Тропинок пройдено немало, хотя шагала не спеша.
Каких чудес не повидала моя весёлая душа...
Вокзал, купе... За всё в ответе бокал тернового вина;
Не спит