,
И жизнь теперь в испуге без весны...

Тебя платок спасает от прохлады,
Он для груди - подобием гнезда...
Нам те слова давно сказать бы надо;
Теперь они - пустые навсегда.

Закрыть глаза нам прежде нужно было -
И прямо в солнце, обнявшись, пойти!
Теперь глаза закрыть - не хватит силы,
Теперь уста замрут на полпути...

"Я стою за дверями - они из клёна…"

Я стою за дверями - они из клёна,
Я стою и устами молчу влюблённо.
Ночь меня настигает, идёт за мною,
И вокруг так пустынно порой ночною.

От любви замираю, огнём пылаю,
Дверь рукою толкаю и открываю,
И в альков твой вбегаю - к моей святыне;
Возле этого ложа - мой пост отныне.

И ничто не повергнет меня в смятенье,
Даже рук твоих тонких, дрожащих тени.
Я останусь, даю в том святое слово;
Хоть моли, но не выйду я из алькова!

"Не мешкают грозы…"

Не мешкают грозы,
А чуда - не жду;
И умерли розы
У милой в саду.

Я брёл к ним хромая,
В болотах скользя...
Прийти к ним - я знаю! -
Вторично нельзя.

"Мчусь душою к тебе я - над пургой ошалелой…"

Мчусь душою к тебе я - над пургой ошалелой,
Прямо к свету, что брезжит за буранной куртиной.
Каменеет кручина чья-то статуей белой,
Белой статуей скорбной - там, над черной долиной.

Старых створок объятья тебя некогда скрыли -
Ты с тех пор в моих мыслях бледно-призрачной стала.
С того часа так странно и так страшно забыли
Мы друг друга, как будто нас совсем не бывало.

Так найдем же друг друга средь метелей круженья,
Над вечерней пучиной сможем снова влюбиться
Той повторной любовью, что не хочет спасенья,
Тем последним желаньем, что не знает границы!

Мы полюбим мученьем, кровью нашей потери -
Но про счастья утрату пусть никто не узнает,
Мы полюбим прозреньем: смерть приблизилась к двери -
Обе смерти, что вместе совершиться желают.

Шум и треск по-над лесом, в клочьях - грива бурана,
Словно вихри о сучья в темных зарослях рвутся.
Жизнь из жил вытекает - это давняя рана…
Не посметь улыбнуться, не успеть улыбнуться.

Мчусь душою к тебе я - над пургой ошалелой,
Прямо к свету, что брезжит за буранной куртиной.
Каменеет кручина чья-то статуей белой,
Белой статуей скорбной - там, над черной долиной.

В ПОЛЕТЕ

Мчусь на звере, на жутком исчадье кошмара,
Ненавидя границы, в свободу без меры -
Ту, что пенится в пасти чудовища яро…
Но внезапно - преграда пред мордой химеры.

Зверь хрипит у предела лазурного света!
Здесь укрытие Бога! - я ведаю это.
Зависаю над бездной в испуге от встречи,
В этой бездне - и взгляды Господни, и речи:
"Буду вечно границей тебе и судьбою!
Мой скиталец, повсюду я буду с тобою!"
Знать не знаю границы! И, речи не веря,
С дерзкой страстью в пространство направил я зверя,
Он легко перенесся над Богом и бездной -
Снова нет мне границы средь воли небесной!
Но когда я в пучине небес захлебнулся,
Гривы зверя рукою заблудшей коснулся, -
Шею Бога нащупал под гривою длинной!
Значит, Бог из уюта уносит, вздымая,
Словно вместе идти нам дорогой единой
В безвозвратность? Я верю! И снова внимаю:
"Буду вечно границей тебе и судьбою!
Мой скиталец, повсюду я буду с тобою!"
И душа привыкает к сей речи все боле.
Нет конца моей гонке. Зверь мчится на воле!

ВСТРЕЧА

Я вижу ястреба: то вправо надо мною,
То влево реет он - как будто не одною
Душою наделен!
Когтями острыми он бурю обнимает,
И суть парения такого понимает
На свете только он!

Я жажду встречи с ним - желаю, чтоб спустился,
Сквозь расстояние глумливое пробился,
Свою покинул высь,
Чтоб опускался он движением отважным,
Но не без трепета - так в поединке шпажном
Без ран не обойтись!

И, сбит стрелой моей, как семечко, кружится;
С ним вместе падает безмерности крупица -
Небесный мой трофей!

Как будто вести нес он в клюве издалече,
Промчался бездною, спеша к урочной встрече -
Здесь, у ноги моей!

РАЗДУМЬЕ

К предвиденью во мне, увы, таланта нету:
Что нынче полюблю, что завтра я спою?
Как зверя из лесов, я глажу песню эту -
Рычащую во мне, случайную, свою.

Я песни узнаю по этому рычанью,
Я приручаю их, дарю им свой язык,
Чтоб их подземный шум и тайное журчанье
Сумели проблеснуть в лазурный яркий крик.

Где мрак, разлучный яр, - души моей частица,
В лобзаньях - губ моих восторг и забытьё,
Где старая изба - там посох мой хранится,
Где чёлн - для сердца там дорожное питьё.

Одежда мне мила - потёртая, сырая,
От песенной слезы промокшая давно;
Но нет - я не пою: словами в мир взираю
Сквозь неизвестно кем открытое окно.

Пусть песни меж собой беседуют, рифмуясь;
Их выращу в себе - не буду им ловец!
Над ними не царю, пред ними не рисуюсь,
Невидим - как и нам невидим наш Творец.

ПЕВЦУ

Откуда твой восторг, певец, - и что же значит
Твой взгляд лягушке вслед сквозь золоченье слез?
Она перед тобой как по ступеням скачет
Невидимым - легко, и с лапками вразброс…

Зачем ты светлячка поймал - и смотришь нежно
На блеск его огня и плоти изумруд?
И в муху ты влюблен - она кружит поспешно,
А после вдаль летит, в неведомый приют…

Да ты же - голова в короне из бурьяна,
В короне, что из трав колючих сплетена!
В душе твоей - и змей, и ангел постоянно,
Не зря в густых кустах слоняется она!

Там хочет отыскать свое изображенье,
Что Он с собой носил - в какой-то давний век;
Друг другу слали вы когда-то сновиденья,
Он был еще не Бог, ты был не человек.

Вы - родственники с Ним; и сходство-то какое:
Туманы-близнецы в единой пустоте!
Тогда не знали вы - что Божье, что людское,
Кому из вас царить в небесной высоте.

Июлем древним пьян, доселе пьян от жара,
Ты травам только что послал свою хвалу...
И что же ты нашел, трудясь привычно-яро?
Жука иль стрекозу? А может быть, пчелу?

Люблю тебя за все - бессилья обаянье,
Безумье без вины, былого дальний зов!
Гляди: бледнею я - и гибну без роптанья,
Сказав тебе "люблю" - последнее из слов.

ЛУГОВИНА
Мириаму

I

Ты увидел: за бором - трава луговая,
Ты позвал, Луговиной меня называя.
Имя громко разносилось,
В ручейке я отразилась
И живу, с той минуты себя сознавая.

В гости бабочки роем явились крылатым,
После - пчелы с кадилом, и миррой, и златом,
Приходила Даль Без Края -
Зелень луга озирая,
Похвалы возносила моим ароматам.

Шел ты, травы срывая пахучие вволю,
Мак средь жита целуя, как светлую долю;
Ты, на ощупь отличая
Васильки от иван-чая,
Брел босыми ногами по влажному полю.

Сон бродячий и травы слились воедино!
Сделай посох из жерди соседского тына,
Сядь с цветами над потоком:
В том потоке неглубоком
Отразятся и посох, и я - Луговина.

И вливается солнце в канаву лениво,
Лопухи там искрятся, сияет крапива.
Возлюби же тварь живую:
Пчелку, мышку полевую,
Перепелку, что с шумом взлетает пугливо.

Ты шагаешь с Любовью дорогой одною;
Но прошу: опасайся палящего зноя!
Воспаленных уст багрянец,
Обожженных щек румянец
Охладят мои росы - питье травяное!

Вот и тень твоя - чую - на травы упала,
Но в глазах твоих места для зелени мало!
То, что взор твой не охватит, -
Сердце спрячет, не растратит,
Чтоб душа еще больше прозрений познала.

Жар проходит, и солнце садится, багряно,
Спит кузнечик засохший в бокале тюльпана,
И друг друга мы узнаем,
Одурманенные маем.
Май стихает под вечер - и меньше дурмана…

II

Нет, любовь не утихнет, коль нету разлуки!
Мои губы и сердце исполнены муки!
Мне и счастье и руина -
Шум твой вечный, Луговина!
Трав зеленых подай мне душистые руки!

Дай росы мне - под солнцем иссохли ресницы,
Пусть от птичьего шума мой слух прояснится;
Запылали жарко щеки
У меня на солнцепеке -
Остуди их прохладой, что в травах таится!

Я без дрожи расстанусь со всем одеяньем,
Чтоб меня обняла ты, как вербу, дыханьем.
Ты же скрыта там, за яром,
И клубишься белым паром,
Словно сброшенной белой одежды сверканьем.

Вот бы край целовать мне одежды весенней,
Твоих запахов полной, твоих дуновений!
Если б только мог мечтать я
Возле дома это платье
На березе развесить под звук песнопений!

Тьму изгнал из углов я, подмел свою хату,
Место розам давая и их аромату,
Вмиг покончил с паутиной,
Все пороги смазал глиной,
И цветами светлицу украсил богато.

Так мука серебрится, как поле зимою.
Хлеб я выпеку нынче и руки умою, -
И, готовя встречу нашу,
Рушниками дом украшу,
Что, как луг, зеленеют, - но с красной каймою.

Буду ждать я свиданья с твоей красотою,
А услышу твой шелест порой золотою -
Скину обувь и навстречу
Сразу выйду и привечу
Тихой песней, что схожа с молитвой святою.

Сделай шумные травы гонцами своими -
И явись в разноцветном венке вслед за ними.
Твой зеленый взор увижу!
В дом войдешь ты, сядешь ближе,
И польется беседа меж нами двоими.

III

Я бы в хате охотно твоей побывала,
Только травам там места окажется мало.
Хочешь знаться с чудесами -
Побеседуй с небесами,
Чтоб решение небо тебе указало!

Я еще не входила в жилище людское,
Лишь снаружи на окна глядела с тоскою.
Не зови же дерзновенно:
Коль войду я - рухнут стены,
И от горя не будет мне больше покою.

И у явора встреча случится едва ли -
Там владения шума, владения дали.
Что по лугу шум раскатит -
Даль отыщет и охватит!..
Вижу: в хате открытой огни засияли.

Трав ночных опьяняют сильней ароматы,
И от запахов этих почти без ума ты…
Над тобою, надо мною
Небо общее ночное -
Иль две разных завесы, темны и покаты?

Если две их - два полога неба ночного -
Мы завесы не бросим близ поля ржаного,
А поднимем их над лугом,
Чтоб случилась встреча с другом,
Чтоб друг друга мы видели снова и снова!

Я - под зеленью скрыта, на дне, под росою,
Ты - вдали, с края света сияешь красою.
Спой мне с края света звонко,
Спой мне песню жаворОка,
Прозвени с края света блестящей косою.

То любовь твоя вышла с косой за цветами,
Косит маков пурпурных манящее пламя.
Мне не страшно, я спокойна:
Страсти жаркой я достойна -
Ветерок мой любезен Тому, кто над нами!

Если ты меня в хату упрячешь ревниво -
Ветерок этот станет грустить сиротливо.
Возле хаты брошу маки -
Это ветру будут знаки,
Чтобы путь отыскал он ночному порыву.

IV

Стих твой ветер - он мраком испуган до дрожи!
Стало небо синЕе, а звезды моложе!
Наяву мне снится ныне,
Что душою я - в калине,
Весь в цвету я, подобно калине, о Боже!

Нет деревьев, чтоб в страсти тягались с мною,
От любви этой небо качнулось ночное!
Я калиной расцветаю,
У криницы прорастаю,
И душа моя пахнет травой росяною.

Приоденемся оба! Спят лес и долина
И река под горою, и лужа у тына…
Двери в хате мы разбудим -
И об окнах не забудем, -
Чтоб покинули хату и сон, и кручина.

Раньше явится радость, а может, позднее, -
Мы на страже, готовы к свиданию с нею.
Светит месяц в тьму колодца,
Звезд сиянье ярче льется -
Сном далеким, который все ближе, виднее…

Приходи же! Ты знаешь - тебя не унижу,
Если я тебя встречу и к сердцу приближу.
Ты из дали нынче манишь, -
Но, как слезы, близкой станешь,
Те, что льются, коль долго тебя я не вижу.

Не броди одиноко и долго в томленье:
Не найти опоздавшей любви утоленья!
У того, кто в море страсти,
Над волнами нету власти, -
Он желает погибнуть, не хочет спасенья!

Я к тебе, среди ночи от жара сгорая,
Вдоль безумства шагаю, у самого края.
Не оружным и не конным -
Выйду тихим и влюбленным
Из объятий зеленых, как будто из рая!

Хата двери навстречу весне распахнула -
Чтобы в дом ты внезапно, ревниво шагнула!
Дверь закрою я плотнее,
Спеть сумею понежнее,
Чтобы ты понежнее, родная, взглянула!

V

Просим, брат, нам поведать: какое же дело
В хате этой творилось, как только стемнело?
Взор наш видел изумленный
В окнах хаты свет зеленый:
На одежде, на стенах - везде зеленело.

Будем петь мы о дивном, невиданном деле,
А без пенья - сказать бы и слова не смели…
Псы лежали под забором,
Человечьим глядя взором,
Тем же взором деревья и звезды глядели.

В наших взорах сияли небесные знаки,
Различить не могли мы - где люди, где маки.
Все на свете звездным стало,
Ускользало, улетало,
Хороводом кружась, исчезая во мраке.

Что-то с неба, казалось, и пело, и звало,
И волшебная зелень повсюду сияла.
Сны друг друга разбудили,
В луг из дома поспешили:
Время сниться им в травах и листьях настало.

И окно заплясало, и дверь заскрипела,
Загудела плотина на речке, запела.
Было странно, было чудно,
Будто людно - но безлюдно,
Словно радость явилась и горе приспело.

И, дремотное слыша веленье ночное,
Взял пред звездами каждый прозванье иное.
Озарились светом дали -
На коленях мы стояли…
Как же дело такое случилось чудное?

Расскажи, что случилось в лесу или в поле!
Просим, брат: мы подобной не ведали доли…
Просим травам поклониться -
Мир чтоб длился без границы,
Чтобы не было края простору и воле.

Нам поведай - чтоб песней слова зазвучали -
Про огни, что в ночи в этих окнах сияли.
То ли это сны явились,
Что друг другу в поле снились, -
То ли дивные дивы из озера встали?

VI

Не встречался я с дивом, со сном сокровенным;
Луговину увидел я взглядом блаженным!
Мы сидели с ней в светлице,
Говорили до денницы:
Гляньте: травы у двери, а росы - по стенам…

Без руля был небесный мой путь, без ветрила;
Мы летели, и вечность, что в небе парила,
Вышла в ноги поклониться…
Луговина-чаровница
Мою грудь в васильковый лужок превратила!

Шли мы с ней под покровом сосновым, зеленым;
Пролился он, как туча, дождем благовонным.
В снах всегда я неземную
Вижу зелень проливную,
Дух мой телом - как бором бредет потаенным.

Этой ночью волшебной я так изменился,
Что, из рая взирая, Господь изумился:
Облик, данный мне твореньем,
Прочь отринул я с презреньем,
И с травою, с цветами обличьем сравнился.

Время голос возвысить, любуясь простором,
Хором глянуть на небо, тревожиться хором!
Страсть все беды одолеет!
Кто не верит - заболеет,
Кто противиться будет - останется хворым!

Мир тесней окружите своими рядами,
Чтобы его не стянули у вас неводами,
И запойте, запляшите,
Песней дело довершите;
В мир вошли сквозь пустыню, а выйдем - садами!

Пусть душа синевою небесной сияет,
Перед нею сиянье простор открывает,
И, в согласье с волей вашей,
Дом ваш будет полной чашей,
Ибо час небывалый такой наступает…

Вы сроднились с туманом, травою, сиренью, -
Так возрадуйтесь солнцу и дня пробужденью!
Вам - и радость, и веселье,
Мне - хмельное луга зелье,
Да еще бы - и слово похвальное пенью.

---

С прошедших времён до пришедших времён...

* * *

 

С прошедших времён до пришедших времён

Гортанная россыпь библейских имён

Гремит из рифмованных строк.

Ряды и колонны пророков, царей,

Жрецов и невиданных ныне зверей

Являются к нам на порог.

 

Героев, что были (а может, и нет),

Привык добавлять в свои строки поэт -

Со смыслом (а может, и без),

Как будто помогут ему имена,

И будет у строк его выше цена -

И в сумме взлетит до небес.

 

О том, что печально, о том, что смешно,

Написано в Книге когда-то давно

И с выдумкой, и с мастерством.

А наши творцы безотрывно глядят

В источник, где масса бесспорных цитат -

Ну что же, уместный приём.

 

Поскольку и нынче беда и война,

То снова и снова дают письмена

Подсказку, как старый суфлёр.

Но взглянет сквозь буквы сказитель былой

В сегодняшний мир, неуютный и злой,

И буркнет: "У вас - перебор".

 

1.02.2015

---

Дрожа и мерцая устало...

* * *

 

Дрожа и мерцая устало,

На землю глядят свысока

Три черных звезды из металла,

Три белых звезды из песка.

 

Как будто нездешние фары,

Венчают чертог пустоты

Две злобных звезды из кошмара,

Две ложных звезды из мечты.

 

Посмотрят прощально и косо

И сгинут с рождением дня

Чужая звезда из мороза,

Чужая звезда из огня.

 

17 января 2015

---

Болеслав Лесьмян. Из сборника "Сад на перепутье"

БОЛЕСЛАВ ЛЕСЬМЯН

BOLESLAW LESMIAN

САД НА ПЕРЕПУТЬЕ
SAD ROZSTAJNY

Переводы с польского

СПИСОК.

1. ВЕСЕННИЕ СНОВИДЕНИЯ
2. ЛЕС
3. ВСТРЕЧА - ЗАВТРА, ХОТЬ ЧАС И НЕВЕДОМ
4. ТЕНЬ
5. ПЕСНЯ О ПТИЦЕ И ТЕНИ
6. ЗЕЛЕНЫЙ ЧАС
7. СТЕПЬ (Из Книги предчувствий)
8. САД (Из Книги предчувствий)
9. ВОРОЖБА (Из Книги предчувствий)
10. ЗАБВЕНИЕ (Из Книги предчувствий)
11. ИЗ КНИГИ ПРЕДЧУВСТВИЙ. ЭПИЛОГ
12. "Им только тайные страсти - услада…" (Ангелы)
13. "Чьей же любовью дано им рожденье?.." (Ангелы)
14. ИХ ЛИЦА
15. ИХ ДЬЯВОЛ

Оригиналы могут быть найдены по тэгу
http://stran-nik.livejournal.com/tag/%27%D0%91%D0%91_%D0%9B%D0%B5%D1%81%27

ВЕСЕННИЕ СНОВИДЕНИЯ

Бежит по лесу дева. Как зелен час чудес!
По ветру вьются кудри. Вокруг - и шум, и лес!

Свет солнца над травою, лес в золотых дымах -
А в сердце девы бьется весенний чудный страх!

Ей снился ночью страшный колдун, а может, бес;
Два рыцаря с мечами, три ангела с небес!
Ей снились звери, птицы, и пение, и стон,
И меч, и кровь, и пламя! Бежала через сон!

И - наяву несется сквозь лес, из края в край,
И хищный Май - за нею! Подобен тигру Май!

Бежит она во гневе... и даль ее манит ...
Вокруг цветов раздолье... Пусть Бог цветы хранит!

Вокруг цветов раздолье - и солнцем залит яр!
Здесь - пурпур, зелень, злато! И боль весны, и жар!

Безумие расцвета! И роз кровавый цвет!
А счастье - только ныне! Упустишь или нет?

О девушка! Ты видишь, как зелен этот час!
Любил не раз - и ныне люблю который раз...

Во сне с тобою, дева, я мчался через лес,
Я - рыцари с мечами, я - ангелы с небес!

Я - эти звери, птицы! Я - пение и стон!
Я - меч, и кровь, и пламя! Я - мчался через сон!

Сквозь сон - и за тобою! Я - тигр твой верный, Май!..
Я - этот лес зеленый, весь лес, из края в край!

=============================

ЛЕС

Что припомнишь ты в час накануне кончины,
Когда память твоя, в ожиданье пучины,
На прощанье весь мир обнимает земной?
Может, юности день, самый давний, чудесный -
Ибо день этот в край отлетел поднебесный,
Ибо он не угас и порою ночной?

Или явятся вдруг чьи-то смутные лица?
Или лишь одному суждено появиться,
Только это лицо ты успеешь узнать?
Иль с могильною тьмой в поединке суровом
Свою память запрешь ты скрипучим засовом
И не станешь, скупец, ничего вспоминать?

Иль сверкнёт через мглу - как зеленое злато -
Лес, уведенный мельком, случайно, когда-то,
Лес, что ныне опять увидать суждено?..
И, глазами скользнув по небесным просторам,
Ты покинешь сей мир, глядя радостным взором
В неожиданный лес, позабытый давно!..

=============================

ВСТРЕЧА - ЗАВТРА, ХОТЬ ЧАС И НЕВЕДОМ

Покосился твой дом под ветрами,
Дым не вьется давно над трубою:
Я - не дома! Я здесь, не с тобою,
Я - где пусто, темно вечерами!

Ты узнаешь меня и приветишь
Вопреки всем лишеньям и бедам;
Жди, на тени взирая, - и встретишь:
Встреча - завтра, хоть час и неведом...

Так укрась же прическу цветами,
Возле входа пусть свечка лучится,
Вспоминайте меня с сыновьями,
Сохраните мне место в светлице!
От ладоней твоих на дорогу
Тень ложится синеющим следом…
В ожиданье пробудешь немного:
Встреча - завтра, хоть час и неведом.

Исцеленья средь бури ревущей
Ищет дух мой, покоя лишённый!
Мне неведом мой голос грядущий,
Мне неведом мой лик изменённый, -
Но узнаешь меня ты повсюду,
Днем и ночью, зимою и летом,
Пусть иным я, израненным буду...
Встреча - завтра, хоть час и неведом.

=============================

ТЕНЬ

Не глядел я на солнце сквозь лён,
Не искал я в дубраве свой сон, -
Но увидел, как встала с земли
Тень моя, что лежала в пыли.

Тень прозрела и стала живой,
Прах стряхнула с себя вековой,
И вгляделась в минувшие дни -
С острой саблей и в блеске брони.

Дивный витязь вскочил на коня,
Улыбнулся - и прочь от меня;
В зелень втаптывал конь на бегу
Солнца утренний свет на лугу!

Тень, мой всадник, куда ты спешишь?
Может, розам войною грозишь?
Может, в сказку нездешних сторон?
Может, звездным блужданьям вдогон?

"Что мне звезд над землею полёт
И цветок, что под солнцем растёт;
Возвращаюсь в изведанный край -
Вспомни лесу дарованный Май!

Вспомни: рос над долиною дуб,
Слушал пенье заоблачных труб,
Там, в долине, вдали от лучей,
Был я тенью лесною твоей!

Вспомни сонный, заброшенный сад:
У ворот, по ту сторону хат,
Был я, брошен на землю и тих,
Блёклой тенью раздумий твоих!.."

Ну так мчись же, лети, моя тень,
Через розы - в пылающий день,
Через яблонь белеющий пух -
В темный бор, где скитался мой дух!

Не глядел я на солнце сквозь лён,
Не искал я в дубраве свой сон, -
Но увидел, как в гуще ветвей
Бог навстречу шел тени моей.

==============================

ПЕСНЯ О ПТИЦЕ И ТЕНИ

Пролетает в небе птица,
Отражаясь в блеске вод;
Что за чудо в ней таится,
Что за вихрь ее несет?

Сквозь прибрежных трав движенье
Вижу птицы отраженье;
Мне все чудится, что птица
Вдаль взамен меня стремится
В том полете, что как чудо -
В камышах и небе - всюду!
Мне взлететь не удается:
Дух с землей не расстается;
Те, в зрачки кому излились,
Слезы звездные, - явились
И предстали предо мной, -
Сердце сковано слезой!..

Тень в тумане сером шарит,
Ищет путь своим крылам,
И себе деревья дарит,
А деревья - дарит нам;
Я гляжу на лес шумящий,
Шум, как время, слышу в чаще;
Тень, что этот лес роняет,
Сны взамен меня меняет;
От сосны, от дуба тени -
Вдаль ложатся, в мир весенний!
Не обучен я уменью
На пути явиться тенью
И в туман краев нездешних
Тень цветов доставить вешних;
Мне не бросить наяву
Тень деревьев - на траву!..

Птицы - в небо, тень - в туманы...
Вижу я иные страны,
Там - средь ночи или дня
На телеге гроб печальный;
В стороне туманной, дальней
Кто-то умер за меня -
Мне он чужд, но полон ласки!..
Гроб - покойнее коляски,
А душа уже над нами,
Рядом с птицами, дымами;
Стук колес ко мне донесся:
Кто-то за меня вознесся.
Небеса меня не манят,
Я в саду цветами занят,
Не спешу пока к дорогам,
Что во мгле за лунным рогом,
Не спешу, собой занявшись,
Заглядевшись, затерявшись.
Так я жажду снов без цели,
Что среди моих веселий
Мне и жаль, и мне не жаль
За меня идущих в даль!

==============================

ЗЕЛЕНЫЙ ЧАС

I

Словно маятник, ветка, звеня, закачалась,
Сном задета! То - Часа Зеленого звоны!
Лес, явись из чащобы! Оковы сняты!

Чья душа в твоих дебрях опять затерялась?
Чье лицо вспоминают все речки влюбленно?
Незнакомо - а были моими черты …

Мне так странно, что, видя обличье иное,
Зашептались деревья с ручьями: "О чудо!
Возвращается облик утраченный к нам!"

Лес незнаемый - с новым лицом - предо мною…
Но твердил я - и клятву свою не забуду:
В Час Зеленый я лесу - лесное отдам!

II

Час настал! На живые холмы наступая
Муравейников - рву я вуаль паутины,
Той, что светится ярче любого огня…

Тишь звенит в поднебесье, в цветах утопая, -
Словно скрытая в дебрях, в глубинах лещины,
Плачет дева, цветы за обиду кляня!

Как свой клюв опускает болотная птица -
Душу ввергну в трясину, где жабье дыханье,
Чтоб познала природы нутро до конца.

Все в душе моей: злато святое пшеницы,
Яркость ящериц, волки над загнанной ланью,
Трав болотных прохлада и жар чабреца!

Лес, с душой моей вместе, дыша, зеленеет!
По поляне промчалась тень ворона - рядом,
Не задев, только брови коснувшись слегка.

Знаю: в миг, когда тихо, и зной пламенеет,
Когда дятел по лесу разносится градом, -
Дверь в избе распахнула девичья рука!

III

Вы меня возлюбите, лесные побеги,
Что из тьмы прорастали к сиянью простора,
К свету сердца, что бьется в груди у меня!

Вы меня возлюбите, о тени, навеки
Затаенные в логе и сумерках бора!
Возлюби же! - прошу я у старого пня…

Возлюби и омела, что дуб овивает,
Там гнездом прорастает - а после умчится,
В перьях сна золотого по свету летя!

Возлюби же! - ручью я твержу, что скрывает
Свет небесный от крысы, когда ей случится
Прыгнуть в волны, прибрежной травой шелестя!

Для любви меня ветер доставил, морозен,
Из безлесной чужбины - к любимому краю,
Где дано отдохнуть мне и зелень узреть!

Возлюбите! Я страстью великою грозен!
Я предела не знаю! Желаю, пылаю!

И весь свет призываю с собою гореть!

IV

Перед тем как в зенице моей отразиться,
Надо деве пробиться сквозь веток сплетенья,
Что туманят мне взоры, как будто слеза.

Там лесисто, тенисто; в глазах, как в кринице,
Отразились - в глубинах бездонных - растенья.
Дуб заслонишь, коль прямо мне глянешь в глаза!..

Эти очи так долго бродили низиной,
За живыми цветами, травою могильной,
Все красоты земные стараясь обнять;

Ныне - стали лесною и зрячей долиной…
Будет смерть ли - не знаю - достаточно сильной,
Душу - ягод лукошко - сумеет поднять?

Да, в глазах этих солнце порою светилось;
Видя солнечный блеск, эти очи, бывало,
Ощущали, как травы в них буйно растут…

Им глядеть через листья дарована милость.
Тень от листьев, ты видишь, на руки упала -
Мне на руки, что косу твою расплетут.

Что за чудо! Хоть листья мой взор и туманят,
Смог тебя я заметить - в той хате заречной,
В час пылающий зноя, что лился с небес!

Если близости нашей минута настанет,
Буду видеть далекой тебя бесконечно -
Нас разделит сокрытый в очах моих лес!

V

В нашем мире - я тайного мира созданье,
Ветви скрытого леса шумят надо мною,
Тело - здесь; но далече мой дух унесен.

Для слезы и для света - я место свиданья!
Я дремучему лесу приснился весною -
Сон ветвистый, листвою засыпанный сон!

Лесу снится: иду я, дороги не зная, -
Я к бесцельности, скрытой в тиши, направляюсь,
Там где всё - без названий, дыханья, границ.

На руках моих плачет речушка лесная,
Я ее успокоить, баюкать пытаюсь,
Чтоб уснула на травке под пение птиц.

А березы, размяв занемевшие ноги,
Вслед за мною шагают, чтоб легче мне было,
Чтобы был покороче приснившийся путь:

Знают: может погибнуть речушка в дороге,
Чтоб жила - ее надо упрятать в могилу,
Чтоб спасти - надо в землю скорее вернуть.

И ее мы хороним - и сразу журчанье!
Речка рвется из леса, струится полями,
Чтобы пить отраженье зеленой травы.

А березы в тревоге - я слышу ворчанье
Про меня: "Не годится быть чуждому с нами!
Мы вкопать его корни не сможем, увы!"

VI

Под растрепанной тенью зеленой лещины
Дремлет в тихой постели цветущего лога
Бог, что выпал под утро на землю с росой.

Все цветет рядом с Богом - до края долины.
И хочу разбудить я заснувшего Бога,
И к нему подбегаю - по травам - босой.

Говорю: "Просыпайся! Ты - сонная птица,
Мотылек, что, проснувшись пасхальной порою,
Мчит на звездное пламя среди темноты!

Солнце встало! Пора и тебе пробудиться,
Собери же скорее всесильной рукою
Те, что милой дарил я недавно, цветы!

Просыпайся! Расскажут щеглы про дорогу
В тот домишко, откуда на мир сквозь завесу
Смотрят смех и надежды мои по ночам!

Так пойдем! Если тяжко - приду на подмогу!
Наши сны покажу я. Пройдемся по лесу:
Птиц увидишь, что мчатся навстречу лучам!"

Я ему улыбнулся как давнему другу,
И над Богом лежащим с заботой склонился,
И дрожащую руку пожал я ему!

Догадался я - взглядом окинув округу, -
Что и Бог мне в долине вот так же молился,
Как в лесу я молился ему одному!

VII

Час Зеленый, звени же! Сияй же яснее,
День, разбуженный шумом! Тут зеленью полным
Дух мой сам себя видит, себя узнает!

Дух мой - трав и деревьев лесных зеленее!
Сон несется на веслах по солнечным волнам -
Вплавь мне землю придется промерить и вброд!

Топоры золотые палящего зноя
В чащу леса вонзились. Хочу именами
Наделить я деревья - и звать их во сне.

Дивны дивы, что были сокрыты водою,
Стали тенями ныне, и стали шумами,
Им укрытье покинуть пришлось по весне!

Тень прибрежной осоки - на чаше лилеи,
В чаше - отзвуки весел на водной дороге,
В чаше - отблески низко летящих стрекоз.

Точно девушка - та, что идет по аллее, -
Тень прозрачную верба бросает под ноги
Сном рожденному саду, что за ночь подрос.

Возле дуба маячит предвестие тени
Той избы, что когда-то из этого дуба
Будет срублена - в ныне неведомый день…

От меня же - иль это одно из видений? -
Пролегла рядом с тенью грядущего сруба
Тень бескрайняя - Бога тревожная тень!

VIII

Лес, явись из чащобы! Приди из берлоги
Затаенных цветений, лежащих под спудом
Ослепленных жарою зеленых дремот!

О, покинь же внезапно и норы, и логи,
Ту печаль, что осокой явилась над прудом, -
Сновиденья удвоив над зеркалом вод!

Прочь из запахов терпких тимьяна с крапивой,
Их укрытого в тени смешенья густого, -
Там, где грунта сырого безмерная тишь!

Из гнездовий, где щебет и гомон счастливый
Превращается в чье-то заветное слово,
То, что кануло в зелень таинственных ниш!

О, пади мне на душу лавиной зеленой!
Пред душой потрясенной грядет воплощенье
Восхищенья тобою. На встречу - приди!

Появись под лучами - шумящий, бездонный,
И покинь грозным шагом свое заточенье -
С камнем, солнцем нагретым, в зеленой груди!

Приоткрой предо мною опушки забрало,
Дай лицом незнакомым, прекрасным плениться,
Где и святость, и чары, что ведомы мне,

Чтоб мое отраженье на миг засияло
В сей волшебной, зеленой, орлиной зенице!
Знать хочу я - чем был я для леса во сне?

IX

Лес извлек из подземной и душной берлоги
Душу - ту, что таилась в тенетах смолистых
Снов о солнце, что в кольца деревьев глядят…

Лес, согретый весною, шагал по дороге,
Средь озерного шума, средь птиц голосистых,
На меня направляя сияющий взгляд.

Мы назначили встречу - и в день предрешенный,
В день условленный, светлый увиделись снова -
С новой силой, что дарит нам солнечный свет!

Все бессчетные ночи разлуки бессонной
В глубине отражаются ока лесного,
А сквозь них проступает и мой силуэт.

Но, предвидя, что может слепое отмщенье
Нас за встречу постигнуть от бури могучей,
Мы страшились - две грусти, что изгнаны тьмой:

Я - что снов моих давних придут воплощенья
В темь болотную, жаждой гонимые жгучей;
Лес - что дух в нем навеки поселится мой!

Чтоб сквозь запах растений во всем разобраться,
Мы глядели, глядели вот так друг на друга,
Зеленея одеждой на ярком свету.

Но увидели - тени за нами теснятся;
И легла между нами лощина испуга:
В свет свой каждый вернулся, к себе в темноту.

X

Ныне знаю, что были и рядом, и дале
Глаз влюбленных оравы, что снова и снова
Ожидали: отправлюсь я к зорям с земли!

Ныне знаю, зачем эти тени упали,
Почему - через листья - от света иного
Свету солнца навстречу на землю легли.

Да, все полнится - вижу - до самого края
Волшебством отражений! Взгляни через хвою
В небеса, ну а в реку - взгляни через куст!..

Бог смешался с рассветом, что, златом играя,
Лег в сугробы, - и с тихо шуршащей травою, -
И со вкусом девичьих целованных уст!

Час Зеленый, звени же! Бесстыдною страстью
Пусть весь мир пламенеет, не зная печали
Обо мне - хоть я скрылся в печаль, как в тайник!

Направляюсь я к солнцу - и знаю, по счастью,
Что деревья и птицы меня увидали,
Им мое отраженье - чистейший родник.

Чтоб присниться и птицам, и травам, и долам,
Чтоб, как в поле, - средь жизни навек разместиться,
Расцветаю все больше, все дольше живу!

Слава речке, что небо приблизила к селам!
Слава темному лесу, и лугу, и птице -
Всем, кто жизнь мою видел, мой сон наяву!

=============================

СТЕПЬ (Из Книги предчувствий)

Степь дремотно впивает прохладу ночную;
От луны, словно ветром, задуло истомой.
Мнится мне, что, утратив природу земную,
Стал я сном этой степи, туманною дрёмой.

Я боюсь, что проснётся уснувшее чудо,
И, как сон, я исчезну... Но нет пробужденья!
Я брожу этой степью, повсюду, повсюду, -
Это бродит по спящей степи сновиденье!

Тень промчится - и снова светло под луною;
Зелень трав голубою во мраке предстала;
Стала шире безмерность порою ночною -
Тишина к горизонтам её приковала.

=============================

САД ("Из Книги предчувствий")

Развиднелся мой садик черешневый ныне,
Устремившийся тропкой к светилу ночному.
Он подобен алькову в полуночной сини,
Что скрывает деревьев ленивую дрёму!

Развиднелся мой садик… под солнцем искрились
В нём черешни. Их в полдень сбирали девчата,
После вышли. И ночью черешни сокрылись,
Как глаза, что угасли, дремотой объяты.

Да, черешни сокрылись - но в темени сада
Ощущаю тех ягод свисанье ночное,
Ощущаю давленье какого-то взгляда:
Кто-то здесь наблюдает из мрака за мною…

Развиднелся мой садик, как будто блуждают,
В нём собравшись сегодня, ночей мириады!
И черешни в глубинах таинственных сада
Светом красным по воле волшебной сияют!

Стал мой садик пурпурным. В таком освещенье
Всё бывает, что в грёзах случалось когда-то…
Тут сбирали черешню - и вышли девчата…
Ныне вновь вижу девок в дурманном багренье,

Но иных. Сад наполнен страстями моими!
Страсти манят: та смотрит, очами сжигая;
Длинным локоном, страсти подобным, другая
Гладит перси - и хочет шепнуть моё имя.

Девка в поисках имени тщетно терзает
Память - скрыт я там, словно в могиле желанной!
Там уютно! Там лучше, чем с девкой дурманной -
Той, что в танце безумной надежды порхает!

Сад шумит; а мои вожделенья-девицы
На деревья влезают ватагой счастливой,
Рвут черешню, что светом коварным искрится,
Дозревающим этой порою сонливой!

Насыщаются жадно сладчайшим сияньем,
Что над грудью, как мара над взорами, властно;
Пламя гаснет - но чувствуют пред угасаньем
В нём то завтра, что ждали вчера понапрасну.

Но сквозь бездну я чую какие-то взгляды,
Смех язвительный, злобный несётся волною.
Кто-то здесь наблюдает из мрака, из сада,
Над страстями смеётся… и схож он со мною!

=============================

ВОРОЖБА (Из Книги предчувствий)

Жажду выведать тайны грядущих свершений,
Дни далекие видеть сквозь время мечтаю.
Вот в руках моих карты - листвою осенней;
От волшбы пожелтели. На них я гадаю…

Древний спор разгорелся, как прежде бывало,
Запылал сквозь дремоту он пламенем новым.
Стала комната залом блестящим дворцовым,
Все, что в комнате, - древним сказанием стало.

Древних призраков в картах сокрыты портреты,
Там дворов королевских четверка таится,
Сновидений четверка невиданных снится -
Королей я встречаю; вот дамы, валеты!

Чародеек истлевших нездешние чада -
В бирюзе и топазах, в шелках, позолоте -
Предо мной разместились, в извечной дремоте,
На тоску мою смотрят их мертвые взгляды.

Вижу в скипетрах отблеск извечного света…
В дивном танце по залу без устали мчатся
Дамы, словно тюльпаны, - как злато, валеты, -
Короли, как лилеи, что жаждой томятся!

Вот и музыка - слышу - для них зазвучала,
Донеслась из какой-то неведомой дали,
Звуки в танце волшебном имеют начало
И слышны, если даже уже замолчали.

И поют о воротах они, о порогах,
Где одно ожиданье лишь может случиться,
И о странах, где ночью и днем на дорогах
Танец сам, без танцоров, так весело мчится…

Танец сам, без танцоров, как страсть без причины,
И поет он, и длится, - и вдруг исчезает.
Вместе с ним моя сказка навек пропадает -
То был сон ниоткуда, из звездной пучины!

Снова комната та же, исполнена теней,
Где увидел я за?мок, в заклятьях блуждая;
Вот в руках моих карты - листвою осенней,
От волшбы пожелтели. На них я гадаю…

=============================

ЗАБВЕНИЕ (Из Книги предчувствий)

Тень от ночи ложится на травы степные,
В тени той очертанья я вижу ночные,
И забыл я о чём-то, мне кажется, главном -
Но о чём же? Не знаю - но близком и славном.

Помолиться ли, глядя в пространство ночное,
Чтобы Бог бытие мне вручил неземное?
Но слова той молитвы во тьму укатились,
Не смогу помолиться: слова позабылись.

Иль ко мне прикоснулся взор смерти из ночи -
Были в сторону жизни направлены очи,
И забыл отлететь я сей ночью туманной
В край, который и сам-то - отлёт беспрестанный?

Или, может, в душе мне послышалось слово,
Чтоб навеки ушёл я из дома родного,
И пошёл я в безвестные, сонные дали,
А куда - позабылось, и вспомню едва ли?

Да, бывает порою такое мгновенье:
Непокорная память целует Забвенье,
Тень от ночи ложится на травы степные,
В тени той очертанья я вижу ночные...

=============================

ИЗ КНИГИ ПРЕДЧУВСТВИЙ. ЭПИЛОГ.

Грустный брат мой! Лишь эхо ты слышишь прощаний,
Отзвук собственных странствий к границам вселенной;
Ты душе своей ищешь, Творцом вдохновенной,
Путь в глубины горящих, как звёзды, мечтаний.

Коль в отшельничьей келье к оконному хладу
Лоб безгрешной печали твоей прислонится, -
Значит, яд моих песен испить тебе надо,
Тот, что пахнет цветами, безумьем искрится!

Словно в озере месяц, душа твоя ясно
Отражается в жизни - и в волнах сияет;
Если месяц в безвестную даль улетает -
Сразу озеро пусто и мраку подвластно!

Взором рвись не ко мраку - ко звёздной дороге:
Будет долгим по этой дороге хожденье!
Пей же яд моих песен; в небесном чертоге
Ты ищи легковерно предчувствий знаменья!

Глас мой слушай, подобный печальному звону;
Из горящей тебе возвещаю купины:
Знай в свершеньях и думах, что души бессонно
За тобой наблюдают из райской долины!

=============================

"Им только тайные страсти - услада…" (Ангелы)

Им только тайные страсти - услада;
И до безумия всякий трепещет,
Рыцаря встретив, что саблею блещет
Иль безоружную деву средь сада.

Стали доступными бешеной страсти
Реки широкие, горные пики,
Мертвый и выживший, слабый, великий,
Те, кто повержены, те, кто у власти!

Жадными взглядами всюду взирая,
Самое малое видят созданье!
Нет в них томления - только вниманье,
Нет у внимания грани и края!

Ибо провинность их края не знала -
Кроме границы, где счастья начало.

=============================

"Чьей же любовью дано им рожденье?.." (Ангелы)

Чьей же любовью дано им рожденье?
Кто им придумал такое названье -
Так, что в груди их - немолчное пенье,
Так, что не стихнет их крыльев шуршанье?

Кто их создал из мечтаний чудесных?
Ради каких же причин в подземелье?
Ради какого земного веселья?
Ради каких же событий небесных?

Кто же впервые, над чьей же могилой
Вымолвил "ангел" - крылатое слово,
Вымолвил странно - и слово то было
Древнего старше, святее святого?

Как же - столетьям назло скоротечным -
Сказку назвал он сим именем вечным?

=============================

ИХ ЛИЦА

Лица их - как загадки, как тайнописанье,
И засеяны грусти они семенами;
Если пламени злого почуют касанье -
Как ожогами, вспыхнут они письменами.

И тогда они будут открыты для чтенья -
При сиянии лунном, при свете денницы;
Но кончина надежды - начало мученья,
Так что лучше читать их с последней страницы.

Вот одни - лишь с дневными припасами мёда
В путь на много столетий собрались как боги;
Выпив мёд - растянулись без сил на дороге,
Позабыв с голодухи о цели похода.

Те - за гроздьями вышли, верны уговору,
Но на день оговорок они опоздали,
К виноградному сбору явились не в пору,
И лишь ветер в пустынных полях услыхали.

И прекрасные песни безвременно вянут
На губах у несчастных, кто с роком в разладе,
И ни с кем целоваться те губы не станут,
И печальные девы уходят в досаде.

Есть такие, чьи души - как будто колдуньи;
Призрак, схожий с собою, всё ищут по свету,
Отражение ищут своё в полнолунье,
Но подобье находят - а тождества нету!

=============================

ИХ ДЬЯВОЛ

Сатана их утратил азарт прегрешений,
И огнем недоволен, и запахом серы.
Стали чаще возвраты надежды и веры;
Хохот тише; и реже успех искушений.

Он мечтает добавить поболее жару,
И бесцельно он бродит в своем размышленьи, -
И его, как Селена в извечном вращеньи,
Мысль печальная мучит - с тоскою на пару.

Ищет факелу пламя их дьявол напрасно,
Да и адскую краску, что флагу сгодится:
Как же выбрать злодейство - злодею неясно;
Этот выбор - как сабля, что в ножнах таится!

Привередлив их дьявол - и связаны руки...
Но он весел, как житель веселого рая, -
Вспоминает счастливо он прежние трюки,
На былые делишки, прищурясь, взирая.

Он свободен, как бедный пастух в пасторали:
Волен он воздержаться от злобной затеи;
Эта воля - и ада, и пыток страшнее:
И святых так нигде, никогда не пытали!

Враг себе - прекратил он творить преступленья,
Но надеется все же, что некогда сгубит
Новой пыткой несчастных - пусть только полюбят
Заколдованный круг и небесное пенье!..

Вышивая одежды под звон колокольный,
Чтобы выглядеть ангелов стойких не хуже,
Этот трутень, паденьем победным довольный,
Выпить неба остатки мечтает из лужи!

Ибо дьявол, на ада разруху взирая,
О небесном отныне мечтает величье;
Лишь небесные ныне он носит обличья,
Все различия с богом навеки стирая!

---

Четыре звезды

То ветра вой, то вой беды,

То вдалеке, то близ...

Четыре плачущих звезды

По небу разбрелись.

Им не вернуть былого дня,

Что навсегда зачах:

Четыре зябнущих огня

Забыли свой очаг.

Звезда, что к северу пошла,

Там встретила враньё -

В ложь провалились и дела,

И помыслы её.

А та, что к западу пошла,

Увязла у черты -

Там ей подобным нет числа 

В силках у суеты.

Найдя на юге свой шесток,

Спит третья в тишине,

Купил четвёртую восток

По небольшой цене.

Их свет упрятан в закрома

По разным сторонам.

Пришла к ним долгая зима.

Идёт она и к нам.

14.09.14

---

Ю.Издрык. Кто левобережный, кто правобережный...

(с украинского)

* * *

Кто левобережный, кто правобережный,

а ты и безбрежный, и очень небрежный,

живешь, занимая, волну обнимая,

ни дна не достанешь, ни благ;

панично, трагично, безлично, бесценно,

как песня сирены, пульсирует в венах

нелепая влага из влаг.

Во сне тебе мнится: лиса серебрится,

что кличет коварно и любит дразниться.

Охота всё длится. Кто ж должен убиться?

Неважно - хоть ты, хоть она.

Заточены точно причины, как шило,

пронзают и ночи, и дни - всё, что было;

зализывай раны, но поздно иль рано

затихнет любая война.

В лес входишь метисом, раскрашенным лисом -

там мята примята, там млеет мелисса,

там ждет терпеливо родного Улисса

беспамятно-верно жена.

Отдай ей полмира навроде сюрприза,

как в свитке, что богом иль бесом исписан,

чтоб - пусть и в финале,

пусть из-за кулисы -

сребристо пропела струна.

(январь 2016)

Оригинал:

Ю.Iздрик

* * *

є лівобережні є правобережні

а ти безберегий і необережний

живеш під заставу шукаєш заплаву

і рідко торкаєшся дна

панічно трагічно щонічно щоденно

мов пісня сирени пульсує у венах

нерідна твоя рідина

а ще тобі сниться срібляста лисиця

що дражниться кличе підступно і ницо

а ти без рушниці та вже без різниці

впольований ти чи вона

заточені точні і гострі причини

пронизують ночі нанизують днини

зализуєш рани та пізно чи рано

закінчиться кожна війна

мальованим лисом увійдеш до лісу

де м'ята прим'ята і млосна меліса

де мирно чекає на свого улісса

безпам'ятна вірна жона

віддай їй півсвіту здобутого списом

щоб збулося писане богом чи бісом

щоб хоч ненадовго

щоб хоч під завісу

озвалася срібна струна

---

Баллада об Инглингах

(по мотивам Саги об Инглингах - первом шведском королевском роде)

Ньёрд после Одина был первым владыкой северной земли; 

Ему наследуют и ныне стран скандинавских короли -

Да, были люди в ту эпоху... Их жребий будет здесь воспет:

Печальней повести на свете доныне не было и нет.

Ньёрд умер просто от болезни, совсем нелепая судьба:

Так конунг умирать не должен, так умирает голытьба.

При Фрейре было изобильно. Когда он навсегда затих,

Чтоб счастие продлить, решили считать, что он живей живых.

Три года смерть его скрывали: большой насыпали курган,

В нём – три окна: туда ссыпали лопатой подати крестьян.

В одно окно всыпали злато, в другие – серебро и медь:

Ведь должен конунг и в кургане богатство славное иметь!

Однако после надоело. Решили всё же: умер он,

И на престол высокий шведский тогда был Фьёльнир возведён.

Однажды он поехал в гости. Был у хозяев знатный чан,

Что до краев наполнен мёдом. Король стал к ночи сыт и пьян,

Пошёл, качаясь, за нуждою... Судьба его подстерегла: 

Он, проходя по галерее, свалился в чан - и все дела. 

За ним был Свейгдир. Он однажды искал Пристанище Богов –

И отыскал огромный камень вблизи полночных берегов,

И карлик, что стоял у камня, сказал, что Один там живёт,

И в камне конунгу открылся широкий и манящий вход.

Желая Одина увидеть, вошёл он в камень – навсегда:

Закрылась дверь. Настало время другого конунга тогда.

Ванланди с финнами был в споре. Они – лихие колдуны – 

Его заколдовали злобно. Когда он спал и видел сны,

К нему явилась ведьма-мара, - и больно, словно наяву,

Ногами била и сжимала его несчастную главу. 

Ну, в общем, он и не проснулся. Стал Висбур конунгом страны;

Однажды он жену покинул. Увы, последствия страшны.

Два сына вызвали колдунью, чтоб смерть отцу наколдовать:

Приданым не хотел делиться, что принесла когда-то мать!

Искусство ведьмы оказалось превыше всяческих иных:

Не только Висбуру могила грозила от руки родных;

Но смерть грозила впредь и присно любому Инглингу от рук

И сыновей, и милых дочек, друзей и ласковых подруг.

И Висбур вскорости дождался к большому горю своему:

Сынки сожгли однажды ночью отца в его же терему.

А при Домальди стало плохо: неурожай, падёж скота.

И как-то порешили шведы (повадка древняя проста!),

Что конунг будет лучшей жертвой разбушевавшимся богам -

Какая верная идея! Такого не придумать нам...

Потом опять неинтересно: Домар, и Дюггви вслед ему

Страною правили спокойно и мирно отошли во тьму.

Кончина государя Дага – намного более ярка:

Явился он на земли готов, чтобы разграбить их слегка,

Какой-то гот из леса вышел – а может, это был вандал? –

Метнул в него злодейски вилы. И, представляете, попал.

А конунг Агни, не снимая, носил на шее, на ремне

Златую гривну. И невесту добыл, сражаясь на войне.

Заснул однажды он – а дама себе устроила вдовство: 

Веревку зацепив за гривну, она повесила его.

А дальше вот что приключилось: два сына Агни-короля,

Альрек и Эйрик, почему-то вдвоём поехали в поля,

Себя взаимно удилами убили – милая семья!

Потом друг друга зарубили уже Альрека сыновья...

Хуглейк погиб в кровавой сече, убитый конунгом морским,

И сыновья его погибли в сраженье том же, рядом с ним.

Аун хотел прожить подольше – и с интервалом в десять лет

Богам он жертвовал по сыну. Такой уж был его обет.

Ему на десять лет за сына жизнь продлевалась всякий раз...

И вот десятого ребенка народ от верной смерти спас,

Не дал убить его – и конунг скончался в надлежащий срок.

Проткнул рогами на охоте Эгиля-конунга бычок.

Оттара кончили датчане. Адильс, свалившийся с коня,

Расквасил голову о камень, не дожил до исхода дня... 

Сгорел Эйстейн в своем жилище - враги коварны и сильны!

Убили Ингвара в походе, в глуши эстонской стороны.

А Энунд сгинул под лавиной. А Ингьяльд был весьма жесток,

И дочь сожгла его с дружиной, пред этим напоив чуток.

Семейство Инглингов навеки ушло со шведского стола...

Но всё же шведы вспоминают про их великие дела.

2006

---

Огниково. Ночь перед Рождеством

Немая тьма рождественского неба
Сгущается к окраине села,
Светила мерзнут, освещая слепо
Земные полуночные дела.

Шальная альфа и блажная бета
Растерянно моргают с высоты,
Тонки и ненадежны нити света,
И улицы безлюдные чисты.

Пустой посул, обманчивая жалость,
Отмеренная скупо благодать...
Но погляди - звезда не удержалась!
Успеем ли желанье загадать?

7.01.10

("Сочинитель имён")

---

Пианисту

От кулис до рояля шаги отсчитав,
Половиц перемерив рельеф,
Опусти свои руки в пучину октав,
Как в открытый обжорливый зев.

С нотных станов прикажут тебе письмена
Белый цвет до поры приберечь,
Чтобы там, над рядами, звучала одна
Чёрных клавиш гортанная речь.

А когда, расстелясь от стены до стены,
Тьма падёт на просторы рядов,
В это чёрное море плесни белизны -
Тихой прелести светлых ладов.

И, услышав тебя, улыбнётся печаль,
И веселье тихонько всплакнёт...
Ты же, словно водитель, дави на педаль,
Исполняя веления нот.

август 2008

("Сочинитель имён")

---

Опять взойдёт над бренностью людскою...

Опять взойдёт над бренностью людскою 

Бесстрастный строй полуночных светил... 

Былому году помаши рукою – 

За то, что руку он не отхватил. 

Всё, с чем успели нехотя сродниться, – 

Всё унесёт ночная чехарда. 

Осипший чтец перевернёт страницу 

И к старой не вернётся никогда. 

А новая поманит рецидивом, 

Там даже правда будет (между строк)... 

Был строгим год былой – и справедливым, 

А новый будет – справедлив и строг. 

Он явится как новенький Страшила – 

В костюм положат новую тресту... 

Меняем шило на другое шило 

И пальцем проверяем остроту. 

декабрь 2007 

("Вечерние беседы")

---

Магомет и горы

Гора ждала прихода Магомета, 

Без Магомета не видала света. 

Сама не шла - страдала, но ждала. 

А он не шёл - сидел в своём серале 

И властно говорил дежурной крале: 

"Мне не до гор. Иди сюда, Лейла". 

Тогда гора голубку снарядила. 

Посланье вязью: "Приходи, о милый, 

К твоей любимой, преданной горе!" 

Ждёт две недели. Нет и нет ответа. 

Таких голубок сто у Магомета. 

Посланья гор разбросаны в шатре. 

И день настал. И задрожали горы. 

И из хребтов шагнули на просторы 

Равнин, полей и пустошей земли. 

Раз Магомет забыл об их страданье, 

То горы, возжелавшие свиданья, 

К нему в одеждах облачных пошли. 

Явились, плотный круг образовали... 

И понял Магомет, что жизнь в серале 

С таким гаремом будет непроста; 

Сказал степенно, милость возвещая: 

"Я ошибался, вас не посещая. 

Я к вам приду. Ступайте на места"

 июль 2014

---

Дорожная карта

"...В нашей карте обману

Не найти, ибо карта чиста!"

(Л. Кэрролл. Охота на Снарка)

Дорожная карта - зелёная сплошь:

Там нет ни лесов, ни полей и ни рек.

Пожалуй, дорогу по ней не найдёшь,

И это - серьёзный огрех.

И где океаны? И где города?

Где трассы к заветным местам и мечтам?

По карте дорожной придёшь не туда,

А что же нам делать не там?

Дорожная карта шуршит под рукой,

Но правду скрывает зелёный наряд.

Дорогу до цели по карте такой

Идущий осилит навряд.

Быть может, на карте проявится суть,

И, значит, когда-то всё будет путём.

Быть может, на карте появится путь.

Быть может. Давай подождём.

29 июня 2014

---

Из Ю.Издрыка. Ипотека

В дворах проходных упрятан обетованный край,
ключей от него не сыщешь, дверь заперта всерьёз.
Ты подходишь вплотную, и, значит, пришла пора
удержаться от смеха и удержаться от слёз,
устоять на краю, за которым - падение до глубин,
шагнуть за край, за которым - досада и пустота.
Послевкусие - кисло-сладкое, как витамин.
Послесловие - суховато, как сумма в конце листа.

Ты подходишь вплотную, поскольку уже темно,
обнимаемся крепко - зимою придут холода.
Словно песок в клепсидре, сыпятся дни на дно,
друг в друга переливаемся, словно в клепсидре вода.
Край наш обетованный - там, в проходных дворах,
в сумерках коридорных, в зеркальной серебряной дали,
да и нет ещё этого края - он пока в чертежах,
но есть монтажная схема, и подобраны все детали.

Время проходит, проходим и мы вместе с ним.
Ресурсы пытаемся тратить умело.
Мы походя строим небесный Ерусалим,
Походя.
По ходу.
По ходу дела.

---

Дорога

Дым, развалина, остатки городьбы -
Словно вехи вдоль извилистой судьбы,
И просёлка прохудившаяся гать
Не желает из объятий выпускать.
Но влача себя с усилием из тьмы,
Всё же движемся - и выберемся мы.
И сияет чьё-то слово вдалеке,
Словно солнце в закипающей реке.

22.06.2014

---

Заброшенный берег не знает воды...

* * *

Заброшенный берег не знает воды,
Очаг позабытый - огня.
В дырявой дороге увязли следы
Когда-то прошедшего дня.
И лупят с размаху, и хлещут сплеча
Колючих ветвей кистени.
Нависшее небо не знает луча -
Давно уже в ссоре они.

19.06.2014

---

Из Лины Костенко. "Доборолись..."

(с украинского)

* * *

Доборолись и дотрепались,
доругались - не глохнет крик…
Украина, скажи: была ли
ты свободной хотя б на миг
от цепей, что волю сковали?
От копыт, что лупят под дых?
От чужих, что тебя скупали?
От продавших тебя своих?

перевод выполнен 17.07.2015
--------------------------------------------
Оригинал:

Лiна Костенко

* * *

Доборолися, добалакалися,
досварилися, аж гримить.
Україно, чи ти була колись
незалежною, хоч на мить
від кайданів, що волю сковують?
Від копит, що у душу б’ють?
Від чужих, що тебе скуповують?
І своїх, що тебе продають?

ранiше березня 2010

---

Трёхсложность

От дверей января проходя к декабрю,
На наречье твоём я с тобой говорю,
Непреложный трёхсложный размер,
Исповедую сложность тройную твою,
За тройную неложность держусь - и стою,
Оградившись тобой от химер.
Поистёрлось местами стихов полотно,
И озябшие ямбы стучатся в окно,
И хореи дрожат невпопад.
Лишь трёхперстный анапест не знает дремот,
Строки строит, равняет, выводит в поход,
На ученья, порой - на парад.
Эта музыка стройная нынче в ходу,
Как была и в недавнем, и в давнем году -
Хоть тихи были дни, хоть лихи.
Может, там и тогда, может, здесь и сейчас
Любит троицу кто-то, глядящий на нас
И читающий наши стихи.

28.05.2014

---

Метаметаллургия (из Ю.Издрыка)

(с украинского)

Мы капельки ртути, простые такие,
средь ровного поля, безмерности лет, -
шальные, благие, босые, нагие,
катиться умеем, а жить - ещё нет.
Ночами и днями - щенячьи проказы,
животная жадность, звериный запал,
хоть капли - как люди, пускай и безглазы,
как свет неспокойный, отлитый в металл.
Но вот проступают пророчества жутью,
и страх всё сильнее, уныние - злей,
а мы растекаемся мелкою ртутью
средь минных...
средь минных...
средь минных полей. 

(перевод от 29 мая 2015)

Оригинал:
http://izdryk-y.livejournal.com/231626.html

Ю.Iздрик

Метаметалургiя

ми – крапельки ртуті на рівному полі
на сірій безмірній пустій площині
рухливі прудкі досконалі і голі
котитись навчились а жити – ще ні
щенячі забави щоночі щоднини
тваринна захланність звірячий запал
хоч крапелька кожна – це майже людина
і світло тремтливе відлите в метал
але проступають пророцтва забуті
і стеляться світом зневіра і страх
а ми розтікаємось краплями ртуті
по мінних..
по мінних..
по мінних полях

---

Д.Павлычко. "Лишь только умер страшный Торквемада..."

Д.Павлычко
Из "Львовских сонетов" (2)
(с украинского)

Лишь только умер страшный Торквемада, -
Рваньё надев, монахи побрели
По всей стране, во все концы земли,
Чтобы воли не давать людскому стаду.

Церковники в смятение пришли
И в дальний путь пустились для пригляда:
Еретиков, что радуются, надо
Найти и сжечь - вблизи или вдали!

Об этой смерти весть неся, шпионы
Искали тех, в ком радость расцвела, -
Но слышались повсюду плач и стоны...

Покойнику звучала похвала,
Никто не улыбался - и резонно:
Издох мучитель - но тюрьма цела!

(исправленный вариант перевода)


Оригинал:

Дмитро Павличко. Львiвськi сонети (2)

Коли помер кривавий Торквемада,
Пішли по всій Іспанії ченці,
Зодягнені в лахміття, як старці,
Підступні пастухи людського стада.

О, як боялися святі отці,
Чи не схитнеться їх могутня влада!
Душа єретика тій смерті рада -
Чи ж не майне де усміх на лиці?

Вони самі усім розповідали,
Що інквізитора уже нема.
А люди, слухаючи їх, ридали...

Не усміхались навіть крадькома;
Напевно, дуже добре пам'ятали,
Що здох тиран, але стоїть тюрма!

1955

---

Д.Павлычко. Два цвета (с украинского)

Когда весною, на рассвете дней,
Я рвался в мир, в далёкие просторы,
Мне сшила мать сорочку – а на ней
Лишь красные и чёрные,
Лишь красные и чёрные узоры.

Два цвета, оба вы на полотне,
Два цвета, оба вы в душе моей всегда.
Два цвета, вы на ткани и во мне:
Цвет красный – то любовь, а чёрный – то беда.

Под солнцем шёл, блуждал и в темноте,
Но возвращался я в сторонку эту.
Переплелись, как нитки на холсте,
Пути мои счастливые
И горькие пути мои по свету.

Два цвета, оба вы на полотне,
Два цвета, оба вы в душе моей всегда.
Два цвета, вы на ткани и во мне:
Цвет красный – то любовь, а чёрный – то беда.

Повеяла в глаза мне седина,
Но что ж везу домой я из скитаний?
Со мной лишь ветхий свёрток полотна:
Там жизнь моя, там жизнь моя,
Там жизнь моя, что вышита на ткани.

Два цвета, оба вы на полотне,
Два цвета, оба вы в душе моей всегда.
Два цвета, вы на ткани и во мне:
Цвет красный – то любовь, а чёрный – то беда.

------------------------------------------

Дмитро Павличко.
Два кольори

Коли малим збирався навесні
Iти у світ незнаними шляхами,
Сорочку мати вишила мені
Червоними і чорними,
Червоними і чорними нитками.

Два кольори мої, два кольори,
Оба на полотні, в душі моїй оба.
Два кольори мої, два кольори,
Червоне – то любов, а чорне – то журба.

Мене водило в безвісти життя,
Та я вертався на свої пороги,
Переплелись, як мамине шиття,
Щасливії, сумні мої,
Щасливі і сумні мої дороги.

Два кольори мої, два кольори,
Оба на полотні, в душі моїй оба.
Два кольори мої, два кольори,
Червоне – то любов, а чорне – то журба.

Мені війнула в очі сивина,
Та я нічого не везу додому,
Лиш згорточок старого полотна
І вишите моє життя,
І вишите моє життя на ньому.

Два кольори мої, два кольори,
Оба на полотні, в душі моїй оба.
Два кольори мої, два кольори,
Червоне – то любов, а чорне – то журба.

1964

---

Памяти Франца Фердинанда

Ну за что Фердинанда убили-то?
Грех неясен, вина не видна.
(Сколько выпито, пролито, вылито
С той поры и воды и вина)…

Он, конечно, не делал полезного -
Но и злого не делал совсем
(И всадили в беднягу болезного
Пулек пять. Или шесть. Или семь).

Был любителем вкусного, свежего
(Все мы склонны такое любить),
В Конопиште трофеи развешивал
(Разве надо за это убить?)

Эта жертва - богам приношение
(Получатели - Марс и Плутон).
Есть единственный смысл в покушении -
Чтоб убить миллионы потом.

Пусть вы шейхи, эрцгерцоги, принцы вы -
Встретят бомбой, убьют без вины…
(Виноваты поганые принципы
И с одной, и с другой стороны).

апрель 2014

---

Гораздо больше покосился мир...

Гораздо больше покосился мир,
Чем глобусы показывают нам.
Источенный ходами, словно сыр,
Он катится вприпрыжку по холмам.

Его швыряет в заросли порой,
Порой он забивается в нору.
Никто не занят этою игрой -
Она сама ведёт с собой игру.

И как понять, куда летит сейчас
Наш мяч, пробитый сотнями камней?
Увы, лишь этот шарик есть у нас,
Но за него держаться всё трудней.

14.04.14

---

Из Ю.Издрыка: social trip

(с украинского)

За нами - ангелы, как строй секьюрити,
над нами - солнце и
антициклон,
и без греха де-факто и де-юре мы
на оккупационный весь сезон.
Дневной дозор в ночи поёт на страже,
ночной дозор поёт на страже дня,
как будто - Спарта, Порто-франко даже,
иль тех, кто выжил, новая родня.

За нами - только мы;
вспорхнула стая
секьюрити крылатых с топорами.
Что ж, нам дорога выпала такая.
И без греха мы -
даже и с грехами.

----------------------------
Ю.Iздрик
social trip

за нами - янголи немов секюріті
над нами - сонце і
антициклон
і без гріха де-факто і де-юре ми
на весь окупаційний цей сезон
на чатах дня нічна співає варта
на чатах ночі грає варта дня
це ніби порто-франко або спарта
чи тих що вижили така нова рідня

за нами - тільки ми
і більш нікого
секюріті з сокирами -
над нами
ну просто це така у нас дорога
і без гріха ми
хоч не без гріха ми

(опубликовано 6.12.2013,
http://izdryk-y.livejournal.com/165001.html)

---

Павол Орсаг Гвездослав. "Род человечий! Вижу я, скорбя..."

П. О. Гвездослав
Из сборника «Кровавые сонеты» (1914)
Перевод со словацкого

Род человечий! Вижу я, скорбя:
Ты ныне – враг Христовым повеленьям;
Велел любить Он ближних с умиленьем,
Сердечно, беззаветно, как себя.

Зачем же Он, страдая и любя,
Нас подарил спасительным ученьем?
Брат брату угрожает истребленьем,
Жестоким адским пламенем губя.

Нет ни в морали, ни в культуре прока,
Когда тебя так ослепила страсть,
И ты, как зверь, злодействуешь жестоко.

Венец из звёзд носи, коль хочешь, всласть:
Благую весть забыв во тьме порока,
До вести злой сумел ты ныне пасть.


Pavol Orszagh-Hviezdoslav

O, ludstvo! ludstvo! Tak si vzdialene
nebolo nikdy od prikazu Krista:
Blizneho miluj ako seba, scista
a bez vyhrady splna, iskrenne.

Nac bolo jeho spasne ucenie,
stvrdene smrtou, pravda, cesta ista:
ked bratu brat zmar stonasobne chysta,
pren zaziha hoc pekla plamene?

Co mrav tvoj stoji, pln vied, umien pera,
ked vasnam sa das zaslepit a viest,
i pases potom ako dive zviera?

A co si veniec pripravis hen z hviezd,
neujdes poroku, ze dnes i vcera
si v zlovest spotvorilo blahovest!

(Krvavy sonety, 1914 )

---

Под ноги лезут рваные кривые...

* * *

Под ноги лезут рваные кривые –
Обрывки широты и долготы,
И горбятся смурные мостовые,
Продавленные грузом пустоты,

И город, леденящий и чадящий,
Не умолкает и твердит одно:
«Оставь надежду всяк сюда входящий!»…
Но мы сюда вошли – уже давно.

июль 2011
Включено в книгу "Сочинитель имён" (2013)

---

Когда за бетонной неровной стеной...

* * *

Когда за бетонной неровной стеной
Со скрипом проглянет подобие света –
Мы в прошлое смотрим с привычной виной,
Мы в будущем встретить надеемся лето.
Но свет ненадёжен, и лето – обман,
И в небе нависли тяжёлые вести,
И завтрашний день не растёт из семян,
Рассеянных светом угасших созвездий.

апрель 2011
(включено в книгу "Сочинитель имён", 2013)

---

Забытый язык

Припомни, припомни забытый язык –
Завет, растворённый в крови;
На древнее царство надёжный ярлык
Странице пустой предъяви.

И выйдут, и выйдут глаголы из тьмы,
Где тлели под слоем золы, –
Не куплены в лавке, не взяты взаймы,
Гортанны, смуглы, веселы.

По пыльному полю пройдёт борозда,
Разрежут волну корабли,
И светом нездешним блеснут города,
Ушедшие в толщу земли.

Заполнится вязью старинной строка,
Загадочной сутью дразня,
И речь возвращённая дрогнет слегка
От холода нашего дня.

сентябрь 2010
Включено в книгу "Сочинитель имён" (2013)

---

Бремя среды

Неустанное бремя окрестной среды,
Нежеланное время безвестной беды
И привычно-полынная горечь воды
Нам давно, как рубашка, близки.
Мы привыкли всё делать друг другу назло,
Зачерняя стекло, забывая тепло,
От чужого числа отнимая число
И играя с судьбой в поддавки.

Мы почти не рабы, мы почти не слабы,
Не творим ворожбы, не метём из избы
И ввиду неизбежной победы судьбы
Не вступаем с арбитром в раздор.
В нашем доме давно не гостила родня,
В нашем доме давно не разводят огня,
Но приходят к нам сны среди белого дня,
Заполняя собой коридор.

Мы со снами беседы ведём не спеша,
Тех, что слишком дремучи, слегка тормоша,
Но они замирают, почти не дыша,
Лишь окрикнет их кто-то извне.
Что ни день, то дрянная среда на дворе;
Но придёт, наконец, завершенье игре
И когда-то закончится точкой тире,
Ибо нынче тире не в цене.

10.02.14

---

Холодное время. Подборка

* * *

Баланс сердечного расхода
Строптив и сводится с трудом;
Ну что ж, такое время года
Пришло обычным чередом.

Согрев соседского сугроба
Приносит пользу не всегда,
И злоба сонного озноба –
Неутешительная мзда.

Морозы наледью резною
Творят на окнах баловство...
Сугроб согреется весною –
Без прилежанья твоего.

Весна страницы пролистает,
Зальется зеленью взаймы;
Сугроб согреется, растает...
И снова ожидай зимы.


* * *

В доме нет тишины:
Слышен треск половиц
И сверчок надрывается где-то;
Безнадежно черны
Тени, павшие ниц,
И на них я гляжу до рассвета.

Темнота, урезонь
Надоевших собак! –
Скучный лай пробивается в щели...
Заоконный огонь
Не погаснет никак,
И качаются маятно ели.

За ступнею ступня...
За ступенью ступень...
Тихо звякает где-то посуда...
То прошедшего дня
Заплутавшая тень
Неохотно уходит отсюда.

За окошком видна
Непроглядная хмарь –
Нависает, как горе людское...
Но горит у окна
Негасимый фонарь,
Не дающий собакам покоя.

А прорехи высот
Тихо сеют снежок –
Он за стеклами чертит пунктиры...
Где-то в доме поет
Неумолчный сверчок;
Попрошу его утром с квартиры.


БЕЛЫЙ ОГОНЬ

Холстами улиц, как мостами вздохов,
Проносится слепое помело,
И плечи белопламенных сполохов
Всё крепче упираются в стекло.

Еще пути не проторились к бродам
Неизмеримой снежной глубины,
И расстелилось под слепящим сводом
Сплошное пепелище белизны.

Я гладкость безграничную нарушу,
Дневную мглу рукою отстраня,
Чтоб снизошло на стынущую душу
Благословенье белого огня.


* * *

Забыто время волшебства – и вспоминается нечетко,
И в жадном ожиданье льда дрожит от холода вода.
А звездных линий кружева – как заоконная решетка:
Нет входа никому сюда, а нам нет выхода туда.

Погибло время теплоты – что говорить о нем посмертно?
Слова замерзли на ветру, и всё. И дальше – тишина.
Когда беленые холсты на землю лягут милосердно,
Тогда я двери отопру и шторы уберу с окна.

И будет время белизны, в глаза плеснет шальное солнце...
Ответит время на вопрос, который я не задаю.
И каплю горькую вины, что в чашке замерла на донце,
Ледышкой сделает мороз – и я ледышку разобью.


ФЕВРАЛЬ

Покрылся буграми ночной винил,
Иглою скрипит мороз,
И небо цвета дрянных чернил
Роняет ледышки слёз.

Колючий месяц вступил на пост
Над белым сном миткаля...
Но что же не видно средь блеклых звезд
Бредущего февраля?

Он прячется в облаке серебра,
Как джокер в колоде карт.
Январь удалился только вчера,
А завтра явится март.

И братец меньшой упадет во тьму,
Со свистом войдет в пике.
Недолго осталось висеть ему
У месяца на крючке.

Не станет беднягу скрывать в сени
Лучистый небесный брат,
А братья земные считают дни
И больше ждать не хотят.

Разбитое сердце, негромкий звон,
Осколков живая ртуть...
Кометой сгоревшей закончит он
Свой краткий морозный путь.


ХОЛОДНОЕ ВРЕМЯ

Февральские слёзы морозны и едки –
Усталости сонной привычный симптом...
Беспечных черемух сплетенные ветки
Склонятся над нами когда-то потом;

Когда-то – не знаю – согреются щеки,
Проклюнутся листья в ожившем саду...
Но скрыты за вьюгой заветные сроки:
Когда-то... Наверно, не в этом году.

Застыли деревья, как черные сваи,
Забитые в зимнюю дрему земли...
Не знаю, придут ли апрели и маи,
Но знаю, что будут еще феврали.

Луна, обленившись, зевает в зените,
На мерзлую землю сердито косясь;
Холодное время растянуто в нити,
И шьется из нитей слепящая бязь.

Взираю в глубины беды календарной,
Лицом прижимаясь к ночному стеклу,
И вижу: дрожащей цепочкой фонарной
Торится дорога к хмельному теплу.

(стихи 2005-2007 гг., опубликованы в книге «Случайный звездочёт», 2008)

---

В ладах с судьбой

Вот вам песня о том, кто не спел, не спел…
Владимир Высоцкий

Совершенствуя навыки сбора плодов,
Похваляясь добычею в сорок пудов,
Он струну обменял на престиж.
И давно позабыты с судьбой нелады –
Он с утра дотемна сортирует плоды
И считает грядущий барыш.

Он навеки пресытился всяким вином
И не ищет наперсников в небе ночном –
Вообще не глядит в небеса;
Он встаёт от расчётов, сутулясь слегка,
И кряхтя подливает коту молока,
И выводит на улицу пса.

Все былые «ля-ля» прогорели дотла;
Он сумел довести до конца все дела
И добился успеха в игре.
Ну а та, что уехала в ночь от него?..
Что же, были, как видно, одно баловство –
Те стихи на снегу в январе.

Не случилось любви, не затеялся бунт,
И ему постоянно хватало секунд,
И шагов, и речей, и казны.
Нет резона его упрекать в чём-нибудь:
Как по рельсам прямым, он прошёл этот путь,
А полёты ему – не нужны.

июль 2010,
из книги "Сочинитель имён"

---

Из Ю.Издрыка: ab out

(с украинского)

Черным дымом,
белым дымом
что-то близится незримо,
хищной птицей,
гиблой птицей,
запахом войны.
Ты стоишь превыше смрада,
воздух чист, но беды рядом:
вырастают в поле взгляда
воины стены.
Старый мир попал в опалу,
осыпается помалу,
и для всех открытым стало
дно глубоких вод.
Мы на трассе в одночасье
потеряли наше счастье,
но, подобное причастью,
вновь оно придёт -
перемирьем или миром,
волонтёром, дезертиром,
пряным ветром,
чистым полем,
стаей честных птиц.
Ты летишь превыше моря,
невесома на просторе,
я — в тебе, и наше тело
стало без границ.

Оригинал:

Ю.Iздрик
ab out

чорним димом
білим димом
налітає щось незриме
хижим птахом
марним птахом
смородом війни
ти стоїш над рівнем моря
де повітря ще прозоре
та ростуть у полі зору
воїни стіни
світ старий давно в опалі
осипається помалу
заголяють океани
рівне сіре дно
десь на трасі в межичасі
ми своє згубили щастя
та воно немов причастя
прийде всеодно –
перемир'ям або миром
волонтером дезертиром
пряним вітром
чесним птахом
чистим полем – теж
ти летиш над рівнем моря
невагома і прозора
я — в тобі і наше тіло
вже не знає меж

http://izdryk-y.livejournal.com/178671.html

---

Из тринадцатой главы

Зверь из моря бормочет какую-то ересь,
И со дна поднимаются к нам пузыри...
Он бурчит из глубин, разъярённо ощерясь,
И гребут от бурчания прочь рыбари.

Зверь из моря таится в подводной пещере,
Возлежа на охапке гниющей травы,
И болит, и болит у рогатого зверя
Застарелая рана седьмой головы.

Зверь из моря влачит многотонную тушу
И извечную ересь хрипит дотемна,
И не хочет до времени выйти на сушу –
Хоть давно наступили его времена...

июнь 2010,
из книги "Сочинитель имён"

---

Я прислушаюсь к ветру...

Я прислушаюсь к ветру, к его всполошённому плачу -
Он всегда безутешен, поскольку не знает покою.
Что-то хочет поведать сегодня он мне, не иначе,
Указать мне дорогу в неведомый лес за рекою,

Где грядущее наше доносится эхом из чащи,
Где сокрыты секреты в листве, в тайной вязи прожилок...
Но заветная опись печалей судьбы предстоящей -
Это просто собранье заезженных детских страшилок.

В нём худые драконы, забывшие пламя былое,
В нём кривые пираты в дешёвом тряпье из Китая,
В нём дурные законы, что писаны левой ногою,
В нём чумные парады и ложь, неизменно святая.

Это всё мне известно, и тайн твоих, ветер, не надо;
Осуши свои слёзы, найди себе радость простую,
Позабудь о секретах - и можешь гулять до упада
В круге ветреных мельниц, что крутятся только впустую.

22.01.2014

---

Дождь тихо плетётся...

Дождь тихо плетётся на путь запасной,
Стекают минуты, прощально стуча.
Грядущее входит, тряся тишиной,
Как траченой шубой с плеча.

Но кто же сумеет нас всех просушить -
Застрявших в ненастье, иззябших в веках?
Да мы под дождём приспособились жить!
Да мы по другому - никак...

Куда же ты сможешь пробраться, душа,
По зыбкому краю зияющих луж?
Дождь тихо уходит от нас, не спеша.
А дальше - великая сушь.

9.01.14

---

Охота и лов

Не сумел отыскать я ни чисел, ни слов, им желая устроить правёж:
Бесполезно прошли и охота и лов, и добычи, увы, ни на грош.
То, что нужно взаправду, приходит не вдруг, а обычный порядок таков:
Из подлёдного мира явление щук, из лесного - явленье волков.
День пронёсся как ветер, и вечер затих, и луна ворожит за окном:
Может, щука поможет в желаньях твоих, станет волк для тебя скакуном...
Нету времени слову и часа числу, извинений от них не приму;
Я со щукою, с волком присяду к столу, их бояться совсем ни к чему.
Эти смогут легко удивить и блеснуть (я им дам повкуснее куски),
Эти знают отгадки и ведают суть, ибо к высшему кругу близки,
Всем известны смекалкой, и силой чутья, и любовью к обилию благ,
И правёж они могут устроить шутя, знают вкус и в словах и в делах.
Пусть кого-то обижу, других удивлю, но на это и то несмотря,
Я на розыски волка и щуку пошлю. Не бесплатно - зато не зазря.

6.01.2014

---

Наше время не завтра закончится

Свет, просеянный сонными ситами, проникает по капельке в дом.
От еды мы уходим несытыми, от воды, не напившись, идём.
Так уж было, наверно, назначено в каллиграммах следов пулевых:
Этот мир мы построили начерно, и не нам увидать беловик.
Не Мишель и не Ванга-пророчица сочинили про нас бюллетень;
Наше время не завтра закончится, а, пожалуй, попозже – на день...
В Петербурге, Рязани, Ростове ли в той же ступе всё то же толчём.
Нам не майя финал заготовили – их финалы для нас нипочём.
Что ж останется миру прекрасному, где любой и красив и богат?
Всё, что сделано нами по-разному: вкось и вкривь, поперёк, наугад...

сентябрь 2011,
из книги "Сочинитель имён"

---

Ю.Издрык: r.e.f.rain

(с украинского)

Радиоволны от ветра куда-то уплыли:
колокол, голос, листки, и листва - лавиной...
Наш полигон распростерся на тысячу миль, и
вязнут манёвры, вмерзает припев во льдину.
Ветер ворочает смерчи - смерти в утеху,
крылья пропеллеров кружатся исступлённо,
вытравил ветер зарубки, ремарки и вехи,
тысячу миль разменял на секунд миллионы.
Время, длина - два лица у одной измены,
дом, тишина - две медали одной молитвы.
Не предстоит нам победных парадов надменных,
и не случится отныне проигранной битвы.
"Наш полигон зеленеть ещё будет садом" -
что это? мантра, метафора, присказка, знанье?
Нам лишь сберечь свой тайный замысел надо
и отогреть задубевший припев дыханьем.

Оригинал:

Ю.Iздрик
r.e.f.rain

вітер відносить убік радіохвилі
наголос голос листи запізніле листя
наш полігон простягнувся на тисячу миль і
в'язнуть маневри і в кригу вмерзає приспів
вітер розкручує смерчі смерті на втіху
мов одержимі кружляють пропелерів крила
витравив вітер зарубки ремарки і віхи
тисячу миль розмінявши на тисячу хвиль а
відстань і час – два обличчя одної зради
пристань і дім – дві медалі одної молитви
ми не підемо вперед переможним парадом
і не програємо більше жодної битви
«наш полігон ще колись зеленітиме садом» –
це така мантра метафора приказка вислів..
нам би лише вберегти свій таємний задум
і відігріти в руках перемерзлий приспів

http://izdryk-y.livejournal.com/168945.html

---

Р.У.Сервис. 10 переводов из сборника «Songs of a Sun-Lover»

ПОСВЯЩЕНИЕ ПРОВИДЕНИЮ (опубликовано в книге "Былого дальний зов, или 100 переводов")
СРАЖЕНЬЕ ЗА БРЮШКО
ТЩЕСЛАВИЕ
БИНГО
ОХОТНИК ДО ЧУЖИХ КНИГ (опубликовано в книге "Былого дальний зов, или 100 переводов")
КНИГОЛЮБ (опубликовано в книге "Былого дальний зов, или 100 переводов")
ИЗВИНЕНИЯ РИФМОПЛЕТА
Я НЕ СТАРОЖИЛ (опубликовано в книге "Былого дальний зов, или 100 переводов")
КЭТЛИН
СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ ВОРОТИЛА


ПОСВЯЩЕНИЕ ПРОВИДЕНИЮ
(R.Service, Dedication to Providence)

Я с рифмой затевал игру,
Вплетал причуды в ткань стихов,
И раздавался на ветру
Звон слов, как звон колоколов.

Стих, как поток, струясь, блистал,
И расцветал рефрен цветком…
Быть книге – праздником! Мечтал
Я, стихоплёт, о том.

О, яркость листьев и лиан
В сиянье, что с небес лилось;
Лиловых сумерек туман,
Пронзённый звёздами насквозь…

Стал труд игрою; я пишу –
И счастлив. Так прими сей том,
О дивный Край Стихов! Прошу
Я, стихоплёт, о том.


СРАЖЕНЬЕ ЗА БРЮШКО
(R.Service, Battle of the Bulge)

В морском круизе моему шотландскому нутру
Хотелось всё, за что платил, умять на корабле.
Я ел, Нептуну вопреки, чтоб не пропасть добру,
А качки я не ощущал - как будто на земле.

Но ныне я на берегу, и плачу, и скорблю;
О, сколько фунтов я набрал - и молвить нелегко...
Теперь планирую живот опять свести к нулю;
Я очень сильно пострадал
в Сраженье за Брюшко.

Не стану яйца и бекон есть утренней порой;
Омары к ленчу - ни за что, и майонезу - нет!
Я от эклера откажусь за чаем, как герой,
Цыплят с гарниром и десерт не закажу в обед.

Клянусь: отныне пожирать не стану фуа-гра,
И ночью в холодильник лезть, чтоб отыскать пивко;
На обезжиренный творог мне перейти пора,
И да поможет мне латук
в Сраженье за Брюшко.

Когда же, мерзкий мой живот, ты уберешься прочь?
Гляжу на твой округлый вид, зверея и скорбя.
Тебя давлю, тебя луплю, скребу - и день, и ночь,
Но - в том симметрией клянусь - избавлюсь от тебя!

Округлость наглую твою диета победит;
Ты похудеешь - и тогда вздохну я глубоко,
И для меня откроешь ты моих ботинок вид:
Борьба идет, победа ждет
В Сраженье за Брюшко.


ТЩЕСЛАВИЕ
(R.Service, Vanity)

Ей нравилось, как я танцую;
А я - полюбил ее вмиг.
«Писатель? Поведать прошу я -
Написано много ли книг?»

«Немало. Бестселлеров куча»
«Какие?..» - Средь белого дня
Как будто надвинулась туча -
Она не читала меня.

Была она так симпатична!
Моя же известность, увы,
Была ей совсем безразлична:
«Романов не пишете вы:»

О, злые капризы Амура!
О, слава - пустая тщета!
Не знает кокетка и дура
О книгах моих ни черта!

Что с ней через годы случится?
Представил: сидит у окна;
Слеза над романом струится.
О Боже! Ужасно жирна...

Такую любовь - на помойку!
Бежать - и бежать поскорей!
Но ужас: прочла она бойко
Вдруг строки поэмы моей.


БИНГО
(R.Service, Bingo)

Девица из деревни Мэр -
Красы и свежести пример,
Очарованье!
Навек отдал я сердце ей,
Хоть о любви молчу своей;
В душе - терзанье.

У милой - славная caniche
(Так кличет пуделя Париж);
А мой-то Бинго -
Он шпица с таксою гибрид,
Несется быстро, как болид,
Как дикий динго.

Девица из деревни Мэр
Со мною свыше всяких мер
Parlez любила;
С трудом я крест подобный нёс:
То, что британцы - я и пёс,
Причиной было.

Собачки нынче поутру
Вели обычную игру;
Хвосты виляли...
Они бы завтра и всегда -
Когда бы не стряслась беда -
Вдвоем гуляли.

* * * * * * *

Девица из деревни Мэр
Сегодня слово «изувер»
В слезах твердила.
Я речь о драме поведу:
С собачкой вечером в саду
Она бродила.

Мы с Бинго повстречали их -
Её с Фролеттой; вечер тих;
Мила тропинка...
Вдруг - этой случай или рок -
Мой Бинго сделал к ней прыжок...
Бесстыжий Бинго!

Девица из деревни Мэр,
Простишь ли этот адюльтер?
Увы, не знаю...
Ты не спасла свою caniche;
Ты, верно, до сих пор дрожишь,
Припоминая...

Любовь найдет свой путь - о да,
Она нашла его тогда...
И мне не спится;
Гадаю ночью об одном:
Родятся пудели потом -
А может, шпицы?


ОХОТНИК ДО ЧУЖИХ КНИГ
(R.Service, Book Borrower)

Я тих и кроток - но убью
Того тупицу,
Кто, книгу одолжив мою,
Загнет страницу.

Но хуже враг, который том
Возьмет для чтенья
И даст другим его потом
Без разрешенья.

А самый подлый - это тать
(Достойный ада),
Кто мнит, что книги отдавать
Совсем не надо.

О книги! Вы дороже мне
Зеницы ока...
Кто книги тащит - пусть в огне
Горит без срока!


КНИГОЛЮБ
(R.Service, Book Lover)

Да, книг собрал немало я,
И мне их не прочесть;
Твердит про это мне семья,
И что-то в этом есть.

Когда приюта просит том -
Беднягу приласкав,
Несу я том немедля в дом
И сразу ставлю в шкаф.

Но каждый шкаф уже забит,
И гнутся полки в нем,
«Ох, разгрузите...» - он хрипит,
А я: «Потом, потом».

Скупал я книги - все подряд;
Я на шкафы глядел,
Брал книги... ставил их назад... -
Уж очень много дел.

Стерн недоступен - и Дефо,
И незнаком Монтень;
Вот Свифт - мне не прочесть его,
Поскольку краток день.

На ужин Бэкона не взять;
Шекспир не по плечу -
Стихи, стихи, стихи опять
Строчу, строчу, строчу...

Стал Чехов для меня икрой;
Пруст - редкостью (а жаль);
Я от Бальзака сплю порой,
И скучен мне Стендаль.

Прочесть пытался их давно -
Их и других творцов;
Но мне их, знаю, не дано
Прочесть в конце концов.

И я мечтаю потому,
Чтоб - за свои грехи -
Я как-то угодил в тюрьму
И не писал стихи.

Мечтал о книгах я всегда
(И деньги вроде есть);
Книг много куплено - о да! -
Но мне их не прочесть.


ИЗВИНЕНИЯ РИФМОПЛЕТА
(R.Service, A Verseman's Apology)
(«Ворожба»

Увы, рифмоплёт я - не боле,
Невежда в искусстве - о да...
Но знаю Брет Гарта! Я в школе
Его полюбил навсегда.

Я рот перед Райли разину,
Пред Хэем я шляпу сниму.
Они мне подходят по чину,
Кто выше - те мне ни к чему.

Скучаю я, классики, с вами,
Гляжу на обложки с тоской;
Но родич мой Бернс - пред глазами;
И Киплинг, мой друг, - под рукой.

Им следовать всюду - лишь в этом
Цель жизни моей и мечта...
Но звать рифмоплета поэтом -
Напраслина и клевета!

Рифмач я! - и прежде, и ныне,
Баллад грубоватых певец,
Я в Матушке вижу Гусыне
Единственный свой образец.

Но я верю, что скажет могильщик,
Услыхав, как клиента зовут:
«Парень славный, смотрю:
Им написан “Мак-Грю”» -
Вот и будет мне праведный суд.


Я НЕ СТАРОЖИЛ

Суров Юкона суд: за старожила тут
Признают лишь того,
Кто в лося смог попасть, песок чужой украсть,
И ЛЕЧЬ С ИНДЕЙСКОЙ СКВО.

Такая вот беда: я, верно, никогда
Не буду старожил,
Поскольку из ружья стреляю плохо я
И лося не убил...


КЭТЛИН

Весь Юкон знал об «Элис Мэй» - о пароходе том,
Что шлепал тихо по реке из Доусона в Ном.
Там Сайлас Гир был капитан, хозяин, рулевой;
Порой он льдины обходил, путь пролагая свой;
А если лёд дыру пробьет - латал он дыры сам,
И сам же ёлки для котла рубил по берегам;
Он не боялся бурных мест, знал хитрости реки;
Бывало - смело направлял он судно в ручейки;
Осадке малой «Элис Мэй» не зря дивились все,
А кэп твердил: «Мой пароход пройдет и по росе».
Суда придут, суда уйдут, уж так устроен мир -
Но пароход за годом год вёл, как и прежде, Гир.

Кто с ним знаком - тот слабаком назвать его не смел;
Но лишь молочную еду Гир из-за язвы ел.
Корову Кэтлин он купил - источник молока:
Круглы бока, мила, мягка, как голубок, кротка.
Без молока придет беда! Он знал - и потому
Корова всюду и всегда нужна была ему.
Каюта Сайласа была и одному мала -
Но он ее разгородил, чтоб Кэтлин там жила.
Она его приятным «му-у» будила по утрам,
И он, погладив морду ей, шел по своим делам.
Как день пройдет среди забот, и ляжет в койку он -
Лишь под коровий громкий храп к нему являлся сон.
С восторгом Юкон наблюдал всегда картину ту,
Как плыл бывалый капитан с коровой на борту.

Она жевала, он курил... Глядели на закат...
К ним поэтесса как-то раз пришла - Белинда Бадд.
Просилась в рейс на «Элис Мэй», чтоб сочинять, она -
Мол, «будет книга о реке романтики полна».
Был удивлен немного он: «На корабле моем
Для пассажиров места нет, и мы их не берем.
Моя лоханка - грузовик; нет номеров для дам;
Каюта есть - она моя и непригодна вам.
Ее длина и ширина - пожалуй, футов шесть,
Причем живем мы там вдвоем: еще корова есть!»
Она в слезах сказала: «Ах! С коровой - ну и что ж?
Я так прошу! Я опишу, как Юкон наш хорош!»

Был жарок пыл - и подкупил! Гир молвил: «Ну и ну!
Каюту вам отдам, а сам на палубе засну».
Шел пароход три дня - и вот явилась мисс к нему:
«Корова мне мила вполне! Но надоело «му-у»...
Лишь рассветет - трубит фагот (вот так мычит она...);
Когда же спит - она храпит, а я лежу без сна.
Не только «му-у» мне ни к чему, но и ее любовь!
(Ее язык - шершав, велик - мне больно лижет бровь...)
И нет поэм - увы, совсем... Ваш добрый нрав ценя,
Хочу просить переселить корову от меня».

Был мрачен кэп, почти свиреп; он прорычал в ответ:
«Плохой сюрприз! Для Кэтлин, мисс, другого места нет.
Нам не до муз - на судне груз: и сверху, и внизу;
И спит на палубе народ - старателей везу...
Мне очень жаль, что здесь едва ль поскачет ваш Пегас,
Что вас от строк совсем отвлек янтарь коровьих глаз.
Глаз этих свет! - прекрасней нет на свете ничего;
Ее язык! - я так привык к шершавости его...
Хоть я далек от строф и строк - проблема мне ясна;
И я возьмусь, и я клянусь: не устоит она!»

Сидела мисс коровы близ, судьбу свою ждала -
Скучна, кисла... Зато была корова весела.
А Гир - искал, весь день мечтал уладить дело он,
Придумать план... (А капитан был дьявольски умен!)
И вот он встал и заорал матросам: «Всё о-кей!
Я очень рад! Тащите Бадд на палубу скорей!
Ура, друзья! Придумал я! Настал конец тревог!
На целый мир лишь только Гир придумать это мог».

Услышав крик, она за миг по трапу поднялась;
Решила Бадд: «Закончен ад; о, как я заждалась!»
На трап другой ступив ногой, шел к Кэтлин капитан;
Он был, как черт, собою горд, был от блаженства пьян.
Потом - назад! Глаза горят! На палубу взошел -
И нашу мисс по трапу вниз немедленно повел.
«И ночь и день - коль вам не лень - пишите сто поэм...
Отныне нет у вас, мой свет, с коровою проблем!
Я размышлял, и час настал - я гением блеснул;
Я Кэтлин взял - и отвязал, и - гляньте - развернул!
Конец всему! Не будет «му-у»! Додумался о том
Я нынче сам! Корова к вам теперь стоит хвостом».


СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ ВОРОТИЛА

О, дайте хижину в глуши,
Где больше нету ни души;
В тени деревьев буду я
Сидеть на берегу ручья;
Чтоб видеть по утрам восход -
Жар-птицы огненной полёт;
Хочу форель поймать в реке,
Чтоб рыбка билась на песке;
Ее зажарить на огне -
Вот это жизнь! Она - по мне!

Но я прикован к Уолл-Стрит,
Где всяк с почтеньем говорит,
Что миллион в мою казну
Идет, лишь только я мигну.
Увы, загублена душа
Постыдным делом торгаша,
Проклятым миром спекуляций,
Инфляций и манипуляций...
Хоть Бог нас для добра творит,
Я стал акулой с Уолл-стрит...

И зависть вызывает тот,
Кто жизнь свободную ведет.
Из шкуры сшитые штаны
Мне больше золота нужны.
За нрав суровый и рванье
Богатство отдал бы свое.
Тогда - без золотых цепей -
Я пьян бы волей был своей;
Такой устроил бы разгул -
Луну бы я с небес стряхнул.

Да что мне золото? Зола!
Алмазы - не ценней стекла!
Мне стал бы золотом рассвет;
Роса - вот лучший самоцвет...
Будь проклят груз златых оков!
Но что поделать - я таков;
И что ворчать мне? Каждый час
Творю я злато, как Мидас.
Что делать в случае таком?
Остаться золотым мешком.

Переводы 2003 года

Оригиналы - см. http://stran-nik.livejournal.com/606771.html .

---

Край раскроенного света

Уже закуплены билеты,
И в путь давно готовы мы -
На край раскроенного света,
В долину неделимой тьмы.

За грани рваной бахромою
Мигают звёзды вразнобой...
Но что же делать нам со тьмою?
Делить, наверно, меж собой.

И хоть итог деленья - малость,
Но руки будут не пусты:
Кому часть света не досталась -
Получит долю темноты.

А небо, как всегда, жестоко:
Там месяц - лезвием ножа,
И звёзды млечного потока
Разлива ждут и дележа,

И нить времён со скрипом трётся
О проржавевшую скобу...
Звезда глядит на дно колодца
И видит там свою судьбу.

19-20.12.2013

---

Михайло Орест. Цикл "Отчизнi". Из сборника "Держава слова"

Перевод с украинского.


Львову

Град львиный, содрогаюсь я от боли:
И ты стоишь у горестей горы?
Крест тяжкий понесёшь и ты? И поле
Кровавые растит тебе дары?

Неужто львам придётся покориться,
И череп будет во главе герба,
И не спасёт сверкающая крица –
Преломит булаву твою судьба?

Но сердце, погружённое в кручину,
Почаев вспоминает. Мать Христа
Тогда остановила стрел лавину
Своим сияньем с высоты креста.

Ушедшие в нездешние селенья
Подвижники святые давних лет,
Услышьте наши скорбные моленья
И принесите нам спасенья свет!

О вы, душою чистые черницы!
Вся ваша жизнь в молениях прошла,
Вам с вечным Благом выпало сродниться –
Спасите нас от ужаса и зла!

Вы город свой любили и молились,
Люд львовский охраняя от утрат –
Взгляните: силы злобные явились,
На граждан посягая и на град.

Из ваших рук над улицами Львова
Сплетите охранительную сеть,
Молитвы вашей пусть раздастся слово;
Его и смерть не сможет одолеть.

-----------------------------------------------------

Ко Львову

Во мгле тоскует Киев в отдаленье –
Твой старший, твой первопрестольный брат;
Он, творческого духа проявленье,
Оделся ныне в траурный наряд.

Его судьбина злая одолела,
И взор ему туманит мрачный рок,
Кощунство на престол его воссело
И чистые порывы шлёт в острог.

В тревоге терпкой за твоё цветенье,
О город Льва, за твой счастливый путь,
Твержу из сил последних, как моленье:
Нет, не сдавайся! Продержись – и будь!

У врат твоих пускай возвысят голос,
Остерегая, царственные львы;
Пускай вовек не упадёт и волос
С твоей, о славный город, головы!

Храм Юра, величавая святыня!
Стой, как стоял над градом много лет,
Зови людей под крест, воздетый ныне, -
Да будет крест вовеки сей воздет!

Не завершил народ предназначенье
Духовное. Пусть крест благословит
Его на небывалое свершенье,
Пусть дивным дивам будет он открыт.

И светлый Вождь-Творенье над горою
Копье воздвигнет – и в прозревший край
Он приведёт легенду за собою,
Ему пошлёт благословенье рай.

-----------------------------------------------------

* * *

На севере и на юге
Слышен набатный звон.
Сядем на коней, други,
Посмотрим на синий Дон!

Галич, Путивль, Переяслав
В даль свои думы шлют;
Сердце вдали не угасло,
Киевом сердце зовут!

Огненным стопчем походом
Тьму лиходейских лет;
Ярче вослед непогодам
Солнца нетленный свет.

Пусть имя твоё святится
Вовеки, наша мечта,
Пусть навсегда воцарится
Над нами твоя красота!

Могучую радость и волю
Ты будишь в сердцах у нас,
Чтоб наш – небывалый дотоле -
Подвиг вовек не угас!

-----------------------------------------------------

* * *

Оболочка, незримая сила,
Что, сжимая время в руках,
В нём объятьями жизнь будила, -
Пропадёт, распадётся в прах.

Время двигаться утомится,
Впредь не будет собой оно;
Расковаться и распрямиться
Кольцу времён суждено.

Пронижет тишь мирозданья
Архангельских рокот труб,
Зовя из под плит деянья,
Любой поднимая труп.

Начнётся суд над сынами
Народов всех и времён,
И мир захлестнёт волнами
Забытых давно племён.

Мой город благословенный,
Кручина моя и тепло,
Сквозь пламя самой геенны
Твоё сердце отважно прошло.

И в час светопреставленья,
Твоих в искупленье бед,
Страданий твоих в искупленье,
Ты счастьем будешь согрет.

Возвысится башня славы,
Где будет вершиться суд,
Превыше гор величаво -
А вокруг облака поплывут.

Твое вековечное имя,
О город мой золотой,
Над взорами всеми людскими
Зажжётся на башне той.

Те буквы, святы и алы,
До сердец донесут людских
Твоих несчастий анналы,
Анналы вёсен твоих.

Охватит людей восхищенье,
Поймут они - почему
Столь неслыханное почтенье
Тебе дано одному.

И в розовых ризах встанет
На башне ангельский строй,
И кантата трубная грянет
Про невиданный подвиг твой.

-----------------------------------------------------

* * *

О люди добра и чести,
Откликнитесь все, кто жив!
Мы горестно слышим вести
Про гибель прадедовских нив.

Могил молчаливое лихо
Покрыло пустые поля -
И падают листья тихо,
И скорбно стынет земля.

Ни дети не справят тризны
На них, ни жена, ни мать,
Над жизнью сынов отчизны
Лишь ветер будет рыдать.

О горе! Неведомо было
Стране заклятье от зла,
И рати небесной сила
На помощь к ней не пришла.

Но близок конец страданий,
До края чаша полна;
Не знали таких злодеяний
Все прежние времена.

Возмездие свыше грянет
На рук нечестивых посев,
День судного гнева настанет -
И будет суровым гнев!

-----------------------------------------------------

Восстание мёртвых

Пришёл день гнева - мщения начало!
Лавину туч тяжёлых без числа
По небу буря чёрная помчала,
Холмы и долы затянула мгла.

И нечто непонятное клубится,
И льнёт к земле туманным серебром,
И вглубь уходит. Тайное творится
Сейчас, когда над миром - судный гром.

И запах мяты разлился по полю,
И мать-земля вздохнула глубоко;
Она оживших мертвецов на волю
Охотно отпускает и легко.

О жертвы, что замучены невинно,
Жестоко оскверненные судьбой!
Теперь лишь ваша грянула година,
Когда утих безжалостный прибой

Ко всем яса! На северном погосте
С могил снега холодные сошли;
Там новой плотью обрастают кости,
Покойники выходят из земли.

Для тех, которых не спасла дотоле
Бессонного моления тщета,
Теперь открылся путь по вышней воле,
Чудесный путь в родимые места.

На пустырях, в курганах пробудились
Забытые скелеты скакунов,
И, сбрасывая прах, зашевелились
И поскакали на далёкий зов.

И, прямо в скачке надевая тело,
Мчат кони по туманному пути,
Бегут к воскресшим радостно и смело,
Чтоб их в родную землю отвезти.

О счастье знать: разлука завершится,
Свет встречи будет вместо темноты;
О счастье видеть вновь родные лица
И узнавать забытые черты.

У воинов, исторгнутых могилой,
Есть истина нездешняя, своя;
Они изменят всей загробной силой
Угрюмые основы бытия.

Чтоб удалились, канули в забвенье
Позорные века утрат и бед,
Не омрачали тяжкие мученья
Души сокрытый, потаённый свет.

Духовности утраченной зарница
В людских отяжелевших телесах
Их радостным усильем возгорится,
И запах лип пробудится в сердцах.

Ходьба отныне сменится полётом
К заветным родникам живой воды,
И души путь увидят ко красотам
Лазурных царств магической звезды…

О слуги мрака! С радостью надменной
Вы думали: непобедима тьма;
Вы мнили: по запуганной вселенной
Пройдёте, беспощадны как чума.

Топтали вы границы и законы,
Вы сеяли порок разврат и смерть,
Кощунственные башни Вавилона
В небесную нацеливали твердь.

Жестокой кары ждите приближенье!
Стремясь из всех могил в родной предел,
Воскресшие несут освобожденье,
Спешат домой для небывалых дел.

Чванливый ум! Не тщись со злобой дикой!
Остановить воскресших не дано!
И ты падёшь - с чудовищным владыкой,
Кому привык прислуживать давно.

Поскольку не стерпело замогилье,
Свой вековой покинуло затон,
Прорвалось громом власти и всесилья -
И всколыхнуло весь земной закон.

И в помощь наступающим когортам
Спускаются с небес столпы огня,
Всю землю заливая светом гордым,
Благою вестью радостного дня.

Колокола проснулись, зазвенели;
Так родина встречает сыновей -
Клокочут звуков гулкие метели
По-над священным ужасом полей.

И, вождь бессменный войска неземного,
Летит и направляет бег квадриг,
Грядёт молниеносно и сурово,
С сияющим мечом – Архистратиг.

=============================================

Оригиналы см. на странице http://stran-nik.livejournal.com/6242.html

---

"Проснуться; осень проводить глазами..."

* * *

Проснуться; осень проводить глазами,
Слетевшую листву благодаря,
И встретиться под старыми часами
С бездонной благодатью декабря,

И позабыть про серость и про сырость,
Поверить в новизну и белизну,
Увидеть то, что снилось и просилось,
И улыбнуться сбывшемуся сну,

Простить обиду, позабыть коварство
И приложить к пылающим глазам
Лёд декабря - чистейшее лекарство,
Снег декабря - испытанный бальзам.

ноябрь 2005
(опубликовано в книгах "Случайный звездочёт" и "Сочинитель имён")

---

4 перевода из сборника Р.Сервиса «The Spell of the Yukon and Other Verses»

ROBERT WILLIAM SERVICE
1874-1958

Из сборника «The Spell of the Yukon and Other Verses»

1. СЫН СВЯЩЕННИКА

Он – священника сын; он в лачуге – один; он беседует сам с собой,
Когда Арктика льет свет нездешний с высот, освещая снега ворожбой,
И мороз – шестьдесят, и собаки скулят, в снег зарывшись голодной гурьбой.

"Я в Братство Полярное вписан с почти забытых времен.
Я проклял давно край Юкона – но не покинул этих сторон.
Я летней порой был иссушен жарой; я мерз, голодал зимой;
Я шел за мечтой долиной речной, за золотом шел с киркой.

В глаза мне взгляни – два раза они от снега слепли почти;
Нет пальцев у ног, и шрамом прожег щеку мне мороз до кости.
Я жизнь проиграл средь северных скал, я этой землей клеймен
Ни доллара нет; ходячий скелет; что нужно мне? – лишь самогон.

Добыча – игра в рулетку, и рядом с удачей – провал;
Я явился сюда среди сотен других; тот выиграл, я – проиграл;
Мог быть как Ледью и Кормак – но, Господи, как я слаб! –
Богатство свое растратил на водку, карты и баб.

Мы жили рыбалкой, охотой – давно, много лет назад,
И знать не знали у наших костров, что здесь, под ногами, – клад.
Еще закупали пушнину; случалось, что я засыпал
Как раз у ручья Бонанза – где после нашли металл.

Мы жили единой большой семьей, была у каждого – скво,
Жили вольно, без страха; про власть и закон не желали знать ничего;
Но тут к нам донесся такой слушок, что любого с ума сведет;
Я успел на Бонанзу прежде, чем за золотом хлынул сброд.

Были слава и грех, был открытым для всех город Доусон – вот времена!
(Хоть творил меня Бог – от макушки до ног, но внутри сидит сатана).
Шли безумной толпой – и злодей, и святой; мимо бабы пройти не могли...
И побольше навряд душ отправилось в ад из других уголков земли.

Здесь денег было – как грязи; ты – богач, а назавтра – гол.
Я на стерву-певичку однажды запал, но паршивку другой увёл.
Я ушел в запой; через год, больной, в бараке на койке лежал,
Где постель грязна; и судьба ясна: срок, мне оставшийся, – мал.

С киркой и лопатой провел я на Юконе двадцать лет;
Шел по его долинам, встречал закат и рассвет;
С холодом здешним собачьим и с каждой горой знаком –
Да, здесь двадцать лет провел я... и стал теперь стариком.

Плевать на это! В бутылке есть пара глотков у меня.
Собак запрягу – и к Биллу отправлюсь при свете дня.
А ночь так длинна; валяюсь без сна, и тело горит как в огне;
Я утром отправлюсь... утром... и выпадет красное мне.

...Иди сюда, Кит, дорогая, твой пони уже под седлом...
...Убью тебя, Минни, паршивка! Не путайся с этим ослом...
...Эй, Билли, намыл-то сколько?.. Играем! Подать питье!..
...Отче, иже еси на небеси, да святится имя Твое..."

Так священника сын, лежа в койке, один, разговаривал сам с собой,
Но огонь погас, и в рассветный час наступил для него отбой;
И с рычаньем голодные псы в тот же день его плоть растерзали гурьбой.


THE PARSON'S SON

This is the song of the parson's son, as he squats in his shack alone,
On the wild, weird nights, when the Northern Lights shoot up from the frozen zone,
And it's sixty below, and couched in the snow the hungry huskies moan:

"I'm one of the Arctic brotherhood, I'm an old-time pioneer.
I came with the first - O God! how I've cursed this Yukon - but still I'm here.
I've sweated athirst in its summer heat, I've frozen and starved in its cold;
I've followed my dreams by its thousand streams, I've toiled and moiled for its gold.

"Look at my eyes - been snow-blind twice; look where my foot's half gone;
And that gruesome scar on my left cheek, where the frost-fiend bit to the bone.
Each one a brand of this devil's land, where I've played and I've lost the game,
A broken wreck with a craze for `hooch', and never a cent to my name.

"This mining is only a gamble; the worst is as good as the best;
I was in with the bunch and I might have come out right on top with the rest;
With Cormack, Ladue and Macdonald - O God! but it's hell to think
Of the thousands and thousands I've squandered on cards and women and drink.

"In the early days we were just a few, and we hunted and fished around,
Nor dreamt by our lonely camp-fires of the wealth that lay under the ground.
We traded in skins and whiskey, and I've often slept under the shade
Of that lone birch tree on Bonanza, where the first big find was made.

"We were just like a great big family, and every man had his squaw,
And we lived such a wild, free, fearless life beyond the pale of the law;
Till sudden there came a whisper, and it maddened us every man,
And I got in on Bonanza before the big rush began.

"Oh, those Dawson days, and the sin and the blaze, and the town all open wide!
(If God made me in His likeness, sure He let the devil inside.)
But we all were mad, both the good and the bad, and as for the women, well -
No spot on the map in so short a space has hustled more souls to hell.

"Money was just like dirt there, easy to get and to spend.
I was all caked in on a dance-hall jade, but she shook me in the end.
It put me queer, and for near a year I never drew sober breath,
Till I found myself in the bughouse ward with a claim staked out on death.

"Twenty years in the Yukon, struggling along its creeks;
Roaming its giant valleys, scaling its god-like peaks;
Bathed in its fiery sunsets, fighting its fiendish cold -
Twenty years in the Yukon . . . twenty years - and I'm old.

"Old and weak, but no matter, there's `hooch' in the bottle still.
I'll hitch up the dogs to-morrow, and mush down the trail to Bill.
It's so long dark, and I'm lonesome - I'll just lay down on the bed;
To-morrow I'll go . . . to-morrow . . . I guess I'll play on the red.

". . . Come, Kit, your pony is saddled. I'm waiting, dear, in the court . . .
. . . Minnie, you devil, I'll kill you if you skip with that flossy sport . . .
. . . How much does it go to the pan, Bill? . . .play up, School, and play the game. . .
. . . Our Father, which art in heaven, hallowed be Thy name . . ."

This was the song of the parson's son, as he lay in his bunk alone,
Ere the fire went out and the cold crept in, and his blue lips ceased to moan,
And the hunger-maddened malamutes had torn him flesh from bone.


2. ЗОВ ГЛУХОМАНИ

Ты глядел ли на величье - там, где видишь лишь величье,
Водопадов и обрывов высоту,
Гривы гор, пожар заката, в вышине полеты птичьи
И ревущую каньонов черноту?
Ты по сказочной долине и по горному отрогу
Проложил ли к Неизвестному пути?
Ты души настроил струны на молчанье? Так в дорогу!
Слушай зов, учись и цену заплати.

Ты шагал ли через пустошь, пробирался ли устало
Через заросли, кустарники, полынь?
Ты насвистывал рэг-таймы там, где дальше – только скалы,
Познакомился с повадками пустынь?
Ты под небом спал ли звездным, на коне скакал степями,
Ты, под солнцем изнывая, брел вперед?
Ты сумел ли подружиться со столовыми горами?
Ну так слушай – Глухомань тебя зовет.

Ты с Безмолвием знаком ли? То не снег на ветке нежной –
В Тишине той лжив и суетен наш бред!
Ты шагал ли в снегоступах? гнал собак дорогой снежной,
Шел ли в глушь, торил пути, достиг побед?
Ты шагал ли к черту в зубы, ты плевал ли на напасти?
Уважал тебя любой индейский род?
Чуял в мышцах силу зверя, мог ли рвать врага на части?
Так внимай же: Глухомань тебя зовет.

Ты страдал ли, побеждал ли; шел к фортуне, полз за нею;
Средь величья – стал великим, как титан?
Делал дело ради дела; мог ли видеть – дня яснее –
Ты в любом нагую душу сквозь обман?
Ты постичь ли смог, как много есть примет величья Бога,
Как природа гимны Господу поет?
Здесь творят мужчины смело только истинное дело.
Ну так слушай – Глухомань тебя зовет.

И в привычках пеленанье, и в условностях купанье,
И молитвами – кормежка круглый год,
И потом тебя – в витрину, как образчик воспитанья…
Только слышишь? – Глухомань тебя зовет.
Мы пойдем в места глухие, испытаем мы судьбину;
Мы отправимся неведомым путем.
Нам тропу звезда укажет; будет ветер дуть нам в спину,
И зовет нас Глухомань… ну так идем!


THE CALL OF THE WILD

Have you gazed on naked grandeur where there's nothing else to gaze on,
Set pieces and drop-curtain scenes galore,
Big mountains heaved to heaven, which the blinding sunsets blazon,
Black canyons where the rapids rip and roar?
Have you swept the visioned valley with the green stream streaking through it,
Searched the Vastness for a something you have lost?
Have you strung your soul to silence? Then for God's sake go and do it;
Hear the challenge, learn the lesson, pay the cost.

Have you wandered in the wilderness, the sagebrush desolation,
The bunch-grass levels where the cattle graze?
Have you whistled bits of rag-time at the end of all creation,
And learned to know the desert's little ways?
Have you camped upon the foothills, have you galloped o'er the ranges,
Have you roamed the arid sun-lands through and through?
Have you chummed up with the mesa? Do you know its moods and changes?
Then listen to the Wild - it's calling you.

Have you known the Great White Silence, not a snow-gemmed twig aquiver?
(Eternal truths that shame our soothing lies.)
Have you broken trail on snowshoes? mushed your huskies up the river,
Dared the unknown, led the way, and clutched the prize?
Have you marked the map's void spaces, mingled with the mongrel races,
Felt the savage strength of brute in every thew?
And though grim as hell the worst is, can you round it off with curses?
Then hearken to the Wild - it's wanting you.

Have you suffered, starved and triumphed, groveled down, yet grasped at glory,
Grown bigger in the bigness of the whole?
"Done things" just for the doing, letting babblers tell the story,
Seeing through the nice veneer the naked soul?
Have you seen God in His splendors, heard the text that nature renders?
(You'll never hear it in the family pew.)
The simple things, the true things, the silent men who do things -
Then listen to the Wild - it's calling you.

They have cradled you in custom, they have primed you with their preaching,
They have soaked you in convention through and through;
They have put you in a showcase; you're a credit to their teaching -
But can't you hear the Wild? - it's calling you.
Let us probe the silent places, let us seek what luck betide us;
Let us journey to a lonely land I know.
There's a whisper on the night-wind, there's a star agleam to guide us,
And the Wild is calling, calling . . . let us go.


3. ОДИНОКИЙ ПУТЬ

Коль Одинокий путь позвал – не изменить ему,
Хоть к славе он ведет тебя, хоть в гибельную тьму.
На Одинокий путь вступил – и про любовь забудь;
До смерти будет пред тобой лишь Одинокий Путь.

Как много путей в этом мире, истоптанных множеством ног;
И ты, по пятам за другими, пришел к развилке дорог.
Путь легкий сияет под солнцем, другой же – тосклив и суров,
Но манит тебя все сильнее Пути Одинокого зов.
Порою устанешь от шума, и гладкий наскучит путь;
И ты по нехоженым тропам шагаешь – куда-нибудь.
Порою шагаешь в пустыню, где нет годами дождя;
И ты, к миражу направляясь, погибнешь, воды не найдя.
Порою шагаешь в горы, где долог ночлег у костра,
И ты, с голодухи слабея, ремень свой жуешь до утра.
Порою шагаешь к Югу, туда, где болот гнилье;
И ты от горячки подохнешь, и с трупа стащат тряпье.
Порою шагаешь на Север, где холод с цингою ждут;
И ты будешь гнить при жизни, и зубы, как листья, падут.
Порой попадешь на остров, где вечно шумит прибой;
И ты на пустой простор голубой там будешь глядеть с тоской.
Порой попадешь на Арктический путь, и будет мороза ожог,
И ты через мрак поползешь, как червяк, лишившись навеки ног.
Путь часто в могилу ведет – не забудь; всегда он к страданьям ведет;
Усеяли кости друзей этот путь, но все же тебя он влечет.
А после – другим по костям твоим идти предстоит вперед.

С друзьями распрощайся ты, скажи любви: "прощай";
Отныне – Одинокий путь, до смерти, так и знай.
К чему сомнения и страх? Твой выбор совершен;
Ты выбрал Одинокий Путь – и пред тобою он.


THE LONE TRAIL

Ye who know the Lone Trail fain would follow it,
Though it lead to glory or the darkness of the pit.
Ye who take the Lone Trail, bid your love good-by;
The Lone Trail, the Lone Trail follow till you die.

The trails of the world be countless, and most of the trails be tried;
You tread on the heels of the many, till you come where the ways divide;
And one lies safe in the sunlight, and the other is dreary and wan,
Yet you look aslant at the Lone Trail, and the Lone Trail lures you on.
And somehow you're sick of the highway, with its noise and its easy needs,
And you seek the risk of the by-way, and you reck not where it leads.
And sometimes it leads to the desert, and the togue swells out of the mouth,
And you stagger blind to the mirage, to die in the mocking drouth.
And sometimes it leads to the mountain, to the light of the lone camp-fire,
And you gnaw your belt in the anguish of hunger-goded desire.
And sometimes it leads to the Southland, to the swamp where the orchid glows,
And you rave to your grave with the fever, and they rob the corpse for its clothes.
And sometimes it leads to the Northland, and the scurvy softens your bones,
And your flesh dints in like putty, and you spit out your teeth like stones.
And sometimes it leads to a coral reef in the wash of a weedy sea,
And you sit and stare at the empty glare where the gulls wait greedily.
And sometimes it leads to an Arctic trail, and the snows where your torn feet freeze,
And you whittle away the useless clay, and crawl on your hands and knees.
Often it leads to the dead-pit; always it leads to pain;
By the bones of your brothers ye know it, but oh, to follow you're fain.
By your bones they will follow behind you, till the ways of the world are made plain.

Bid good-by to sweetheart, bid good-by to friend;
The Lone Trail, the Lone Trail follow to the end.
Tarry not, and fear not, chosen of the true;
Lover of the Lone Trail, the Lone Trail waits for you.


4. МОЯ МАДОННА

Я с улицы девку привел домой
(Хоть шлюха - но краше нет!),
На стул посадил ее перед собой,
Ее написал портрет.

Сумел на картине я нрав ее скрыть,
Ребенка ей в руки дал...
Писал ее той, кем могла она быть,
Коль Грех Чистотою бы стал.

Смеясь, на портрет поглядела она,
И - скрыла ее темнота...
Явился знаток и сказал: "Старина,
Да это же - Мать Христа!"

Добавил я нимб над ее головой,
Картину сумел продать;
Вы можете холст этот в церкви святой
Иларии увидать.


MY MADONNA

I haled me a woman from the street,
Shameless, but, oh, so fair!
I bade her sit in the model's seat
And I painted her sitting there.
I hid all trace of her heart unclean;
I painted a babe at her breast;
I painted her as she might have been
If the Worst had been the Best.
She laughed at my picture and went away.
Then came, with a knowing nod,
A connoisseur, and I heard him say;
"'Tis Mary, the Mother of God."
So I painted a halo round her hair,
And I sold her and took my fee,
And she hangs in the church of Saint Hillaire,
Where you and all may see.


(Публикации - в авторских сборниках переводов "Ворожба" и "Былого дальний зов", в антологиях "Век перевода", вып. 1 и 2)

---

Не по сердцу

В этом мире бессильно всесилие,
А надежда робка и слаба;
Мелочь – имя, прозванье, фамилия,
Малость – участь, удача, судьба.

Нет ни веры, ни меры, ни помощи:
Мир суров и повадками прост.
Ветер дует, как водится, с полночи,
А порою – и вовсе норд-ост;

Он крылатыми чёрными метками
Затемняет небесную синь...
Я иду, пригибаясь под ветками
Разгулявшихся встречных осин.

Этот мир по плечу, но не по сердцу –
Чем ни потчуй и что ни сули...
Слышу: издали ветром доносится
Скрип несмазанной оси Земли.

сентябрь 2009

(из книги "Сочинитель имён")

---

Аргонавтика. Поэма в монологах

От автора.
Наконец-то собрался (и сумел) завершить цикл (или поэму?) "Аргонавтика".
Сочинялась она с 30 августа 2010 г. по 5 ноября 2013 г. Естественно, в этой деятельности наблюдались большие перерывы. В этом ноябре дописаны 9-й, 10-й и 11-й монологи, заполнившие последний "пробел".
Некоторые из глав (монологов) ранее публиковались на ПРУ, но сейчас их на сайте нет. Так что выкладываю всё сразу.
Что касается исторической или мифологической достоверности этих текстов, то я её не гарантирую. Мне важно было раскрытие характеров или определённых ситуаций, а не пересказ мифологической канвы (которая, кстати, тоже не вполне достоверна). В общем, вся история рассказана в духе известного замечания, приписываемого И.В.Сталину: "Нэ так всё это было, савсэм нэ так...".
Отмечу также, что далеко не все реалии истории аргонавтов раскрыты и объяснены в данной поэме. Так что читателям этих текстов требуется определённая подготовка.
Историю жизни Ясона и Медеи после их прибытия в Иолк я решил в эту эпопею не включать, поскольку упомянутая жуткая история - уже совсем не про аргонавтику... Но финальный аккорд, то есть "Ясон. Финал", имеет к "Арго" прямое отношение.

Предупреждаю: ниже довольно длинный текст.


АРГОНАВТИКА. Поэма в монологах


1. ХИРОН, или ОБУЧЕНИЕ ЯСОНА

Явился юнец из какой-то дыры:
Не знает ни беты ни мю,
Но наглый! - не то что мои школяры;
Учение - не по нему.

Беседую с ним, добродушно журя:
С урока ушёл на бега...
А он говорит: "Я наследник царя,
Пусть грамоту учит слуга".

Мой раб школярам собираться велит,
Чтоб строем ходить на плацу;
А он говорит: "Я - Ясон Эолид,
Мне ваша муштра не к лицу".

Он хлещет вино от зари до зари,
О школе забыл, лоботряс...
Нет, страшно подумать: такого - в цари!
...А впрочем, сгодится как раз.

Не знает ни песен, ни чисел, ни дат,
Осилить не смог алфавит,
Но всё-таки выдам ему аттестат:
Уж больно Ясон родовит.

Всю школу на бал выпускной соберём,
Я выставлю сыр и вино!
Надеюсь, он всё же не станет царём.
Пусть лучше поищет руно.

Его обучить приказал мне Зевес -
Задание не по плечу...
Он нынче уходит, по воле небес.
А я - по лугам поскачу!

май 2011


2. ПЕЛИЙ

Вчера явился к нам в одной сандалии
Ясон, племянник, из хиронских мест.
Мятежник он, сторонник безначалия,
И вовсе не к добру его приезд.

Он у кентавра в школе стал оратором,
Речами он смущает мой народ,
Меня повсюду кличет узурпатором -
И может заварить переворот.

Противно мне подобное хуление!
Мой трон бродяге я не дам украсть:
Зачем Эсон мне уступил правление?
Зачем я укреплял в Иолке власть?

Да я б его послал возить фекалии!
Но подсказала пифия, увы,
Что некий человек в одной сандалии
Меня лишит когда-то головы.

О, до чего же это непорядочно! -
И по спине разлился холодок...
Пожалуй, здесь фекалий недостаточно.
Послать его на север! на восток!

Пускай он там помучится от холода,
Пускай он там попашет как илот,
Пускай в грязи по пояс ищет золото
В глуши колхидских сфагновых болот!

Ну вот, гляди: пришёл в одной сандалии -
Упрямый норов, непокорный взгляд...
Нет, точно я зашлю его подалее -
Куда Макарий не гонял телят.

апрель 2011


3. АФИНА НА ВЕРФИ

Ясон, куда ты дел таланты?
Где судно новое твоё?
Я так и знала, что баран ты,
Не знала только, что жульё.

Эй, подойди ко мне поближе!
Герой, да ты от страха взмок...
Ты строить не умеешь, вижу -
Зато пристроить деньги смог.

Сейчас бы раздавила гниду!
Твоё строительство - разбой...
Но должен ты поплыть в Колхиду:
Так предначертано судьбой.

Хоть у тебя желанья мало
Куда-то плыть из этих мест,
Но поплывешь! Я так сказала!
И будет скорым твой отъезд.

Что ж, ты не выполнил задачу -
И от постройки отстранён.
Я Арга *) на проект назначу:
Ворует много меньше он.

Беда: нигде не сыщешь честных...
Я Аргу завтра, так и быть,
Пришлю строителей неместных:
Им можно меньше заплатить.

И судно выйдет - просто чудо,
И слава будет впереди!..
А ты гуляй, гуляй покуда,
Но далеко не отходи.

май 2013

*) Арг - согласно одному из вариантов мифа об аргонавтах, главный строитель корабля "Арго", давший имя кораблю.


4. ГЕРАКЛ НА «АРГО»

Опять тоска: за подвигом... за славой...
Не Эврисфей начальник - так Ясон.
Корабль заполнен шумною оравой,
Как вечер - так банкет на сто персон.

Мне быть здесь - не по чину, не по силе,
Не по рожденью и не по себе.
Зачем плыву я? Ну так пригласили,
Чтоб я учил их - боксу и борьбе,

Иначе им не справиться с Колхидой,
Не утащить руно с Кавказских гор...
Но про уроки я скажу с обидой:
За них не заплатили до сих пор.

Плывём зачем-то в северную стужу,
Где даже гидры с вепрем не сыскать.
И надоела горькой редьки хуже
Мне аргонавтов вспыльчивая рать.

Что ни стоянка – крик на всю округу,
Грабёж туземцев, бабы и вино...
Играют в кости, морды бьют друг другу,
Всё делят недобытое руно.

А мне-то шкуры этой и не надо,
Вдали маячит не один трофей:
Коровы, пояс, яблоки из сада...
Сойду-ка я. Уж лучше Эврисфей.

февраль 2013


5. ОРФЕЙ НА СЛУЖБЕ

Это судно с гнилыми канатами
Долго будет до цели идти...
Я в Колхиду поплыл с аргонавтами,
Чтобы их воспевать по пути.

Сам Ясон мне прислал приглашение,
Предоставил на баке скамью,
Задаёт мне тематику пения -
Я внимаю ему и пою.

Всю историю странствия велено
Мне учить с его слов назубок,
Чтоб потом повторить её эллинам.
Подчиняюсь, хоть я полубог.

Я покорен (раба наподобие),
Нрав смирил поэтический свой:
Он кормилец, а я на пособии,
Он начальник, а я рядовой.

Угрожает: за всякие шалости
(Слово вредное, нота не та)
Он отдаст меня Понту без жалости,
Чтоб потом не нашли ни черта.

Но в фаворе покуда всё время я,
Не боюсь ни своих ни врагов;
Мне обещана крупная премия
От Ясона - любимца богов.

А вернусь из похода сурового -
Сразу правду свободно спою
(Или, встретив хозяина нового,
Вновь пристрою кифару свою).

май 2013


6. МЕДЕЯ

Уехать, уехать, уехать! В Элладу, в Троаду, в Шумер!
Сбежать - и добиться успеха (терпеть не могу полумер)!
Для силы, для славы, для власти готова и ныне и впредь
И брата разрезать на части, и даже детей не жалеть.
Что, слишком жестоко? Едва ли. У нас не боятся смертей:
Здесь братьев всегда убивали, всегда не щадили детей.
Я снова с утра как в дурмане, я снова страшусь одного:
Царицею стать в глухомани, на сброд расточать колдовство.
Пусть барды слагают баллады во славу талантов моих:
Таланты мои - для Эллады, Колхиде - не надобно их.
Лишь там, на блестящей чужбине, вступлю в поединок с судьбой,
Чтоб стать королевой, богиней! (Пусть даже - служанкой, рабой)...
Да, если бессмертные боги мне к славе пути преградят -
Готова стоять у дороги и ждать заскучавших солдат.
Подальше от здешнего духа, гречихи, смолы, желудей!
Гетерою стать или шлюхой - но там, средь культурных людей!
Акцент мой колхидский протяжный за несколько лет истреблю...
Мой скрытый характер бродяжный окреп - и влечёт к кораблю!
Свершилось! В Колхиде - орава заезжих элладских ворюг!
Себя и секреты державы - отдам за билеты на юг
(Хоть вождь их - дурак и транжира, и помощь ему - хлопотня)...
Берите всё золото мира! Берите с собою меня!

апрель 2011


7. ЭЭТ

В моей Колхиде хоть и душновато,
Но есть и лес, и море, и песок...
(А прибыл из Коринфа я когда-то,
Где был культурный уровень высок).

Свою державу славить не устану -
За землю, горы, седину веков;
Как ни нырну под воду - так достану
Я пару допотопных черепков.

Я провожу экскурсии в пещерах!
Пасу баранов! Развожу свиней!
Устраиваю гонки на триерах
И конкурс по метанию камней!

Есть в бочках цинандали, мукузани...
И не придётся мне ходить с сумой,
Чтобы у нас устроить состязанье
Не хуже, чем в Олимпии самой.

Но вот на море вижу чьи-то флаги,
Элладский сброд выходит на причал...
Гляди-ка, понаехали бродяги!
Да я бы их и в дворники не взял.

И сразу слух - нелепый, неизбежный...
Но нету прока спорить с ерундой!
Не нужен мне советник зарубежный!
Не нужен мне соратник молодой!

О мой дракон, что страшен и неистов!
О мой народ, приученный к ярму!
Моё руно - приманка для туристов,
И не отдам его я никому!

А если дочка влюбится в Ясона,
То я её упрячу под замок:
Не зря же я дрессировал дракона,
Чтоб он хранить в стране порядок мог.

Теперь мои повадки стали грубы
(Хоть воспитанье было мне дано),
И я готов дракону выбить зубы,
Коль он не сбережёт моё руно.

сентябрь 2011


8. ЗУБЫ ДРАКОНА

Не ведаем страха, не знаем закона,
Шагаем единственно верным путём.
Мы верные слуги, мы зубы дракона,
Нас только засейте - мы быстро взойдём.

Что есть у нас? Сила и крепкая хватка,
Правитель, с которым не стоит тужить.
Мы вырастем в поле на благо порядка -
И тем, кому надо, мы будем служить.

Мы вырастем, в яркую форму одеты,
Построимся, с копьями наперевес...
Мы вам не купюры, мы вам не монеты,
И поле в Колхиде - не поле чудес.

Нам разум не надобен в нашей работе,
Мы колем без мыслей и рубим без слов,
У нас в головах ничего не найдёте,
У нас вообще не найдёте голов.

Бронёй громыхаем и жаром пылаем,
Что надо, провоем, что надо, споём.
Прикажут - обхаем, прикажут - облаем,
А если доплатят - ногами забьём.

Мы явимся скоро, практически сразу,
Глядите - уже прорастает орда...
Но страшно: а вдруг не поступит приказа?
Нам биться друг с другом придётся тогда.

апрель 2011


9. АПСИРТ

Повезло, что довелось случиться
Славным приключениям таким:
На "Арго" взяла меня сестрица -
Покататься по волнам морским.

Знает, что от моря я балдею,
Жажду увидать девятый вал...
"Но отцу - так молвила Медея -
Чтобы ничего ты не сказал!"

Скрытность понимаю я такую:
Не пустил бы в плаванье отец.
Так что мы отправились втихую,
А сестрица - просто молодец.

Пусть штормит - не нужно нам покоя!
Мне не страшно! Я почти моряк!
А руно красивое такое -
Наглядеться не могу никак.

Мне тут славно в праздники и в будни,
И средь ночи, и в разгаре дня...
Мне Ясон всё показал на судне,
Но глядит печально на меня.

Почему печально? Что за горе?
Отчего в глазах сестрицы лёд?
Догоняет кто-то нас по морю.
Говорят, что это папин флот...

Знать, отец волнуется о сыне
И послал за мною корабли.
Но зачем? Ведь я моряк отныне!
Мне теперь не надобно земли!

Чую: что-то странное творится.
Что со мной? Откуда эта дрожь?
Почему ты так страшна, сестрица?
Для чего ты вытащила нож?..

ноябрь 2013


10. ЯСОН И МЕДЕЯ У ФЕАКОВ

- Мы, руном драгоценным владея,
Прочь бежим из колхидских сторон...
Нас уже нагоняют, Медея!
- Нас уже нагоняют, Ясон!

И удастся ли спрятаться где-то?
Край феаков - спасенье для нас...
Но велела царица Арета
Нам жениться - и прямо сейчас:

Алкиной сразу станет добрее,
Уважает супружество он...
- Но тебя не люблю я, Медея!
- Я тебя ненавижу, Ясон!

Хоть у нас позади преступленья,
И любви между нами не быть,
Всё равно мы должны для спасенья
Надлежащий обряд совершить.

Алкиной нас наутро увидит -
Пару любящих, мужа с женой;
Он не выдаст супругов Колхиде:
Так обычай велит островной.

Наша связь - разновидность недуга...
Прорицанье моё таково:
Будем мы ненавидеть друг друга
В этом браке. Но что из того?

Мы за это получим награду!
Власть и слава - достойная цель...
- Час настал! Приступаем к обряду.
Эй, готовьте алтарь и постель!

ноябрь 2013


11. ЯСОН. ВОЗВРАЩЕНИЕ

В голове моей только одно...
Не возьму я, волшебница, в толк:
Ну зачем мы украли руно?
Ну зачем мы явились в Иолк?

Здешний царь на коварства горазд,
Осторожен, хитёр и упрям:
Мне он власть ни за что не отдаст.
А руно - конфисковано в храм.

Здесь он всех покорил и купил,
Несогласных - послал на убой;
Он мне мать и отца погубил,
И смеётся над нами с тобой.

Стал наш подвиг деяньем пустым -
Где же прок от чужих берегов?
Что же, жить нам как грекам простым -
Нам, потомкам бессмертных богов?

Ты в удачу, Медея, не верь
(Ты же вроде бы очень мудра):
Знаю я - не увидим теперь
Мы с тобой в этой жизни добра.

Преступленье никто не сотрёт,
Не найти мне дороги иной...
Даже если и Пелий умрёт -
Злая участь пребудет со мной.

Мы украли руно - ну и что ж?
Эта кража нам впрок не пойдёт,
Потому что не может грабёж
Принести долгосрочный доход.

ноябрь 2013


12. ЯСОН. ФИНАЛ

Мне не снятся давно золотое руно
И кровавый зыбучий песок.
Мне, по счастью, вернуться уже не дано
В край болот и дремучих осок.

Я теперь постарел - чья же это вина?
То Медеи, видать, колдовство...
Мы когда-то стране своей дали руна
И не взяли себе ничего.

Мы - забытые дети Элладской земли,
Ветераны Колхидской войны.
Мы когда-то дракона осилить смогли,
А теперь никому не нужны.

О, немолкнущий рокот далёких морей,
Время славы и время потерь!
Стала ведьма недоброй добычей моей -
Пусть Эгей с нею ладит теперь.

Кто затеял поход - мне уже всё равно:
Может, боги, а может, цари.
Мне не снится давно золотое руно:
Боль заснуть не даёт до зари.

По лазурному морю идут корабли
К Геллеспонту, как мы в старину.
Мой "Арго" возле пляжа гниёт на мели -
Лягу рядом, в тени отдохну...

август 2010

---

"Что же, сонная осень, нам делать с тобой?.."

Что же, сонная осень, нам делать с тобой?
Ты бредёшь, спотыкаясь о дни...
Разгоняют дремоту прощальной трубой
Журавлиные крики одни.

Что же, вещая осень, ты грезишь опять?
Бесполезно твоё ведовство:
Ты у нас ничего не сумеешь отнять
И не сможешь вернуть ничего.

Что же, скорбная осень, ты плачешь во сне? -
Сохрани свою боль при себе.
Нам оставишь ты в памяти тень на стене -
А кому-то рубцы на судьбе.

20.10.13

---

Придуманный город

Как негаданный сгусток простора,
Долгий сон, постучавший в стекло,
Нереальный, придуманный город,
Сотворенный природе назло.

Из воды серый камень всплывает -
Божья воля иль царская блажь?
Нет, таких городов не бывает;
Это просто гранитный мираж.

Заблудившийся, странный, не местный,
Очарованный, светлый, седой,
Город, чуждый всей суше окрестной,
Порожденный холодной водой.

Сколько тайн в этом камне сокрыто!
Тронь рукою: дрожит парапет;
Бродят призраки в толще гранита
Триста лет - словно тысячу лет...

июль 2008

Включено в книгу "Сочинитель имён" (2013)

---

Пересадка

Были годы горьки или сладки -
Ни к чему ни судить, ни рядить...
Наступила пора пересадки.
Пересадка.
Пора выходить.

Всё воздастся как надо - по вере...
Разлетаются тучи ворон,
Открываются хриплые двери,
Наплывает просевший перрон.

Еле светят огни путевые,
Запорошены пылью веков,
И стоят вдоль пути часовые -
Рыжей рощею ржавых штыков.

Мы кивнём по-приятельски страже,
Прошуршим по завалам листвы...
А билеты привычные наши
Здесь уже не годятся, увы,

А на этой дороге железной
Протекает сквозь крышу вода,
И идут поезда неизвестно
Отчего, для чего и куда.

Но предчувствие нового старта
Зазывает в промозглую мглу...
Ладно, выкупим снова плацкарту
Или общее место в углу.

Нет причин ни рыдать, ни смеяться,
Ни таиться в вагоне пустом...
Пересадка должна состояться.
Направленье узнаем потОм.

11.09.2013

---

Времена, или Как свои пять пальцев

Александру Маркину


Для подсчёта всех времён на свете
Нам вполне хватает пятерни
(Позабудьте о зиме и лете,
Нашей темой будут не они).

Все четыре времени известны,
Вызубрены насмерть и на ять,
Можем даром - то есть безвозмездно -
Пальцем на любое указать:

Время неназначенных свиданий,
Время неоставленных следов,
Время непрочитанных гаданий,
Время непродуманных трудов -

Времена, знакомые отменно,
Времена, привычные давно;
Иногда идут попеременно,
Иногда - все сразу, заодно.

Их считаем, пальцы загибая:
В ход пошли четыре из пяти...
Но мизинец (тут статья другая)
Должен время пятое найти:

Время встреч негаданно-нежданных,
Новых обретений череда,
Время светлых дней обетованных,
Время не на время - навсегда.

30.08.2013

---

Как длится расставание...

Как длится расставание! как тщится
Живую душу вымотать по нитке...
Былое - очень странная вещица:
Никак не соберёт свои пожитки.

Путь пройденный скрывается за мглою -
Напрасны все старания прищура;
Давно уже завалено былое
Сугробами, сереющими хмуро.

Но - вот же неуёмная особа! -
Былое, в поражение не веря,
Всё тянет, тянет руки из сугроба -
Как тянет, тянет сквозняком от двери...

май 2008

Включено в книгу "Сочинитель имён" (2013)

---

Лето. Подборка

Из книги «СЛУЧАЙНЫЙ ЗВЕЗДОЧЁТ»

1. ИЮНЬСКИЙ ВЕЧЕР

Июньский вечер светится беспечно,
Но грезят о ночлеге облака,
И веткою сосновой поперечно
В овраге перечеркнута река.

Вернулся ветер из соседней сказки –
В окно стучится, потеряв ключи,
И на стене, как луковые связки,
Сплетаются закатные лучи.

2. СРЕДОТОЧИЕ НЕБЕС

В море трав лежу высоких, как на дне,
Под дрожащей от жары голубизной,
И встречаются березы в вышине
С оглушающе высокой тишиной.

За холмом скопился зной, и ветер стих...
Холм берёзами и соснами порос;
Три берёзы чуть в сторонке от других –
Я улегся возле этих трёх берёз.

А в высоких разогретых небесах
Облаков не затихает чехарда;
Бьется ветер в поднебесных парусах,
Но не вырвется, не спустится сюда.

И как вышний потаённый волнорез
Этой облачной белеющей волне –
Золотое средоточие небес,
Где встречаются берёзы в вышине.

3. ЛЕТО

Просияй улыбкой, сделай милость, –
Мелочь это для тебя и малость, –
Чтобы хмарь отстала, не дымилась,
Чтобы солнце выше подымалось.

Для того, чтоб больше было света,
Вызвана, летит на помощь свита –
Три богатыря хмельного лета,
Года лучезарная элита.

Лето, золотая королева,
Пылкого, но ласкового нрава!
Твой венец по небосводу слева,
Ослепляя, движется направо.

Задержись, прошу, подольше с нами,
Не спеши укрыться в зимней схиме,
Слать приветы с нарочными снами,
К нам порой являться вместе с ними...

4. * * *

В кирпичной нише дачного камина
Витал огонь над щедрою сосной,
Сияние искристого кармина
Сменялось раскаленной желтизной.

Ручной осколок солнечного света
Дарил волну укромного тепла,
И в поздний час стареющего лета
К углам мансарды отступала мгла.

Тускнели блики тихого заката,
Нетленно догоравшего в окне...
Свод нависал уютно и покато,
И саламандра нежилась в огне.

5. * * *

Накинул вечер сумрачную шаль,
Дневной пеняя канители;
Слетела с неба певчая печаль,
Качнув легонько лапу ели.

Уже звезда за полем зажжена,
Туман растекся над лугами...
Под окнами моими тишина
Прошла, чуть шаркая ногами.

6. * * *

Здесь, то чернея, то сверкая,
Пруд недвижим в тенетах сна;
Здесь суета – не городская,
Не городская тишина.

В тени березовой целебной
Клонит в дремоту шутовской
Негромкий треск стрельбы учебной
Из гарнизона за рекой...

Здесь мало места разговорам,
Вопросы ставятся ребром;
Сосед-трудяга за забором
Стучит, как дятел, топором,

С утра гремит и суетится,
Неугомонен и тверёз...
И птицы, птицы, птицы, птицы
Над тонким кружевом берёз.

7. В САДУ

Я вновь к берёзам забреду –
И поздороваюсь со всеми...
А по утрам в моем саду
Цветы вызванивают время.

Дрожит и мечется в пруду
Паренье облачного клина...
Дневной порой в моем саду
Блестит на солнце паутина.

Нащупать раннюю звезду
Мечтают сосны, долговязы...
По вечерам в моем саду
Листва нашептывает сказы.

Деревья высятся в ряду,
Как строй полночный у заставы...
А по ночам в моем саду
Лучатся светлячками травы.

8. * * *

Наливное закатное золото
За серебряным строем берёз –
Обещанье полночного холода
И предвестие утренних рос.

Круг небесный покатится заново
По истоптанным тропам ночей –
От закатного света дурманного
К откровенью рассветных лучей.

Безнадежное и суматошное,
Время движется, не временя,
Чтобы вылиться в утро порожнее
Из пустого прошедшего дня...

В сумрак прячется просека узкая,
И печалится тихо душа,
И закатное золото тусклое
Осыпается с неба, шурша.

9. ПРОЩАНИЕ

Повадка у времени лисья,
Причуды его не новы,
И падают первые листья
На тусклую зелень травы.

Бесшумно падение это.
Безделица. Мелочь. Деталь.
Но слышишь: прощается лето.
Жаль.


Из книги «СОЧИНИТЕЛЬ ИМЁН»

10. * * *

Мне в окно постучала берёза.
Это значит, что год миновал
И пришёл, как обычно, без спроса,
Пламенеющих дней карнавал.

Прикоснусь, чтобы иглы кололи,
К тихой гуще сосновых ветвей...
Ровно на год уменьшилась доля,
Что осталась от доли моей.

И бесстрастно, бессонно, беззвонно,
В исчислении поднаторев,
Счёт привычный ведут неуклонно
Потаённые кольца дерев...

11. ИЮЛЬ

Мы останемся здесь, мы останемся в этом лете,
И не будет дождей, и не будет снегов и льдин –
Просто осени нет, нет зимы и весны на свете;
Это все миражи, а реален июль один.

Пусть жесток календарь, ненадолго земля согрета
И грядущая осень готовит нам свой резон –
Позабудем о том. Не должно быть финала лету.
Есть на свете июль, остальное – недобрый сон.

Есть слова у июльского света, тепла и ветра,
Есть певучая речь. Только лету она дана.
Есть слова у июля, и он их бросает щедро,
Чтоб собрать попытались их прочие времена.

И молочна река, и её берега кисельны,
Дышит чистое небо полуденным забытьём...
А пространство и время поистине нераздельны,
И пределы июля уходят за окоём.

Если всё же зима нам устроит сеанс гипноза
И окрестный простор, как обычно, возьмёт взаймы –
Не исчезнет июль. Просто спрячется от мороза,
Чтоб с улыбкою слушать занудный напев зимы.

12. ИНТЕРЛЮДИЯ (ЧИТАЯ ГОЛСУОРСИ)

Как яблоко, позднее лето горчит,
За липами – дым от костра,
И дятел в берёзовой кроне стучит,
И сыплется сверху кора.

В саду разлита шелестящая лень,
И время застыло почти...
Вот здесь бы, в ещё не назначенный день,
Из позднего лета уйти.

-------------

(2005-2012)

---

Кибитка

Кибитка цирковая и неновая
Трясётся по подобию дорог,
Не заезжая во дворы дворцовые,
По развалюхам свой мотая срок.

Вот снова - под трактирными окошками
Ей видеть звёзды и встречать рассвет...
В ней - акробат и укротитель с кошками,
Ещё - шпагоглотатель и поэт.

Всё как обычно - представленье старое;
Нальёт по полной циркачам народ...
Затем поэт появится с гитарою -
Чтоб заработать на обед, споёт.

Как нелегко такое пропитание
(Да, зрители в трактирах не щедры),
Обрыдли бесконечные скитания,
Постылы постоялые дворы...

Шпагоглотатель в перешитом кителе
Взирает на поэта свысока,
И вечно слышен голос укротителя:
- Кота бы взяли вместо дурака.

Лишь акробат пока хранит терпение -
А он у них за главного в возке...
Но вот поэту в шумном заведении
Цыганка погадала по руке.

Как нежно было рук её касание,
А блеск мониста - ярче всех светил...
Никто другой не слышал предсказания.
Он слышал. И с улыбкой заплатил.

И по пути в соседнее селение,
Трясясь в кибитке по кривым путям,
Взирал на циркачей без опасения
И посылал кошатника к чертям.

Так что ж поэту было напророчено?
А просто - крест, заросший бузиной:
Стремленье к небу, что навек сколочено
С горизонталью участи земной...

апрель 2008

Стихотворение включено в книгу "Сочинитель имён" (2013)

---

Метро. Ворота. Двор...

Метро. Ворота. Двор.
Ступеньки. Лифт. Этаж.
Надежда - просто вздор,
Визит - пустая блажь.

Рутина из рутин:
Котенок возле ног,
Дырявый дерматин
И дрогнувший звонок.

За дверью - прежний лёд.
Подведена черта.
Лифт. Город. Переход.
Метро. И пустота.

18.08.2013

---

Ворчливый ветер

Ворчливый ветер за окном
Жонглирует листом,
Он всё бормочет об одном
(И, верно, не о том);

То улетит под облака,
То скроется в бору...
Его печаль, как лист, легка -
Уляжется к утру.

17.08.13

---

Опускается небо

Невысокое небо неволит пригнуться,
Облака набиваются ватой в глаза.
Тучи с грязью дорожною скоро сомкнутся,
И у нас под ногами начнётся гроза.

Опускается небо в дорожные воды,
Молний змеи гремучие лезут под дверь,
Не спасут долговязые громоотводы -
Уложить по земле их придётся теперь.

День бессолнечный - следом за ночью безлунной,
Их теперь различить невозможно почти...
Небо жмёт всё сильнее, как поршень чугунный,
И навряд ли удастся Атланта найти.

16.08.13

---

В.Броневский. Баллада о Театральной площади. Из сборника "Забота и песнь"

Из сборника TROSKA I PIESN - ЗАБОТА и ПЕСНЬ

Баллада о Театральной площади

Стихотворение опубликовано в 1932 году. Посвящено событиям на Театральной площади Варшавы в 1905 году и в двадцатых годах XX века (разгон первомайских демонстраций). "Кирпичной лирой" Броневский называет фасад Большого Театра Польши (Национальной Оперы).

Ночь. Мгла. Бессонный шум столицы.
Ты, тень, постой со мною малость.
Кто скажет нам – чего страшиться,
о чём теперь жалеть осталось?

Текут часы, как воды в Висле,
шумят - о чём же? О покое...
Текут часы, толпятся мысли:
мы с тенью – что же мы такое?

Я – плут эмоций, слов смиритель,
поэт – иль только клоун глупый?
Ночной бродяга? Исполнитель
на мнимой сцене роли трупа?

Быть может, бросить кладовую,
где хлам бесплодных снов хранится,
на площадь выбраться большую,
где ход истории творится?

Пусть не смолкает шум столичный
на этой площади безмерной –
тут если стон – то стон трагичный,
тут если шаг – то шаг предсмертный.

Звук долетит со дна преданья,
и – стон камней, и в сердце стоны:
блеск сабель, крики, приказанья,
«Ура!..» И скачут эскадроны!

Галоп казачий, топот, пули –
и станет вмиг подобьем ада
рука – пятёрка пальцев-улиц
с кирпичной лирою фасада.

Но нынче – «Лоэнгрин» в программе,
про Пятый год – не слышно пенья...
Сквозь мрак неслышными шагами
идёт шпиона привиденье.

И там, на площади широкой,
где вход в полицию сыскную,
упырь застыл – и ждёт до срока,
меня и песню нюхом чуя...

Со мною драка неизбежна,
но он страшится – и резонно...
(Шаги вбивает в мрак кромешный,
как гвозди в гроб, солдат бессонный).

А если под личиной скрытый
шпион безличный, бестелесный –
на самом деле знаменитый
властитель дум, стране известный?..

Да кто же ты? филёр, губитель –
иль близкий друг, соратник бывший,
поэт, оратор, вождь, мыслитель,
всю Польшу гением затмивший?

Ты кто?.. Пропало привиденье,
ушло туда, во тьму дверную,
но мысль спешит вдогонку тени –
лишь трупы, трупы в Польше чуя...

Ночь. Мгла. Бессонница. Ни слова...
Театр, как лиру, взять бы в руки,
на площадь бросить из былого
гробов грохочущие звуки!

Все, кто погибли, все, кто живы,
пускай, горланя что есть силы,
придут сюда – из дефензивы,
из тюрем, моргов, из могилы!

Пусть ввалится кортеж шумящий
тех, кто расстрелян в цитадели!..
Упырь, у той же двери бдящий,
вновь револьвер в толпу нацелит...

Предаст, продаст и изувечит,
чтоб шанса не давать надежде,
запутает слова и речи
и победит толпу – как прежде.

Стоять он будет над телами,
как будто памятник злодеям,
пока мы этой бойни память
из сердца вырвать не сумеем!

Был год двадцать четвёртый, пятый,
шестой... Я шёл сюда с толпою,
и каждый раз упырь проклятый
свет затмевал передо мною.

Вопили улицы, пустея,
а я - я видел лишь вампира:
он тут стоял - и трупу в шею
впивался у кирпичной лиры.

Годами здесь творится, рядом,
повтор мистерии кровавой,
упырь мне песню травит ядом,
чтоб яд обрушить на Варшаву.

Я с ним не прекращаю боя
за площадь, лиру, город трупа,
и сердце достаю живое,
кровь упырю дарю нескупо.

Напьётся крови тень измены -
и песнь моя без опасенья
помчится в город вдохновенно,
сзывая толпы на сраженье,

на плаху площади безмерной,
где и у камня – голос зычный,
где если шаг – то шаг предсмертный,
а если стон – то стон трагичный.

(Перевод опубликован в антологии: В.Броневский. "Два голоса, или Поминовение". М.: Вахазар, Этерна, 2010)


W.Broniewski
Ballada о placu Teatralnym

Bezsennosc. Noc. I gwar uliczny.
I mgla nа placu Teatralnym.
Moj cieniu, stan i razem milczmy –
ktoz wie, skad lek i czego zal nam?

Mijaja dni, jak woda w Wisle,
szumaca о czym? – о milczeniu...
Mijaja dni, i trzeba myslec,
kim jestem ja i tу, moj cieniu.

Zaklinacz slow, szarlatan uczuc,
poeta tylko, tylko blazen? ¬
wiec tylko smutki noca wloczyc
i truра grac w teatrze mаrzеn?..

А moze – depczac malowidla
bezplodnych snow rekwizytorni –
oslepic cienie, zdmuсhnac widma
i wyjsc nа wielki plac historii?

Niech mowi noc i gwar uliczny,
I mgla nа placu Teatralnym –
tu – jesli jek – to jek tragiczny,
tu – jesli krok – tо krok fatalny.

Doleci echo z dna legendy
i zadrzy bruk, i serce zadrzy –
to szabel blysk i wrzask komendy,
ura-a! I tetent kopyt w szarzy!

Kozackim cwalem, swistem kuli
osaczy groza plac rozlegly –
gгаjaсa ujrze dlon: piec ulic,
i Теаtr Wielki: lire z cegly.

Lecz milczy piesn о Рiatуm roku,
w teatrze gгаja Lohegrina,
i pusty plac, we mgle i mroku,
przechodzi upior szpiega Gruna.

Przechodzi plac i staje w bramie
раlаси Blanka (urzad sledczy),
а stаmtad milczaс patrzy nа mnie
i wietrzy krew, i piesn ma wietrzy...

Оn wie, ze musi walczyc ze mna,
lecz jeszcze leka sie i waha...
(Jak w trumne wbija w nос bezsеnna
zelazne gwozdzie krok szyldwacha).

Pod mаska szpiega moze skryty
jest ktos – bez twarzy, bez imienia –
lecz mуsla w Polsce znakomity,
раn wielki serca i sumienia?..

Кto jestes?! - krokow moich szpicel,
czy mysli druh, ktos niegdys bliski,
роеса, mowca, wodz, mysliciel,
со zacmi саlу kraj nazwiskiem?

Кto jestes?... Milczy upior zdrady
i z oczu znika, w brаm e wszedlszy,
lecz mysl роdazа w jego slady
i truра, trupa w Polsce wietrzy...

Bezsennosc. Mglista nос. Milczenie...
О, ujaс tеаtr jak instrument
i plac, podobny wielkiej scenie,
zagluszyc trzaskiem starych trumien!

Niech zywi i umarli zjаda
nа wiec - kuligiem! – szumnie, gwarnie,
сmеntаrna, huсzna mаskагаda
defensyw, wiezien i trupiarni!

Kuligiem! – z рiеsnia, sztandarami –
nа plac – ze stokow cytadeli!...
А upior zdrady czyha w bramie,
jak zawsze pierwszy w t lum wystrzeli...

W burzliwy ranek rewolucji
оn zdradzi serca i rozumy,
pomiesza slowa, mysli skloci,
zatriumfuje znow nad tlumem,

wsrod trupow bedzie tkwic, jak pomnik
wzniesiony katom i mordercom,
az pamiec kleski mу, potomni,
wyrwiemy – chocby razem z sercem!..

W dwudziestym сzwаrtуm, piatym, szostym
ja bуlеm w tlumie wsrod masakry:
nа placu zakrwawionym, pustym,
pozostal cien, со swiat mi zakryl,

i kiedy tlum ро szarzy znikal
wsrod ulic, ktore z krzykiem biegly,
cien stal nad trupem robotnika
o tеаtr wsparty: lire z cegly...

Od lat, od lаt u stop teatru
misterium dziejow gra sie krwawe,
od lаt chce upior piesn ma zatruc
i piesnia runac nа Warszawe,

lecz ja, staczajac boj z upiorem
о trupi plac i lire trupia,
do reki zywe serce biore,
bу chleptal krew moj cien, moj upior.

Gdy cienia zdrady krwia nasyce,
natenczas piesn, со trwogi niе zna,
zuchwala leci nа ulice
i wiedzie tlumy, zla, drapiezna,

nа plac Czerwony, Teatralny,
gdzie krlyczec umie bruk uliczny,
gdzie – jesli krok – to krok fatalny,
а jesli jek – to jek tragiczny.

---

В.Броневский. Из сборника "Дымы над городом"

Сборник DYMY NAD MIASTEM - ДЫМЫ НАД ГОРОДОМ

Бесы

Ночью кричу я, окно разбиваю -
кровь из порезов рекой потекла...
Слева и справа меня окружают
хитрые бесы, исчадия зла.

В мраке - сиянье зелёного круга,
улицы мчатся слепою волной,
движутся бесы фонарные цугом,
пламенем синим струятся за мной.

Кровь со слезами мне взор застилают;
бесы хохочут, оскалив клыки,
в спину рога мне с размаху вбивают,
топчут надежду и рвут на куски.

Бесы земные мне роют могилу,
звёздные бесы пророчат беду.
Пусть посинею, потрачу все силы -
вырвусь. И в ноги к тебе упаду.

Biesy

Plone i krzycze noca bezsenna,
szybe rozbijam i krwawie sie szklem,
biesy wkolo mnie, biesy nade mna,
biesy kosmate, chytre i zle.

Pedza ulice slepe i dzikie,
kolem zielonym pali sie mrok,
biesy latarni sinym plomykiem
pelzna, chichoca za mna co krok.

Boda mnie rogi ostre i zlote,
oczy ociekly lzami i krwia,
moja nadzieje, moja tesknote
biesy szponami szarpia i rwa.

Biesy gwiazdami groza na niebie,
biesy na ziemi wloka mnie w grob -
wyrwe sie jeszcze, wroce do ciebie,
siny, bezsilny rune u stop.


Серебряное и чёрное

Я терзался, проснуться пытаясь, –
сон хватал и тащил назад,
и, безумьем моим изнутри прорастая,
те слова всё больше болят.

Мой язык и коряв, и туманен -
не шепчу, а плачу во сне, -
и болят те слова, изнутри меня раня,
и от них ещё хуже мне.

И всё больше безумья и крика,
сердце вязнет в тенётах смут,
лишь слова эти льются и гневно, и дико,
и во мне как колокол бьют.

Может, скоро, дремотой охвачен
и не слыша шагов твоих,
словно в гроб серебряно-чёрный, упрячу
я тебя в сумасшедший стих.

Srebrne i Czarne

Nie umialem sie zbudzic, nie moglem
przemoca wyrwac sie ze snu -
i oto rosna we mnie te slowa, jak obled,
coraz bardziej gorzkie i bolesne.

Wypowiadam je mowa zawila,
lamanym na lkanie szeptem,
i bola mnie te slowa dobywane sila,
i gorzej mi z nimi niz przedtem.

Coraz wiecej szalenstwa i krzyku,
i nie ma dla serca pokarmu -
tylko te slowa gniewna, szarpana muzyka
hucza we mnie jak dzwony alarmu.

Moze dzis, moze jutro nad ranem,
nim we snie zblizysz sie ku mnie,
zatrzasne twoje imie w wierszu oblakanym
jak w srebrnej i czarnej trumnie.


Ночью

Горестной ночью даже светильни
Плачут, слезятся газом обильно
И над домами, как над гробами –
Мертвые сами – плачут над нами.

Ты же, поэзия, в горе великом
Ночью зовёшь нас плачем и криком;
Горькие речи – чёрные плиты:
Давят, кровавят терном увитых.

Так приходи же чудно и смело,
Чтобы сердца нам вырвать из тела,
Чёрных просторов дай покрывало,
Чтоб твоё пламя нас не терзало.

Noca

Noca, gdy straszno, smutno i zle nam,
placza latarnie acetylenem,
nad ulicami, jak nad grobami,
placzki niezywe placza nad nami.

Noca, poezjo, wielka rozpacza
wzywasz ku sobie, krzyczac i placzac,
kazde twe slowo plyta grobowa
ciazy wkrwawionym w galaz cierniowa.

Przybadz juz, piekna, grozna i smiala,
serca szponami wyrwij nam z ciala,
w czarne sztandary, w chlodne bezmiary
owin nas, zagas twoje pozary.


Тёмный круг

На лету наклонился,
круг чертя надо мною,
чёрной бабочкой взвился,
ослепил чернотою

и кружил неустанно,
сонно, мрачно, нескоро,
после вспыхнул – и канул –
и столкнул меня в морок,

мне пылать повелел он,
петь – звездою незрячей,
ветром заледенелым,
красной кровью горячей.

Ciemny krag

Czarne skrzydla nachylil,
czarne kolo zatoczyl,
sfrunal czarnym motylem,
lekko zamknal mi oczy,

ciemne, snem i milczeniem
dlugo krazyl nade mna,
potem splonal plomieniem,
potem stracil mnie w ciemnosc,

kazal spiewac i plonac
jakas gwiazda oslepla,
blyskawica czerwona,
wichrem mroznym, krwia ciepla.


Глаза

Белоцветную ветку мая,
словно стяг, подниму над собой!
И глаза мои радость узнают –
взлетят в небосвод голубой!

Тёплым шумом, ветрами хмельными
будет пронизан простор!
Будет небо, как женское имя,
Как очей её горестный взор.

Небо тяжкой тоской раздавит,
будет в мае октябрьский закат,
а глаза – припомнить заставят,
глянут сладко – и вновь победят.

Для меня спасенья не видно,
боль в словах - исцелить нельзя...
Как собаки верны, беззащитны,
ко гневу прильнут глаза.

Oczy

Galaz majowa, biala,
jak choragiew wezme do reki!
Radosnie, wysoko, smialo
moje oczy poleca w blekit!

Zawolaja w zielonym dymie
szumy cieple, powiewy modre!
Niebo bedzie jak zenskie imie,
jak te oczy znajome, niedobre.

Niebo runie na mnie rozpacza,
pazdziernikiem maj sie zamroczy,
ale slodko, okrutnie popatrza
i zwycieza mnie znow te oczy.

Ja juz wiem, ze nic nie pomoze.
Bola slowa majowe, wonne.
U stop gniewnych jak psy sie poloza
oczy wierne, oczy bezbronne.


Гадание

Валет от безнадёжной любви к тебе великой –
Гляди! - два сердца вынул, затем проткнул их пикой.

Вот мчится к королю он в бубновом экипаже;
Вещают трефы горе – а он не знает даже.

Он на опушке леса... Въезжать туда – опасно...
Не знает он: с тобою – блондин бубновый, ясный.

А у того – червонный, желанный, сладкий голос...
Но светлый, золотистый сожги над свечкой волос –

И вмиг узнаешь правду: блондин тебя морочит,
Давно влюблён в брюнетку, тебя уже не хочет.

Тебя сгубить брюнетка была бы очень рада.
Её ты опасайся. И пить вина – не надо!

В вино подлиты слёзы. Те слёзы – ядовиты:
Из всех сердец червонных с жестокостью добыты.

Валет, от горя пьяный, по снам упрямо рыщет –
Он в трефах, в пиках, в бубнах напрасно сердце ищет.

Kabala

Ten walet schnie z milosci, a ty go dreczysz wzgarda,
dwa serca wyrwal z piersi i przekul halabarda.

Zoledny krol go wezwal. W karecie z dzwonkow pedzi.
Ach!... Czeka go w podrozy nieszczescie od zoledzi.

Juz wjechac ma w dabrowe, a jeszcze sie oglada,
on nie wie, ze przy tobie dzwonkowy, jasny blondyn.

Nie ufaj blondynowi, choc list czerwienny wysle,
spal zloty wlos nad swieca, a poznasz jego mysli.

On brzeczy dzwonnym zlotem, do ucha pieknie szepce,
usmiecha sie do ciebie, a serce dal brunetce.

Brunetka jest zazdrosna i ciebie zle wspomina.
Wystrzegaj sie tej damy. Ach, nie pij tego wina!

To wino jest zatrute milosnej lzy diamentem,
z dziesieciu serc czerwiennych okrutnie wycisniete.

Pijany czarnym winem, twoj walet w snach sie blaka,
z rozpacza szuka serce - w zoledziach, w winie, w dzwonkach.


(Переводы опубликованы в антологии: В.Броневский. "Два голоса, или Поминовение". М.: Вахазар, Этерна, 2010)

---

В.Броневский. Теневая черта. Из сборника "Забота и песнь"

Из сборника TROSKA I PIESN - ЗАБОТА и ПЕСНЬ

Теневая черта

Коснулась птица легкой тенью
окна распахнутого в свет.
Так что же - вновь простор весенний,
и взору – дна на небе нет?

А листья, милая! А нивы!
Мы тонем в море трав и рос!
И путь наш долог - в песни ивы
и в шёпот ласковый берёз.

Путь долог; много лет пред нами:
Полжизни? Да...
Но в этот миг
и тень – чертой в оконной раме,
и чёрной птицы хриплый крик.

Примечания.

Название (и в определённой степени текст) стихотворения являются аллюзией на повесть Джозефа Конрада "Smuga cienia" (в традиционном русском переводе - "Теневая черта").

Перевод опубликован в антологии: В.Броневский. "Два голоса, или Поминовение". М.: Вахазар, Этерна, 2010


W.Broniewski
Smuga cienia

Przelecial ptak rzucajac cien na
otwarte okno, pelne dnia.
Wiec tak? Wiec znowu dal wiosenna,
a oczom w niebie nie ma dnia?

A run! A zielen! Toz to istna
zaglada w morzu traw i drzew!
Daleko, mila, isc a isc nam
w brzozowy szept, wierzbowy spiew.

Daleko isc i zyc nam dlugo.
Minelo zycia pol?... No tak...
I wlasnie w oknie cienia smuga
przelecial kraczac czarny ptak.

---

Ю.Издрык. Нейро-air

– И что странно, у того меня, который хочет лететь к свету, есть вся жизнь,
потому что он и есть я, а у того, кто хочет лететь к тьме, есть только
одна секунда, и все равно..
– И все равно ты постоянно замечаешь, что летишь во тьму?
В.Пелевин «Жизнь насекомых»

Бог не думал творить - просто дремлет он,
ну а все мы - кошмар, что снится ему.
Он когда-то проснётся, и этот сон
в тот же миг позабудет - мы ему ни к чему.
Ничего он не знает о наших мечтаньях,
не слыхал о молитвах, что у нас на устах,
ни о наших мотивах, ни о наших деяньях,
ни о наших любовях, ни о наших смертях.
Ну и пусть себе спит, вздыхая во сне,
отогнать свой кошмар понапрасну силясь.
Но известно тебе и известно мне:
есть иные миры, и они нам снились,
значит, мы - их творцы. В них светлее жить.
И должны мы, пока не проснулся бог,
научиться любить и ему сложить
колыбельную песню на долгий срок.

Оригинал:

Ю.Iздрик
нейро-air

бог не створював світу – він просто спить
усі ми – його безконтрольне марево
колись він прокинеться і за мить
забуде свій сон і всі ці кошмари
він нічого не знає про наші надії
він ніколи не чув про наші молитви
він не знається в наших мотивах і діях
невтямки йому наші любові і битви
то й нехай собі спить нехай дрімає
проти власних кошмарів і він безсилий
але я вже знаю і ти вже знаєш:
є і інші світи і вони нам снились
і у наших світах світліше жити
бо вони постали з нашого слова
й поки бог іще спить – ми вчимося любити
і складаєм для нього нову колискову

См. http://izdryk-y.livejournal.com/144857.html

---

Умник. Бусинка

УМНИК

...да рыться в стопках старинных книг...
Б.Кенжеев

Там на экране - стринги, "Наполи",
Попса и фильмы Михалкова...
А он листает инкунабулы,
Не слыша шума городского.

Весь мир вперился в ленты мыльные,
И пузыри летят цветасто...
А он зарылся в книги пыльные
И отрывается нечасто.

Прельщают чадом чебуречные,
Весна зовёт и будоражит...
Он знает все ответы вечные,
Но никому о них не скажет.

Он в литеры вникает с лупою,
Сном забывается с рассветом...
Своих вопросов люди глупые
Не подберут к его ответам.

Трудами зрения и ощупи
Сумел он к тайнам приобщиться...
А им - чего-нибудь попроще бы.
И в дверь никто не постучится.

апрель 2008


БУСИНКА

Леченье скверно и невечно, и нет согласия с врачом...
Звезда глядит остроконечно, зрачок царапая лучом,

Кораблик крутится на шпиле, как непоседливый петух,
Мы слишком многих позабыли, и след светящийся потух

В затихшем море - и не выйдет дорогу к берегу найти,
И тот, кто смотрит, да не видит, бросает с неба конфетти.

Не удержать удачу нашу, нетронут, остывает чай,
И, каплей переполнив чашу, мы проливаемся за край.

Всё понимаем с полуслова: отснят и этот эпизод,
И чёрный ветер из былого цветную бусинку несёт.

апрель 2008

Стихи включены в книгу "Сочинитель имён" (2013)

---

Неровён час

Час неровён? - да всякий час неровен.
Неровен день. И как неровен век!
Привычным чадом веет от жаровен,
И привкус горький на губах у всех.

Дорога из неясности в неволю -
Обрывов и обманов череда.
Шагаем, опоясанные болью -
Булатной. Острой. Верной навсегда.

Хоть у часов все шестерёнки гнуты,
Но день не ночь, и сажа не бела -
И, отсчитав неровные минуты,
Час ровный прозвенят колокола.

---

Безлунный берег. Лес. Предвесеннее. Весна

БЕЗЛУННЫЙ БЕРЕГ

Безлунный берег. Шорох темноты.
Покой, и ночь, и звёздная дорога.
К вратам небес прибитые щиты,
Печальные глаза единорога.

Зачем же то, что в них заключено
Туманится и прячется от взора?
О Господи! зачем же так темно?
Над берегом - задёрнутая штора...

Змеится, как прореха на холсте,
Колючая черта береговая,
И рыбы утопают в темноте,
Беззвучно о спасении взывая.

Вдогонку хвостовому плавнику
Глядят глаза мерцающие свыше,
И день вчерашний бродит по песку,
Следов не видя и шагов не слыша.

февраль 2008

ЛЕС
Фантазия

Опускается туча густая,
Наполняется мир ворожбой;
Колдовские леса, прорастая,
Города разделяют собой.

Зеленеет сплошная завеса
С четырёх неприступных сторон:
В диких чащах Арденнского Леса
Беспардонно чудит Оберон,

В Гарце - логово тролля-гиганта,
В Чернолесье свирепствует тур,
А под кронами Бросселианда
До поры отдыхает Артур.

Как добраться теперь до соседа?
Лес шумит, что закрыты пути,
Что вовеки не сыщется следа
От рискнувшего в дебри войти...

Но дорога с попутчиком - проще,
Ты его подыскать не забудь.
Кстати, глянь-ка: Бирнамская роща,
Отдохнув, собирается в путь...

апрель 2008

ПРЕДВЕСЕННЕЕ

Снеговика и след уже простыл...
(О.Горшков)

Подтаявший двор - островки незатопленной суши,
И всяческий мусор на влажной земле островков...
Валяются здесь под ногами забытые души
Загубленных суетным временем снеговиков.

Грядущей весны подступившие к горлу приметы,
Бродячая щепка в потоке - как новый ковчег...
Остались от снежных людей угольки и монеты -
Их скромные души, что были закатаны в снег.

Забытые души... клочки отслужившей шагрени...
Но, может быть, дети упрячут их в ящик стола;
У душ остаётся надежда на переселенье,
На то, что зимою к ним снова вернутся тела.

А скоро коты распоются, от марта шалея,
Торговцы цветами готовы считать барыши...
Но надобно знать: не уходит зима без трофея,
И больше к тебе не вернётся частица души.

Она растворилась подобно сошедшему снегу -
Утрачено то, что дано тебе было взаймы...
И ты осторожно идёшь по летейскому брегу
И смотришь на талую воду минувшей зимы.

февраль 2008

ВЕСНА

Станет яркому свету зима тесна,
Птицы грянут забытый распев блажной,
И придёт в этот скаредный мир весна -
Беспечально и щедро тряхнёт мошной!

В посиневшее небо взлетят зонты -
Выше крыш, голубятен, крестов, мансард,
И не всё-то придётся терпеть посты,
А наступит коту и великий март...

И закрутится вечная карусель
Облаков, обещаний и озорства,
И откроются двери в сплошной апрель,
И поверится: вправду весна права...

март 2008

(стихотворения включены в книгу "Сочинитель имён", 2013)

---

О чужом пергаменте...

О ЧУЖОМ ПЕРГАМЕНТЕ, или СКАНДАЛ В АКАДЕМИИ ПЛАТОНА
(Одной окололитературной истории посвящается...)

В Академии Платона тьмы философов когда-то
Говорили увлечённо, выдвигали постулаты.
Споры в роще Академа шли дневные и ночные:
У того одна система, у другого - две иные.
У философов Халдеи был Платоном взят регламент:
Чтоб не сгинули идеи, вмиг вносить их на пергамент.
И унёс пергамент как-то (факт доказан, без вопросов)
У философа Дидакта славный Фотиос-философ.
К этим альфам и омегам он не мог сдержать стремленья!
Стал показывать коллегам, излагать для населенья.
Текст философа другого возглашал велеречиво
(Поменяв одно лишь слово - Македонию на Фивы).
Обсуждали эту тему и в Афинах, и подале;
Вот и в роще Академа разговоры зазвучали:
"Сей пергамент - от Дидакта! И поступок твой - не шалость.
До сих пор такого факта в нашей роще не случалось".
Гордый Фотиос ответил: "Прекратите свару, греки!
Этот текст умён и светел, значит, мой он - и навеки.
Вы к архонту не ходите - не прочтёт он ваших актов.
Сей пергамент мой, учтите! Ничего, что был - Дидактов".
В рощу вместе с земляками он явился величаво,
Те же - машут кулаками: "Это наш пергамент! Слава!
Лишь фивянам сил достанет текст составить тот, что надо!
Нет, не он украл пергамент! У него украли, гады!"
...
И расстроены всецело академики из рощи.
Сжечь пергамент бы - и дело стало б, верно, много проще;
Но пергаменты (слыхали?) не горят, хоть мажь их салом
(Так философы признали с сожалением немалым).
Что же Фотиос? - читает текст Дидактов без стесненья.
Что ж Дидакт? - и не мечтает о возврате сочиненья.

---

Искусство кройки и шитья. Своими словами. Осеннее

ИСКУССТВО КРОЙКИ И ШИТЬЯ

ТЕКСТ [латин. textum, букв. сотканное]...
Толковый словарь русского языка
под ред. Д.Н.Ушакова

То йена, то юань. То локоть, то аршин.
А тексты - это ткань: сатин и крепдешин.
В полночной тишине слагаю полотно -
Но ведаю, что мне постичь не суждено
Ни клевера, ни ржи, ни злата, ни свинца,
Ни истины, ни лжи, ни красного словца;
Разливы вешних рек и наступленье дня
Останутся навек загадкой для меня.
И я мечту таю, наивную почти:
По кройке и шитью учителя найти.
Есть всё: и свет, и тьма, и ножницы, и клей,
И нитки, и тесьма... Но нет учителей.
То счёты, то абак. То пенни, то сантим.
Учусь пока что так - по выкройкам чужим.

февраль 2008


СВОИМИ СЛОВАМИ

Я свой текст позабыл - и теперь посреди
Гулкой сцены безмолвно стою.
Впрочем, главное сказано, как ни суди, -
Да и где же отыщешь судью?

Вероятно, участием мир оскудел,
Любопытство растратил дотла:
Слов чужих он не слышит, не ведает дел -
Эх, свои бы уладить дела...

Под лучом фонаря, что висит на столбе,
При лучине, свече, ночнике
Всяк по-своему пишет - своё, о себе,
От себя, на своём языке.

Вместо строчки - неясных значков череда,
Вместо буквы - лишь пара штрихов...
Вероятно, другим не понять никогда
Посторонних речей и стихов.

И дымятся, и рвутся листы под рукой,
И строфа пламенеет тавром;
Смысл у слова меняется с каждой строкой
И страницей, и с каждым пером.

Каждый хочет, чтоб были понятны слова,
Но старанья напрасны, увы;
Где таланта сыскать, мастерства, колдовства?
Не выходят из лесу волхвы...

...Я, пожалуй, не всё написал и сказал;
К монологу вернусь своему -
Может, что-то услышит невидимый зал,
Погружённый в усталость и тьму.

май 2009


ОСЕННЕЕ

Всё реже рифмуются фразы,
А день пролетает как сон.
Стихи - бесполезные стразы,
Работа - спасительный фон.

Неважно, что сделана малость, -
Важнее, что найдена суть.
И сколько той жизни осталось?
Чуть-чуть.

октябрь 2010

(стихотворения включены в книгу "Сочинитель имён")

---

Р.Киплинг. Стихи из книги "Just So Stories"

Переводы для книги Р. Киплинг "Сказки слово в слово" ("Just So Stories")
(изд-во Октопус, 2013)

В книгу вошли первые 4 перевода.

======================================

Из сказки "ОТКУДА У ЛЕОПАРДА ПЯТНА"

Я самый мудрый Павиан, и речь моя мудра:
В пейзаже раствориться нам давно уже пора.
Что, гости там трезвонят в дверь? Их мама впустит в дом.
И няня разрешила нам гулять идти вдвоём.
Мы на заборе посидим, погладим поросят
И скажем кроликам "привет" – ну разве ты не рад?
Куда угодно, всё равно, но главное – вдвоём!
Бежим сейчас же, и домой до чаю не придём.
Вот шляпу я тебе принёс; ботинки – у дверей;
А вот и трубка и табак. Ну папа, ну скорей!


I AM the Most Wise Baviaan, saying in most wise tones,
'Let us melt into the landscape--just us two by our lones.'
People have come--in a carriage--calling. But Mummy is there....
Yes, I can go if you take me--Nurse says she don't care.
Let's go up to the pig-sties and sit on the farmyard rails!
Let's say things to the bunnies, and watch 'em skitter their tails!
Let's--oh, anything, daddy, so long as it's you and me,
And going truly exploring, and not being in till tea!
Here's your boots (I've brought 'em), and here's your cap and stick,
And here's your pipe and tobacco. Oh, come along out of it--quick.

********************************************

Из сказки "БАЛЛАДА О ПЛЯСУНЕ КЕНГУРУ"

Послушай мой возвышенный рассказ
О том, как проходила эта гонка
В земле Варригару-Борригару.
Такое было в мире только раз!
Пустились вскачь по воле бога Нгвонга
Вторым – пёс Динго, первым - Кенгуру.

И Кенгуру понёсся прочь,
И пролетал за милей милю -
Удары крепких задних ног
Сводили зрителей с ума!
А жёлтый Динго был точь-в-точь
Как туча жёлтой-жёлтой пыли,
И даже лаять он не мог,
Поскольку занят был весьма.

Никто не описал их путь,
Никто и не пытался даже
(Да и навряд ли кто-нибудь
Знал географию в те дни)...
И, вот, оставив пыльный след
От мыса Йорк до Бример-пляжа
(Нашёл на карте или нет?),
Назад направились они.

Когда б допрыгал ты, сынок,
От Порта Перт до Порта Пири
(Для тех, о ком веду рассказ, -
Всего лишь полпути домой),
Наверно, ты б немножко взмок,
Но стал бы всех сильнее в мире;
Да, Чудо-Мальчиком у нас
Ты стал бы, приставала мой!


Kangaroo bounded away,
His back-legs working like pistons--
Bounded from morning till dark,
Twenty-five feet to a bound.
Yellow-Dog Dingo lay
Like a yellow cloud in the distance--
Much too busy to bark.
My! but they covered the ground!

Nobody knows where they went,
Or followed the track that they flew in,
For that Continent
Hadn't been given a name.
They ran thirty degrees,
From Torres Straits to the Leeuwin
(Look at the Atlas, please),
And they ran back as they came.

S'posing you could trot
From Adelaide to the Pacific,
For an afternoon's run
Half what these gentlemen did
You would feel rather hot,
But your legs would develop terrific--
Yes, my importunate son,
You'd be a Marvellous Kid!


***********************************

Из сказки "КАК БЫЛО НАПИСАНО ПЕРВОЕ ПИСЬМО"

Вблизи от Гилфорда лежит.
Мерроу-Даун - тихий лог,
Тут речка Вей, журча, бежит,
И тракт заросший тут пролёг.

Сюда, заслышав шум и звон,
Бритт торопился на базар,
Глазел на финикийцев он,
На их диковинный товар.

Из стран невиданных купец
С британцем вёл беседы встарь,
Менял ракушки на свинец
И ожерелья на янтарь.

А много раньше жили тут
Бизонов дикие стада,
И Таффи с папой жили тут –
Никто не ведает, когда…

Была запруда у бобров
На том ручье, где Бремли наш,
И слышен был медвежий рёв
В чащобе - там, где Шемли наш.

Была пошире речка Вей -
"Вагай" на древнем языке,
А тегумайский род - славней
Всех прочих, живших на реке!


THERE runs a road by Merrow Down--
A grassy track to-day it is
An hour out of Guildford town,
Above the river Wey it is.

Here, when they heard the horse-bells ring,
The ancient Britons dressed and rode
To watch the dark Phoenicians bring
Their goods along the Western Road.

And here, or hereabouts, they met
To hold their racial talks and such--
To barter beads for Whitby jet,
And tin for gay shell torques and such.

But long and long before that time
(When bison used to roam on it)
Did Taffy and her Daddy climb
That down, and had their home on it.

Then beavers built in Broadstone brook
And made a swamp where Bramley stands:
And hears from Shere would come and look
For Taffimai where Shamley stands.

The Wey, that Taffy called Wagai,
Was more than six times bigger then;
And all the Tribe of Tegumai
They cut a noble figure then!


**************************************

Из сказки "КАК БЫЛ ПРИДУМАН АЛФАВИТ"

Где древний тегумайский род?
Его давно на свете нет.
Кукушка в Гилдфорде ведёт
Немолчный счёт прошедших лет.

Но годы словно вспять бегут,
И в Суррей вновь спешит весна,
И Таффи тоже снова тут,
Сквозь чащу трав бежит она.

На золотых вихрах роса,
Из прочных шкур её наряд,
Глаза синей, чем небеса,
И самоцветами горят.

Бежит бесстрашно вдоль реки,
Летит по лесу Таффамай,
Жжёт по дороге костерки,
Чтоб папа шёл за Таффамай.

И Тегумай спешит за ней,
Хоть и отстал уже давно.
Её, что всех даров ценней,
Искать он будет всё равно.


OF all the Tribe of Tegumai
Who cut that figure, none remain,--
On Merrow Down the cuckoos cry
The silence and the sun remain.

But as the faithful years return
And hearts unwounded sing again,
Comes Taffy dancing through the fern
To lead the Surrey spring again.

Her brows are bound with bracken-fronds,
And golden elf-locks fly above;
Her eyes are bright as diamonds
And bluer than the skies above.

In mocassins and deer-skin cloak,
Unfearing, free and fair she flits,
And lights her little damp-wood smoke
To show her Daddy where she flits.

For far--oh, very far behind,
So far she cannot call to him,
Comes Tegumai alone to find
The daughter that was all to him.


**************************************

Из сказки "ОТЧЕГО У НОСОРОГА ТАКАЯ ШКУРА"

Этот Остров - за Сокотрой,
Где-то возле Джибути -
Там, где розовое море,
Даже Красное почти.
Но таким, как мы с тобою,
Слишком жарко там - учти!
Так что вряд ли нам, дружок,
Доведётся на пирог
К парсу этому зайти!


THIS Uninhabited Island
Is off Cape Gardafui,
By the Beaches of Socotra
And the Pink Arabian Sea:
But it's hot--too hot from Suez
For the likes of you and me
Ever to go
In a P. and O.
And call on the Cake-Parsee!


************************************

Из сказки "МОТЫЛЁК, КОТОРЫЙ ТОПНУЛ НОГОЙ"

Такой царицы, как Балкида,
Вы не найдёте никогда;
Она болтала с мотыльками,
Как мы с друзьями - без труда.

Царя, как Соломон, такого
Вам тоже не найти вовек;
Он с мотыльками вёл беседы,
Как с человеком человек.

Она была царица Савы,
А он - Востока господин,
И говорили с мотыльками
Она одна и он один!


THERE was never a Queen like Balkis,
From here to the wide world's end;
But Balkis tailed to a butterfly
As you would talk to a friend.

There was never a King like Solomon,
Not since the world began;
But Solomon talked to a butterfly
As a man would talk to a man.

She was Queen of Sabaea--
And he was Asia's Lord--
But they both of 'em talked to butterflies
When they took their walks abroad!

---

Мир окрестный полнится столпами...

* * *

...Никому ты, бездельник, не равен,
разве только себе самому.
Б. Кенжеев

Мир окрестный полнится столпами – тем, кто оглянулся, нет числа:
Яблок генетическая память давний грех доныне донесла.
Предвкушенье голода и страха горечью осело на губах...
Допрядает нитку злая пряха. Отощали звери на гербах.
Смотрит птах прикованный двуглавый с завистью на вольных лебедей.
Втиснут знак неравенства костлявый между каждой парою людей.
Этот знак неутаимо явен, словно шрам неровный на судьбе:
Здесь никто и никому не равен, и не равен даже сам себе;
Не узнать себя наутро, словно был кривой, а нынче стал – горбат,
И от пят до темени – не ровно столько, как от темени до пят.
Правда обращается в химеру, и оглядка в ложь устремлена,
И похожа на огонь и серу давешних небес голубизна.

февраль 2008

(включено в книгу "Сочинитель имён" )

---

Посвящения Арсению Тарковскому

* * *

В слове "правда" мне виделась правда сама.
(Арсений Тарковский)

Долго верил, что в буквах – само естество,
Что в звучании слова – значенье его.

Только жизнь научила судить по делам:
Буквы – вроде обёрток, обманных реклам.

До чего неверны и коварны слова!
«Правота» - только звук; правота - неправа.

Как добраться до сути в словах, в голосах?
Нет в «ответе» ответа, небес – в «небесах».

Лишь у «злобы» все буквы, как будто клыки,
Лишь «улыбка» улыбкой глядит со строки...

январь 2006,
опубликовано в книге "Вечерние беседы"

--------------------------------------------------

ЗНАКОМЫЙ СВЕТ

Верну на полку книжку Гумилёва
И вновь стихи Тарковского возьму:
От звонкого, пылающего слова -
К негромкому и строгому письму.

Как будто в дом вернулся издалече,
И мне рука ложится на глаза,
И бабочки садятся мне на плечи,
И гимны распевает стрекоза.

Звон неразрывной землемерной цепи,
Напев травы и глубина криниц...
Я вышел в мир из той же Лесостепи,
И свет знакомый льётся со страниц.

Сад городской... тенистая аллея...
Былого детства тайны и уют...
И в камышах струится Сугаклея,
Бумажные кораблики плывут.

январь 2006,
опубликовано в книгах "Вечерние беседы" и "Сочинитель имён"

---

Невозвращение

Эта новость прозвучала дико,
Хоть опасность близилась давно...
Я узнал: украли Эвридику.
В ад уволокли её. На дно.

Не найти на свете Эвридики -
Далеко увёл её палач...
Всё же - ежедневно слышу крики,
Всё же - еженощно слышу плач.

И тогда к Аиду-властелину
Я пошёл, чтоб вызволить её.
В чёрную подземную долину
Я понёс смирение своё.

Надо мною измывалась свита,
Но к Аиду я прорваться смог.
"Пусть она поругана, избита -
Мне её верни, подземный бог!

Ты же не останешься в накладе:
Клятву нерушимую даю
Восхвалять тебя по всей Элладе,
Гимны петь и оды в честь твою!"

Взор прицельный, жёсткий, оловянный
Саданул мне в душу через тьму:
"Мне задаром все поют осанну,
И твои услуги ни к чему.

Никогда такого не бывало,
Чтобы воля мной была дана.
Что ко мне попало - то пропало:
Мать, отец, жена или страна.

Впрочем, голос у тебя красивый,
И к тому же ты родня богам..."
Он подумал, усмехнулся криво
И сказал: "Ну так и быть. Отдам.

Уводи её в земные дали,
Наверху прижмёшь её к груди
(Мы её немного потрепали -
На неё в дороге не гляди)".

Ненависть бурлила, не стихая, -
Но сказал я сам себе: "Терпи".
А вокруг стояли вертухаи,
Цербер надрывался на цепи.

Мы пошли на свет по коридору,
Прочь из гиблых, каторжных сторон -
А дорога поднималась в гору.
Вот он, выход. А за ним - Харон.

Рядом с ним Аидовы солдаты.
И Харон сказал мне: "Ну, привет.
Понапрасну, друг, ходил сюда ты:
Ты поедешь, Эвридика - нет" .

"Как же так? - я выдохнул устало, -
Обещал жену мне бог Аид!"
"Что к нему попало то пропало,
Не надейся - он не возвратит.

Не отдаст любую жертву ада,
При себе оставит навсегда:
Их мученья для него - отрада,
Их свобода для него - беда.

Ты - домой. Она пойдёт обратно,
В ад, на муку вечную свою.
То, что он соврал тебе, - понятно:
Он привычен к вечному вранью".

Я взошёл на борт ладьи Харона.
Я уплыл. Осталась там она.
И Аида чёрная корона
С той поры повсюду мне видна.

июнь 2013

---

Толкователь

Я к делам вернулся старым,
Занят прежнею игрой:
Я толкую сны. Задаром.
Даже сам плачу порой.

Отыскал в чулане снасти,
Инструменты прежних лет;
Разбираю сны на части -
Те на вкус, а те на цвет.

Я ко сну, что запакован,
Подобрать смогу пароль;
Даже самым бестолковым
Сны толкую вширь и вдоль.

Снам даруются названья,
Суть и форма строк и слов...
Вот такие толкованья,
Вот такое ремесло.

май 2013

---

Неустройство

Ночная мгла спускает бахрому и проникает в каждое окно,
и воздух невдыхаем потому, что неустройство в нём растворено.
Какую мглу наколдовал шаман! Не видно даже собственной руки,
и долгая дорога сквозь туман, как прежде, обещает синяки.
В кромешной тьме сменяются вожди и спорят богачи о барыше,
и нету, нету света впереди!.. Есть лишь крупица света на душе.

февраль 2010,
включено в книгу "Сочинитель имён"

---

Беседы с волком

Зря, приятель, ты с волком беседы ведёшь,
Зря ты кормишь его по утрам;
Он умильно глядит на тебя – ну и что ж?
В нём добра не найти ни на грамм.

Он задворной тропой прибегает к теплу,
По-собачьи скулит у ворот,
Пробирается в сени, ложится в углу
И подачку привычно грызёт.

Он приходит туда, где сытней и теплей,
Но тебе он, как прежде, чужой –
И вовеки не станет собакой твоей.
С ним не стоит делиться душой.

Изменить не удастся его естество:
Безнадёжна сердечность твоя...
У тебя, кроме волка, и нет никого,
Но тебя он не примет в друзья.

февраль 2010,
включено в книгу "Сочинитель имён"

---

Прогулка

Немая тьма, привычная прогулка,
Витринных дам высокомерный ряд,
Оскаленные пасти переулков
И фонарей недружелюбный взгляд.

Свет городской – как мотовство банкрота...
А за молчаньем спящего ларька –
Пустое обещанье поворота
И злая неизбежность тупика.

январь 2010,
включено в книгу "Сочинитель имён"

---

Мы печально равны...

Мы печально равны в нашем чувстве вины,
И в безвинности тоже безмерно равны,
И устали от вечной борьбы,
Злополучные дети несчастной земли,
Все – и те, кто остался, и те, кто вдали
(Много прихотей есть у судьбы).

Мы, лишённые права на выбор дорог
(Что ни шаг, то застава, блокпост и острог),
Жертвы давних и новых химер, –
Почитатели всяких и разных богов,
В непохожих привыкшие видеть врагов,
Заплутавшие в россыпи вер.

Эта россыпь – как опись ничтожных примет,
И меж нами, по сути, различия нет –
Мы едины в извечной беде –
Что над нами всё те же вожди и жрецы,
Что идут по живому кордонов рубцы –
По душе, по земле, по воде.

декабрь 2009,
включено в книгу "Сочинитель имён"

---

Распутье

И одурманен, и исколот,
Рябой, пропахший, пропитой,
Иссохший и иззябший город,
Богатый звонкой пустотой.

На мир глядят остекленело
Его хрустальные дворцы
И голосят осатанело
Его тотальные лжецы.

Его хапуги многоруки
И нечестив его дозор,
И грязный снег, стекая в люки,
Бросает по дороге сор.

Гремят балы и ассамблеи
Под пеленою полусна...
Но стало, кажется, теплее.
Быть может, всё-таки весна?

И наступившее распутье –
Надежды, может быть, симптом?
Зима закончилась. Забудьте.
Ну что ж, спасибо и на том.

апрель 2009,
включено в книгу "Сочинитель имён"

---

Об исчислении звёзд

«Сто... двести... триста тридцать... восемьсот...»
Но звёзды закружились в чехарде,
И вновь со счёту сбился звездочёт –
Примерно на двухтысячной звезде.

Звезда попалась, видимо, седьмой,
А может быть, восьмой величины;
К тому же звёзды нынешней зимой
И те, что ярче, не всегда видны.

И звездочёт печально морщит лоб,
Утерянной звезды не отыскав,
Меняет на павлинов телескоп
И калькулятор убирает в шкаф.

Ни вслух не сосчитаешь, ни в уме,
Доныне не учтён небесный фонд,
А звёзды разбредаются во тьме
И прячутся за близкий горизонт.

Они сидеть не любят взаперти,
Чуть не досмотришь – простывает след...
Придётся счёт им снова повести,
Как только соберутся на обед.

декабрь 2008,
включено в книгу "Сочинитель имён"

---

Гадание

В зеркалах, друг на друга направленных встречно,
Вижу ряд отражений...

Болеслав Лесьмян, Из Книги Предчувствий. Пролог (пер. А. Рашбы)

Если ясности нет, если жгучий брюнет
С карты взором трефовым глядит,
Если пики тупы, а шестёрки глупы,
А король не по чину сердит –

Ты не верь пустоте, чудесам в решете,
По столу раскатившимся снам,
Ни вчерашнему дню, ни свечному огню,
Ни корявым и злым письменам.

Перейди Рубикон, как велось испокон,
Откровенью стекло уподобь,
И – стопа за стопой, ненадёжной тропой –
Отправляйся в зеркальную топь.

Не таись на свету, загляни в темноту,
Где грядущего хмурый рубеж;
Там, в стеклянной глуши, свой искус доверши –
Раз отмерь, семикратно отрежь.

Но вопросы темны, словно чувство вины,
И ответы обманам сродни,
И сквозит из угла, и пусты зеркала,
Как амбары в голодные дни.

декабрь 2008,
включено в новую книгу "Сочинитель имён"

---

Ю.Издрык. Panpipe

(с украинского)

Пандемия тревоги и паники - как панацея
от уродств, немоты, слепоты, глухоты.
Покажи мне, о боже мой ласковый, где я,
или сам объявись, назовись, покажи, где же ты.
Что ж творенье твоё всё тебя не отпустит из плена?
Что ж глядишь на него, не бросая подзорной трубы?
Ты ж велел нам когда-то базар фильтровать непременно,
ну а сам - бросил слово в пространство и тут же забыл...
Наплевал на него, перешёл на другие потребы:
много новых игрушек и новых миров и светил.
Дал бы лучше одно, но зато настоящее небо,
мы б летали по небу, а ты бы нам только светил.
Впрочем, дело твоё (это значит, что дело безгрешно):
зарыдаешь над нами - или, может, поднимешь на смех...
Пандемичный наш боже, неужто боишься? Конечно,
понимаем, что страшно - быть богом для нас для всех,
понимаем, что стрёмно, темно, и что выхода нету,
по-людски понимаем: не можешь беду обойти.
Но тебя мы успеем до гибели этого света,
помолившись, простить -
так не бойся же
и не грусти.

-----------------------------------------------

Ю.Iздрик
panpipe

пандемія тривоги і паніки як панацея
від каліцтв німоти сліпоти глухоти
пане мій всеблагий покажи мені де я
або сам об'явись назовись покажи де є ти
що ж ніяк не попустить тебе твоє власне творіння?
що ж глядиш ти на нього немов у підзорну трубу?
ти ж велів нам усім фільтрувати базар неодмінно
ну а сам кинув слово у безвість і тут же забув
охолов збайдужів і відcунув подалі від себе
маєш цяцьки нові знов замутиш якісь світи
може краще подбай про одне але справжнє небо
ми б літали у ньому а ти б лише нам світив
врешті справа твоя – а "твоя" означає "безгрішна"
хоч ридай ти над нами а хоч піднімай на сміх
пандемічний наш пане скажи: невже ти боїшся?
а воно таки страшно – бути богом для нас усіх
а воно таки темно і стрьомно і зовсім нема просвіту
зрозуміло по-людськи – біда це твоя не каприз
та ще встигнемо ми до кінця цього твого світу
помолившись простити тобі –
то ж не бійся
і не журись
Т

---

"Блестит царапина на стекле..."

Блестит царапина на стекле, как узкий кремнистый путь,
И свет, рассыпанный на столе, мешает стихам заснуть.
Судьба корява и недобра, как ижица или ять,
И если ведаешь про вчера – про завтра не хочешь знать.
Упрямы буквы, мудрён бином, печаль на губах горчит;
А там, забывшись холодным сном, звезда со звездой молчит...
Простор протяжен, суров и прост, покрышки там нет и дна, –
Пустыня, полная сонных звёзд, вселенская тишина.
Не будет помощи никому, у ночи – свои дела,
И путь кремнистый торится в тьму, куда-то за край стекла.

ноябрь 2008,
включено в книгу "Сочинитель имён"

---

В.Ягличич. "Альбом". "Ночью чую неизменно...". "В лесу"

Следуя уже сложившейся на сайте традиции, занялся переводами из В.Ягличича (а он, кстати, начал переводить меня...).

Итак, три перевода с сербского.

Владимир Ягличич.
Альбом

Желтеют лица из альбома,
Со старых снимков, из-под спуда.
Былого тени вижу всюду,
Они в душе моей как дома.

Угасших углей звук знакомый –
Людей далёких зов оттуда…
Не мёртв, не жив тут всякий, будто
Цветок бумажный, невесомый.

Хмельны, прекрасны иль усталы,
В очах молчанье затаили…
Молчанье – разве это мало?

Как мне признаться им и свету,
Как мне постичь, что люди – были,
Когда-то были, нынче – нету?


Оригинал:
Владимир Јагличић.
Албум

Фотографије у албуму.
Жути картони. Повијени.
Далеких људи лик, у сени,
преломљен одраз, у мом уму.

Цврчи мир ко кад гасиш ћумур:
ил би то штогод рекли мени –
смрти, живота поштеђени
као вештачки цвет на хуму.

Пијани, срећни ил смркнути,
они су ћутња у очима.
Је ли то мало – кад се ћути?

Гледајући их, нисам спреман
признати себи, свету, њима,
да беху живи, да их нема.

---------------------------------------------

В.Ягличич.

* * *

Ночью чую неизменно:
Мир наш сгинет непременно.

Жажду увидать во сне я
Бытие, что почестнее,

То, где небо сине-сине,
Где бы жил я без унынья,

Где бродил бы большаками,
Балагурил с мужиками

И провёл бы дней остаток,
Наблюдая жизнь хохлаток.


Оригинал:
Владимир Јагличић.
* * *

Ја често сањам пред зору
да је свет наш на умору

и чекам да се засније
неко живљење часније,

у којем је још могуће
не осећати клонуће,

већ скитати сокацима,
причати са сељацима,

и да се живот потроши
где су пронеле кокоши.

---------------------------------------------

Владимир Ягличич.
В лесу

Гулять по лесу. Видеть лето
В его одежде величавой.
Недолго длится время света:
Его поглотит мрак стоглавый.

Идти всё дальше - то дубравой,
То рощей. Слышен дятел где-то…
Босой пятою надо, право,
Ласкать, голубить землю эту.

Грибам осенний дождик снится.
И сами скрыты мы покуда,
До часу сбора нам таиться.

Не зная часу, всё же выйдем…
Куда идти нам? и откуда?
И исчезает всё, что видим.

Оригинал:
Владимир Јагличић.
У шуми

Скитати шумом. Док још лето
не скида своје зрачне хаље.
У предвечерје. Када светлост
гутају, споро, тамне раље.

Нипошто стати. Само даље,
док бучно детлић ради длетом.
Није ли време стидне маље
земље љубити голом петом?

Печурка негде кишу сања.
Сами смо себи тако скрити
све док не куцне тренут брања.

Ка нестајућем ићи сјају.
Времену рачун изгубити
међу стварима што нестају.

---

Пленные звуки

Вопреки многомудрой науке и учениям всяческих вер
Спят печальные пленные звуки в вечной темени тайных пещер.
В них заветное тихое слово, и навек отзвучавший набат,
И журчанье потока былого, и молчание древних ягнят.
Бесполезно бродить по пещерам, нет дороги к словам даровым:
Звуки там, под песчаником серым, и туда не добраться живым.
Но пройдутся с лозой рудознатцы и отыщут расщелину скал,
Сквозь которую звуки сочатся, покидая свой вечный привал.

октябрь 2008,
включено в новую книгу "Сочинитель имён"

---

Холодная сюита

1. Окно

Бездушное бесцветное пространство,
Сочельник – или, может, Рождество?..
Напрасно предоконное шаманство,
Бессильно шутовское колдовство.

В бессонном ожидании обманном
Гляжу в оледенелое окно:
В стеклянном, оловянном, деревянном
Всё правильно – и всё искажено.

Лицом застывшим прикоснусь к торосам
Намёрзших на окне полярных льдов:
Вдали бежит, петляет по заносам
Цепочка нескончаемых следов...


2. Цепочка

Наступила пора холодов,
Отворила окно белизне,
И уходит цепочка следов
Далеко по седой целине.

Я из шума пойду в тишину,
Я из темени выйду к лучу,
Я цепочку за след потяну
И на руку себе накручу.

Полотно на столе расстелю;
Заискрится на инее свет...
От цепочки звено отделю
И тихонько потрогаю след.

Попрощаюсь с заснеженным днём –
Он за лесом уже, вдалеке...
А цепочка холодным огнём
Обожжёт – и примёрзнет к руке.


3. Отражённый свет

Жизнь полна отражённым светом,
Тишина царствует в ночи.
Входа нет в счастье по билетам,
Далеко спрятаны ключи.

Мир зимой надевает маску,
Вместо сна – злое забытьё...
Не смогу возвратиться в сказку,
Не хочу позабыть её.

Фонари – как единороги:
Острый луч колет свысока...
Не найти в темноте дороги,
И цена свету велика.

Но пахнёт позабытым летом,
Зашумит под снегами сад...
Жизнь пьяна отражённым светом,
Свет прямой всё вернёт назад.

Снова луг кажется зелёным,
Глаз слепит слабая свеча...
Я свечусь светом отражённым
Твоего тёплого луча.

декабрь 2005
(опубликовано в книге "Случайный звездочёт", включено в новую книгу "Сочинитель имён")

---

От ветра скрипят стропила...

* * *

О том, что никто не придёт назад…
А. А. Блок

От ветра скрипят стропила, на крыше бугрится жесть.
Не помню того, что было, но верю тому, что есть.
В унылом церковном хоре то кашель звучит, то хрип;
Слова утопают в море, где стаи голодных рыб.
Молитву поймут превратно, не будет пути псалму,
И те, кто придёт обратно, неведомы никому.
А мы понапрасну спорим: есть жизнь или жизни нет
За этим безмерным морем? на Марсе? среди планет?
Звенит на столе посуда – по комнате бродят сны;
А те, кто придёт оттуда, скорее всего, лгуны.
Печальный рассвет разбудит, притронувшись ко плечу.
Не знаю того, что будет. И спрашивать не хочу.

октябрь 2008,
включено в новую книгу "Сочинитель имён"

---

Иная сторона

(из новой книги "Сочинитель имён")

ИНАЯ СТОРОНА

То тягучий туман, то звенящий зной,
Может, солнце, а может, луна...
Где-то рядышком край стороны иной,
Только дело её – сторона.

На иной стороне всё совсем не так –
Может, лучше? а может, нет?
Часовые, стоящие на постах,
Не позволят узнать ответ.

До иной стороны не дотянется взгляд,
Не уткнётся рука в барьер,
Верить в странную сторону не велят
Проповедники всяческих вер.

Не отыщется трещина, нету шва,
На забор – попробуй, залезь...
А на той стороне говорятся слова –
Те, что слышатся даже здесь.

Равнодушно и строго взирает страж:
Перейти кордон не дадут...
А на той стороне рисуют пейзаж –
Тот, что чудится даже тут.

Есть, по слухам, билеты – они в цене,
И не сыщешь их никогда...
Кто-то трогает струны на той стороне,
И доносится звук сюда.

Там и запахи сада, и бриз морской,
Там и горы, и лес, и луг...
Отыскать бы границу, потрогать рукой;
Хоть бы слово... рисунок... звук...

август 2008

---

Сочинитель имён

(из новой книги, которая так и называется - "Сочинитель имён").

СОЧИНИТЕЛЬ ИМЁН

Вдохновлённый любовью к созданьям живым,
Птицам, рыбам, скотам и зверям полевым,

Никого не забыв, от темна до темна
По веленью Небес он давал имена.

Но иссохла земля, запылился эфир,
Имена подарённые стёрлись до дыр.

Имена потеряли значенье своё,
Их дожди омывают, клюёт вороньё.

И постиг Сочинитель (недаром умён):
Наступила пора перемены имён.

июль 2008

---

Защита. Красная цена

(из новой книги "Сочинитель имён")

ЗАЩИТА

Оставим рассуждения досужие –
Уже коснулось всех наверняка
Глухое суверенное бездушие
Чумного сувенирного мирка.

И что ж теперь? Походка – осторожнее,
Скучней дорога и скупей улов,
И – из пустого перелив в порожнее
Уныло трепыхающихся слов,

И – поза неосознанно-защитная,
Предчувствие предписанной вины,
И нежеланье видеть очевидное,
И скука от преданий старины,

И огражденье от чумы – заботами,
Полуденных небес голубизной,
Семьёй, друзьями, рифмами и нотами...
Слаба защита. Не найти иной.

июль 2008


КРАСНАЯ ЦЕНА

Никто не знает завтрашней цены
Рубля и фунта, боли и вины,
И даже дока не предскажет цен
Копеек, центов, веры и измен.
То нефть решит, что время дешеветь,
То курс надежды падает на треть;
Болит душа, транжирится казна...
Но есть у счастья красная цена.

июнь 2010

---

Последняя ночь

(кажется, это стихотворение уже когда-то здесь было. Но сейчас оно снова стало актуальным. Как и случается обычно - каждые 4 года...)

--------------------------------------------------------------------------------

ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ

Мы стояли у его постели. Не в слезах. И вовсе не скорбя.
Мы его утешить не умели - и решили утешать себя.
Да, огромны были опасенья, - и они исполнились с лихвой.
И в его последние мгновенья, в этот час полночный роковой
Вспоминали тяжкие проступки - те, что совершил он (не со зла).
Как же эти побрякушки хрупки! Как же эта жизнь невесела!
Глядя на украшенную елку, ждали мы. И он кончины ждал.
И никто не плакал втихомолку; да и сам болезный не рыдал.
Не был он злодеем, супостатом... Он - и это надобно понять -
Просто был назначен виноватым, чтобы было на кого пенять.
И теперь, печально угасая, слышал он, как радуемся мы...
Вот сейчас придет, придет Косая - из угла, из этой полутьмы;
А мерцанье елки разодетой - словно блеск наточенной косы...
И, кончины ожидая этой, мир затихнет. И пробьют часы.
Не просил он у людей прощенья, и пощады - у нездешних сил
(На работу эту назначенья он себе вот так же не просил).
Он совсем не добровольно взялся этот груз немереный волочь;
Иногда он нам помочь пытался...
Только как же можно нам - помочь?!
Он старался: было краше лето, и зимой - добрее небеса,
А весною было больше света, были ярче осенью леса.
Но никто не замечал стараний, знали только груз своих забот.
Потому и нет сейчас рыданий, лишь надежда - он уйдет, и вот...
"Ухожу, виновный и безвинный. И полегче станет им теперь.
Хорошо, что я своей кончиной часть их страхов унесу за дверь", -
Думал обвиненный почему-то в доставленье всяческих невзгод...
И пришла прекрасная минута. Тихо умер високосный год.
. . .
Праздничная ночь так долго длилась! Но когда утихло торжество -
Выяснилось: жизнь не изменилась.
Но кого теперь винить? Кого?

январь 2005,
из книги "Зеркало дороги"

---

Полоса выжженной любви

Уже устали хохотать паяцы;
Разлад, разлука - как ни назови...
И даже птицы пролетать боятся
Над полосою выжженной любви.

За полосой, в сторонке тридесятой,
Наверно, есть и травы и кусты...
На чёрной полосе росли когда-то,
Как на нейтральной полосе, цветы.

Там были птичьи шумные гнездовья,
И ветви ив спускались до реки...
Но суховей промчался над любовью
И осушил ручьи и родники.

Вернётся дождь - весенний или летний,
И грянет утро - светлое, в росе.
Сгоревший день - конечно, не последний.
Трава пробьётся там, на полосе.

30.12.2012

---

Судебное. Имена. Сердолик

(Из новой книги "Сочинитель имён")

СУДЕБНОЕ

Не готовьте парадов гвардейских рот,
Пышных встреч на брегу морском.
Не зовите Мессию – не то придёт,
Не машите с холма платком.

Будет вовсе не нужен ему салют,
Он не взглянет на кутерьму,
А его справедливый и строгий суд
Не понравится никому.

Всё рассудится вмиг, без очередей,
Льгот не будет большим чинам...
Но судить не по мерке людской людей –
Беспредел, непривычный нам.

Он просмотрит спокойно твоё досье,
Впишет слово, шлёпнет печать –
И никто не посмеет звонить судье,
Взяток ангел не станет брать...

Лучше б нам не встречаться с таким судом.
Эй, платком не маши, простак!
Судей как-нибудь сами себе найдём.
Мы с понятием, как-никак.

март 2008


ИМЕНА

Она никогда не скучает по дому,
Уюту, теплу и вещам,
Она не приучена верить простому
И смотрит в окно по ночам.

Порою к стеклу прижимаясь щекою,
Упрямо не плачет она.
Она забывает и то и другое
И помнит одни имена.

Вздыхает во сне, просыпается рано,
А после весь день напролёт
Она создаёт свои странные страны
И в них имена раздаёт.

Никто не узнает об этой причуде:
Секрет глубоко потаён...
В тех странах живут незнакомые люди –
Владельцы любимых имён.

Их слышит взаправду, их видит воочью,
А прочее – стало враньём;
И ей не нужны приходящие ночью,
Постылы звонящие днём.

А где-то вдали, за полночными снами,
У тёплых нездешних морей –
Ей чудится – люди живут с именами,
Которые дороги ей.

июнь 2008


СЕРДОЛИК
Легенда

Углубляясь в былое на тысячу лет,
Или даже поглубже - на две,
В чёрных недрах себе отыщи амулет -
Сердолик на простой бечеве.

Он посмотрит из пыли кровавым зрачком
Словно кобра в глазёнки птенцу,
Острой гранью к тебе повернётся молчком
И лучом полоснёт по лицу.

Милосердия в нём - ни на грош, ни на гран,
Он привычный свидетель смертей;
Он совсем не пригоден к лечению ран:
Это сказки для малых детей.

Но недаром цена у него высока;
Он знаком и с добром, и со злом:
Если враг пред тобою - уколет слегка,
А о друге - подскажет теплом.

Он тебе сообщит, кто добряк, кто злодей,
Распознает без всяких улик...
Это знание станет печалью твоей,
И земле ты вернёшь сердолик.

июнь 2008

---

Отсрочка

Всё в делах планеты понимая,
Миру, что порочен с давних пор,
Предрекли кончину злые майя,
Вынесли суровый приговор.

И за все промчавшиеся годы
Оправдали их вердикт с лихвой
Короли, парламенты, народы,
Приговор выслуживая свой.

Год ушедший не поставил точку;
Чуть помедлив, приоткрылась дверь...
Мир, как видно, получил отсрочку.
Может быть, исправится теперь.

23.12.2012

(из новой книги "Сочинитель имён)"

---

Игра вслепую

(Из новой книги "Сочинитель имён")

ИГРА ВСЛЕПУЮ

А в стенку бьёт небытие –
Ему-то больше всех и надо...
В. Долина

Терзают душу завтрашние беды, как колет закалённая игла, и плотный полог плюшевого
пледа не дарит ни защиты, ни тепла. Исходит лампа тусклой желтизною, не доставая
светом до углов. Небытие укрылось за стеною и ход за ходом делает без слов – оно, как
море, в стену бьёт волнами, ведя по нотам партию свою; ему удобно и уютно с нами, и
надо больше всех Небытию. И рядом, рядом завершенье блица – но за стеной не слышно
торжества: Ничто таится, будто бы боится вступать в свои бесспорные права. Слегка
ловча и капельку блефуя, попробую, уставясь в темноту, ещё немного поиграть
вслепую, разбрасывая буквы по листу.

март 2008

---

В заброшенном саду

(Из новой книги "Сочинитель имён")

В ЗАБРОШЕННОМ САДУ

Шёл тихий дождик, оступаясь на ходу,
И опускала ветки яблоня в молчанье,
Когда мне тихо улыбнулась на прощанье
Чужая женщина в заброшенном саду.

Глаза, негорестно глядящие вослед,
На веках влага не от слёз, а от погоды;
Забытый сон, неколосившиеся всходы
И не раскрывшийся в апреле первоцвет...

Чужую женщину в заброшенном саду
Я вспоминаю, словно кадр переснимаю...
И сад осыпался, и дождь ушёл, хромая,
И я обратно в этот день не попаду.

март 2008

---

Вечер

(Из новой книги "Сочинитель имён")

ВЕЧЕР

Может, были и лучше, теплей вечера,
С пеньем птичьим и шумом листвы,
Но и этот прекрасен, прекрасен, прекра... –
И невечен, невечен, увы.

Надо шторы задвинуть, припомнить родство,
И слова в голове не толочь,
И всего лишь, всего лишь, всего лишь, всего... –
Пережить подступившую ночь.

март 2008

---

Прорехи

Благодатью рваного кармана
Изобильно мы наделены
В городе обмена и обмана,
В мире белены и пелены.

Радость неуклонно изымалась,
За удачей приходил баскак;
То, что накопилось, это – малость,
Да и малость не сберечь никак.

Потеряли, бросили, забыли,
Прокутили в дебрях кабаков,
Разнесли по небыли и были
Множество ключей и медяков.

Всё же кем-то собраны потери,
Внесены в реестры по сортам,
И другие отпирают двери
И спокойно платят по счетам.

Их дела творятся без помехи,
Их удача не уйдёт в дыру,
Ну а мы всё новые прорехи
На душе находим поутру.

15.12.2012

---

Утренние люди

(Из новой книги "Сочинитель имён")

УТРЕННИЕ ЛЮДИ

По повинности, или по причуде,
Или волею ларов городских,
Но выходят в мир утренние люди
И несут с собой утро для других.

С неуместною думою о чуде
Вдоль Пречистенок, Пресен, Поварских
Утром движутся утренние люди -
Утешители горестей людских.

Это, может быть, глупые поверья,
Это, может быть, наглое враньё, -
Но навстречу им люди привечерья
Невеселие волокут своё;

По Новинскому, Житной и Каретной
Бродят, улицу заполняя сплошь...
На лице у них вечер беспросветный,
И в глазах у них солнца ни на грош.

На проспекте ли, шумном и широком,
В переулке ли, вдалеке от трасс,
Не встречаются, даже ненароком,
Взгляды утренних и вечерних глаз...

Всё же кончится привечерье это,
И заплещется в небе бирюза,
Коль получится у людей рассвета
Людям вечера заглянуть в глаза.

январь 2008

---

Книжная полка

Начинаю публикацию стихов 2008-2012 гг., которые, как я планирую, будут включены в новую книгу (рабочее название книги - "Сочинитель имён").

КНИЖНАЯ ПОЛКА

Как эта полка заполонена. Здесь книжечки поэтов - тех и этих: тех - с надписями
дарственными на страницах первых, и вторых, и третьих, кто где горазд, - и этих,
где чисты страницы титулярные. Любую из полочной достану тесноты - зелёную,
рябую, голубую... Строфа, другая - здорово, да-да. Вот малость хуже - и прекрасно
снова. И мне - куда до этих? Никуда. Да и до тех - неблизко, право слово. Я открываю
книжки все подряд, и я давно привычен к разнобою: одни со мною тихо говорят,
другие - сами говорят с собою. Давно уже я знаю что почём, и аргументы для оценки -
вески: одни мне открывают дверь ключом, другие - смотрят из-за занавески.
Я раскрываю полку как тайник, в котором клады затаились немо, - и со страничек
самых лучших книг взлетают потревоженные темы...

январь 2008

---

"С кого спросить за разбазаренное время..." и др.

(из книги "Вечерние беседы", 2008)


* * *

С кого спросить за разбазаренное время,
Кто нам ответит за привычные потери?
Мы не по теме говорили и не с теми,
Не дал никто нам по неверию и вере.

Но есть у каждого надёжная синица,
Земная ниша и удобна и знакома,
А те, которые желают нам присниться,
Должны сначала записаться для приёма.

Мы не пропали и почти не постарели,
Те бессердечны, а другие безголовы...
Но вслед мальчишке, что играет на свирели,
От нас всё далее уходят крысоловы.

июль 2007


ШРАМ

Другое начало чается
За гранью утихших драм,
Но прошлое не кончается -
Такой бесконечный шрам.

Высок порог преткновения
И тягостен груз досад,
И сны не дадут забвения -
Но могут вернуть назад.

Скрипучими переходами
(Дрожит под ногами гать),
Зыбучими эпизодами
Отправится память вспять.

Наутро - покой почудится,
Срастутся разломы плит.
Забудется всё. Забудется.
А шрам всё равно болит.

август 2007


* * *

...Прилетели - и сидят на древе,
Разместились - и вспорхнут не вдруг.
Эти птицы не летят на север,
Эти птицы не летят на юг.

Никому на свете не мешают,
Утешают, создают уют...
Эти птицы просто украшают -
И своё значенье сознают.

Нет на свете лучшего занятья -
Украшать собою чудный сад.
Пролетают мимо их собратья,
С завистью на дерево глядят,

Стонут, машут крыльями устало...
Как бы тоже угодить туда?
Но таких деревьев очень мало,
И на всех не хватит. Вот беда.

ноябрь 2007


КНИЖНЫЙ МИР

В дурном ли я расположении духа - иду к "Робинзону Крузо".
Нужен ли мне совет - к "Робинзону Крузо".
Уилки Коллинз. "Лунный камень"

Если нас опутают интриги
Или же навалится обуза -
Мы заглянем в правильные книги,
Как дворецкий в "Робинзона Крузо".

Там найдём о всяком и о разном:
Пороху полно в пороховницах...
Мы давно не боремся с соблазном -
И советы ищем на страницах.

Чтоб найти дорогу к результату,
Показать и знания, и хватку,
Подбираем к случаю цитату,
Попадаем в самую "десятку".

Вовсе ни к чему мостить дорогу
Новыми идеями благими -
Всё на свете было, слава богу,
И уже описано другими.

Мы, наверно, оттого и скисли,
Что твердим, как школьные уроки,
Лишь до нас продуманные мысли,
Лишь до нас написанные строки...

ноябрь 2007


* * *

Из какой-то дальней дали
Сквозь туманное стекло
Льются речи про печали
На текущее число.

Домового схоронили -
Дом остался сиротой,
И вздымает клубы пыли
Ведьма ветхою фатой.

Круг, распятый в квадратуру,
Грустно смотрит из угла,
Неразменную купюру
Разменяли догола...

Жизнь - занятная вещица:
То смешней, а то скучней...
Как бы только научиться
Не тревожиться о ней?

сентябрь 2007

---

"Мы в юности смотрели..." и др.

(из книги "Вечерние беседы", 2008)

* * *

Мы в юности смотрели про "Три тополя"
И в радостное будущее верили.
И - надо же - в грядущее притопали,
Шагами расстояние промерили.

Из комсомола в двадцать восемь выбыли...
Все пропуска охранникам предъявлены...
Мы из гнезда расколотого выпали,
Но всё-таки доселе не раздавлены.

Отечество ли выбрали, чужбину ли,
Кто это, кто другое исповедует, -
Мы старше поколений всех, что минули,
Мы старше поколений всех, что следуют.

Горят в рекламах буквы валтасаровы
Огромного размера, стометрового...
Мы знаем больше поколенья старого
И много больше поколенья нового.

Без старших землю оставлять не хочется:
Когда уйдёт и наше поколение,
То лишь тогда былое время кончится,
Отрезав все пути для отступления...

август 2005


СОСЕДСКИЙ ПЁС

Поздний час... Душевная беседа...
Ночь необозримая вокруг...
Только воет громче всех белуг
Там, у новорусского соседа,
Престарелый пёс по кличке Флюк.

Только он в пространстве безграничном
Дерзко нарушает тишину,
Как всегда, не поддаваясь сну;
В стиле монотонно-флегматичном
Он по-волчьи воет на луну:

Волк, по слухам, в родословном древе
Был у Флюка. Жизнь его трудна,
Будка неуютна и тесна,
Он же - без пристрастия, не в гневе -
За покой сражается стемна.

Много лет он рядом, за забором;
Был доволен Флюком нувориш...
С этим лаем только крепче спишь:
Ночь плывёт над близким косогором,
Звуки воя охраняют тишь.

А в ночи июльской душноватой
Звездопадом льются небеса!
На траве - прохладная роса...
Говорят, что мой сосед богатый
Покупает молодого пса.

август 2005


ТРАМВАЙНЫЙ НОКТЮРН

Гремящий свет полночного трамвая
Отдастся дребезжанием в ушах,
И я махну рукой, не успевая,
Переведу дыхание на шаг.

Безмолвных пассажиров вереница
Прильнёт носами тусклыми к стеклу...
Светящийся аквариум промчится -
И опустеет дальше, на углу,

Перелистнёт страницу эпилога
И скроется за угол, в волшебство...
Прощай! Да будет гладкою дорога
До сказочного парка твоего!

Там отдых ожидает и культура,
Уборка и мытьё, здоровый сон;
Шатёр депо, как камера обскура,
Укутает тебя со всех сторон.

Но утро в парк приходит непреклонно;
Привычно распахнёт ворота страж...
Трамвай подкатит к остановке сонно,
И мы его возьмём на абордаж.

октябрь 2005


* * *

...Стихи - не зеркало изнанки,
Они открыты и добры;
Стихи скользят, как будто санки
Со снежной солнечной горы,

В них нет секретов из-под спуда,
Того, что скрыто в глубине...
Спрошу у строчек: вы откуда?
И строчки не ответят мне.

октябрь 2005

---

"Лунная дорога" и др.

(из книги "Вечерние беседы", 2008)


ЛУННАЯ ДОРОГА

Раскатился шорохом по лесу
Крик печальный полуночной птахи,
Чёрных крыльев удалились взмахи,
И луна раздвинула завесу.

Протянулась лунная дорога,
Белым паром призрачным вскипая.
Сможешь ли, в сиянье утопая,
Устоять на лезвии порога?

Прикоснись ногой к дороге робко,
К хрупкой ленте, тонкой, словно волос,
Осторожно - чтоб не раскололась
Под ногой сияющая тропка.

Поведет тропа сквозь лапы елей,
Рассекая паутину мрака,
К золотому блеску Зодиака,
В жаркий узел звёздных ожерелий.

А промедлишь - и тропа простится,
И уйдёт куда-то от подножья,
И дорогу сменит бездорожье,
И луну крылом укроет птица.

июнь-июль 2005


ЗАТМЕНИЕ

Наступило полное затмение,
В темноте - кровавая корона,
А лазурь былая небосклона -
Сказка или недоразумение.

В вышине небесной канцелярии
Выписаны строгие указы:
Пламенные буквы долговязы
И неизъяснимы комментарии.

Но, внимая огненной суровости,
Мы, уставясь в небеса чумные,
Разбираем буквы неземные,
По складам разгадываем новости.

И отступит морок перед чтением,
Грамотность управится с молохом,
И затменье кончится со вздохом,
На покой отправится с кряхтением,

И корона покорится, спрячется;
Нет её - и не было, наверно...
Небо, что надмирно и безмерно,
Над землёй не раз ещё наплачется.

июль 2005


* * *

Скатерть чёрная на праздничном столе...
Мы усядемся и вечер проведём.
День вчерашний отражается в стекле,
День грядущий в стёкла ломится дождём.

Это вечер нескончаем и поган,
Вроде рано - а на улице темно,
Докучает завывание цыган
И горчит в бокалах сладкое вино.

Нас нечётко отражают зеркала,
Нам прислуга не желает угождать.
Кто-то с нами незнакомый у стола,
Но который - всё равно не угадать.

От гадания прибыток небольшой...
Пусть покатится к исходу торжество,
Пусть расплатится неузнанный чужой -
Так и быть, мы не посмотрим на него.

Встретит слякоть нас на улице и грязь,
А чужой сидеть останется в тепле.
Гости новые присядут, торопясь,
К чёрной скатерти на праздничном столе.

ноябрь 2005


* * *

Нет значит нет. На это нет суда.
Шаги воспоминаний нетверды.
Уходят в неизведанность суда,
Сплетая все лады и нелады.

Смыкается морская борозда,
Стекает время в недра борозды...
Сухой листвой осыпались года
На вечное волнение воды.

Свет миража мерцает на волне,
Как пламя, отражённое в окне;
Печальна и прощальна глубина.

И спереди, и сзади - пелена,
А прежних откровений письмена
Неразличимы в пенной седине.

ноябрь 2005


ПЕРЕВОД ВЕЧНОСТИ

...А только б вечность проводить!
А.С.Пушкин

К чему былое бередить?
Такие уж дела:
Хотели вечность проводить -
Нас вечность провела.

Небес вращенье, словно тать,
Крадёт за часом час...
Хотели вечность распознать -
Она не знает нас.

И чтобы с вечностью разлад
Навеки сгинул в тень,
Часы переведём назад.
На сутки. Каждый день.

октябрь 2005

---

"Двенадцать кратких строк..." и др.

(из книги "Вечерние беседы", 2008)


* * *

Двенадцать кратких строк об остальном -
Оставленном за лезвием ножа...
Платформы проплывают за окном,
Платочками прощальными дрожа.

Летим во тьму куда-то наобум,
Фронт грозовой, наверно, обходя,
И перелётной электрички шум
Баюкает, как музыка дождя.

Дорога окружная так долга,
Невыносима - даже и во сне,
Но кончится за гранью четверга,
И дождь тогда закончится во мне.

май 2005


СУМЕРКИ

Укрыл от глаз вечерний морок
Дорогу в посеревший бор,
И превращается пригорок
В заворожённый крутогор,

Луна являет понемногу
Гримасу странную свою,
И наползает на дорогу
Тень, заполняя колею.

Безмолвно, мерно и неспоро
Тень подступает, как печаль.
Всё дальше серый берег бора,
Всё ближе сонная вуаль.

Насторожённая дремота,
Дым догоревшего костра...
За лесом наступает что-то
Взамен угасшего Вчера.

июнь 2005


* * *

На опоры сосен лёг уютно
Млечного Пути хрустальный мост.
Золотистый звон рожденья звёзд
Раздавался в небе поминутно.

Разлетались колокольцев звуки,
Переливом издали маня, -
И лукаво, ласково меня
Вывели из сумерек и скуки.

Чистый тон заоблачного зова...
Холодно... теплее... горячо!
И уселся ангел на плечо,
И шепнул ненайденное слово.

май 2005

---

"Звёздная мелочь" и др. ("Случ. звездочёт", глава 7 - "Звёздное сияние")

Из книги "Случайный звездочёт" (2008), главы 7 - "Звёздное сияние".

ЗВЁЗДНАЯ МЕЛОЧЬ

Есть в небесах сложившийся обычай:
Не каждый день, но много раз в году
Какой-нибудь напившийся Возничий
Роняет с неба мелкую звезду.

Такое происходит постоянно:
То кошелёк дыряв у Близнеца,
То мелочь выпадает из кармана
Спешащего за Голубем Стрельца;

Порой Индеец по пути к Индейке
Свои гроши роняет в никуда...
Она не стоит ломаной копейки,
Дешёвая разменная звезда.

Я эту мелочь ночью собираю
И в закрома ссыпаю поутру,
Частенько достаю и протираю,
А иногда - с собой её беру.

Она в кармане грузом бесполезным
Слегка лучится и звенит слегка...
Такую мелочь не подашь "неместным" -
Швырнут тебе в лицо наверняка,

С такой казною не зайдёшь в пивную,
Валюту за неё не продают...
Я звёздами свою тропу ночную
Отмечу. Может, птицы не склюют.

август 2006


* * *

Нет, всё неплохо под Луной:
И лик насмешливый Луны,
И мир просторный остальной
Мы видим с лучшей стороны.

Но кто-то вздумает тряхнуть
Давно забытой стариной, -
И повернётся Млечный Путь
К Земле другою стороной.

И станет прежняя беда
Для нас пустою ерундой,
Когда уставятся сюда
Светила стороны худой.

август 2005


ЛЕТАЮЩИЕ ТАРЕЛКИ

Среди ночной дурманящей дремоты
Творятся вопреки любым буранам
Летающих тарелок перелёты
Из северного края к тёплым странам.

Гонимые холодными ветрами,
Летят они упрямо и бессонно,
А мы, ложась в постели вечерами,
Не слышим их курлыканья и звона.

Летят они на юг широким клином,
Мигая бортовыми огоньками,
С достоинством, величием орлиным
Над городами и над городками.

Судьбинами нездешними гонимы,
Округлые хранители секретов
Несутся, неопознанные, мимо
Обыденных закатов и рассветов.

В край тридевятый или тридесятый
Летит инопланетная посуда,
А впереди испытанный вожатый -
Летающее флагманское блюдо.

Когда ж лучи весенние прольются -
Помчится вспять загадочная стая,
Чтоб появились маленькие блюдца
В секретном цехе северного края.

июнь 2005


* * *

Берег млечной нескончаемой реки
Весь в зияющих прорехах альф и бет,
Словно в древности нетрезвые стрелки,
Как в копеечку, палили в чёрный свет.

И сквозь дыры виден купол золотой -
Тот, что выше, чем пробитый чёрный свод;
Он лучится недоступной высотой -
Той, что выше продырявленных высот.

Горизонта грязноватая межа
Вся истрёпана до ниток на ветру...
Свет струится сквозь пробоины, дрожа,
Словно дождик, что закончится к утру.

декабрь 2005

---

З.Красинский. "Всегда и всюду" и др.

ИЗ ЗЫГМУНТА КРАСИНСКОГО
( с польского)

ВСЕГДА И ВСЮДУ
(К Дельфине Потоцкой)

Не говори, когда не здесь я буду,
Что я тебе принёс лишь горечь в долю,
Поскольку пил я также горечь вволю,
Всегда и всюду!

Не говори, когда не здесь я буду,
Что был жесток и жизнь твою разрушил:
И жизнь свою я также обездушил
Всегда и всюду!

Но говори, когда не здесь я буду,
Что Бог укрыл от бед меня плитою,
Что я страдал с собою и с тобою,
Всегда и всюду!

Но говори, когда не здесь я буду,
Что жил я здесь, сгорая беспримерно,
Тебя любил, хоть горестно, но верно,
Всегда и всюду!

(перевод - ноябрь 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/572380.html


"К тебе взываю в час воспоминанья..."

К тебе взываю в час воспоминанья –
Встань предо мною, воплоти мечтанья,
Встань предо мною – в памятной одежде,
Воздушной, бело-голубой, как прежде,
И на устах – знак гордости смятенной,
И на челе – тень горести смиренной;
Горда, в печали, ты пребудешь милой,
Наполовину – словно образ силы,
Наполовину – горя воплощенье!
Встань предо мною - в это же мгновенье,
С чудесным пеньем, взором ярче света! -
Я рад безумцем стать потом за это,
Жить, до скончанья дней своих стеная:
«Скорей откликнись! Где же ты, родная?»

(перевод - ноябрь 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/572380.html


ВОЛНА
(цикл "Строфы к музыке")

Что ж ты не слышишь, как, у скал рыдая,
Волна грохочет, погибает в горе,
С жестоким камнем вековечным в споре?
Так бьется сердце польское, страдая, -
Как волны в море.

Гляди: отхлынув от скалистой суши,
Волна воскресла, ярко-бирюзова!
Осколки сердца так сольются снова,
Надежда с верой нам осветят души:
Даю вам слово.

(перевод - ноябрь 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/571698.html


"Этот крест небогатый, что снега белее..."

Этот крест небогатый, что снега белее,
Пусть тебя охраняет от всякой угрозы,
Пусть над гробом надежды подобным лилее
Он в руке твоей будет, не ведавшей розы.

А когда я растрачу последние силы,
И придет завершенье тоске и печали,
Этот крест, о Мария, ты мне на могилу
Возложи, чтобы слиты мы памятью стали.

(перевод - октябрь 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/571147.html


К *** ("Помнишь гондолу на дожей канале?..")
[К Иоанне Бобровой]

Помнишь гондолу на дожей канале,
Цвет её, горечи траурной полный?
То, как ты молча глядела на волны,
То, как я правил гондолой в печали?

"Мост Воздыханий" внимал моим вздохам,
Сердце от боли дрожало, металось…
Кровь заключённых, оставленных Богом,
В близкой темнице в гранит не впиталась, -

Кровь моя также из жил вытекала –
И, не впитавшись, вернулась и жжётся.
Нет тебя рядом! Сквозь толщу обвала
Нашего счастья ручей не пробьётся.

Будь беспечальна, тебя умоляю!
Если погибну, пускай тебе мнится:
Был я счастливым, и, мир оставляя,
В небо святое сумел воротиться.

(перевод - октябрь 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/570694.html


RESURRECTIRUS
[Тем, кто воскреснет]

Фрагменты

*
В сем мире - крови слез и грязи реки,
В сем мире жизнь есть крестный путь навеки!
И души-калеки,
Терзаясь от боли,
Не сыщут опеки
В жестокой юдоли.
Рок над нами рад смеяться,
В пыль стирая гения,
В мире сволочи плодятся,
А святых все менее.
Все перепуталось - нет расплетения,
Бродит рядом смерть до срока,
Но придет с волной далёкой
Воскресение.
*
Так что ж - застыть, озлиться, огрубиться,
Придя к убийцам - сделаться убийцей,
Среди злодеев - сделаться злодеем?
Мучить, измываться,
Бить и издеваться -
Так злому миру мы ответ содеем!
Быть беспощадным,чтобы стоить что-то,
Быть сытой, пьяной грязью золотою -
С довольным видом, с головой пустою -
И в полном счастье выйти в идиоты!
*
Но знай: возложит из несчастных каждый
Свои страданья на тебя однажды,
Чтоб стал ты жертвой, выкупая сирых;
А ты, внимая этим стонам мира,
Границу жизни ощутишь душою -
И, рассыпаясь пылью у порога,
Душа услышит, замерев в покое,
Благословенный властный голос Бога:
"Бегун, здесь финиш твой - граница света,
С ног отряхни ты прах твоей планеты,
С любовью дивной, равной смертной муке,
Встань, воздевая гибнущие руки,
И тех злодеев, что за сей межою,
Встречай радушно, обнимай теплее,
Беседуй с ними, забывая злое,
Своим бессмертьем их беду жалея -
Чтоб с сей минуты,следуя веленьям,
Быть в смерти - жизни высшим проявленьем!

(перевод - октябрь 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/570617.html

---

Улица Чёрных Зеркал

У попутной собаки печальный оскал -
Видно, горестей много в судьбе;
Мы проходим по улице Чёрных Зеркал,
Отраженья держа при себе.

Над дорогой блестят чернотой этажи,
И от ветра дрожат провода...
Ты своё отраженье покрепче держи,
Ибо может уйти навсегда.

Этот город от люков до башен промок...
Месяц едет... стекло дребезжит...
Зеркала забирают себе под шумок
Всё, что на сердце плохо лежит

А за чёрною гранью - вино на столах,
Звон бокалов и тихая речь:
Отраженья безбедно живут в зеркалах -
Зря хотели мы их уберечь...

Наше время не сплыло и не истекло,
Не рассыпалось пылью по дну -
Но ушли отраженья от нас за стекло,
В недоступную взору страну.

Неизвестно число нам отмеренных лет -
Но за гранью, на той стороне,
Отражения смотрят на нас напослед,
Приникая к просветам в стене.

ноябрь 2012

---

Посвящения (Кенжееву, Александровскому, Горшкову и др.)

Отмечая важную для меня дату, выкладываю подборку стихотворений, написанных мною в разное время и посвящённых коллегам по творчеству. Это те, которые вспомнились; наверняка есть ещё.
Многие из этих посвящений ранее выкладывались на ПРУ. Некоторые имеются на сайте и сейчас; ниже привожу соответствующие ссылки.
Стихотворения "отсортированы" по адресатам посвящений. Вот их список:

Бахыт Кенжеев
Сергей Александровский
Олег Горшков
Ольга Гришина
Александр Габриэль
Татьяна Осетрова (Эльга)
Евгений Витковский
Ольга Кольцова
Ирина Майгурова
Елена Лазарчук (Чимароза)
Феликс Кривин
Юрий Смирнов
Юрий Издрык
Александр Асманов

БАХЫТУ КЕНЖЕЕВУ

* * *

Откроешь дверь - ночь плавает во тьме,
и огоньком сияет на холме
ее густой, благоуханный холод.
Два счастья есть: паденье и полет.
Все - странствие, тончайший звездный лед
неутолимым жерновом размолот...
(Б.Кенжеев)

Меж днём и ночью есть такой зазор,
В который не пройдёт ночной дозор, -
Он разделил враждебные владенья.
Два счастья есть: надежда и покой.
В полёте нет утехи никакой -
Он слишком близкий родственник паденья.

Всегда карать готова высота,
Бессмысленна высотная тщета,
Тяжёл заатмосферный поиск бога;
И только поиск родственной души
В цене поднимет жалкие гроши
Грядущего вечернего итога.

И не найдёшь, моления шепча,
След путеводный вышнего луча,
Хоть и разбей всё небо на квадраты...
И взгляд бросай пореже на луну:
Её для неба сделали одну,
А кто один - всегда гонец утраты.

Меж днём и ночью путь закрыт пока,
И даже жизнь не так уж коротка,
И лето дарит тёплую погоду.
Два счастья есть: надежда и покой.
И звёздное сиянье над рекой
Осыпалось пыльцой в парную воду.

август 2005


БЕЗЫМЯННОСТЬ

А кто же мы? И что нам снится?
Б.Кенжеев

Не поддаёмся суматохе,
И нас совсем не бременит,
Что в этой суетной эпохе
Никто из нас не именит.

Вот без имён остались снова...
Но для чего нам имена?
Ни делу нашему, ни слову
Не прибавляется цена,

Зато лицо - без лицемерья,
Суп в котелке - без топора,
И с нами вера и безверье,
И завтра с нами, и вчера,

Весна, рождённая в неволе,
И запах утренних хлебов...
А снятся нам былые боли
И небывалая любовь.

март 2007


* * *

...Никому ты, бездельник, не равен,
разве только себе самому.
Б. Кенжеев

Мир окрестный полнится столпами...
(см. http://www.poezia.ru/article.php?sid=99892)


УМНИК

...да рыться в стопках старинных книг...
Б.Кенжеев

(см. http://www.poezia.ru/article.php?sid=100426)


ПОЛОВЕЦКОГО ПОЛЯ ПОХМЕЛЬЕ

Все расхищено, предано, прожито,
в жертву отдано Бог весть кому.
Только мы, погрузиться не в силах
в город горний, живой водоём,
знай пируем на тихих могилах
и военные песни поем.
(Б.Кенжеев, "Два голоса")

Половецкого поля похмелье
Не проходит, стучит в голове.
Самозванства зелёное зелье -
Как завет о забытом родстве.

Что разбрасывать - камни ли, мины ли?
Отмерять ли по унциям тлен?
Скифы вымерли, вятичи сгинули,
Пепел памяти - выше колен.

А в хоромах, по-всякому нажитых,
И с собою, и с богом хитрят,
И творится на нивах и пажитях
Распродажа - привычный обряд.

Что же мысли? - давно обезглавлены,
Где-то бродят, уйдя из голов.
Что же речи? - давно переплавлены
В чёрный слиток недышащих слов.

Но развязка - куда она денется?
Знать, отыщется под фонарём.
Дым рассеется, время изменится;
Мысли - сыщем, слова - подберём...

август 2012


СЕРГЕЮ АЛЕКСАНДРОВСКОМУ

* * *

Давно сгорели прежние сады,
Вокруг растёт бетонная рассада.
Излишни предсказания беды -
Она приходит сразу, без доклада.

Давно уж не пугают нелады,
И нам давно поладить с ними надо,
Недуги окружающей среды
Привычны, словно время листопада.

Забудь, поэт, о звании своём,
И место на Парнасе сдай внаём -
Найдётся нанимателей толпа...

Страницы заполняются враньём,
Сжимается удавкой окоём
И зарастает старая тропа.

4 сентября 2012


ОЛЕГУ ГОРШКОВУ

ЗИМНЕЕ

Неласков полуночный снегопад, и даже утомителен отчасти;
он нам дарует утренние страсти - железный скрежет дворницких лопат.
Когда ударят злобные ломы и сон рукой помашет на прощанье,
ты вспомнишь про пустые обещанья и мнимые достоинства зимы.
Нет выгод от согласия с зимой: она не соблюдает договоров,
она имеет вороватый норов и славится походкою хромой.
Её прифронтовая тишина недолго длится и немного стоит:
морозный ветер как волынка воет и бродит со стараньем топтуна.
Он заметает свежие следы, сбивает с размышления и шага...
Влачится, застревая, колымага сквозь морок окружающей среды,
сквозь эту вьюгу, словно сквозь века - куда? на встречу с богом или чёртом?
Не верь ни ветру, ни следам затёртым. Войди во двор. Скатай снеговика.
В лихом апофеозе мотовства снабди его морковкой и углями,
и пусть царит над снежными полями его сторожевая голова.
Пускай он остаётся на посту, непобедим ни ветром, ни зимою,
с холодной величавостью немою и веточкой замёрзшею во рту.
Тогда вничью закончится война, окажутся бессильными метели,
и, может быть, услышится на деле шальная, словно пуля, тишина.

декабрь 2007


* * *

Снеговика и след уже простыл...
(О.Горшков)

Подтаявший двор - островки незатопленной суши,
И всяческий мусор на влажной земле островков...
Валяются здесь под ногами забытые души
Загубленных суетным временем снеговиков.

Грядущей весны подступившие к горлу приметы,
Бродячая щепка в потоке - как новый ковчег...
Остались от снежных людей угольки и монеты -
Их скромные души, что были закатаны в снег.

Забытые души... клочки отслужившей шагрени...
Но, может быть, дети упрячут их в ящик стола;
У душ остаётся надежда на переселенье,
На то, что зимою к ним снова вернутся тела.

А скоро коты распоются, от марта шалея,
Торговцы цветами готовы считать барыши...
Но надобно знать: не уходит зима без трофея,
И больше к тебе не вернётся частица души.

Она растворилась подобно сошедшему снегу -
Утрачено то, что дано тебе было взаймы...
И ты осторожно идёшь по летейскому брегу
И смотришь на талую воду минувшей зимы.

февраль 2007


ИЮЛЬ

Мы останемся здесь, мы останемся в этом лете,
И не будет дождей, и не будет снегов и льдин -
Просто осени нет, нет зимы и весны на свете;
Это все миражи, а реален июль один.

Пусть жесток календарь, ненадолго земля согрета,
И грядущая осень готовит нам свой резон -
Позабудем о том. Не должно быть финала лету.
Есть на свете июль, остальное - недобрый сон.

Есть слова у июльского света, тепла и ветра,
Есть певучая речь. Только лету она дана.
Есть слова у июля, и он их бросает щедро,
Чтоб собрать попытались их прочие времена.

И молочна река, и её берега кисельны,
Дышит чистое небо полуденным забытьём...
А пространство и время поистине нераздельны,
И пределы июля уходят за окоём.

Если всё же зима нам устроит сеанс гипноза
И окрестный простор, как обычно, возьмёт взаймы -
Не исчезнет июль. Просто спрячется от мороза,
Чтоб с улыбкою слушать занудный напев зимы.

июль 2008


НЕЗАПОМИНАНИЕ

...И снова год готовится уйти,
Теряет осень силы понемногу,
И октябрю уже пора в дорогу;
Ты приближенье года к эпилогу
Римейком надоедливым сочти.

Осенней беспросветности беда,
Постылые потоки проливные,
И строки, и уроки прописные -
Ничтожная, дрянная тирания,
Вердикт неправосудного суда.

Но осень, как проплешина в судьбе,
Исчезнет, затеряется в тумане
И больше у тебя не спросит дани:
Захочет только незапоминанья;
Да и сама забудет о себе.

Сгорит листва осенняя в огне
И дымом распрощается со всеми;
Бог переменит вымокшее время,
Откроет дверь навстречу новой теме
И сам оставит след на белизне.

октябрь 2008


* * *

Но жизнь ещё мерещится, и птица
ещё летит над мглой летейских вод...
О.Горшков

Орлом ли, решкой падает монета -
Всё, как и раньше. Неизвестен икс.
И лето подступившее - не Лета,
И осень неизбежная - не Стикс.

Предписанная временность скитанья -
Не бремя, но всего лишь уговор,
И если поступь чью-то и дыханье
Ты слышишь за спиной с каких-то пор -

Не оглянись! И будет всё в порядке:
Отстанет тот, кто дышит за спиной...
Идём вперёд, как раньше, без оглядки,
С беспечностью всё той же напускной.

На наших душах заживают раны,
Нам горе и невзгоды - не беда,
Поскольку, как всегда, течёт из крана
Холодная летейская вода.

Мы забываем боли и лишенья
В трудах житья и хлопотах бытья
И по обрыву над Рекой забвенья
Идём всё дальше - в дивные края,

Где никогда не отступает лето,
Где будет передышка на пути,
Где, наконец-то, пересохнет Лета
И вброд её мы сможем перейти...

май 2009


ОЛЬГЕ ГРИШИНОЙ

* * *

Полно полно плакать милый
По увядшему плющу
Не за то тебя любила
Не за то тебя прощу
...
Черной веточкой качнешься
Оглянусь пропал и след
Знаю знаю ты вернешься
Только купишь сигарет
(О.Гришина)

Я плющ срываю с посеревших стен.
Конец уюту. Хмарь и непогодь.
Там, в суете почти семейных сцен,
Нас скудным счастьем обманул Господь.

Был твой шалаш не слишком обогрет,
Как рай, наверно, - тот, что без прикрас...
А что душа - погибла или нет? -
О том судить не нам. И не сейчас.

Смололась жизнь в мельчайшую муку.
Твое окно тускнеет вдалеке.
Я вышел в ночь к табачному ларьку,
Но сигареты кончились в ларьке...

октябрь 2006


* * *

Пенелопой за прялкой,
Неприступной княжной,
Терпеливой Русалкой,
Босоногой Весной,

Неслучившейся встречей
И водой ключевой,
Виртуозом наречий,
Многомудрой Совой,

Для кого-то - судьбою
Или сердцем в груди...
Быть не можешь собою?
Вот он выбор, гляди.

июль 2007


* * *

Мысль о смерти приходит чаще, чем почтальон…>
Ольга Гришина

Что о смерти размышлять? Всё равно придёт, зараза,
В срок, назначенный не нами, - невзирая на чины.
Но пока ещё печать не стоит в углу приказа -
Ни лавина, ни цунами, ни кондрашка не страшны.

Чтобы не было звонков - отключайте телефоны,
Не вставайте на колени, чтобы не было тоски;
Жизнь - скопленье пустяков: то лапша, то макароны,
То сплошное потепленье, то сплошные ледники...

Ждёшь даянья по делам - не дадут и половины,
И досада, скорчив мину, поджидает у ворот...
Как говаривал Хайям, все мы сделаны из глины
И уйдём опять же в глину. Вот такой круговорот.

Я скандалов не люблю - и гневить не стану Бога,
И глядеть не стану косо, и ломиться в кабинет...
Об одном Его молю - и прошу совсем немного:
Чтоб на все мои вопросы отвечал ни да ни нет.

октябрь 2007


АЛЕКСАНДРУ ГАБРИЭЛЮ

КОНЦЕРТ

Шансонье, ты выходишь к обрыву, дрожа,
И за воздух хватаешься, глядя в партер:
Смотрят взоры смятенные из блиндажа
Разлохмаченных лож и потёртых портьер.

Непростое лечение вcяких скорбей
Почему-то взвалил на тебя одного
Неприкаянный век - театральный злодей,
Малолетний иван, позабывший родство.

Ты не снимешь печали чумную печать,
Этот сдавленный воздух не сможешь вдохнуть.
Повернуться бы надо. Уйти. Промолчать.
Под свою фонограмму немного вздремнуть...

Но разрушена горным обвалом тропа.
Нет возврата. Программа, потом - на поклон...
Будет всё как всегда - и цветы, и толпа.
Только толку не будет. И нужен ли он?

декабрь 2006


ТВОРЕЦ

Цветами исписаны доски,
Блестит на подсвечнике воск...
Какие там дюреры, босхи?
Забыты и Дюрер, и Босх.

Не в доме, бунгало, квартире -
Живёшь ты и ночью, и днём
То в старом, изношенном мире,
То в новом, весёлом - своём.

В том, старом, - присутствовать надо,
Другой - ты творишь для себя:
Там ветви весеннего сада
Тебя обнимают, любя,

Гурьбою толпятся апрели,
И с ветром летит вокализ...
Не Босх, а "Весна" Боттичелли,
И сад - просто сад, не маркиз.

Попасть в этот мир - нелетально,
Но это - главнейший полёт.
Реальность? она нереальна.
А серость? пускай подождёт.

Ты верен своей сверхзадаче,
Твой мир удивляет теплом...
А бог не смеётся, а плачет.
Ну, впрочем, ему поделом.

август 2007


ТАТЬЯНЕ ОСЕТРОВОЙ - ЭЛЬГЕ

ЭПИЗОД С АНГЕЛАМИ

...два Ангела, упавшие в рассвет...
(Эльга)

Прошу, не огорчайся. Улыбнись.
Взгляни на солнце, заслонясь рукою...
Два ангела, покинувшие высь,
Отправились дорогою людскою.

В глазах их были радость и испуг,
А после - бесконечная досада,
Что нету человечности вокруг,
И, значит, людям ангельства не надо,

Что всюду длится тягостный обряд
Неверья, лицемерья, суеверья...
Два ангела озябшие глядят
С тоскою на растерянные перья.

Что ж - путь наверх заказан навсегда,
И им тепла отныне не изведать?..
Ты улыбнулась. Значит, не беда;
Мы ангелов зовём к себе обедать.

апрель 2007


ЕВГЕНИЮ ВИТКОВСКОМУ

Я ПЕРЕВОЖУ

С л е п о й (у светофора). Скажите, сейчас какой свет загорелся?
П р о х о ж и й. Зеленый.
С л е п о й. Переведите, будьте добры.
П р о х о ж и й. Пожалуйста: green!
(Анекдот)

Теперь я понял - слава богу, -
Зачем над строфами сижу:
Да это я через дорогу
Стихи сюда перевожу!

Летят "тойоты", "мерседесы"...
А там поэмы, песни, пьесы -
На иноземной стороне!
До них добраться очень сложно:
Калитка заперта надежно,
А ключ поручен только мне.

Достану ключ. Случится чудо.
Слова и рифмы я найду.
И я стихи сюда оттуда,
За ручку взяв, переведу!

октябрь 2003


ОЛЬГЕ КОЛЬЦОВОЙ

* * *

На небосводе - предрассветный глянец...
Въезжает в стольный город пилигрим,
Не похваляясь именем своим,
А молча. Значит, он не самозванец.

И так ли важно, конь или осёл
Под ним - возможно, даже и ослица!
Никто не взглянет, не возвеселится
И не накроет под платаном стол.

Но дым из кухни путника поманит,
И он подъедет к старенькой корчме;
А ветхий свиток, спрятанный в суме,
До времени и доставать не станет.

И для кого написаны слова
На этом свитке - он и сам не знает.
Но каждый день в чернила окунает
Перо - для совершенья волшебства.

И под пером растут до неба травы,
На свитке раскрываются цветы,
Влетают и садятся на кусты
Птиц разноцветных звонкие оравы.

Но это - лишь когда другие спят...
Будь это колдовство его раскрыто -
Он был бы взят под стражу деловито,
Сожжён, повешен. Может быть, распят.

Но всё же продолжается шаманство,
Запретная и тайная волшба...
Слагать слова заветные - судьба,
А звание поэта - самозванство.

май 2005


ИРИНЕ МАЙГУРОВОЙ

НЕОПОЗНАННАЯ ЗВЕЗДА

Было небо черным-черно,
Но, печали ночной чужда,
Заглянула ко мне в окно
Неопознанная звезда.

Заблудившаяся в ночи,
Запыхавшаяся почти,
Потерявшая все ключи,
Позабывшая все пути.

Обыскавшая сто округ,
Любопытная, как зверек,
Подавляя в себе испуг,
Обнаружила наш мирок.

И примерно в часу втором,
Облетев этот шар стократ,
Место выбрала над двором,
Лучик бросила в наш квадрат.

Я еще раз глаза протер,
Шторы сдвинул, к окну шагнул
(Заруливший во двор шофер
Равнодушно в зенит взглянул).

Нежеланная для газет,
Не прославится никогда:
Никому не нужный сюжет -
Неопознанная звезда.

Нет пути у нее домой,
Где останется - вот вопрос...
И глядит на этаж восьмой,
Взгляд сияет, лучи - вразброс.

Вот и я гляжу, не дыша,
Темень чувствуя за плечом...
И оттаявшая душа
Отвечает на луч - лучом.

Прикасается луч к лучу
Над спокойствием снов людских...
Оставайся, звезда, - шепчу, -
Этот мир не хуже других!

Отражайся в стекле витрин,
Улыбайся, люби, лечи!
Помни: я опознал один
Неопознанные лучи.

февраль 2005


ЕЛЕНЕ ЛАЗАРЧУК - ЧИМАРОЗЕ

Часть написанных в адрес Чимы стихотворений недавно публиковалась на ПРУ, в частности, в записях http://www.poezia.ru/article.php?sid=94530 (стихотворение "Из переписки"), http://www.poezia.ru/article.php?sid=94911 (стихотворения "Волнолуние" и "Впечатление").
Здесь выкладываю остальные.

БАЙТЫ НЕ ГОРЯТ

Поэты, - старые стихи
не прячьте, а сжигайте сразу.
Елена Лазарчук

Заглянул я в старый каталог: что ни стих, то слаб и непригож;
Этот - мойдодырно кривоног, этот - квазимодно криворож;
Надо в этом выправить размер, в этом - строже выстроить слова;
Ну а с тем - не хватит полумер, в нем - ни существа, ни вещества;
В этом - ныне непонятный пыл; этот - так давно не вспоминал;
В этом я и вовсе позабыл некогда придуманный финал.
И когда ж я это написал? Год назад... а это - даже три...
Крайне бестолковый капитал накопился, что ни говори.
Не грустней писал, не веселей: есть про утро, есть и про закат...
Ну а вот и вовсе юбилей - пятилетний полуфабрикат.
Ведомо: в другие времена был камин, и печь недалека;
Глядь - бумага сразу сожжена, если дописал до тупика.
А теперь, когда поручен труд не перу и не карандашу,
Строки не сгорят и не умрут. К ним вернусь - и, может, допишу...
Мне стихосожжения обряд - не по чину и не по плечу.
Знаю я, что байты не горят. А стирать не стану. Не хочу.

январь 2005


ПАМЯТИ ЧИМЫ

из полсотни его воскресений
хоть десяток не даром прожит...
...а меня, как лодочку без весла,
тихое течение прочь несло...
(Елена Лазарчук - chimaroza) (1963-2012)


Он, сквозь пальцы на нас глядящий,
Многомудрый и малогневный,
Возвращается много чаще:
Ходят слухи, что ежедневно.

Мы его и в толпе заметим,
Постараемся дозвониться;
Он заглянет и к тем, и к этим,
Не заглянет - тогда приснится.

Мы глядим на часы устало,
Повторяя его уроки:
Если жизнь твоя гнётом стала -
Этот гнёт переплавить в строки.

Догорели на торте свечки,
Мы не слишком нужны на свете,
Мы на лодке плывем по речке:
То ли Яузе, то ли Лете...

август 2012


ФЕЛИКСУ КРИВИНУ

КОНЕЦ ПОНЕДЕЛЬНИКА - см. в записи http://www.poezia.ru/article.php?sid=94647


ЮРИЮ СМИРНОВУ

На Сен-Мишеле проживает бог... - см. в записи http://www.poezia.ru/article.php?sid=95981


ЮРИЮ ИЗДРЫКУ

НЕКОМПЛЕКТ

Нам апостолiв не назбирати й восьми...
(Юрiй Iздрик)

Обыденность. И серость. И усталость.
Нам не везёт. И прежде не везло.
Всё дело в том, что здесь уже осталось
Апостолов неполное число -

И в том причина всех других нехваток.
Дошла, как шелест, неблагая весть:
Их с нами рядом разве что десяток...
Да нет, куда там! семь - а может шесть.

А где другие? Это неизвестно.
Им опекать нас стало не с руки,
И неуютно, и неинтересно:
Разруха... грязь... дороги... дураки...

"Вы там ещё? Бросайте их, ребята!" -
Призыв других летит издалека...
А наши - только вздрогнут виновато,
Но не уходят. Всё ещё. Пока.

Но нет, уйдут - сначала те, кто слабы, -
Туда, где у людей цветные сны.
И как сберечь нам парочку хотя бы -
Таких, которым мы ещё нужны?..

ноябрь 2006


ВЕРИГИ УТРЕННИХ ТУМАНОВ

Накопилась в карманах у нас ерунда:
Номера телефонов, ключи, амулеты...
(Ю.Издрык)

Нас прижимают к тротуару
Вериги утренних туманов -
Высокопарно поднят ворот,
Опущен утомлённо взор.
Несём заслуженную кару
За содержимое карманов,
И в наш благословенный город
Никак не едет ревизор.

И, подойдя к закрытой двери,
Мы подбираем амулеты -
Но амулеты устарели,
Как заржавевшие ключи.
Даётся каждому по вере:
Тут контрамарки, там билеты,
Кому-то светлые апрели,
Кому-то сытные харчи;

Кому-то вовсе не даётся -
Нет ни гостинца неземного,
Ни от природы подношений:
Наверно, кончились давно.
А время всё-таки не рвётся,
Оно упрямо и сурово:
Мы сами, не боясь лишений,
Соткали это полотно.

январь 2007


АЛЕКСАНДРУ АСМАНОВУ


СВОИМ ЧЕРЕДОМ

К чему исступленье, и громкие клики,
И тысячи ржавых гвоздей?
Нам дороги скромные, близкие лики
Живых и ушедших людей.

Пусты и обманчивы все назиданья,
И в кровь обратилось вино.
Не ждём мы трубы о конце мирозданья -
Труба протрубила давно.

Привычное горе - вовек неоплатно,
Не найдена горю цена...
А кровь исчезает в земле безвозвратно:
Земля для того и дана.

Не шепчутся ветви нездешнего сада,
Не кличет возвышенный глас...
Никто нам не даст ничего - и не надо.
Никто не в ответе за нас.

Никто не поможет извечным сиротам.
Приходится строить свой дом
И праведно жить не с далёким расчётом,
А просто - своим чередом.

март 2007


МИР НЕ ПО МЕРКЕ

Вокруг порядка ни на грош, повсюду ждёт подвох,
И каждый встречный - нехорош, а поперечный - плох.
Во всю озлобленную прыть и из последних сил
Свой мир привыкли мы корить - он это заслужил.
Клянём за множество препон и недобор защит,
За то, что неуютен он и не по мерке сшит,
Наш мир, где счёты - по нулям, где зря горит глагол,
Где Бог давно к другим делам от наших перешёл,
Наш мир, где солнце и луна, где слёзы и стихи,
Где днём синеет вышина, где сумерки тихи.
Нам так привычно клясть его за то, что он такой,
Что в нём две ценности всего - надежда и покой.
Миры не строят на заказ. За ропот и укор
Мир не обидится на нас. Терпел же до сих пор.

ноябрь 2007

---

"Боги" и др. Из Ю.Издрыка (подборка)

(с украинского)

(Примечание. Переводы одобрены автором)

Юрий Издрык. БОГИ

В надозёрном дожде рыбы видят одну
(.) дорогу на небо, соседнее с раем,
но всё дальше уходят они в глубину,
чтобы там умереть. Мы же - не умираем.

Дождь над озером (.) - в чём для рыб его суть? -
лишь дорога до неба, соседнего с раем.
Но стараются рыбы всё глубже нырнуть,
умирая в тиши. Мы же - не умираем.

Накопилась в карманах у нас ерунда:
номера телефонов, ключи, амулеты
от измен - но измен череда
нас терзает всегда. Пролетают кометы,

в мокрых травах ужи шелестят и кроты,
саламандры шныряют, ползут черепахи.
Не судьба нам, наверно, дойти до черты,
за которой исчезнут печали и страхи,

ибо ночи транжирим под кровом чужим,
одиноки всегда и жестоки, как дети.
Мы сквозь слёзы и собственных лиц не узрим,
мы сквозь смех не отыщем отрады на свете.

В наши окна ворота и башни видны,
магистрали, перроны, мосты и палаты.
Вечерами мы пишем, и письма длинны, -
утром ветер уносит их пепел куда-то.

Нам апостолов даже восьми не найти,
да и те разбегутся. Мы в вечном скитанье,
ненадолго встречаются наши пути,
и поспешны на шумных распутьях прощанья.

Все на свете нас знают, кого ни спроси,
но в толпе опознать кто-то сможет едва ли.
По привычке бежим - хоть доселе оси
обращения наших небес не сыскали.

Мы себя полюбить позволяем пока,
но в ответ полюбить - нам заказано строго.
Наша вечная жизнь, словно миг, коротка
и бессмысленна без настоящего Бога.

Нам надежды бы каплю. Немного воды б.
Или воздуха. Мало нас бродит по свету.
В надозёрном дожде есть значенье для рыб -
(.) для нас в нём (.) вовсе значения нету.

Нам надежды бы каплю. Воды бы хлебнуть.
Или воздуха. Мало нас бродит по свету.
Дождь над озером - рыбам в нём видится суть;
(.) для нас никакого (.) смысла в нём нету.

Оригинал - см. http://stran-nik.livejournal.com/280793.html


Юрий Издрык. СЧИТАЛОЧКА

«...есть у меня парашют...»
Гр. Семенчук

Нет счёту словам твоим - никак не сыщешь число,
Твои проклятия – гимн, твоя тишина – стекло.
Ты видывал много стен, завёл для себя окно –
В морозный век перемен его открыть суждено.
И если не хватит сил – проломишь гранит стены,
Хотя парашют прогнил и крылья твои больны.
Но есть у тебя вода, и есть, как никак, косяк:
Греби поскорей туда, где джаз и курят взатяг.
Есть тёмных мелодий рой, и темам потерян счёт,
Тотем у каждого свой и тайный волшебный код,
Но ты от тотемов далёк, и нет у тебя клинка,
И рухнешь ты на песок, когда подует слегка.
А дна в океане нет, и день – бездонный почти…
Ныряй из окна на свет, до самых глубин лети.

Оригинал - см. http://stran-nik.livejournal.com/477323.html


Юрий Издрык. "Этим летом нам тяжко..."

Выпьем за ошибки,
Ошибки наверху.
(Яцек Цыган)

Этим летом нам тяжко - мы ждём-не дождёмся грозу,
Хоть и близко кружатся зарницы её и раскаты.
За оплошности неба, как прежде, мы платим внизу -
За проколы свои с тех, кто ниже, потребуем платы.
Всё - ошибочно: место и метод, а время - вдвойне;
Сценография "мыла" одна лишь не знает обмана.
Нас давно позабыли в небесной святой вышине,
Но тот мир, что под нами, за нами следит непрестанно.
Этим летом нам тяжко - а надобно только одно:
Дотянуть до рассвета (о большем мечтаем едва ли),
Чтоб корнями зарыться в своё персональное дно,
Чтоб неверное небо и время помехой не стали.

Оригинал - см. http://stran-nik.livejournal.com/500183.html


Юрий Издрык. ГОНКА-ПОГОНЯ

За сырым поворотом слабеет уже твой свет,
и погоню сменить полётом приходится мне.
Наше "ДА" разрывается градом прозрачных "НЕТ",
наше "НЕТ" оставляет шершавый след в вышине.
Всё окрестное небо - дорога, а не рубеж
вер: глухая стена - это просто пустой мираж.
Символ нашей погони - кураж виражей и меж,
ну а слов кружева - лишь режим оккупации наш.
В этих битвах ни мне, ни тебе не видать побед,
мы с тобой одной крови - и ныне, и навсегда.
И пылают в огне эскадроны отважных "НЕТ",
и пугливо, как птица, взлетает тихое "ДА".

Оригинал - см. http://stran-nik.livejournal.com/531254.html


Юрий Издрык. ANOTHER HEAVEN

«будут меня искать в погонах
даже друзья забудут имя
двери приличные закроют
что мне косые эти взляды
я вне закона я — синоптик»
(Земфира Талгатовна Рамазанова)

Если Небу ты нужен не сильно,
всё же сможешь летать и тогда ты -
есть для этого всякие крылья
и летательные аппараты.
Выход также найдётся где-то,
в худшем случае - будет летальный,
но обычно он - нелегальный,
ибо правды на Небе - нету.

Правда, нет на Небе и кривды -
там совсем нифига не сыщешь.
Вылезай же из парадигмы,
попоём, полетаем - слышишь?
Небесам не нужна ты тоже -
так нужна и земле, и водам,
ты синоптик, ты мастер погоды,
ты с серебряным солнцем схожа.

Небо нам ни к чему обоим -
есть у нас безмерная сила.
Небо сами своё построим
и зажжём там свои светила.
Есть у нас и власть без границы,
лёд небесный расколем сами,
крылья мы развернём как страницы,
свет в конце ютьюба - пред нами.

Оригинал - см. http://stran-nik.livejournal.com/567554.html

---

"Снова в путь отправляемся..." и др. ("Случ. звездочёт", глава 5 - "Реальности движения")

Из книги "Случайный звездочёт" (2008), главы 5 - "Реальности движения".


* * *

Снова в путь отправляемся на заре,
С недосыпом сражаемся и хандрой.
Нас не ждёт восхищение на горе,
Нас не ждёт отпущение за горой.

Власть нас радует крошками, не любя,
Словно в парке на лавочке - голубей.
Императоры властвуют для себя,
А о ближних печалится лишь плебей.

Закалилось терпение как булат.
Вся беда - в ожидании новых бед.
Нету смысла доказывать постулат,
Надо просто поддерживать паритет.

Заклинанья и лозунги - ерунда,
Перемена правления - неважна.
Эти игры значения никогда
Не имеют. Важнейшее - тишина.

июль 2006


СЧИТАЛКА

За первым оврагом, за долом вторым
Седеющим стягом возносится дым.
За третьей рекою, четвёртым ручьём
Чернеет с тоскою заброшенный дом.
В скитании пятом, в разлуке шестой,
По травам примятым, росе золотой,
От горя седьмого к надежде восьмой
Шагай, чтобы снова вернуться домой.
За склоном девятым, десятой горой
Уснёшь под закатом в землице сырой...

январь 2006


ДОРОЖНОЕ

...он ехал так скоро, что шпага его,
высунувшись концом из тележки, стучала
по верстам, как по частоколу.
А.С.Пушкин, из примечаний к "Евгению Онегину"

Хоть поздно, но должно же получиться
Минуты, как монеты, не растрачивать!
А время задыхается, но тщится
Вагоны для иллюзии раскачивать;

А время высыпается сквозь дыры,
Монетами потерянными звякая:
Оно, как состояние транжиры,
Расходится на разное и всякое.

Забудутся фатальности сраженья
Лучного, рукопашного, копейного -
Останутся реальности движенья
Стоячего, плацкартного, купейного.

Обыденная, скучная тревога
Тарифом предварительным оплачена;
Нелёгкая неровная дорога
Столбами годовыми обозначена.

Обычное занятье поездное:
В привычном ожиданье неизвестности
Глядеть сквозь остекление двойное
На мимо проплывающие местности -

И видеть под колёсные раскаты
Мелькание потёмок и свечения,
И вслушиваться в шпажное стаккато
По столбикам годичного значения.

На пики годового частокола
Горшки для украшения насажены,
Бутылками по кличке "кока-кола"
Окрестности дорожные загажены...

Но тянется над рельсами планеты
Дорога параллельная - и Млечная,
И всё же не растрачены монеты
И эта остановка - не конечная.

август 2005


ВЕТЕР

Этот ветер с собою несёт голоса,
Стоны боли и вздохи страстей,
Этот ветер насквозь продувает леса
И срывает гербы с крепостей,

Этот ветер легко открывает замки
И врывается в гул анфилад;
Пешеходы на улицах стали редки
А собаки тревожно скулят.

Ты остатки рассудка - гляди! - береги,
Не вступай в легионы растяп:
Этот ветер легко выдувает мозги
Из-под шлемов, фуражек и шляп.

Он срывает с мундиров узор мишуры,
А с роскошных гробов - бахрому,
Выдувает он души из нас - для игры,
Чтоб, натешившись, бросить во тьму.

Этот ветер под утро в берлогу уйдёт...
Мы вздохнём, и друзьям позвоним,
И пойдём по захламленным улицам вброд,
Чтоб сыскать унесённое им.

август 2007

---

А.Хаусмен. "Из света, тьмы, из неба..." («Шропширский парень». XXXII)

Из света, тьмы, из неба
Двенадцати ветров
Я дуновеньем жизни
Внесён под этот кров.

Мне скоро в путь бескрайний –
Я только вздоха жду...
Дай руку мне, поведай
Про радость и беду.

Проси, чего захочешь, -
Скорей, пока я тут;
Двенадцать румбов ветра
Опять меня зовут.


Оригинал

Alfred Edward Housman
From «Shropshire Lad»
XXXII

From far, from eve and morning
And yon twelve-winded sky,
The stuff of life to knit me
Blew hither: here am I.

Now – for a breath I tarry
Nor yet disperse apart -
Take my hand quick and tell me,
What have you in your heart.

Speak now, and I will answer;
How shall I help you, say;
Ere to the wind's twelve quarters
I take my endless way.

-------------------------------------------------------------

Комментарии

1. Слова "FOR A BREATH I TARRY" служит названием рассказа Р.Желязны. Русский перевод этого рассказа озаглавлен "ЖИЗНЬ, КОТОРУЮ Я ЖДАЛ" (перевод В. Карташева). В конце рассказа Желязны приведен фрагмент стихотворения:

"Hello, Beta. Hear this thing: 'From far, from eve and morning and yon twelve-winded sky, the stuff of life to knit blew hither: here am I.' "
"I know it," said Beta.
"What is next, then?"
" '...Now--for a breath I tarry nor yet disperse apart--take my hand quick and tell me, what have you in your heart.' "

В переводе Карташева этот фрагмент выглядит так:

- Здравствуй, Бета. Послушай:

Из бесконечного пространства
В непостижимость бытия
Меня уносит ветер странствий -
Туда, где только ты и я.

- Мне это знакомо, - ответила Бета,
- Тогда продолжи.

И я возьму твои ладони,
Почувствую сердечный жар,
И радость для меня откроет
Та жизнь, которую я ждал.

Этот стихотворный перевод не во всём адекватен оригиналу Хаусмена. Перевод слов "for a breath I tarry" как "жизнь, которую я ждал", возможно, и годится в контексте рассказа (тем более, что и Желязны мог вкладывать в название рассказа СВОЙ смысл, необязательно совпадающий со смыслом строки Хаусмена), однако при переводе стихотворения мне пришлось отказаться от этой идеи Карташева.

2. Один из первых сборников Урсулы Ле Гуин - "The Wind's Twelve Quarters" (названием служит фрагмент из этого же стихотворения Хаусмена). Я использовал в переводе строку "Двенадцать румбов ветра", в данном случае взяв без изменений имеющийся - и широко известный - перевод названия этого сборника.

---

"Утерянный монолог" и др.

(Из "Антиисторического цикла", серия "Литература")


УТЕРЯННЫЙ МОНОЛОГ

Да, решено. Безумия огонь
Угаснет. Образумлюсь очень скоро -
И погружусь в обыденную вонь
Интриг и закоулков Эльсинора.

Вопроса - нет. Я отвечаю: "Быть".
К чему державу погружать в геенну?
Свяжу времён разорванную нить
Я тихо, аккуратно, постепенно.

Зарезать дядю? Да погибнет мать?
Себе устроить громкую кончину?
На сторону корону отдавать?
Послать страну в кровавую пучину?..

Нет, он не умер, ненависти зверь,
Но затаился. Есть другие войны.
Я Фортинбрасу-младшему теперь
Не дам бродить по Дании спокойно.

Но час придёт - и королю не жить.
Он без меня пойдёт тропою к аду.
Наследник может многое свершить,
И даже руки обагрять не надо -

Найду людей надёжных без труда.
Лишь только не спешить. Не суетиться.
И пусть поэт в грядущем никогда
О принце не напишет ни страницы...

Не надо лишней крови и огня!
Я буду править мудро, неспесиво.
И пусть потом не вспомнят про меня:
Быть знаменитым - это некрасиво.


ЭЛЬ

Все помнят пикта. В давние года
Он отдал кельтам сына на убой;
Под пыткою смеялся, навсегда
Святую тайну унося с собой.

Веками лился в глотки алкоголь,
Но с той поры далёкой и досель
Не пил никто - ни цезарь, ни король -
Забытый, дивный вересковый эль.

Король Артур устроил общий сбор -
И рыцари Артура много лет
Бродили безуспешно между гор,
Искали там утраченный секрет.

Однако молвил Мерлин: "Очень жаль,
Но я провижу: недоступна цель.
Вы, может быть, отыщете Грааль,
Но не найдёте вересковый эль."

Был мёд хмельной и был крепчайший джин,
Но королей не отпускал азарт:
Искал Гарольд, законный властелин,
Искал Вильгельм, неистовый бастард.

Всё есть в державе, только эля нет -
И королей не покидал задор:
За элем шёл в поход Плантагенет,
А после - Йорк, Ланкастер и Тюдор.

И вся Европа, Англии вослед,
Пыталась эль загадочный сыскать.
И часто на соседа шёл сосед,
На поиск эля направляя рать.

Ночами жгли алхимики огни -
Пытались возгонять заветный эль,
Но с вереском не справились они:
Всё получался жиденький кисель.

Старались все: и мистер, и месье,
От южных гор до северных широт, -
И Ломоносов, и Лавуазье,
И Гей-Люссак, и Бойль, и Мариотт.

Всё на столах - и бренди, и вино,
Но недоступно древнее питьё;
Наука знает много гитик - но
Эль не под силу гитикам её.

Его воспели бард и менестрель -
Но эля нет, и нету перспектив...
...
А на Арбате вересковый эль
Какой-то малый продаёт в разлив.


СТАРИК И СТАРУХА

Старик забросил ветхий невод снова,
Старуху и погоду матеря;
С собой он взял бутылочку спиртного,
Чтоб вечер не расходовался зря.

"Хоть не поймаю рыбку, как обычно, -
Так выпью четвертинку без помех..."
И на прибой уставился привычно,
Надежды не питая на успех.

Но это был, наверно, день особый,
И вышел небывалый оборот:
Из сети рыбка глянула со злобой
И рявкнула: "Чего тебе, урод?"

Не сразу речь вернулась к рыболову...
Он молвил, бородёнку теребя:
"Не совершу я промаха былого.
Теперь просить я буду для себя.

Свои-то нужды знаю, слава богу,
И просьбами тебе не надоем.
Мне нужно от тебя не так уж много:
Убрать старуху - к чёрту, насовсем!

Она подла, бесстыжа и криклива,
Большого самомнения полна;
Весьма державна и властолюбива,
И никого не слушает она.

Хозяйничает в доме - вот досада!
А я-то был когда-то идиот;
Я выбрал сам старуху - это ж надо!
Она другую выбрать не даёт...

Одна руководит и надзирает,
Не подпускает никого к рулю,
Она все деньги грубо отбирает,
На месяц оставляя по рублю.

Вконец забыв все смыслы и резоны,
Твердит про закордонного врага, -
И нацепила на детей погоны,
На плац послала, старая карга!

Твердит, что наше битое корыто
Гораздо лучше иноземных ванн,
Глядит на целый мир она сердито, -
Но жрёт продукты из заморских стран,

Её прогнать - не хватит сил и духу,
Хоть и живу, давно её браня...
Прошу тебя - всевластную старуху
Отправь куда подальше от меня!"

И рыбка благосклонно поглядела:
"Я выслушала всё и поняла.
Ну, так и быть. Устрою это дело,
Хоть надоели мне твои дела!"

Он шёл домой по дюнам - через поле -
Вдоль старых, покосившихся плетней...
А может, вправду наступила воля,
И волшебство державности сильней?

Но дома ждали только оплеухи.
Он понял: не видать теперь житья.
В грязи под сапожищами старухи
Валялась золотая чешуя...

(все - 2006)

---

"Новое о Вие" и др.

Из "Антиисторического цикла", серия "Литература"

НОВОЕ О ВИЕ

Под насупленным небом, в разгуле стихий,
Запинаясь, плетётся оборванный Вий
И кричит: "Поднимите мне веки!
Помогите слепому... подайте гроши..."
Но никто не подаст - нету доброй души,
И смеются над ним человеки.

До чего же беднягу века довели!
Он в отчаянье вышел на свет из земли
И склонил исхудавшую выю.
Злые слёзы текут по стальному лицу...
Но никто не подаст - ни бомжу, ни слепцу,
Даже старому нищему Вию.

Поистрачены силы, прошли времена,
И глумится над старым уродом шпана,
Нет в помине величья былого...
Верно, снова под землю пора уползать.
Только что же Кощею он сможет сказать,
Как ответит за скудость улова?


ОТРАВЛЕНИЕ
Альтернативная версия

Мой друг Сальери полон пиетета;
Твердит мне он (живущий без долгов):
"Ты, Моцарт, - бог". Увы, я знаю это.
Но как малы доходы у богов!

А он - не бог. Но это - не беда.
Зато его мелодия понятна
Монарху, людям... Серость, как всегда,
Для серости удобна и приятна.

Его творенья - стразы, не алмазы,
Но мы живём среди сплошных ослов!
К нему всё время валятся заказы -
На оперы, на вальсы для балов.

Сегодня пишет реквием, потом
Умильную мелодию к крестинам...
Себе кормушку в творчестве святом
Устроил он благодаря кретинам.

Он много жрёт. И говорит хрипато.
И даже пристаёт к моей жене
(Хотя она - который раз! - брюхата).
И часто ищет истину в вине.

Ещё лечиться любит: каждый час
Его снабжает зельями аптекарь;
И если он, глотнув, покинет нас -
Виновным будет нерадивый лекарь.

Его успехи видеть надоело,
И я его судьбу решу, как бог,
Чтоб больше лезть в божественное дело
Нечистыми руками он не смог.

В бокале - яд. Мы рядом у стола.
Да, несовместны гений и злодейство,
Но бог - превыше и добра и зла,
И должен взять я на себя судейство.

Вот странно: похвалил вино. Ценитель...
Но - боль в груди! Я взял не тот фужер!!
О подлый и коварный отравитель,
Тебя потомство не простит, Сальер...


ВИЗИТ

Крылья двигались синхронно, грациозно...
Я был тронут посещением таким:
Мне в квартиру нынче запросто, бесспросно
Заявился шестикрылый серафим.

В двери узкие протиснулся с разгону,
Молча в комнату парадную прошёл,
Огляделся (не сыскал нигде икону)
И присел без приглашения за стол.

Из баулов и котомок немудрящих
Он товары дефицитные достал.
"Поглядите: вот набор углей горящих
И большой ассортимент змеиных жал".

Натрудившиеся крылья отдыхали,
А речам посланца не было конца:
"Очень многие желают - вы слыхали? -
Жечь горячими глаголами сердца".

Заварил я гостю чаю дорогого;
Посидели, поболтали про житьё...
Но сказал я: "Поищите-ка другого.
Жечь глаголом - это дело не моё".

Снова чайник на конфорке закипает...
И, крылом смахнув слезинку невзначай,
Он сказал печально: "Тот, кто покупает,
Не даёт мне даже рублика на чай".

От котомок и баулов веет жаром;
Гость простился - и отправился в полёт
С ядовитым и пылающим товаром...
Он, надеюсь, покупателя найдет.

(все - 2006)

---

Тесеида. Поэма в монологах

ТЕСЕИДА.
Поэма в монологах, или Мюзикл без музыки
(Из "Антиисторического цикла", серия "Мифология")

1. ЭГЕЙ
Напутственная ария

Я живу, под собою не чуя Афин,
Жду нашествия критских вояк.
Я нектаром цикуты наполнил графин,
Рядом, в амфоре, - чистый мышьяк.

Я ночами не сплю, забываюсь к утру:
Нет доверья моим часовым....
Если подлый критянин войдёт - я умру.
Он меня не застанет живым!

Так-то, сын мой. Плесни поскорее вина,
Мне забыться на миг помоги.
Платит дань чужеземцам родная страна,
И по улицам ходят враги!

Нет отваги давно у моих горожан,
Их смогло одолеть колдовство.
В Минотавре - вся сила проклятых южан!
Поскорее убить бы его!

Ты один из афинян способен на сей
Грандиозный поступок, сынок!
Ты отправишься в жертвенной группе, Тесей,
И возьмёшь поострее клинок...

А когда околеет урод, наконец,
И закроет проклятую пасть -
Верю, море восстанет на Кносский дворец,
И обрушится критская власть.

В общем - пьянствовать хватит, довольно блажить!
Слушай то, что отец говорит:
Чтоб Афинам к величию путь проложить,
О Тесей, отправляйся на Крит!

--------------------------------------------------------------------------------

2. МИНОС

Который год (и вспомнить невозможно)
Я здесь, на Крите царствую вельможно.
Мне Зевс - отец, а Солнце - добрый тесть,
Другие боги-родственники есть!

Пока не стар, пока что в прежней силе,
Но всё же боги очень утомили.
Зачем так часто (людям не понять)
Их прихоти я должен выполнять?

Приходит Зевсу или Посейдону
Какая-то идея беспардонно...
Коль пожелают выгулять быка -
Куда ведут? Ко мне, наверняка!

А что же я? Почтительно, без слова,
Велю Дедалу выстругать корову,
Кормлю быка, вовсю тряся казной, -
И с ним делюсь единственной женой!

Родился сын пугающего вида -
Хотел зарезать этого гибрида,
Но дорог Зевсу страшный вундеркинд,
И он велел построить лабиринт,

Там содержать урода, без роптанья
Воспитывать и доставлять питанье.
Всё это совершаю я сполна:
Тут воля бога - не моя вина!

С Олимпа шлют приказы, из Аида...
Я выполняю. Такова планида.
Теперь вот дочь в Египет слать пора...
(Приказ об этом мне направил Ра).

Считают, что во многом я повинен:
Казню невинных и гублю афинян,
Закрепостил Дедала навсегда,
В Элладе разоряю города,

Терплю жены блудливое нахальство...
Я не виновен! Это всё начальство!
(Обещано: коль всё исполню я,
В Аиде буду вечный судия).

Вот и сейчас - взираю на Тесея
(По воле Зевса) взглядом фарисея;
Афиняне кровавые в глазах...
Всех - в Лабиринт! А я уйду в слезах.

--------------------------------------------------------------------------------

3. ПАСИФАЯ

Проклятый Крит! Вокруг одни холопы,
А их властитель - лиходей и фат.
Одно пустое слово - "сын Европы"!
Сын финикийки - значит, азиат.

По воле Зевса вышла за подонка,
Уехала на эти берега;
Там я была колхидская девчонка,
А здесь я - похотливая карга.

Ему - всё мало власти. Мне же - мало
Тепла людского в этой стороне.
Я рада всем - Тесею и Дедалу,
И каждому, кто явится ко мне.

Всё правда: я развратная мегера!
Мне б лучше пастуха или быка,
Но лишь бы не в объятья лицемера,
Мужлана, негодяя, дурака...

Я часто вспоминаю о Колхиде:
Там я бы для него сыскала яд.
Он в судьи хочет выбиться в Аиде -
Что ж, я и там ему устрою ад.

--------------------------------------------------------------------------------

4. АРИАДНА

Вот так живём - от года к году,
От тех мистерий до иных,
И терпим критскую погоду
Среди орнаментов резных.

Пока что не грозит упадком
Нам дуновение ветров,
И всё идёт своим порядком
В сени священных топоров.

Да, мы - великая держава!
Но жизнь средь моря не сладка:
Все моды новые и нравы
Приходят к нам с материка.

Приедут люди из Эллады,
О том, о сём поговорят,
Умны, милы... но вот досада:
Немедля их сжирает брат.

Как много съедено безвинных!
И ты туда же: мирно жил
В глухой провинции, в Афинах,
Умён, общителен и мил;

Зачем за призраком успеха
Летишь, как птица на костёр?
Зачем ты в наш дворец приехал
Из глубины элладских гор?

Отец мой, Минос, непреклонно
Меня отправить норовит
В гарем, в Египет, к фараону...
Да лучше спиться - и в Аид!

Меня в гарем - не тут-то было!
Да лучше в глушь - пасти гусей!
Тебя я крепко полюбила,
И я спасу тебя, Тесей!

Была я в комнате запретной
И совершила воровство.
Вот лабиринта план секретный
И нить, чтоб выйти из него.

Быть лучше первою в Афинах,
Чем чьей-то сотою женой.
Я знаю толк в хороших винах;
Давай-ка выпьем по одной -

Чуть-чуть - чтоб не ударил мимо.
Я вижу Грецию вдали...
Возьми меня с собой, любимый,
Но прежде братца заколи.

--------------------------------------------------------------------------------

5. ДЕДАЛ

Привет, Тесей, пришелец из-за моря! Как безрассуден твой приезд сюда.
Наш полубык тебя прикончит вскоре, как и других афинян - без труда.
Что, возмутился? Загорелось пламя в твоих глазах? О, знаю, ты удал,
Но ты умрёшь в проклятой чёрной яме, которую построил я - Дедал.
Кошмар и жуть - не просто разговоры, и ты пред Лабиринтом не фасонь.
Ты слышал рёв, ты видел коридоры? Ты обонял ли тамошнюю вонь?
Вас угостят у входа, обречённых, - в вине дурман, а за вратами мгла -
И поведут покорных, полусонных туда, во тьму, раздетых догола,
И Минотавр притянет, как магнитом, вас - глупых, одурманенных овец...
Но ты умён. Пришёл ко мне с визитом. Пожалуй, ты умнее, чем отец.
Мне жаль тебя, афинского бродягу. Совета просишь - ладно, так и быть.
Я помогу тебе, забыв присягу. Как надоело Миносу служить!
Да, я был очень долго верен слову. Да, я создатель кносского дворца,
Я сделал пустотелую корову - муляж для Минотаврова отца.
Я всё умею, всё на свете знаю - и мне пути закрыты к кораблю.
О, как мне надоела Пасифая! Всё ждёт, что я супруга отравлю.
Она царю давно уже постыла, и всем известно про её дела,
Что никого ещё не пропустила. Небось, уже с тобой переспала.
Аид бы взял проклятое семейство! Зачем для них я столько сотворил?
Несоместимы гений и злодейство - мне это бедный Талос говорил.
О времена - да будь они неладны! О племя ненавистное критян!
Нить захвати, что взял у Ариадны. И выпей это - не возьмёт дурман.
А меч с копьём найдёшь ты возле входа - нащупай третью выемку в стене...
Убей его! Быть может, смерть урода откроет на свободу путь и мне.
Зачем на Крите родила Европа, а Минос стал любимцем у небес?
Зачем Икар слабак и недотёпа? Зачем Тесей не сын мне, о Зевес?

--------------------------------------------------------------------------------

6. МИНОТАВР

Целый год голодать, жрать сухую траву,
Целый год ожидать настоящего пира...
Так по милости Миноса здесь я живу -
Знаменитое чудище этого мира.

Раз в году удаётся насытить нутро,
Раз в году мне приводят четырнадцать тварей.
Их осилить такому, как мне, нехитро -
Безоружных и сонных. Привычный сценарий.

Предвкушаю заранее каждый ломоть,
Мне заранее радостна эта услада:
Поползёт под когтями покорная плоть,
Долгожданое мясо афинского стада...

Но неужто я в мир лишь за этим пришёл?
Я ведь тоже - по матери - бог, между прочим...
Обещает мне матушка критский престол,
Только что-то не мрёт мой возлюбленный отчим -

И царит, и пирует, и тратит казну...
Я же скромен - и в мраке пока поживу я.
Вот идут они, слышу. Сейчас я начну
Долгожданную тризну свою годовую.

Гляньте - этот шагает ко мне. Каково?
Лезет в первые, видимо - как интересно...
Только что это? Как? Он не спит? У него
Меч с копьем! Он ударил меня!.. Так нечестно...

--------------------------------------------------------------------------------

7. ФЕДРА

Ты победил. Я так и ожидала.
Паршивый братец, наконец, издох.
Ты шёл по Кноссу гордо, но устало -
Воитель, победитель, полубог.

Сестрица рядом - с грацией лебяжьей:
К тебе прилипла, счастлива весьма...
А я бы помогла тебе не пряжей -
Пошла бы в Лабиринт с тобой сама!

Она тебя присвоила умело,
Чуть что - к тебе в палатку, под бочок...
Она уже созрела и дозрела,
А я пока что - мелочь и дичок.

Ты увезешь с собой её - и ладно...
Пускай я для тебя "совсем дитя" -
К тебе приду я вслед за Ариадной.
Пусть не сейчас. Пусть много лет спустя.

И зря она с тебя не сводит взора:
Её любовь - пустая суетня.
Её ты бросишь - знаю, очень скоро!
Ты с трапа оглянулся на меня!

Пусть я нимфетка, критская Лолита -
Тебя сама богиня мне сулит!
Но чудится мне имя Ипполита;
Узнать бы - кто он, этот Ипполит...

--------------------------------------------------------------------------------

8. ТЕСЕЙ (I)

Этим долгим, слишком долгим, душным летом
Мы бродили по аллеям дотемна...
Темноте уже пора смениться светом.
Ариадна, ты останешься одна.

Как прекрасен берег моря под луною!
Ты была заезжим принцем пленена...
Ариадна, ты останешься со мною.
Ариадна, ты останешься одна.

Тайны критского дворца и гибель брата -
Вот любви твоей неистовой цена.
Нить потеряна, и нет тебе возврата.
Ариадна, ты останешься одна.

Слышу крик его предсмертный ежедневно,
Эта мука мне навечно суждена...
Не могу тебя я взять с собой, царевна.
Ариадна, ты останешься одна.

Дует ветер. Ждут воителя Афины.
Нет вины твоей, во всём моя вина.
Я тебя на этом острове покину.
Ариадна, ты останешься одна.

Знаю, ждёт тебя наутро потрясенье,
Но утешься: много в Греции вина...
Стать невестой Диониса - вот спасенье.
Ариадна, ты останешься одна.

--------------------------------------------------------------------------------

9. ТЕСЕЙ (II)
Финальная ария

Бухта. Мы доплыли без заминок.
Я теперь - не прежний сорванец:
Позади и страсть, и поединок,
Впереди и слава, и венец.

Я постиг важнейшую науку,
Многое узнал и угадал.
Эх, отец! Послал меня на муку...
Где б я был, когда бы не Дедал?

Видите: народ стоит, глазея.
Как бурлит, наверно, агора!..
Наступают времена Тесея,
А Эгею - почивать пора.

Больше мне, друзья, не говорите
Про того, кто ждёт на берегу.
Парус белый в стирку сдан на Крите.
Чёрный заменить я не смогу.

декабрь 2006 - август 2007,
опубликовано в книге "Яйцо Всевластия" (2008)

---

З.Красинский. "Есть у поэтов чудный дар от неба..." и др.

ИЗ ЗЫГМУНТА КРАСИНСКОГО
( с польского)


ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ К ИОАННЕ БОБРОВОЙ

"Пусть мир и славу мне сулят приметы..."

Пусть мир и славу мне сулят приметы -
Готов бесславно жить я и бессчастно,
Но попрошу я небо, чтоб за это
Была ты дольше для меня прекрасной.

За то, чтоб очи у тебя сияли,
За все улыбки на лице любимой
Пускай судьба мне принесёт печали
И сократит мне жизнь неумолимо,

Поскольку сплёл я жизнь свою с твоею -
Так в чистом поле слившиеся реки
Текут двуцветно, вод смешать не смея.
Коль ты увянешь - сгину я навеки.

(перевод - июль 2011)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/496973.html

"Есть у поэтов чудный дар от неба..."

Есть у поэтов чудный дар от неба -
Мне не досталось благодати этой;
Украсить словом мир хотелось мне бы,
Увы, рифмач я - не гожусь в поэты...

Все диво-звуки, в сердце возникая,
В пути на волю на осколки бьются,
И люди слышат что-то вроде лая,
А звуки сердца мне лишь остаются.

Трепещет сердце в кровяном теченье
Подобно звёздам на волне небесной;
Не слышат люди звёзд прекрасных пенье:
Оно лишь Богу внятно и любезно.

(перевод - июль 2011)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/496973.html

"Мог быть я счастлив..."

Мог быть я счастлив с тобой под луною,
Мог бы поверить, что в смертной юдоли,
Словно на небе, бывает весною
Светлое время без горя, без боли.

Но угрожает мне гибелью ныне
Скопище теней в безмерной пустыне.
Ангельских песен я больше не слышу;
Раньше их звуки взлетали всё выше,
Нынче же мнится: хранителя пенье
Тает и гибнет навек в отдаленье.

Помню: когда-то в чертогах чудесных
Часто бывал я у братии горней,
Гордо встречая посланцев небесных
В час предвечерний и полночью черной.
В душу они мне глядели зрачками,
Полными синью и тишью бессмертной;
Молнии рук их сжимал я руками,
Чувствуя жар их любови несметной.
После, в ожогах от вышних объятий,
В мир поднебесный, как будто в пучину,
Я возвращался, скорбя об утрате,
Счастлив недавним касаньем кончины.

(перевод - январь 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/513284.html

"Ангела видеть хочу у могилы..."

Ангела видеть хочу у могилы
Снов незабвенных, круживших над нами,
Чтоб, как скиталец, поющий о милой,
Пел о тебе он – ну хоть временами;
Пламя разжёг бы, угасшее в чаше
В ночь, когда счастье закончилось наше,
Чтоб это пламя надежду вселило,
Славы сияньем печаль озарило.
Ах, если б голос твой, мил и приветен,
Пусть лишь однажды, не знаю откуда,
Здесь прозвучал бы как чудное чудо, –
Голос твой стал бы мне ангелом этим!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пусть перед смертью услышу я пенье –
Голос надежды в годину бессилья;
Может, тогда мне в тиши предмогилья
Явится месяц как знак воскресенья!
Но, если плача, возложишь на веки
Мне свои руки, что схожи с цветками, –
Пламя охватит мой гроб, и навеки
Молнии с неба мне станут венками.

(перевод - февраль 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/514735.html

--------------------------------

ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ К ДЕЛЬФИНЕ ПОТОЦКОЙ

"В кончине тела нет беды, я знаю..."

В кончине тела нет беды, я знаю:
Для дум, для сердца будет жизнь иная!
Боюсь я смерти, не ведущей к Богу, -
Такой, что душу губит понемногу.
Та смерть зовётся - горем необъятным,
Та смерть зовётся - счастьем невозвратным!
Терплю я ныне этой смерти муку!
Мой стон подобен горестному звуку
Струны, что песню не допев, порвалась.
Мне попроси, молю, у Бога милость:
Чтоб за душою тело вслед пустилось,
Чтоб от меня здесь только ты осталась!

(перевод - июль 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/546165.html

"Год мой, год счастья, ты близок к кончине…"

Год мой, год счастья, ты близок к кончине…
Вечность, зачем ты из рук моих ныне
Год этот тянешь, венчая молчаньем?
Был он любимым моим достояньем!

Снимет сей ангел корону с печалью,
Крыльями скроет лицо как вуалью,
В склеп направляясь, скрываясь как небыль…–
К новым рассветам готовится небо,

Новому ангелу время явиться –
Я не взираю, но лишь проклинаю;
День без тебя я теперь начинаю,
Кровью былое из сердца струится.

(перевод - август 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/563432.html

К Беатриче

Пусть мир окрестный пляшет дни и ночи
И мотыльками небо заполняет,
Цветы суёт мне в руки, искры – в очи, –
Он всё же веру мне не поменяет.

Прошёл путём я счастья и мученья,
И в ту державу духа нынче вышел,
Где идеалу нет уж измененья:
Он вечен в сердце, всех красот превыше.

Любил когда-то – и сейчас люблю я
Красу всё ту же, вечно дорогую,
И ту же душу, что кумиром стала;

В них вижу грёзу, белую, святую –
С любовью этой вечность проживу я,
Поскольку верю в вечность идеала!

(перевод - октябрь 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/568967.html

----------------------

ДРУГИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

"Будет день: весной повеет..."

Будет день: весной повеет,
За селом цветы зардеют;
За селом весною ранней
Ты не жди со мной свиданий!

Будет ночь, и месяц ясный
Бросит луч на траур пруда -
И тогда меня напрасно
Не зови! Не будет чуда!

Удержи свои рыданья.
Мне не быть с тобою, милый.
На погост приди в молчанье
И замри вблизи могилы.

Вспомни там о горькой доле,
О летах моей кручины,
И не смей об этой боли
Забывать до дня кончины.

(перевод - март 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/525491.html


"Скажи: тебя ли я в тот вечер встретил?.."

Скажи: тебя ли я в тот вечер встретил?
Предчувствий грустных я исполнен ныне,
Поскольку в мире всё, о чём я бредил,
Ушло, как дымка, сгинуло в пучине.

Что мне разлука? – знак любови зримый!
Когда мне в душу ненависть входила –
Судьба жестоко надо мной шутила:
Без расставанья жил я с нелюбимой!

Когда ж любил я – расставался в муке,
Вновь ощущая жребия немилость;
И это снова – погляди! – случилось:
Я и с любовью, и с тобой в разлуке!

О, где ты? Дома, со слезой во взоре –
И грезишь днями, коим нет возврата?
Терзает сердце горькая утрата,
Душа застыла в материнском горе?

А может, бродишь в полосе прибоя,
Где гибнут волны возле ног бесследно.
И я когда-то тоже был с тобою -
Волне подобный, сгинул безответно!

Да, словно волны, я ушёл далёко –
Исчез, разбился и утратил силы;
Волна пропала в глубине без срока,
Я умер тоже, если ты забыла...

Волна в глубинах не скорбит нимало:
Она не знает страсти и страданья,
Она и часа радости не знала,
Ей безразлична вечность расставанья!

Волны ушедшей вечный сон спокоен,
И ураганы ей не досаждают…
Я ж не покоя – бури удостоен,
Меня средь бури гибель ожидает.

(перевод - март 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/523513.html

"Там - озёрный край в долине..."

Там - озёрный край в долине,
В круге горном - отблеск синий,
Трёх зеркальных вод сплетенье,
Ярче солнца, злата краше;
Как чудесен дол озёрный,
Что оправлен в перстень горный!
Трёх потоков единенье
Льётся в чашу, Божью чашу.

Вспомни, вспомни склоны сада,
Где стремятся к небу лозы,
Рядом с ними - те аркады,
По которым вьются розы;
Над зелёным сводом лога -
Острых копий ряд игольный:
То, как башни, рвутся к Богу
Кипарисов колокольни -
Словно дУхи-исполины
В башне смерти и печали,
Частоколом строгим встали,
Глянь - над нами их вершины!

Каждый Богу шлёт моленье:
В небо - хоть бы на мгновенье!
И склонится - но напрасно...
Вновь застынет... Как прекрасно!

(перевод - июль 2012)
Оригинал см. http://stran-nik.livejournal.com/548865.html

---

"Сентябрьская дорога" и др. ("Случ. звездочёт", глава 3 - "Круг небесный": Осенняя подборка)

Из книги "Случайный звездочёт" (2008), глава 3 - "Круг небесный".
Осенняя подборка.

 СЕНТЯБРЬСКАЯ ДОРОГА

Двумя цветами салютуют клёны -
Под изумрудом кроется рубин,
И зеленеют запоздало кроны
Над пламенным роскошеством рябин.

В листве - всё чаще красный цвет ожога,
А на кустах - всё больше позолот,
И мимо них ведёт меня дорога,
Она к недальней осени ведёт.

Склоняется нежаркая жар-птица,
Чтоб крылья погасить и видеть сны...
За это всё - никак не расплатиться,
Поскольку нету этому цены.

сентябрь 2005


ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ

1.
Под небом прежней синевы,
О днях зелёных не жалея,
С волшебным шелестом листвы
Под ноги стелется аллея.

Осенним золотом шурша,
Меня в аллее повстречали
Отрады ясная душа,
Душа неясная печали.

2.
Я дни осенние листаю,
Как позабытые стихи,
А листьев перелётных стая,
Шумя, срывается с ольхи.

Кружась, спускается на хвою
Летучий золотистый рой,
И ель украшена листвою,
Как новогодней мишурой.

октябрь 2005


* * *

Мерцает холодеющий двурог
В густом растворе облачного клея;
Он на ветру пронзительном продрог
И прячется за тучи, где теплее.

Наверно, эта хмарь тому виной
Что на краю истаявшего лета
Я так сентиментален под луной
В преддверии осеннего рассвета.

Природа же сурова и трезва,
Как лысый цензор римского сената.
Немеют птицы. Падает листва.
Скрипит пластинка: кончилась соната.

И, опускаясь к стынущей реке,
Поблёкший месяц скалится коряво,
И листья шелестят на сквозняке,
И нет пути назад от переправы.

сентябрь 2007


ОСЕНЬ

I

А за окном - кручина октября,
Землистых листьев мокнущая горка,
И три кота, как три богатыря,
В три стороны поглядывают зорко.

Расплакался простуженный сезон,
И облако скользнуло, как с насеста,
С косого небосклона на газон,
Спугнув котов с насиженного места.

И кажется, что груз не по плечу,
И солнце не пробьётся из-под спуда...
Но я закрою шторы. Свет включу.
Об осени подкравшейся забуду.

II

Я дверь балкона утром отопру,
Взгляну на невесёлый небосвод,
И нитка жизни дрогнет на ветру
Нелепых нескончаемых погод.

Летят по небу тучи в никуда,
И им плевать на землю свысока,
А осень подступает, как вода,
И нитка жизни, как всегда, тонка.

Гляжу на мир спокойно, не скорбя,
Убытки позабыв и барыши...
Скрипучий ворот тянет на себя
Натянутую ниточку с души.

октябрь 2006

---

"Одиссей" и др.

Из "Антиисторического цикла". Серия третья. Мифология

ОДИССЕЙ

"Я выверю свой путь по Зодиаку,
По звёздному небесному ковшу...
Я не спешу на жалкую Итаку,
К постылой Пенелопе не спешу.

Мой гулкий конь открыл ворота Трои,
Я славен средь героев и царей...
В дворцы цари вернутся и герои,
А мне - в страну свиней и свинарей?

Нет, этот путь мне нынче не по чину!
Пусть остров мой забудет о царе!
Уж лучше кануть навсегда в пучину,
Чем вечно быть правителем в дыре!

Я хитрость покажу свою и силу;
Пусть Полифем безумствует, презрен;
Харибду одолею я и Сциллу
И спеть погромче попрошу сирен!

Своей отвагой навсегда посею
Я память о себе в умах людских!
Итак, я отправляюсь в Одиссею,
И мне Итак не нужно никаких.

Хоть впереди лишения и беды -
Путь выберу крутой и непрямой!
А после - пусть незрячие аэды
Споют про то, как я спешил домой..."

Стоял он возле Трои, в ратном стане,
Среди разгульной, пляшущей толпы...
На западе, в лазоревом тумане
Дрожали Геркулесовы столпы.

август 2005


ПОЛИФЕМ

До чего ж я дорожил зеницей ока...
Но однажды, бессердечен и незван,
К нам Никто приплыл на остров издалёка
И лишил навеки зренья, хулиган.

С той поры и не хожу я по гетерам,
Обездолен, разорён и полугол,
А хожу и побираюсь по галерам...
Ради Зевса, ну подайте хоть обол!

Сам неместный, безработный и незрячий -
Всех несчастий не могу я перечесть -
И голодный! Да и как же быть иначе?
Великаны тоже очень хочут есть.

Вот и нынче я пробрался на трирему
И стою сейчас пред вами, измождён...
Так подайте же слепому Полифему!
Пусть за это наградит вас Посейдон.

сентябрь 2007

Песня Александра Матюхина на эти слова (648 К)


ПРОМЕТЕЙ, или ОБУЧЕНИЕ ОГНЮ

О этот непрактичный Прометей!
Какой же был в его поступке прок?
Снабдил огнём неразвитых детей -
И получил за это долгий срок...

И для чего ему такой удел -
Утёс во глубине Кавказских гор?
Да насолить он Зевсу захотел -
Давно уже меж ними был раздор.

Известен этой выходки финал -
Мучения у бездны на краю;
Он сам себя частенько проклинал
За глупость несусветную свою...

Когда была уплачена цена
За похищенье пламени с небес,
Он стал носить чужие имена,
Чтоб больше не нашёл его Зевес.

И, возмечтав о мщении богам,
Смеясь над возмущением людей,
Не он ли сжёг в Эфесе дивный храм
Двоюродной племянницы своей?

В сражениях он дрался как храбрец,
Лечил - да так, что злились лекаря...
Не он ли вместе с Таис сжёг дворец
Сбежавшего персидского царя?

Потом Зевес покинул пьедестал,
И Прометей возрадоваться смог:
Смеялся он и свечи возжигал,
Когда свергал Кронида новый Бог.

Былых богов замучила хандра,
Затем скосила череда смертей;
Но жил - и славно грелся у костра
В лесу дремучем старый Прометей,

Глядел на искры, что взлетали вверх,
И вслушивался в веток трескотню...
Он порох изобрёл и фейерверк,
По всей Земле людей учил огню.

Но всё-таки устал он от трудов,
Бесчисленных костров и очагов,
И был сожжён на Площади Цветов
Последний из титанов и богов.

Ноябрь 6, 2008


СМОТРИТЕЛЬ ПАРНАСА

Где бил кастальский ключ во время оно, служил знаток сонетов и терцин
Бог Аристей - подручник Аполлона (по слухам - даже Аполлонов сын).
Его удел был, кажется, не мрачен, но всё ж - нелёгок был его удел!
Он старшим по Парнасу был назначен и строго за поэтами глядел.
Поэты слишком к сочиненью склонны: тот накропает, этот натворит...
Слал Аристей кого-то к Аполлону, кого-то сразу отправлял в Аид.
Не всякого случалось индивида в Аид спровадить (хоть давно пора):
Бывало, что вступалась Артемида (не кто нибудь, а Фебова сестра!),
Порою не карать любимца строго Деметра умоляла что есть сил,
И даже Дионис просил не трогать кого-то - и бутылку приносил.
Случалась и постылая работа: в пергаменте какой-то грамотей
Напишет сдуру против Зевса что-то - пергамент чистить должен Аристей!
Он принимал решительные меры и многих на Парнасе вразумил,
И пресекал нападки на Гомера (который Аполлону очень мил).
Он каждого выслушивал про беды, сносил и трепачей, и наглецов;
Когда пускались в мордобой аэды - скрипя зубами, разнимал слепцов.
Он все труды поэтов знал в деталях и, хоть стонал от чтенья чепухи,
Писал еженедельно на скрижалях поэтов лучших лучшие стихи.
Другие суетились, возражали... Но ведал он (хоть прочих было жаль):
Коль избранных не будет на скрижали - придётся просто выбросить скрижаль.
Когда же выбор требовал подсказки - к богине Тихе обращался он...
Он пас Пегаса, музам строил глазки, и лавры собирал, и стриг газон;
Служил, не зная отдыха ни часа, хламидой старой утирая пот ...
Да, тяжек труд смотрителя Парнаса - пожалуй, хуже каторжных работ.

март 2010

---

"Писец и зиккурат" и др.

Из "Антиисторического цикла". Серия вторая. Предания

ПИСЕЦ И ЗИККУРАТ

В Вавилоне, а может быть, в Уре,
Иль в Шумерской земле, наконец,
Жили некогда: царь Хаммапури
И его знаменитый писец.

Был прославлен писец на Востоке,
Всё как надо писал - в аккурат;
Чтоб писец высекал свои строки
Был построен ему зиккурат.

Сей писец и народу, и знати,
И царю был угоден вполне:
Были записи на зиккурате
Популярны в Шумерской стране.

Но один грамотей-карбонарий
На табличке из глины гнилой
На писца начертал комментарий,
Что, увы, был несхож с похвалой.

Разносились по городу крики:
Царский голос был страшен как гром;
Главный жрец по приказу владыки
Вмиг табличку разбил топором.

Эту меру с восторгом и с жаром
Восхваляла шумерская знать.
Царь вручил все осколки боярам
И велел где-нибудь закопать.

Но судьба рассудила жестоко
(Вот такая печальная быль):
Сгинул город - столица Востока,
Зиккураты рассыпались в пыль,

Обмелели великие реки,
Погорел вавилонский дворец,
И нетленки истлели навеки,
И забылся великий писец.

Шли столетья, кровавы и долги...
Но пришли времена тишины -
И нашлись под землёю осколки
Той таблички из древней страны.

Люди глину как надо сложили,
Прочитали все клинья подряд -
Так узнали они о светиле,
О писце, что имел зиккурат.

декабрь 2010


СЛУЧАЙ В СИРАКУЗАХ

Разобрался с нечестивой кликой, был удачлив, не считал ворон -
Вот и стал в Сицилии владыкой древний сиракузец Гиерон.
Принял он решительные меры, управлял осмысленно вполне,
Демократов сплавил на галеры и порядок учредил в стране.
Наступила полная малина; все усердно, не щадя похвал,
Восславляли дружно властелина (горе тем, кто плохо восславлял!) -
И толпой стоящие у трона, и простой дорический народ...
А у государя Гиерона был тогда советником Мармод.
Он у Гиерона в кабинете от звезды сидел и до звезды;
Он-то и придумал меры эти, он-то и подсказывал ходы...
Но однажды много появилось подрывных пергаментов в стране,
Ну а им вослед - скажи на милость! - даже пьеса целая: "Надне".
Там на всех страницах - поношенье: воровство в Сицилии! беда!
Выручки валютной расхищенье! мафия! (да-да, уже тогда...)
Каждого второго кличут вором! В доле - и правительство, и знать!..
Гиерон велел своим эфорам борзописца живо отыскать.
Горе!.. Не сдержал правитель стона, выгнал прочь достойных воевод,
Честно доложивших Гиерону: автор всей нелепицы - Мармод.
Вызвал нарушителя покоя, исподлобья строго поглядел:
"Для чего ты совершил такое - стать Эсхилом, что ли, захотел?"
Тот в ответ: "Оставь своё унынье! Царь, дороги не всегда прямы.
Всем про всё известно - а отныне знают все, что знаем всё и мы.
У народа подлая натура: должен убедиться он, что власть
Видит всё - и, стало быть, не дура; всех накажет (ну хотя бы - часть).
Убедится - не устроит свару... Надо бы теперь, без дураков,
Нам в рабы продать номархов пару и повесить пять ростовщиков -
И народ тебя опять восславит, несмотря на трудности в делах...
Пьесу же разучат и поставят - будет неминуемый аншлаг".
И советник убедил патрона. Ну а люди - пошумели лишь...
И опять в державе Гиерона наступили благодать и тишь.

сентябрь 2009


КАТОН

Иногда в сенате было жарко;
Председатель злобствовал опять;
Не любил он на трибуну Марка
Порция Катона допускать.

Диспут шёл ничтожный или важный -
Знал Катон лишь этот аллерген,
И твердил он, лысый и вальяжный:
"Надо уничтожить Карфаген!"

Шло всё тихо вроде и нормально
В курии, среди высоких стен, -
Ну а он опять маниакально:
"Надо уничтожить Карфаген!"

В уши люди напихали ваты,
Но орал он громче всех сирен...
И тогда решили магистраты:
"Ладно. Убедил. На Карфаген!"

К доводам прислушались резонным;
Главным был назначен Сципион...
И пришла победа к легионам -
Карфаген разбит и разорён.

Есть доход легату и солдату.
Много взято иноземцев в плен...
Но Катон опять твердит сенату:
"Надо уничтожить Карфаген!"

Все коллеги возражают Марку:
"Карфагена нет уже - ни-ни!
Ты, наверно, опрокинул чарку.
Пробудись! На улицу взгляни!"

Он в ответ: "Такого не бывало,
Чтобы враг был до конца разбит.
О квириты! Слышу Ганнибала:
Он в ворота римские стучит!"

Что ж, его послали на леченье -
Под охраной - в эскулапов дом.
И его в сенате выступленья
Не звучали более потом.

Но порой супруге, полусонно,
Тот, другой сенатор бормотал:
"Если бы не мания Катона -
Карфаген доныне бы стоял".

Зря ли брали? Зря ли жизни клали?
Зря сносили город или нет?
На вопрос ответим мы едва ли.
Сумасшедший - вот кто знал ответ.

январь 2005


ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ. НАКАНУНЕ МАРТОВСКИХ ИД

Итак, мой Брут, зарежут? В эти иды? Да, это Кассий. Он на всё готов:
Тщеславие, капризы и обиды, жестокость, что обычна для шутов.
Ну что ж, я ждал. Признанием народа вознаграждён давно я и с лихвой:
Ко мне, я знаю, есть любовь у сброда и ненависть - у спеси родовой.
Спасибо, Марк, за горькое признанье; к таким ударам я готов давно.
Пусть состоится это злодеянье. Вот так мне умереть и суждено...
Ты возражаешь? Посоветуй что-то! Проскрипции? Стать Суллой номер два?
Нет. Палачом прослыть мне неохота: такая слава слишком дешева.
Мой Брут, я знаю: всё свершится скоро. Кинжалы наточила мелюзга,
И завтра растерзает ваша свора плешивого и глупого врага.
Ты будешь первым. Нет, не спорь: так надо. Пронзишь кинжалом старческую плоть.
Тебе нетрудно будет без пощады невольника Филона заколоть.
Да ты, наверно, не знаком с Филоном! Он на меня похож, как будто брат;
Служил в моём поместье отдалённом и вызван в Рим два месяца назад.
Раба верней на свете я не знаю. Он так умён, вальяжен, языкаст -
И жизнь отдать, лишь только пожелаю, он за меня мечтает. И отдаст.
Он хочет, чтобы вы его убили, поскольку этим угождает мне;
Напишут "Цезарь" на его могиле - ему довольно этого вполне.
Мне надоели потные ладони, лесть и притворство, низость и обман;
Пускай за власть дерутся Марк Антоний и дерзкий родич мой - Октавиан.
К морям глубоким и далёким рекам я с посохом отправлюсь и сумой...
Пожалуй, стану я отныне греком и назовусь Феодором Косьмой.

октябрь 2008


ДРЕВНЕРИМСКАЯ ДРАМА

Случилось так в начале нашей эры -
Проконсула уволили взашей:
Отправить пригрозили на галеры,
Снабдить клеймом, оставить без ушей.

Сказали: брал с народа не по чину,
Большой убыток причинил казне,
В тавернах пировал на дармовщину,
А все налоги отдавал жене;

Талантов тьму зарыл в саду под сливой,
Ломал постройки - хуже, чем вандал,
А кесаря - морочил речью лживой:
И совесть, и доверье потерял.

Проконсул новый дал народу льготы;
Талантов скрытых дождалась казна...
Но тут внезапно в Рим явились готы.
Дальнейшая история темна.

декабрь 2010

Песня Александра Матюхина на эти слова (1,03 Мб)


ДИОКЛЕТИАН

Нынче волны в бухте - цвета изумруда,
А вдали, у горизонта, - всё в тумане...
Мой Галерий, я пишу тебе отсюда,
Из Салоны - иллирийской глухомани.

Как покойно здесь, в моей округе сонной!
Вспоминаю я почти без сожаленья,
Как велели мне и боги, и законы
Удалиться от верховного правленья.

Я достиг вершины в жизни и карьере,
Я и Риму дал спокойствие, и миру...
И не стал с богами спорить я, Галерий.
И смирился. И отдал тебе порфиру.

Ты тогда был незаметный заместитель,
Но - расчётлив, и умён, и осторожен.
Нынче ты - великий август и правитель,
Я - в отставке, позабыт и позаброшен.

Лишь в тебе теперь, Галерий, видят бога,
А в моей приёмной сразу стало пусто...
Я пытался помогать тебе немного -
Ты послал меня выращивать капусту.

Это - верное решение, конечно.
И в других делах не вижу я изъяна:
Ты, как я, воюешь с персами успешно,
Христиан, как я, караешь неустанно,

И народу иногда даруешь милость,
И налоги так успешно выжимаешь...
А капуста нынче славно уродилась.
Жаль, что ты в ней ничего не понимаешь.

Еле слышен здесь, в поместье, шум прибрежный,
Море плещется лениво в отдаленье...
Ты, Галерий, - ученик весьма прилежный
(И добавлю - к пребольшому сожаленью).

Волны бьются возле берега о камни,
Злые чайки голосят о чём-то зычно.
Ты прислал из Никомедии вина мне,
И просил, чтоб я его отведал лично, -

Видно, вспомнил о походах наших старых,
Как мы вместе против персов воевали...
В этой амфоре - последний твой подарок.
Что же, выпью.
Так прощай, Галерий! Vale!

октябрь 2008


ПОЗДНЯЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ

Это - давняя печальная история,
Это - поздняя потёртая империя.
Это - время императора Гонория,
Много после императора Тиберия.

Императорское знало окружение,
Что Гонория влекут воспоминания,
Все победные и славные сражения,
То германская, то галльская кампания.

Рим гниёт и гибнет в пропасти безверия,
И заветов древних множество нарушено,
И совсем другою сделалась империя -
Из нее клочков немало пооткушено,

А на форумах, с обиженными лицами,
Боги сгорбились и выглядят усталыми...
Как же Риму выжить с этими границами?
Возле врат уже стоят германцы с галлами!

Чтобы цезаря избавить от депрессии,
Порешил сенат из рвенья подхалимского:
Впредь устраивать триумфы и процессии
В годовщины всех побед оружья римского.

И с тех пор почти на все календы с нонами
Выходили на арены гладиаторы,
Шли по улицам легаты с легионами,
В белых тогах пели здравицы сенаторы,

Вспоминали гениального Тиберия -
Как карал он виноватого и правого...
И творилась в цирке Флавиев феерия
О победах Рима юного и бравого,

И ораторы на форуме торжественном
Возвеличивали римские традиции,
Говорили о призвании божественном,
Призывали к возрождению амбиции,

И проконсулы вовсю делились опытом
Управленья завоёванными странами...
И банкеты... Всё за счёт (об этом - шёпотом)
Денег, нужных для расплаты с ветеранами.

Приглашали даже варваров на праздники,
Награждали их значками золочёными,
Но кривились иноземные участники,
Видя портики с имперскими знамёнами.

В Риме не было конца высокомерию,
И в речах ещё звучали притязания...
А разбитую и куцую империю
Ожидали только новые терзания.

Продолжались эти игрища и далее...
Но поздней открылась истина печальная;
Рим осмыслил, что не Рим он, а Италия,
И держава не великая. Нормальная.

Хоть случались рецидивы фанаберии,
Рим смирился с неимперской территорией...
И закончилась история империи,
Чтоб смениться итальянскою историей.

май 2005

---

"Полёт", "Живописцы" и др. ("Случ. звездочёт", глава 1)

Из книги "Случайный звездочёт" (2008), глава 1 - "Грустное вдохновение".


ПОЛЁТ

Как это всё-таки нелепо - душой исполненный полёт:
Мы бьемся душами о небо, как рыбы тушами о лёд.
Взлетаем - падаем из тучи - и продолжаем круговерть...
Но те, кто более летучи, порою пробивают твердь.

Легко ль дыру проделать в своде? Глядишь - и верится с трудом:
Они пробились! На свободе! Взлетают над лазурным льдом,
С собою взяв свои химеры, надежд упрямую тщету...
И не находят атмосферы. И застывают на лету.

Рты открывают полусонно; с последним взмахом плавника
На небо падают беззвонно - и в лёд вмерзают свысока.
Луна их одевает в ризу, венчает тихая звезда...
А мы их видим, видим снизу - недостижимых навсегда.

ноябрь 2006


ЖИВОПИСЦЫ

У этих повинность, у тех корысть, у всех привычка к мазне -
Но каждый берётся за старую кисть и пишет слова на стене.

У кисти этой щетина врозь, и каждый мазок - сюрприз:
Порою слова прожигают насквозь, порою стекают вниз.

Как часто бывает замах не высок - но чаще рука не тверда -
И падают капли слов на песок, и нет на песке следа.

В дело идут волшба и божба, но в них не каждый мастак -
И вновь написана чья-то судьба неверно, неладно, не так.

Видать, помешало бревно в глазу или спущены рукава -
И люди ползают там, внизу, пытаясь собрать слова.

Но судьбу не собрать из упавших частей, как из дощечек паркет:
Она - мозаика для детей, где пары деталек нет.

Никто не узнает, по чьей вине его судьба неполна...
А где-то выше на белой стене чужие горят письмена.

И кто-то вытрет о стену ладонь, оставив смазанный след...
О, этот неверный ясный огонь. О, этот недолгий свет.

декабрь 2006


ЭСКИЗ
(на мелодию "Le cafe des trois colombes")

Огромный подрамник - четыре угла:
Два в небе, а два на земле;
Грунтовка лазури гладка и тепла,
И кисти лежат на столе.

Вот первый - и самый небрежный - мазок
Бросает на холст белизну,
Без всякого плана, вот так, на глазок,
Рисуя дневную луну.

Затем набирается краска опять -
И в западной части холста
Настала пора облакам воспарять:
Теперь высота не пуста.

И смотрит в глаза золотая весна,
И кисть золотая в руке -
И вот уже солнце в углу полотна
Желтеет в своём высоке.

Но ветер влетит в ателье, шелестя,
И вечер заглянет, незван,
Картину с подрамника снимет, кряхтя,
Свернёт и засунет в чулан.

май 2006


* * *

Нам кашу незачем размазывать - у нас не мелкие масштабы,
А если нечего рассказывать, то надо выдумать хотя бы,
Быть на ноге короткой с вечностью, держать столетья на прицеле
И поражать чистосердечностью - хотя бы пару раз в неделю.
Чтоб быть невылазно на саммите, готовы мы вершить без ропота
Раскопки в наслоеньях памяти, хождения по дебрям опыта.
И помогает наше рвение - мы удивительно везучие! -
Во тьме нащупать вдохновение, сыскать мелодию в беззвучии.
Мы не лентяи, мы стараемся - и обойдёмся без медалей;
Краснеть за ложь не собираемся - она реальнее реалий.
Пусть слово явится уликою для привлечения к ответу -
Заплатим цену невеликую: Харону мелкую монету.

ноябрь 2006
(Декламация В.Луцкера)

---

Ветер мокрого серого цвета...

Ветер мокрого серого цвета
Пронизал занавеску насквозь.
Безмятежно закончилось лето.
Вскоре выясним, что началось.

Как обычно, помокнем в покое.
К нам заморский тайфун - ни ногой.
Мы же с вами умеем такое,
Что не может на свете другой.

Нам по силам любые масштабы,
Нам всегда перспективы ясны:
Поживем еще малость. Хотя бы
До зимы, а потом до весны...

сентябрь 2012

---

Р. Фрост. Огонь и лёд

Роберт Фрост.
Огонь и лёд
(с английского)

Одни твердят, что сгинет мир в огне,
Другие – что во льду;
И миру – часто думается мне –
Погибнуть надо именно в огне.
Но если землю смерть двукратно ждёт,
То без труда я ненависть найду
И так скажу: пусть всё разрушит лёд;
Он, с пламенем в ряду,
Отлично подойдёт.

---------------------------

Оригинал

Fire and Ice
Robert Frost

Some say the world will end in fire;
Some say in ice.
From what I've tasted of desire
I hold with those who favor fire.
But if it had to perish twice,
I think I know enough of hate
To say that for destruction ice
Is also great
And would suffice.

---------------------------

Краткая справка об этом переводе.

Перевод выполнен не позднее 11 февраля 2005 года и выложен на профессиональном форуме "Век перевода" . Позднее, 24 августа 2005 года, выложен в Livejournal - в комментариях к записи http://sciuro.livejournal.com/103009.html и в моём собственном Livejournal - http://stran-nik.livejournal.com/93007.html . В 2008-2009 гг. использован без согласования с переводчиком в "интернетном" переводе романа Стефани Майер "Затмение" (стихотворение Фроста является эпиграфом к этому роману) и с тех пор широко тиражируется в Интернете без указания имени переводчика (см., например, эту ссылку).

Я знаю, что есть множество других переводов. В дискуссиях о достоинствах и недостатках различных вариантов перевода не участвую.

---

Наше дело седьмое

"Nim zajdziemy w siodmy las..."
(А.Осецкая)
"Там, за седьмой горою..."
(Б.Окуджава)

Мы, поработав до седьмого пота,
Глотнём седьмой воды на киселе
(Неважная замена для компота,
Но что поделать: деньги на нуле).

В конюшню не пропустят Геркулеса,
И нету места на крыльце златом...
Нам не добраться до седьмого леса:
Нас встретят волки в пятом и шестом.

Кривою стала прежняя прямая -
Иль это не ушёл вчерашний хмель?
Нас ждёт гора чудесная, седьмая,
Но к ней идти - за тридевять земель.

И всё же долгожданная награда
Сквозь марево обмана всё видней:
Вот до седьмого неба автострада!
Но слишком дорог стал проезд по ней.

4.09.2012

---

Вдохновение. Волнолуние. Впечатление ("Случ. звездочёт", глава 1 - "Грустное вдохновение")

Из книги "Случайный звездочёт" (2008), глава 1 - "Грустное вдохновение".

---

М.Орест. "Грааль" и др. (подборка)

Михайло Орест
(с украинского)

Переводы из сборников "ЛУНИ ЛIT" ("Отзвуки лет"), "ДУША I ДОЛЯ" и "ДЕРЖАВА СЛОВА"

Содержание:
Из сборника "ЛУНИ ЛIT" - "Нет, не сокрылось счастье дня былого..."
Из сборника "ДУША I ДОЛЯ" - "На озере льда нет...", "В долине светлый дым клубится...", "Грааль", "Лоэнгрин", "Сокрыла берега седая мгла...", "Я, сирота обиженный, вступаю..."
Из сборника "ДЕРЖАВА СЛОВА" - "Я не скажу: любовь моя навеки...", "Баллада о времени", "Киеву" (из цикла "Отчизнi"), "Восстание мёртвых" (из цикла "Отчизнi").
(перевод "В долине светлый дым клубится..." написан в 2005 г., остальные - в 2004 г.)

Из сборника "ЛУНИ ЛIT"

* * *

Нет, не сокрылось счастье дня былого:
Во мне живет его прекрасный свет.
Иду туда, где мой остался след, –
В мир радостного гомона лесного.

Блеск ягод земляничных вижу снова,
Косули бег, боярышника цвет;
Тут – папоротник свой хранит секрет;
Там – слышу звук кукушкиного зова...

Вдруг краски счастья гаснут. В полутьме –
Квадрат окна. К моим стенаньям глухи
Решетка, дверь стальная... Я в тюрьме.

Я не желаю гибнуть здесь, о духи!
Я – сын свободы. Разорвите сеть!
Молю: во тьме не дайте умереть!

Оригинал - http://stran-nik.livejournal.com/152931.html

-----------

Из сборника "ДУША I ДОЛЯ"

* * *

На озере льда нет,
Проснулся сапфир вод,
И призрак зимы блед
Сокрылся в глухой грот.

Венца и парчи жар!
То царь из моих грёз
Мне молвит, входя: «Дар
В веках я тебе нёс.

Но град прогремел злой -
Недоброй судьбы суть;
Он мир затемнил твой
И мраком сокрыл путь.

Отныне ушла мгла,
И путы не жгут грудь;
От страха, беды, зла
Свободен навек будь!

Восстань же на зов сей
И песнею в даль рвись,
И радостно пей, пей
Лазурных небес высь!»

Оригинал - http://stran-nik.livejournal.com/63412.html

* * *

В долине светлый дым клубится,
Стремясь в объятья высоты,
И взор не может не плениться
Легчайшим маревом мечты.

Цветов, пахучих зелий дрёма,
Ручей серебряный в траве,
А в тайной дали окоёма -
Струится миро по листве.

Под крова дремлющего своды
Что я сумею принести?
Что мне оставили невзгоды,
Что сам оставил я в пути?

Я, как зерно в волнах потока,
С позором встретился и злом,
Избиты бурями жестоко
Щит сердца и ума шелом.

Но вера путь мне указала,
Я в тьме скитаний не зачах -
И вдруг пред взглядом воссияла,
В чистейших утренних лучах,

Та долгожданная долина,
Простор пьянящих светлых чар,
Где для усталых рук судьбина
Готовит, знаю, дивный дар.

Зарою эхо нестерпимой
Минувшей боли, прежних бед -
И в ясности неугасимой
Вступлю в обетованный свет.

Стремясь к приюту и привету,
Пойду я радостным путём
На дым, что воспаряет к свету -
Из рая в рай, из дома в дом.

Оригинал - http://stran-nik.livejournal.com/70736.html

ГРААЛЬ

Для славы великой Бога
Отчизну покинуть не жаль.
Безмерна моя дорога -
Ищу священный Грааль.

Душа, что была несмела,
Исполнилась светлых сил
И там благодать узрела,
Где прочим и свет не мил.

Постигнув цветов пранежность,
Травы предвечерний шум,
Лесных озёр безмятежность,
Стал мудрым и чутким ум.

Лета погружались в Лету,
Как в лето - лепет садов,
Но всё предо мною нету
Ведущих ко храму следов.

В надежд и дум вереницу
Вплетается тихо печаль:
Кто скажет, где золотится
Небесный светоч - Грааль?

Оригинал - http://stran-nik.livejournal.com/64173.html

ЛОЭНГРИН

С высоких башен утренние горны
Трубили, неумолчны и звучны,
И зов их несся звонко и задорно
Во все концы Брабантской стороны.

Зов несся над землей – и просыпались горы,
И вторили им долы в полусне,
И огненными копьями авроры
Вещало небо о грядущем дне.

День наступил. Ковром благоуханным
Стелилось счастье без границы, без конца;
В лазоревом сиянье долгожданном
Тонули вдохновенные сердца.

Любви прекраснейшей невиданному жару
Открылась золотая вышина,
И поднимала с ликованьем чару
Доверья непорочного она.

Никто не знал, что праздник омрачится,
Угаснет чаш сияющий хрусталь,
Рубин великой радости затмится –
И к паладину явится печаль,

Что горечь, незнакомую доныне,
Изведав, тихий зов услышит он
Своей великой и негаснущей святыни;
Ночь долгая рассеется как сон –

И он расскажет о безгрешном мире,
Где дивный замок и святой Грааль,
И заскользит в челне по водной шири
В край безвозвратный, в сказочную даль.

Оригинал - http://stran-nik.livejournal.com/65822.html

* * *

Сокрыла берега седая мгла.
За нею ждут дары и наслажденья.
И мы забудем прежние лишенья,
Увидев гор родимых купола.

Как в светлый край дорога тяжела!
Вода таит коварные каменья,
И путь наш – постоянные боренья,
Опасности и бури без числа.

Кем возвратимся? Подлая судьбина
Сердца нам истоптала. Черных лет
В душе моей – немолчная кручина.

Она раздумий иссушила цвет,
И я боюсь, что край печалить милый
Не суждено мне собственной могилой.

Оригинал - http://stran-nik.livejournal.com/1960.html

* * *

Я, сирота обиженный, вступаю,
Леса, под ваш спасительный покров;
Молчу, как в Божьем храме, и внимаю
Ваш долгожданный и прекрасный зов.

Ты, мир людской, коварен и преступен.
Губитель душ! Здесь власти нет твоей!
Зеленый храм для злобы неприступен -
Растёт в дали, запретной для людей.

Но если снова взять меня на муку
Захочешь ты и в этой стороне,
Межу святую осквернишь, и руку
Протянешь беспощадную ко мне -

Чудесное тогда свершится дело:
Листвой я стану; как броня тверда,
Кора оденет голову и тело,
И дуб сокроет сердце навсегда.

Я человеком более не буду,
Жизнь новую, прекрасную начну;
Делам и чувствам новым, словно чуду,
Израненную душу распахну.

Я снова встречусь с милыми друзьями,
Порвавшими оковы бытия;
Навеки распахнутся перед нами
Восторга и сияния края!

Нам шелест крыл, как ласковое слово,
Пошлют лесные духи в тишине,
И поведут свои беседы снова
Душа с душой в родимой стороне.

О сёстры, братья! В прошлом воплощенье
Я так любил вас! Не тужите, нет;
Мне предстоит святое назначенье -
Стоять на страже, вас хранить от бед.

А будете тоскою обуяны -
Идите же в зелёные края,
Где знал я рай, - и будьте, как лианы,
И вслушайтесь, как вслушивался я.

И тоненькой берёзы тихий лепет,
И запах леса на исходе дня,
И в вашем сердце потаённый трепет
Подскажут: отыскали вы меня.

Оригинал - http://stran-nik.livejournal.com/153160.html

-----------

Из сборника "ДУША I ДОЛЯ"

* * *

Я не скажу: любовь моя навеки!
Я не прошу: останься же со мной!
Времён постылых сумрачные реки -
Путь одинокий, мой удел земной.

Путь одинок, душа глуха, а разум
Опустошён бескрылою судьбой,
Лишь слышу - день за днём и раз за разом -
Безводных волн докучливый прибой.

Сереет рань разлуки. Боль утраты
Смогу я без терзания снести:
Стоят потери прежние, как латы,
Вкруг сердца. Так прощай же и прости!

Не знаешь ты: я звал тебя без слова,
Чтоб нам вдвоём прорвать заклятый круг
И чтоб поднять, вернуть на место снова
Ось жизни, покосившуюся вдруг.

И, чтоб пробиться через ледяное
Враждебных вод таинственное зло,
Душа, в последний раз цветя весною,
Тебе, незрячей, отдала весло.

Оригинал - http://stran-nik.livejournal.com/5381.html

БАЛЛАДА О ВРЕМЕНИ

Несокрушимо времени правленье,
Все поколенья - времени рабы.
Лишь я отверг свирепые веленья
И времени не сдался без борьбы.

Я поднял бунт - бесстрашный, безнадёжный,
Указы властелина разорвав,
И вот - лежу в канаве придорожной,
Чего-то жду средь запылённых трав.

А время вдаль идёт неумолимо,
И жажда власти на лице видна -
Блестит в стеклянном взгляде нестерпимо;
И поступь еле слышная страшна.

Я слышу звон - то, с радостью великой
Оказывая барину почёт,
Колокола, склоняясь пред владыкой,
Его шагам ведут покорный счёт.

О превосходстве знаю первородном
Над деспотом - и всё же с давних пор
Под взглядом этим чванным и холодным
Я отвожу свой потрясённый взор.

Боюсь ли мести злобного тирана?
Нет! - Так чего же я, в расцвете сил
И с мужеством, явившимся нежданно,
В сраженьях не достиг, не довершил?

Но если б ты, любимая, родная,
Своё «люблю» мне молвила - тогда
Оковы одиночества, я знаю,
С души моей упали б навсегда.

Улыбка и златых волос сиянье,
Очарованье твоего лица -
В них больше правды, чем в любом деянье
Сурового властителя-слепца.

И что любви – разлуки и печали?
Не далеки ей всякие пути,
И чтоб лучи сквозь темень засияли –
О слово колдовское, прилети!

Тогда не стану я терзаться звоном,
Презрев колоколов холопский нрав, -
Я, давший бой безжалостным законам,
Я, скрытый в гуще запылённых трав.

Тогда загадка волновать не станет
Про свет рождений, про магнит кончин.
Есть вечный день, который не обманет,
Сияет смертным только он один.

Оригинал - http://stran-nik.livejournal.com/5691.html

* * *

КИЕВУ (из цикла "Отчизнi")

Ты скрыт теперь за преградою,
О мой величавый град, -
Одной для души отрадою
Стал памяти аромат.

Ты нам - святое послание,
Ты небом отмечен был;
Святилось твоё создание
Любовью нездешних сил.

Увидишь - даю в том слово я -
Без счёта вёсен и лет,
Ты встретишь рождение новое,
Росистого утра свет.

Лучи над твоими склонами,
Небес твоих чистых синь
Приснятся мне, утомлённому
Ушедшей жизнью. Аминь.

Оригинал - http://stran-nik.livejournal.com/161227.html

ВОССТАНИЕ МЁРТВЫХ (из цикла "Отчизнi")

Пришёл день гнева - мщения начало!
Лавину туч тяжёлых без числа
По небу буря чёрная помчала,
Холмы и долы затянула мгла.

И нечто непонятное клубится,
И льнёт к земле туманным серебром,
И вглубь уходит. Тайное творится
Сейчас, когда над миром - судный гром.

И запах мяты разлился по полю,
И мать-земля вздохнула глубоко;
Она оживших мертвецов на волю
Охотно отпускает и легко.

О жертвы, что замучены невинно,
Жестоко оскверненные судьбой!
Теперь лишь ваша грянула година,
Когда утих безжалостный прибой

Ко всем яса! На северном погосте
С могил снега холодные сошли;
Там новой плотью обрастают кости,
Покойники выходят из земли.

Для тех, которых не спасла дотоле
Бессонного моления тщета,
Теперь открылся путь по вышней воле,
Чудесный путь в родимые места.

На пустырях, в курганах пробудились
Забытые скелеты скакунов,
И, сбрасывая прах, зашевелились
И поскакали на далёкий зов.

И, прямо в скачке надевая тело,
Мчат кони по туманному пути,
Бегут к воскресшим радостно и смело,
Чтоб их в родную землю отвезти.

О счастье знать: разлука завершится,
Свет встречи будет вместо темноты;
О счастье видеть вновь родные лица
И узнавать забытые черты.

У воинов, исторгнутых могилой,
Есть истина нездешняя, своя;
Они изменят всей загробной силой
Угрюмые основы бытия.

Чтоб удалились, канули в забвенье
Позорные века утрат и бед,
Не омрачали тяжкие мученья
Души сокрытый, потаённый свет.

Духовности утраченной зарница
В людских отяжелевших телесах
Их радостным усильем возгорится,
И запах лип пробудится в сердцах.

Ходьба отныне сменится полётом
К заветным родникам живой воды,
И души путь увидят ко красотам
Лазурных царств магической звезды…

О слуги мрака! С радостью надменной
Вы думали: непобедима тьма;
Вы мнили: по запуганной вселенной
Пройдёте, беспощадны как чума.

Топтали вы границы и законы,
Вы сеяли порок разврат и смерть,
Кощунственные башни Вавилона
В небесную нацеливали твердь.

Жестокой кары ждите приближенье!
Стремясь из всех могил в родной предел,
Воскресшие несут освобожденье,
Спешат домой для небывалых дел.

Чванливый ум! Не тщись со злобой дикой!
Остановить воскресших не дано!
И ты падёшь - с чудовищным владыкой,
Кому привык прислуживать давно.

Поскольку не стерпело замогилье,
Свой вековой покинуло затон,
Прорвалось громом власти и всесилья -
И всколыхнуло весь земной закон.

И в помощь наступающим когортам
Спускаются с небес столпы огня,
Всю землю заливая светом гордым,
Благою вестью радостного дня.

Колокола проснулись, зазвенели;
Так родина встречает сыновей -
Клокочут звуков гулкие метели
По-над священным ужасом полей.

И, вождь бессменный войска неземного,
Летит и направляет бег квадриг,
Грядёт молниеносно и сурово,
С сияющим мечом – Архистратиг.

Оригинал - http://stran-nik.livejournal.com/6242.html

Примечание. Здесь выложены только 2 перевода из цикла "Отчизнi". Остальные переводы и оригинальные стихотворения этого цикла см. на странице http://stran-nik.livejournal.com/6242.html

---

К.И.Галчинский. "Счастье в Вильне" и др. (подборка)

ИЗБРАННЫЕ ПЕРЕВОДЫ ИЗ К.И.ГАЛЧИНСКОГО
(с польского)
(почти все опубликованы в антологии: К.И.Галчинский. Фарландия, или Путешествие в Темноград. М., Рипол Классик - Вахазар, 2004)

CОДЕРЖАНИЕ ДАННОЙ ЗАПИСИ
(нумерация не сплошная, так как в данную подборку включена только небольшая часть моих переводов из Галчинского. Все переводы можно найти на странице http://www.ipiran.ru/~shorgin/galczyn.htm.
В скобках указаны годы написания переводов).

1. СЧАСТЬЕ В ВИЛЬНЕ (2001)
2. О НАШЕМ ХОЗЯЙСТВЕ (2001)
3. ЛИРИЧЕСКИЙ РАЗГОВОР (2001)
9. В ТОМ ВИНОВЕН (2001)
12. ПРИВЕТ, МАДОННА! (2002)
13. НОЧНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ (2002)
16. РОМАНС (2002)
19. ОДИН ЛИШЬ ПОКОЙНИК (2002)
22. БАЙДАРКА И КРЕТИН (2002)
26. ДИРЕКТОР И ПАМЯТНИК (2002)
27. УСТА И ПОЛНОЛУНИЕ (2002)
29. ИЗ ИНФЕРНАЛЬНОЙ АНТОЛОГИИ (2002)
31. КОЛЬ РАЗЛЮБИТЬ МЕНЯ... (2002)
39. СТАРОНЕМЕЦКАЯ БАЛЛАДА (2003)
41. СЕДЬМОЕ НЕБО (2003)
50. Я УМРУ - И ЗАРАСТЕТ ТРАВОЮ... (2003)

Все оригиналы см., например, здесь: http://www.ipiran.ru/~shorgin/gal-sum.htm (нумерация оригиналов на указанной странице совпадает с нумерацией переводов).

--------------------------------------------------------------------------------

1. СЧАСТЬЕ В ВИЛЬНЕ

На улице в Вильне - вот так-то, Гервазий...
Скажи, что же с нами случилось, родная?
По улице в Вильне - вот так-то, Протазий, -
с утра на санях надо мчаться, я знаю.

И мало того, что всю вечность, всю вечность
сиять и сиять на руках будут кольца, -
за ставнями - тишь, и покой, и сердечность,
"Дзинь-дзинь, мой Гервазий", - звонят колокольцы.

Там, в Вильне, - как роза, ты, юная мама...
Приехали, кучер! Вот старый забор,
вот домик знакомый: дверь с улицы прямо,
две яблони, окна выходят во двор...
-----------------------------------------------------------

2. О НАШЕМ ХОЗЯЙСТВЕ. Фрашка

О сребристая Наталья, о зеленый Константин!
Всё, что есть у вас на ужин - это ландышей кувшин;
позади того кувшина с алебардой гном таится,
борода его седая, в ней - от ужина горчица;
он поел, и вы все съели - на столе-то чисто;
о зеленая Наталья, Константин сребристый!
-----------------------------------------------------------

3. ЛИРИЧЕСКИЙ РАЗГОВОР

- Как любишь ты меня?
И я ответил:
- Под солнцем я люблю, при лунном свете.
Люблю тебя и в шляпке я, и в шали.
В дороге на ветру - и в людном зале.
Средь тополей, и сосен, и берез.
Во сне. И если занята всерьез.
Когда еду готовишь у плиты
(и даже если нож уронишь ты).
В такси. И вообще - в любой машине.
В начале улицы, в конце и в середине.
Когда расчёской волосы разделишь.
В опасности. В кино. На карусели.
В горах. На море. В туфлях и босою.
Вчера и завтра. Днём, ночной порою.
Весной, когда с небес - потоки света.
- А летом как?
- Люблю, как душу лета.
- Что про любовь осеннюю ты скажешь?
- Люблю - коль зонтик потеряешь даже.
- Зимой, когда покрыты снегом сёла?
- Люблю тебя я, как огонь весёлый.
Я место рядом с твоим сердцем берегу.
Снег за окном. Гляди: вороны на снегу.
---------------------------------------------------------

9. В ТОМ ВИНОВЕН

В том виновен, что долго бродил я без сна,
что так поздно вернулся, мой друг,
что сейчас только понял, что ты - и луна,
и деревья, и листья, и луг.

Что сейчас только понял: веселый ручей -
это ты; и ракушка на дне;
и звезда, что сияет над ширью полей;
и порыв ветерка по весне.

---------------------------------------------------------

12. ПРИВЕТ, МАДОННА!

Тем, кто умеет книги умные писать,
звучит пусть слава громче башенного звона.
Книг не пишу я, и на славу мне плевать, -
привет, мадонна!

Постичь покой блестящих книг мне не дано,
не мне - весна, деревьев солнечная крона...
Мне только - ночь, и дождь, и ветер, и вино, -
привет, мадонна!

Явились многие на землю до меня,
придут другие... Смерть - слаба, а жизнь - бездонна.
Всё - сон безумца, тот, что снится среди дня. -
Привет, мадонна!

Ты здесь, одета в золотистые цветы,
и я венок тебе одной несу влюблённо,
росой умытая, цветами пахнешь ты -
привет, мадонна!

Прими венок мой! Я - гуляка, но поэт, -
знаком редакторам, блюстителям закона,
а ты мне - муза, и любовница, и свет, -
привет, мадонна!
-------------------------------------------------------

13. НОЧНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ (из цикла Noctes aninenses)

Я, Константин, сын Константина
(в Испании - маэстро Ильдефонс),
не находясь в рассудке здравом,
пишу при свечке завещанье.

Я вижу - мотылек летит на свечку, храбр;
как тень его, дрожит моя рука...
И, значит, мастеру, что сделал канделябр,
июньского оставлю мотылька.

Когда однажды мастер этот, одинок,
пройдет по улице, - а день уже угас, -
пусть прилетит на чью-то свечку мотылек;
цветы закроются на клумбах в этот час.
И он увидит мотылька в чужом окне
и остановится. И вспомнит обо мне.

А всем поэтам - и в грядущем, и сейчас -
я завещаю эту кафельную печь,
где мысли сгинули; где, в пепел обратясь,
исчезли игры, что совсем не стоят свеч;
и им же - месяц, что чернильницей служил:
его когда-то я по случаю купил.

И вот тогда, когда придут иные дни,
когда настанет ночь совсем иная,
и над тетрадью будут мучиться они,
как эту ночь запечатлеть, не зная, -
я буду в тучах, в шелесте деревьев,
в листах тетрадей буду, в скрипе перьев,
поскольку ночью я и начал, и затих,
и партитуру ночи полностью постиг.

А вот седьмое небо оставляю
я дочери своей, чья жизнь - балет;
оставлю ей и херувимов рая,
и вышний шум, и иллюзорный свет,
природу - как копилку всех секретов
и как учебник для ее балетов.

Для Теофила - когда вечер настаёт -
пусть будет улочка для шепота одна;
еще оставлю створку кованых ворот -
на них когда-то был Нептун из чугуна,
потом из города сбежавший навсегда.
Теперь на небе он - спокойная звезда.

Очарование оставлю, что собрал
я на земле, для всех людей хороших,
все дни из золота, все дни из серебра,
и даже дятлов, даже этих мошек,
что близ акации роятся в час заката...
Вдали встает заря, откуда нет возврата.

Блеск феерический - стихам; они сильней
сквозь тьму и злобу пусть осветят даль.
А стройной, смуглой что оставлю я моей?
Печаль.
---------------------------------------------------------

16. РОМАНС

Месяц - точь в точь балалайка над нами...
Ах! Вот его бы коснуться руками!
Было бы чудно -

вышла б небесная песня, наверно,
песня о людях, влюбленных безмерно
и безрассудно.

Будут в ней дальняя речка, закаты,
тень от ладони, цветов ароматы,
в небе звезда,

сад, и стена, и скамья под стеною,
ну, и дорога, что манит с собою -
и в никуда.
---------------------------------------------------------
19. ОДИН ЛИШЬ ПОКОЙНИК

Один лишь покойник воспитан на диво -
в беседе еще никого не прервал;
а если бы мог говорить, то учтиво
и строго научно бы речь он держал.

Совсем любопытства покойник лишен.
Газет не читает. Не ходит в кино.
Спокоен. И ложку не выронит он.
Со всеми любезен - ему все равно...

Имеет позиции твердые он.
И членом не станет сомнительных групп.
Он - легкий - плывет в отдаленный район.
Такой стопроцентный труп.
---------------------------------------------------------

22. БАЙДАРКА И КРЕТИН

В поход понесло на байдарке кретина -
спускался по речке, довольный, как слон;
кретином он был, и вот в этом причина
того, что глупел с каждой милею он.

На небе ни тучки, река голубая,
один поворот и другой поворот;
и люди кричали, к реке подбегая:
- Глядите, кретин на байдарке плывет.

Жена его вышла на берег (видали?),
Тесть вышел - и всех домочадцев позвал,
они и рыдали, и руки ломали -
кретин уплывал, уплывал, уплывал.

Хотите мораль? Одинаково ярко
всем солнышко светит; и вывод один -
не только профессору служит байдарка;
на ней может плыть и обычный кретин.
--------------------------------------------------------

26. ДИРЕКТОР И ПАМЯТНИК

Думал дурак о себе очень много,
бог знает кем он себя полагал.
Выйдя однажды с утра на дорогу,
сразу же скульптора там повстречал.

Молвит: "Бывает удача на свете!
Вас мне судьба потрудилась послать.
Как хорошо, что я нынче вас встретил:
вам доверяю мой бюст изваять;

чтоб на лице моем - том, что из камня, -
юмор светился и ум,
хочется, в общем, пройти сквозь века мне
с мордой, исполненной дум.

В мраморе - прочно, красиво к тому же!
Нет, будет лучше гранит,
ибо гранит - он подольше прослужит!
Точно! Гранит - это хит!

Или из бронзы? Так принято в мире;
бронза, наверно, к бессмертию ближе.
Видел я что-то такое четыре
года назад в этом самом ...Париже.

Вижу я: в зелени пригород сонный
и отблески солнца на морде
бюста, что будет стоять над колонной
(хочу ионический ордер!)

А рядом - вода и малиновый куст...
Взгляните, маэстро, на план-то!
А может быть, сделать из золота бюст?
Глаза - из больших бриллиантов?

И сколько б ни стоило - всё я готов
оплачивать без промедленья.
А может - с гитарой, среди облаков?
Маэстро, ну как ваше мненье?"

И слышит: "Я всё бы для вас изваял,
уж очень насущная тема,
но нынче отсутствует материал,
и в этом, директор, проблема.

Такой матерьял я хочу применить,
что редок, директор, весьма;
ваш бюст - он обязан изысканным быть;
нельзя же ваять из дерьма.

Не купишь на рынке такой матерьял,
а я его очень люблю...",
- "А что это?" - "Я бы зимы подождал -
тогда вас из снега слеплю".
--------------------------------------------------------

27. УСТА И ПОЛНОЛУНИЕ

А вот и ночь, и танцы снов,
и в небе - полумесяц вновь,
как половинка от секрета;
- так говорил я в давний час,
когда такой же месяц гас,
гас над тобою в час рассвета.

Взглянув на небо, на огни,
ты попросила: "Измени
сей месяц; ждет он исполненья".
И - полнолуние! И вдруг
отсёк луны зеркальный круг
уста от уст без сожаленья.
---------------------------------------------------------

29. ИЗ ИНФЕРНАЛЬНОЙ АНТОЛОГИИ

Некий пан, начитавшись Платона,
усомнился в реальности ада.
И супруга сказала резонно:
"К психиатру зайти тебе надо!

Всю семью этот бзик оскорбляет:
я же верю, и мамочка - тоже.
Кто не верит - всегда вызывает
отвращение у молодежи".

Но упрямым супруг оказался;
хоть супруга швыряла посуду,
он и топал ногой, и плевался,
и кричал: "В пекло верить не буду!"

А жена - раз уж ересь такая -
применила суровые меры:
"Я тебя допеку, негодяя,
за отсутствие правильной веры!"

И она перебила со звоном
всю посуду об голову гада...
И бедняга простился с Платоном -
убедившись в реальности ада.
---------------------------------------------------------

31. КОЛЬ РАЗЛЮБИТЬ МЕНЯ...

Коль разлюбить меня потом тебе когда-то доведется,
прошу, не говори о том - как бог о том не говорит;
наслать задумав мор и глад, он с неба ласково смеется,
хоть знает, что цветущий град в пустыню скоро превратит.
---------------------------------------------------------

39. СТАРОНЕМЕЦКАЯ БАЛЛАДА

Некогда в земле Шляраффенлянд
жил барон - вожак разбойных банд,
рыжий раубриттер Демолинус;
были с ним три сотни молодцов,
рыжих и неистовых бойцов,
ну а богом был для них Гамбринус

(сей Гамбринус залу украшал:
пива бог в углу на бочке спал
с кружкою; на ней - изображенье
сцен, где свиты шумные Диан
с луками неслись, как ураган,
в лунном свете, в бешеном круженье).

Заповеди Божьи позабыты -
чтили лишь Гамбринуса бандиты.
Подымая кружки над столами,
до утра могли они кутить;
слугам тоже разрешали пить
рыжие безбожники с усами.

Дочь растил прекрасную барон,
ей не раз играл на роге он
(взятом в замке господина Миле).
Но развеселить ее не мог,
хоть звучал стократным эхом рог,
разносился этот звук на мили.

Инга целый день погружена
в серебро запутанного сна,
что сияет зимней белизною.
Сны снуют за нею - сон за сном,
в шлейфе сны сливаются одном;
этот шлейф не удержать рукою.

Инга плачет, глупая, все дни,
ибо рядом с нею лишь они -
рыжие усы, тупые лица;
только топоры, собачий вой,
и никто не пригласит с собой
погулять иль в роще порезвиться.

А когда поднимется луна -
ходит в одиночества она,
четки на ходу перебирает,
любит перед сном клубнику есть,
а потом всю ночь страничек шесть
"Дон-Кихота", бедная, читает.

Чтоб хоть малость Инге счастья дать,
мудрецов барон велел позвать;
жулики, устроив совещанье,
ей поехать в Рим совет дают,
в келью шлют, рекомендуют труд;
а один орет: "Кровопусканье!"

Этот шарлатанский медосмотр
наблюдал оруженосец Петр -
и вскричал: "Пусть кто умеет - учит!"
Поступил красавчик очень верно:
с Ингою, испуганной, как серна,
в дальней спальне заперся на ключик.

Через час пришли они назад,
и глаза у дочери горят!
Обнялись слуга и Демолинус.
Мудрецы убрались со стыдом,
что забыли о рецепте том,
старом, как пивной божок Гамбринус;

сей Гамбринус залу украшал:
пива бог в углу на бочке спал
с кружкою; на ней - изображенье
сцен, где свиты шумные Диан
с луками неслись, как ураган,
в лунном свете, в бешеном круженье.
---------------------------------------------------------

41. СЕДЬМОЕ НЕБО

(I)
Я зимой из автобуса вышел -
И в твоих объятиях снова,
Я волос вечерних услышал
Аромат - и не ждал иного.

А луна так ярко светила -
К нам спустилась, застряла в хвое...
Ночь кольцом своим окружила -
И пришло к нам небо седьмое.

(II)
Свет и поздними часами
из твоих струится окон;
ты, что зелена глазами,
без тебя нам одиноко -

не желаем спать на крыше,
нас впусти к себе под вечер,
в дом, где птичий гомон слышен,
в дом, где яркий отблеск свечек.

Мы войдем - и с танцем нашим
этот дом запляшет старый,
каждый локон твой украшен
будет звуками гитары.

(III)
Вечером это случилось, в Европе,
в Утрехте или в Брюсселе.
Звезды сияли, как свечки на гробе,
листья под ветром шумели -

осень все громче на аккордеоне
на золотистом играла,
скрипки, и листья, и звуки симфоний
в хмурое небо швыряла.

Час, когда ливень заполнит бульвары,
временем был для влюбленных -
в кинотеатрике маленьком, старом
в кассе трудилась Симона.

И ежедневно, когда опускался
черный, как реквием, вечер, -
с красным тюльпаном в руке отправлялся
К ней по бульварам на встречу.

Было в кино этом славно на диво,
словно под солнышком ясно!
"Этот красивый цветок - для красивой
красный тюльпан - для прекрасной,

выпил бы яд, если б ты пожелала,
век бы с тобой не расстался..."
Часто меня выгоняли из зала -
громко в любви объяснялся.

Но как-то раз настоящее чудо
ночью волшебной такою
там приключилось, и вышла оттуда
ты - не Симона - со мною.

Сжал твою руку своею рукою,
взгляд твой был нежен и светел;
и через мир, что измучен войною,
шли мы, как малые дети.

(IV)
Твои волосы - бурное море,
по утрам у них цвет голубой,
высока ты, как флаг на линкоре,
я молюсь на твой вдох - на любой.

Скрипки, флейты тебе подарю я,
все плоды принесу и цветы,
сквозь миры за тобою иду я,
и в пространствах ищу - где же ты.

(V)
Зазвонили сережки из меди
как Византия колокола,
снежный вихрь за окошком забредил
над Греноблем, где гор купола.

В волосах твоих - яркость агата,
перья солнечной птицы крыла.
Вдруг стемнело: из темного злата,
словно туча, любовь подплыла.
---------------------------------------------------------

50. Я УМРУ - И ЗАРАСТЕТ ТРАВОЮ...

Я умру - и зарастет травою
малый холмик над моей могилой,

но в обличьи месяца с тобою
встречусь, освещая окна милой,

дом твой краской выкрашу чудесной,
белой, серебристою, небесной.

В серебро одену сумрак ночи,
улицу и даже эти тени,

и прохожий скажет: "Нынче очень
яркое у месяца свеченье,

словно белый день - пора ночная!" -
то, что это я свечусь - не зная.

---

"Яйцо Всевластия" и др. Из книги "Зеркало дороги". Подборка №3

Cодержание:

ЯЙЦО ВСЕВЛАСТИЯ (Киплинго-Толкино-народное)
БАЛЛАДА О ТРЫН-ЦВЕТКЕ (почти по Киплингу)
ЯМБЫ НИ О ЧЕМ
ТАМ, ЗА ГОРИЗОНТОМ. Практически попутная песня
ЗА ТРЕМЯ ЗАЙЦАМИ
НАПУТСТВЕННОЕ

--------------------------------------------------------------------------------

ЯЙЦО ВСЕВЛАСТИЯ (Киплинго-Толкино-народное)

В курятнике, утром, примерно в шесть, Кура снесла Яйцо;
Было это яйцо золотым, как хоббитово Кольцо.
И Дед произнес: "Его бы разбить; буквы на нем недобры",
А Бабка сказала: "Яйцо - утопить в огненных недрах Горы!"
Но в это время грянул вокруг ужасный, протяжный гул...
"Кто это? - крикнул, дрожа, старик. - Назгул или назгул?"
"Нас девять, вас двое, - раздался ответ, - и наш перевес налицо;
И нам приказал Сами-Знаете-Кто у вас отобрать Яйцо".
"Нет, лучше мы сами Яйцо разобьем, его не дадим Врагу!" -
Так Бабка сказала; а Дед, кряхтя: "Разбить никак не могу..."
Раздался мерзкий смех за окном: "Нет, вам не разбить Яйца!"
И страшен был древней короны блеск на черепе мертвеца.
"Зайти мы не можем в ваш дом дотемна, но и вам не выйти во двор;
Когда же взойдет над лесом луна, и грянет филинов хор,
Когда не будет вас защищать жгучее Солнца лицо, -
Тогда мы в ваш дом легко войдем, и нашим будет Яйцо!"
И Бабка присела на стул хромой, на лавку уселся Дед.
"Так что же, - сказал он, - последний день? Спасения больше нет?"
А Бабка сказала: "Мы ни за что не будем сдаваться им!
Давай подороже жизни свои в сражении продадим!"
"Да что ты, Бабка, сошла с ума? Тебе двести лет в обед!
Ты даже полы подмести в избе не можешь", - ответил Дед.
"Взгляни на себя! Из тебя давно высыпался песок!"
И долго бы, долго бранились они, от смерти на волосок,
Если б не слышала эту брань живущая в подполе мышь:
Она сказала: "Что, Дед, орешь? Бабка, что ты шумишь?
Что, надо просто разбить Яйцо? Для горести нет причин!
А вы и не знали: мой хвост закален, он видел Ородруин!
Мой хвост опускался в недра Горы, он стали дамасской прочней!
И он не хуже послужит вам всяких подземных огней".
И Бабка на стол положила Яйцо, и хвост блеснул серебром!
Яйцо упало на грязный пол - и грянул над лесом гром!
Скорлупки летели во все углы, - а там, а там, во дворе,
Свалились всадники с черных коней, и каждый снова помре.
На этом закончилось царство Врага, и тихо стало в лесу.
И Кура сказала: "Яиц таких я больше вам не снесу;
Снесу, если надо, простое яйцо - лишь, Бабка, меня попроси".
И Дед сказал: "Спасибо, дружок", а Бабка сказала: "Мерси!"

сентябрь 2004
--------------------------------------------------------------------------------

БАЛЛАДА О ТРЫН-ЦВЕТКЕ (почти по Киплингу)

На южной границе Ассама растет
Дремучий и древний лес;
Там странный цветок по ночам цветет:
Зацвел - и к утру исчез.

Искали цветок, что скрывает тьма,
И сикх, и индус, и сагиб;
Но каждый третий сошел с ума,
А каждый второй - погиб.

И только Табаки - сородич собак -
Узнал к нему путь один,
Узнал и понял, что дело - табак,
Цветок же зовется - Трын.

Собрал он трусливый шакалий род
И молвил: "Из древних книг
Узнал я, что храбрым становится тот,
Кто этот цветок состриг.

Но это подействует, если он
Лишь в полночь цветок сорвет -
В тот час, когда в джунглях протрубит Слон
И в чаще Медведь заревет,

В тот час, когда тыквой стала арба,
Носатым - маленький Мук,
Когда прикончил Али-Баба
Разбойников сорок штук.

В такую пору по всей земле
Бандиты одни и ворЫ,
И едет Зло верхом на Козле
Во тьме зловещей поры.

Но нам, шакалам, давно пора
Отбросить трусость свою!
Бандиты, козлы и полночь - мура!
Мы право возьмем в бою!

Придем мы в полночь, цветок сорвем,
И храбрость вольется в нас,
И нам всё равно, что будет потом,
И что творится сейчас!

Идем сквозь джунгли, шипенье змей,
Рычанье пантер и волков!
И мы, несомненно, станем смелей -
Завет Гаутамы таков!"

И двинулся в джунгли шакалий род,
Когда опустилась тьма,
И шли сквозь джунгли они вперед,
Покинув свои дома.

Они шагали по руслам рек,
Взбирались они на хребты;
И если встречался в пути абрек -
Бежал он под свод темноты,

И если встречался в пути кунак -
И он устремлялся прочь...
И звезды с луной им давали знак,
Такая уж эта ночь.

И ровно в полночь они пришли
К поляне Патрон-Таши,
И ровно в полночь они нашли
Цветок, что расцвел в тиши;

А львы и тигры рычали вокруг
Поляны Патрон-Таши,
И липкий страх поднимался вдруг
Со дна шакальей души...

Но главный - Табаки - сказал: "Не трусь!
Цветок охранит от бед!"
И самый младший сказал: "Не боюсь!"
И прочие тоже: "Нет!"

И главный - Табаки - сорвал цветок,
И гром прогремел в лесу!
Сказал он: "Мы раньше шли на восток,
На запад цветок понесу".

Он поднял цветок, и тот запылал
Огнем над его головой,
И каждый шакал за ним побежал,
И был уже каждый - герой.

И все шакалы в пути, как один,
Твердили, твердили одно:
"Сорвали цветок мы по имени Трын,
И нынче нам всё - равно!"

март 2003
--------------------------------------------------------------------------------

ЯМБЫ НИ О ЧЕМ

Коня! Полцарства за коня! Столбами вьется пыль!
Давно, давно ты ждешь меня, старуха Изергиль!
Что это? Ворон в вышине? Нет, ворон, я не твой!
"Куда идешь? - сказал он мне, качая головой. -
Куда несешься ты, баран, средь соплеменных гор,
Как сон, как утренний туман? - и каркнул: - Nevermore!"
Но прокатился, хохоча, весенний первый гром -
И он растаял, как свеча, в тумане голубом...

август 2003
--------------------------------------------------------------------------------

ТАМ, ЗА ГОРИЗОНТОМ. Практически попутная песня
Поется на известный мотив, а последнее четверостишие - на другой известный мотив.

На далеком горизонте
Не бывал я никогда -
Средства транспорта в ремонте,
Что курсируют туда:

Где дороги середина,
Там застряли навсегда -
Нет, не "Дон" и "Магдалина",
А "Титаник" и "Беда".

Из города Чугуева
Всегда по четвергам
Топор плывет (и ну его!)
К далеким берегам,

Плывет топор в Бразилию,
Где Педров изобилие,
Хоть хорошо в Бразилии -
Туда не надо нам.

Не найдете вы на свете,
Не ступив за горизонт,
То местечко на планете,
Где гуляет мастодонт.

А в солнечной Бразилии
Искал зверюгу Бонд -
Но тщетны все усилия:
Не найден мастодонт!

От Муходранской пристани
По пятницам с утра
Идут суда с туристами -
Баржи и катера,

Взяв лоцию детальную,
В державу чужедальнюю,
В страну Горизонтальную
Плывут они - ура!

Птицы редкие - пингвины -
По полетам мастера,
Долетят до середины
Даже славного Днепра;

Долетят до горизонта! -
Если только им платить,
И на это средства фонда
Пенсионного пустить!

От Тель-Авивской пристани,
Лишь кончится шабат,
Пингвины золотистые
Летят, летят, летят...
. . .
И свист издают молодецкий...
А мне ни к чему этот понт;
Не нужен мне берег турецкий,
И к дьяволу ваш горизонт!

сентябрь 2003
--------------------------------------------------------------------------------

ЗА ТРЕМЯ ЗАЙЦАМИ

Сколько бы веревочке ни виться,
Довела до леса озорница,
Но не сразу - малость истомя...
Там, где бронепоезд не промчится,
Мчатся зайцы голову сломя.
За двумя гоняться не годится -
Погонюсь, пожалуй, за тремя.

Первый - бац о землю! - и с разбегу,
Позабыв и альфу, и омегу,
Взвился мелким бесом к небесам;
А второй к неведомому брегу
Вдруг поплыл, не понимая сам,
Где отныне быть его ночлегу
И зачем дал волю парусам...

Ну а третий поглядел уныло
(Бегство непрерывное постыло),
Прикорнул тихонько под кустом;
Шило ни к чему менять на мыло,
Понял он: сейчас или потом
Попадется маленький ловчила,
Не сумеет обмануть финтом...

Но не вышло из меня злодея.
Потрошить дичину не умея,
Отпустил - и пусть не держит зла.
До чего же глупая затея!
Так и не узнаю, где была -
В том ли, в этом зайце - смерть Кощея,
Вечная для примуса игла?

Но не зря я навещал дубраву,
Не напрасно совершал облаву,
Хоть не пойман косоглазый плут...
Вижу зайцев целую ораву,
Их победный, радостный дебют:
Эти - в вышине парят на славу,
Те - под алым парусом идут.

март 2005
--------------------------------------------------------------------------------

НАПУТСТВЕННОЕ

Когда покинешь сызнова берлогу,
О сброшенном с телеги - не жалей;
Неотменима плата за дорогу:
Порою штраф, порою - тяжелей.

Не сбережешь ни доброго, ни злого,
Не скроешь ахиллесову пяту,
И воробьем сорвавшееся слово
Ты топором не срубишь на лету.

Не верь, что всякий встреченный - подмога;
Не каждый - донкихот и доброхот.
Когда-нибудь закончится дорога,
Тогда и подсчитаешь свой расход...

март 2005

---

Гидра

(из "Антиисторического цикла" - "Мифология")

Вспомнить это преданье нехитро... В Арголиде, у входа в Аид,
проживала Лернейская Гидра - ныне (вроде бы) вымерший вид.
А когда-то - две сотни, наверно, было этих носителей зла;
только та, что из озера Лерна, всех других покрупнее была.
И паслась эта Гидра на воле, приносила немалый приплод,
и голов-то имела поболе, чем все Гидры окрестных болот...
Все подробности гидроустройства разносились по миру молвой:
были головы - разного свойства, и одна - была главной главой;
были головы узкого круга, глав попроще - ну прямо орда.
Главы часто кусали друг друга, отгрызали совсем иногда;
но взамен - и практически сразу - отрастало от двух до пяти
(дело в силе болотного газа, что нектару подобен почти).
Только газ не прокормит бедняжку - так что Гидра хватала, шустра,
вепря, зайца и мелкую пташку, даже бабочку и комара.
Нынче сделана переоценка всей Геракловой цепи побед;
доказал академик Фоменко: битва с Гидрой - апокриф и бред.
Не ромашка же ("любит - не любит"): на таких головах - не гадай!
Их Геракл никакой не отрубит, не прижжёт никакой Иолай.

август 2012

---

Р.Л.Стивенсон. Вступление к роману "Остров сокровищ"

Р.Л.СТИВЕНСОН
КОЛЕБЛЮЩЕМУСЯ ПОКУПАТЕЛЮ
Вступление к роману «Остров сокровищ»

Коль песни старых моряков,
Старинных книжек аромат,
Пираты, тайны островов,
И бури, и зарытый клад,

Морей соленая вода, –
Коль умниц нынешнего дня
Всё это манит, как тогда –
Давным-давно! – влекло меня,

То книга, стало быть, нужна!
А если им не надо тайн,
Им ни к чему ни старина,
Ни Купер, Кингстон, Баллантайн, –

Что ж; попаду на то же дно
(Со мною – Одноногий Джон),
Где и рассказчиков полно,
И персонажей всех времен.

-------------------------------------

Robert Louis Stevenson
TO THE HESITATING PURCHASER
Dedication to Treasure Island

If sailor tales to sailor tunes,
Storm and adventure, heat and cold,
If schooners, islands, and maroons,
And buccaneers, and buried gold,

And all the old romance, retold
Exactly in the ancient way,
Can please, as me they pleased of old,
The wiser youngsters of today:

- So be it, and fall on! If not,
If studious youth no longer crave,
His ancient appetites forgot,
Kingston, or Ballantyne the brave,

Or Cooper of the wood and wave:
So be it, also! And may I
And all my pirates share the grave
Where these and their creations lie!

--------------

Примечание.

Это очень старый перевод (2003-го года). В русских изданиях книги этого вступления нет. Я опубликовал этот перевод в своей книге переводов "Ворожба" (2005).
Издательство "ЭКСМО" в 2010 году опубликовало перевод приключенческого романа Пола Кристофера "Призрак Рембрандта". В оригинале книги в качестве эпиграфа использовано это "Вступление" Р.Стивенсона, и издательство напечатало как эпиграф к русскому тексту романа данный перевод (с указанием переводчика, но без моего разрешения; впрочем, впоследствии они извинились, и конфликт был улажен).

---

Осенние счёты

А зимою - всю землю снега зачехлят,
А весною - вода потечёт...
Ну а осень считает, считает цыплят,
И всё время не сходится счёт.

И понятно: они не сидят под рукой,
Их судьбина была нелегка:
Кто нашёл себе бурю, а кто-то - покой,
Этот выжил, а тот - табака.

Мерно щёлкая счётами мелких дождей,
Отмеряя часы ведовства, -
Подсчитай, моя осень, цыплят и людей,
Подсчитай и дела и слова.

А под вечер сквозь морось пробьются огни,
И тебе, утомлённой дождём,
Я цыплят посчитаю, лишь ты намекни.
Так мы с осенью счёты сведём.

13.08.2012

---

Р.Киплинг. "Томлинсон" и др. (подборка)

ИЗ Р.КИПЛИНГА:
ТОМЛИНСОН
ПРОПИСНЫЕ БОГИ
ФРАНЦИЯ
«РЕМЕСЛО». Морская война 1914—1918 гг.
ЦЕЛИТЕЛИ
ЧАРОДЕЙСКИЙ ПОЕДИНОК
ПЕСНЯ МАКДОНО
(Пер. с английского)


ТОМЛИНСОН

Вчера Томлинсон на Беркли-сквер скончался в своем дому,
И сразу же Призрак, посланник небес, на дом явился к нему,
За волосы с койки его поднял и потащил в руке,
В долину, где Млечный Путь шумит, как перекат в реке;
Потом еще дальше, где этот шум затих и умер вдали;
И вот к Воротам, где Петр звенит ключами, они пришли.
«Восстань! - велю тебе, Томлинсон», - так Петр с ним заговорил, -
И нам расскажи о добрых делах, что делал, пока ты жил.
Какое добро на далекой Земле свершил ты, о жалкий гость?»
И побелела пришельца душа, словно нагая кость.
«Был друг дорогой, - он сказал - у меня, советчик и пастырь мой,
Он дал бы ответ за меня сейчас, когда бы здесь был со мной».
«Что в жизни земной был приятель с тобой - запишут тебе в доход,
Но этот барьер - не Беркли-сквер, ты ждешь у Райских ворот;
И если друг твой прибудет сюда - не даст за тебя ответ;
У нас для всех - одиночный забег, а парных забегов нет».
И огляделся вокруг Томлинсон, но толку с того - ни шиша;
Смеялась нагая звезда над ним, нагою была душа,
И ветер, что выл среди Светил, его, будто нож, терзал,
И так о добрых своих делах у Врат Томлинсон рассказал:
«Об этом я слышал, а то - прочел, а это - сам размышлял
О том, что думал кто-то про то, что русский князь написал».
Скопилась стайка душ-голубков, поскольку проход закрыт;
И Петр ключами устало тряхнул, он был уже очень сердит.
«Ты слышал, ты думал и ты читал - вот все, что сказал ты нам,
Но именем тела, что ты имел, ответь - что ж ты делал сам?»
Взглянул Томлинсон назад и вперед, но не было пользы с того;
Была темнота за его спиной, Врата - пред глазами его.
«О, это я понял, а то - угадал, об этом - слыхал разговор,
А это писали о том, кто писал о парне с норвежских гор».
«Ты понял, ты слышал, - ну ладно... Но ты стучишься в Райскую Дверь;
И мало здесь места средь этих звезд пустой болтовне, поверь!
Нет, в рай не войдет, кто слово крадет у друга, попа, родни,
И кем напрокат поступок был взят, - сюда не войдут они.
Твоё место в огне, твой путь - к Сатане, тобою займется он;
И... пусть та из вер, что ты взял с Беркли-сквер, тебя да хранит, Томлинсон!»
------------------
За волосы Призрак его потащил, чтоб, солнца минуя, пасть
Туда, где пояс Погибших Звезд венчает Адскую Пасть,
Где звезды одни от злобы красны, другие - белы от бед,
А третьи - черны от жгучих грехов, их умер навеки свет,
И если с пути они смогут сойти, - того не заметим мы:
Горят их огни иль погасли они - не видно средь Внешней Тьмы.
А ветер, что выл среди Светил, его насквозь пронизал,
И к адским печам он рвался сам - он в пекле тепла искал.
Но там, где вползают грешники в ад, сам Дьявол сидел у Ворот,
Он душу спешившую крепко схватил и перекрыл проход.
Сказал он: «Не знаешь ты, верно, цены на уголь, что должен я жечь,
Поэтому нагло, меня не спросив, ты лезешь в адскую печь.
Я все-таки детям Адама - родня, так что ж ты плюешь на родство?
Я с Богом боролся за племя твое со дня сотворенья его.
Присядь, будь любезен, сюда на шлак», - так Дьявол ему говорил, -
«И нам расскажи о дурных делах, что делал, пока ты жил».
И посмотрел Томлинсон наверх, и там, где спасенья нет,
Увидел звезду, что от пыток в аду сочила кровавый свет;
Тогда он вниз посмотрел, и там, вблизи мирового Дна,
Увидел звезду, что от пыток в аду была, словно смерть, бледна.
Сказал он: «Красоткой я был соблазнен, грешили мы с ней вдвоем,
Она б рассказала, будь она здесь, об этом грехе моем».
«Что в жизни земной был грешок за тобой, - запишут тебе в доход,
Но этот барьер - не Беркли-сквер, ты ждешь у Адских ворот;
И если подруга здесь будет твоя - тебе в том выгоды нет;
За грех двоих здесь каждый из них несет в одиночку ответ!»
И ветер, что выл среди Светил, его, будто нож, терзал,
И так о дурных своих делах у Врат Томлинсон рассказал:
«Раз высмеял там любовь к Небесам, два раза - могильную пасть,
А трижды - чтоб храбрым считали меня - я Бога высмеял всласть».
А Дьявол душу в костре раскопал и дал ей остыть чуток:
«На дурня безмозглого переводить не стану я свой уголёк!
Ничтожнейший грех - дурацкий твой смех, которым хвалишься ты;
Нет смысла моих джентльменов будить, что по-трое спят у плиты».
Взглянул Томлинсон вперед и назад, но пользы не высмотрел он:
Страшась пустоты, толпился вокруг бездомных Душ легион.
«Ну... это я слышал, - сказал Томлинсон, - об этом был общий шум,
А в книге бельгийской я много прочел француза покойного дум».
«Читал ты, слыхал ты... Ну ладно! И что ж? А ну, отвечай скорей:
Грешил ли хоть раз из-за жадности глаз иль зова плоти твоей?»
«Пусти же меня!» - закричал Томлинсон, решетку тряся что есть сил, -
«Мне кажется, как-то с чужою женой я смертный грех совершил».
А Дьявол, огонь раздувая в печи, смеялся из-за Ворот:
«Ты грех этот тоже прочел, скажи?» - «Так точно!» - ответил тот.
Тут Дьявол дунул на ногти - и вмиг к нему бесенята бегут.
«Содрать шелуху с того, кто стоит под видом мужчины тут!
Просеять его сквозь звезд решето! Найти его цену тотчас!
К упадку пришли вы, люди Земли, коль это - один из вас».
На мелких чертях - ни брюк, ни рубах; их - голых - пламя страшит;
И горе у всех - что крупный-то грех из мелких никто не свершит.
Они по углю, крича: «У-лю-лю!», гнали отрепья души
И рылись в ней так, как в вороньем гнезде роются малыши.
Вернувшись назад, как дети с игры, с игрушкой, разорванной сплошь,
Они говорили: «В нем нету души, и делась куда - не поймешь.
Внутри у него - так много всего: душ краденых, слов чужих,
И книг, и газет, и только лишь нет его паршивой души.
Пытали его и терзали его когтями до самой кости,
И когти не лгут - клянемся, что тут его души не найти!»
И Дьявол голову свесил на грудь, не в силах печаль унять:
«Я все-таки детям Адама - родня; ну как мне его прогнать?
Пусть наш уголок далек и глубок, но если в нашем огне
Я дам ему место - джентльмены мои в лицо рассмеются мне,
Хозяином глупым меня назовут и скажут: 'Не ад, а бардак!'.
Нет смысла моих джентльменов сердить, ведь гость - и вправду дурак».
Пыталась к огню прикоснуться душа, а Дьявол глядел на нее,
И жалость терзала его, но он берег реноме свое.
«Проход тебе дам, трать уголь к чертям, ступай к вертелам, вперед! -
Коль душу придумал украсть ты сам». - «Так точно!» - ответил тот.
И Дьявол вздохнул облегченно: «Ну что ж... Душа у него, как блоха,
Но сердце спокойно мое теперь - там найден росток греха.
Сей видя росток, я бы не был жесток, будь вправду я всех сильней,
Но знай, что внутри - иные цари, и власть их - выше моей.
Проклятые есть там Заумь и Спесь - и шлюха, и пастырь для всех;
Я б сам не хотел ходить в их предел - в тот особый пыточный цех.
Не дух ты, не гном, не книга, не зверь, - тебя никак не назвать;
Что ж, ради спасения чести людей - ступай, воплотись опять.
Я все-таки детям Адама - родня; не жди от меня вреда;
Но лучших - смотри! - грешков набери, когда вернешься сюда.
Вот черные ждут тебя жеребцы, чтоб отвезти домой;
Не мешкай же, чтоб успеть, пока гроб не закопали твой!
Вернись на Землю, открой глаза и детям Адама скажи,
Поведай людям ты слово мое, покуда ты снова жив,
Что за грех двоих здесь каждый из них несет в одиночку ответ,
И ... пусть сбережет там Бог тебя - тот, что взял ты из книг и газет!»

(переведено в 2001 г., посл. редакция - 2004 г.)
Оригинал см., например, на странице http://stran-nik.livejournal.com/26680.html#cutid1


ПРОПИСНЫЕ БОГИ

Стран реальных и легендарных знал я много, во все века,
И ценил я Богов Базарных, и цена была высока.
Я глядел сквозь умильные пальцы и на славу их, и на крах, -
Но царят Прописные Боги, обратив всех прочих во прах.

Дали нам они наставления (мы на ветках жили тогда),
Что огонь обожжет, без сомнения, и уж точно намочит вода.
В этом не было перспективы и всего, чего жаждут умы;
Пусть горилл поучат! И смело в мир грядущего двинулись мы.

Нас влекло Духа величие - их шажок был скромен и тих;
От Базарных Богов в отличие, нет полёта в натуре их.
Но они мешали прогрессу, и творили злые дела:
И случалось, что племя тонуло, или Рим выгорал дотла.

Были знания им непонятны, что известны во всех временах.
Отрицали, что круг - квадратный, что земля стоит на слонах.
Отрицали, что голод - тётка; даже то, что работа - волк.
Мы Богов Базарных призвали - вот от этих нам будет толк!

На заре Кембрийских формаций, чтоб навек примирить врагов,
Мы устроили разоруженье - по совету Базарных Богов;
И они же нас продали в рабство - безоружных, как глупых щенят...
И рекли Прописные Боги: "Ну и кто же вам виноват?"

А потом, в Феминистский период, к нам пришла Полнота Бытия
(Это значит: ты мил мне, ближний, а милей - супруга твоя),
Но не стало детей у женщин, а мужи потеряли покой,
И рекли Прописные Боги: "Смерть - расплата за грех такой".

А советы в эпоху Карбона было очень нам по нутру:
"Всё отнять у частника-Павла, коллективному дать Петру!"
И у нас стало много денег - только все голодали окрест,
И рекли Прописные Боги: "Кто не трудится - тот не ест".

И Базарные Боги пали, и сбежали их колдуны,
Даже глупые осознали, что в иное верить должны.
"Не забудь: дважды два - четыре! И не всяк, кто сияет - Бог!" -
Прописные Боги твердили, чтоб любой понять это смог.

Так и будет оно навеки, как было с древнейших лет;
Есть четыре таких возвращенья, в которых сомненья нет:
Пёс вернётся к своей блевотине; свинья - в родимую грязь;
Дурак, огнём обожжённый, снова в пламя пойдёт, трясясь;

И еще: когда он возникнет, мир грядущий, что дивен и нов,
Где всем живущим - награда, где нет кары из-за грехов, -
Так же верно, как жжет нас пламя, так же верно, как мочит вода,
Вновь придут Прописные Боги - и опять нагрянет беда!

(переведено в 2004 г.)
Оригинал см., например, на странице http://stran-nik.livejournal.com/1320.html


ФРАНЦИЯ

Все горести испытала и все победить смогла,
Прикрыта любовью к жизни, как щитом от любого зла,
Не ведала в роскоши меры и передышки в труде,
И черпала грозную силу в земле своей и воде;
Себя саму и своих людей судила строго она,
За новою правдой первой шла и старой была верна,
За нрав свой радушный любима сейчас и во все времена.

Еще до рождения - помнишь? - мы толкали друг друга в бок
В римской утробе – и это был нашей вражды исток.
Ещё язык у нас был един - мы стремились уже к тому,
Чтоб судьбу другого народа скроить по образцу своему.
До сей поры мы землю трясли - и нашей стала земля,
Другие Троны наша вражда сметала во тьму, пыля,
Других Государей в странах других мы творили друг другу во вред -
Мы их нанимали, чтоб причинить соседу побольше бед.
До сей поры мы за шагом шаг штурмовали моря, и вот –
Двери нового мира открыли рывком, не зная, кто первым идёт.
С клинком обнажённым - помнишь? - всегда вступить готовые в бой -
Кого б ни встречали - мы только врага видели перед собой;
Но сила его не пугала нас, а только звала вперёд -
Вот так мы неслись через бездну веков и через просторы вод!

Ты ли была отраженьем нас - или вторили мы тебе?
И была ли на свете такая волна, что нас видела не в борьбе?
Нас отвлекали иные порой, но не могли удержать,
И мы, услышав знакомый зов, шли друг на друга опять.
Нас привлекала знакомая страсть, равных врагов борьба;
Мы были друг другу - загадка и страх, нужда, любовь и судьба.
Мы приходили друг к другу на суд, не рискуя утратой лица -
И честность всегда находили там, и вниманье к речам истца.
Последнюю дань отваге в последнем дыханье своём
Глотки наши хрипели меж гардой и остриём.
И мы наливали друг другу в чашу адскую смесь -
Слёзы и кровь, издёвки, страх, недоверие, спесь –
Во все эти горькие годы, с древних времён доднесь.
Этой борьбой мы ныне закалены навсегда;
Славные были годы, славной была вражда!

Ныне в оковах культуры мы во вражде не вольны,
И прежние злодеянья стали для нас смешны;
Мы готовы простить былое, будто грех – это просто вздор;
Даже общее преступленье – негасимый руанский костёр.
Мы думаем, глядя на новый век: в сердце новых времён
Будет ли ярче пылать огонь, чем тот, что нами зажжён?
Мы слушаем новые голоса, полные похвальбы,
Подобные нашим - помнишь? - во дни былой кровавой борьбы.
Мы видим тьмы солдат на земле и тьмы кораблей в морях,
Готовые так же - помнишь? - как мы, врага обратить во прах.
Мы оружье друг друга ценой потерь изучили, спасая свой род.
Разве смогут Железо и Кровь теперь доставить больше невзгод?
Мы за века досконально познать смогли друг у друга умы,
Разве смогут Железо и Кровь развязать нынче то, что не свяжем мы?
Мы – те, кто друг другу топтал берега, врывался друг к другу в дом
С той самой поры, когда Бреннов меч блеснул над римским холмом, -
Мы слушаем, видим, смыкаем ряды; и, круглые сутки в седле,
Несём свою службу в едином строю, спасая мир на земле!

Все горести испытала и все победить смогла,
Прикрыта любовью к жизни, как щитом от любого зла,
Не ведала в роскоши меры и передышки в труде,
И черпала грозную силу в земле своей и воде;
Себя саму и своих людей судила строго она,
За новою Правдой первой шла и старой была верна –
За нрав свой любовью и верностью многих одарена.

(переведено в 2004-2005 гг.)
Оригинал см., например, на странице http://stran-nik.livejournal.com/37858.html


«РЕМЕСЛО». Морская война 1914—1918 гг.

Чтобы назваться — довольно числа,
Об именах — исчез и помин.
В ящиках, где теснота тяжела,
Играют вслепую под рокот турбин.
Ищут, куда летит цеппелин,
И где толщина у льда мала,
И где затаились заслоны мин.
Это — в обычаях «Ремесла».

Доход от призов для них — зола:
Призов не бывает у субмарин.
В миссии тайной укроет их мгла,
Путь их лежит сквозь безмолвье пучин.
Начало похода — но нет причин,
Чтоб флаги взвивались и вымпела;
И еле доносится шум машин.
Это — в обычаях «Ремесла».

«Скаут» *) дымит в четыре жерла
От Северных вод до канала Суин.
Крейсер несётся вперед как стрела
С шумом громовым винтов-махин.
Но выдаст, пахнув, лишь керосин,
Где одноглазая Смерть прошла, —
Иль масло, всплывшее из глубин.
Это — в обычаях «Ремесла».

Родня не узнает про их дела:
Не ведает славы их и судьбин.
И ни хвала не звучит, ни хула,
И нет в газетах про них писанин
(Цензор — над прессою властелин!),
Когда им вернуться пора пришла.
Безвестный труд настоящих мужчин.
Это — в обычаях «Ремесла».

*) «Скаут» — класс лёгких крейсеров-разведчиков в английском флоте начала XX века.

(переведено в 2006 г.)
Оригинал см., например, на странице http://stran-nik.livejournal.com/176737.html#cutid1


ЦЕЛИТЕЛИ

Уходим мы, не довершив дела.
Срок предназначен, и отсрочки нет:
Кто может упросить, чтоб Смерть ушла,
Кто может скрыть бесстыдство мук и бед?
Пусть явится, о Небо, в наш предел
Бесстрастная, бестрепетная рать
Служителей, что знают тайны тел
И молят лишь о праве исцелять.

(переведено в 2006 г.)
Оригинал см., например, на странице http://stran-nik.livejournal.com/177134.html#cutid11


ЧАРОДЕЙСКИЙ ПОЕДИНОК

Был долг на меня возложен давно,
И служба была свята!
Всякий бой как игра для меня был вчера,
Но нынче игра – не та.
Я не встану под градом невидимых стрел,
Чудный меч не ударит в щиты –
Ключ без боя отдам я Мечтателю сам:
Он - Герой Воплощенья Мечты.

Условья его приму без борьбы,
Без споров – какой уж тут спор!
Нет, прежде я не бежал от стрельбы,
Но нынче – другой коленкор.
Не будет сраженья с Посланцем Того,
Кто на землю глядит с высоты;
Я склоняюсь у врат, и вступает во град
Он – Герой Воплощенья Мечты.

Пред цезарем я не сошёл бы с пути,
Королю не открыл бы ворот,
Власти нет надо мной у Короны Тройной,
Но нынче - другой оборот.
Поединка не будет с Силой Стихий;
Мост опущен, заставы сняты
И распахнута дверь. Нам владыка теперь -
Герой Воплощенья Мечты.

(переведено в 2006 г.)
Оригинал см., например, на странице http://stran-nik.livejournal.com/178928.html#cutid1


ПЕСНЯ МАКДОНО

Имеет ли Власть на людей права
На небе - так же, как тут?
Пусть люди погибнут, родившись сперва, -
Иль пусть не родившись помрут?
Дадут мудрецы на это ответ -
Не зря они служат Стране!
Но Святость Державы (сомнения нет)
Приводит к Святой Войне.

Господь ли станет учить людей -
Иль за нос водить пустослов?
И что человека убьёт ловчей -
Топор иль подсчёт голосов?
Мы это решили уже наперёд
И не станем менять потом,
Поскольку известно: Святой Народ
В рабство шагает гуртом.

Пусть кто-то захочет вручить навсегда
Другим - иль себе самому -
Власть выше Закона, помимо Суда -
Не будет удачи ему!
"Святая Держава, Святой Господин,
Воля Священной Земли" -
Всё это нелепица, бред один!
Ружьё заряжай - и пли!

И - повторяй за мной:

Был народ когда-то - тот, что Ужасом рождён,
Был народ когда-то - Землю Адом сделал он.
Земля ему отмстила - и сгинул тот народ.
Погибшие, внемлите - он больше не придёт!

(переведено в 2009 г.)
Оригинал см., например, на странице http://stran-nik.livejournal.com/404808.html#cutid1

---

А.Хаусмен. "Последние стихи". XL ("О звуках гаснущего лета...")

"О звуках гаснущего лета..." - из сборника "Последние стихи". XL (из А.Хаусмена)
(пер. с английского)

О звуках гаснущего лета
И майской белизны,
О дивных песнях чародейки
Мне речи не нужны -
Мы с нею так давно знакомы
И так давно дружны.

Сосна роняет шишки в хвою
Близ сонного пруда,
Кукушка попусту считает
Грядущие года,
Цветок осенний просит верить,
Что позади беда.

Взгляни: сияют под лучами
На травах жемчуга,
И строгим строем под луною
Всю ночь стоят стога,
Пестреет вихрь листвою буков,
Раздетых донага!

Владей, как я владел порою, -
Отныне всё твоё:
Холмы, и долы, и дорога,
И вязы вдоль неё, -
Край, где мой лес многоколонный
Прошепчет про житьё.

И знай, что разума и сердца
Природа лишена,
Ей наши судьбы безразличны
И наши имена,
И чьи следы остались в росах -
Не ведает она.

-----------------------------------------------


A.E.Housman.
From "Last Poems"
XL

Tell me not here, it needs not saying,
What tune the enchantress plays
In aftermaths of soft September
Or under blanching mays,
For she and I were long acquainted
And I knew all her ways.

On russet floors, by waters idle,
The pine lets fall its cone;
The cuckoo shouts all day at nothing
In leafy dells alone;
And traveler's joy beguiles in autumn
Hearts that have lost their own.

On acres of the seeded grasses
The changing burnish heaves;
Or marshalled under moons of harvest
Stand still all night the sheaves;
Or beeches strip in storms for winter
And stain the wind with leaves.

Possess, as I possessed a season,
The countries I resign,
Where over elmy plains the highway
Would mount the hills and shine,
And full of shade the pillared forest
Would murmur and be mine.

For nature, heartless, witless nature,
Will neither care nor know
What stranger's feet may find the meadow
And trespass there and go,
Nor ask amid the dews of morning
If they are mine or no.

---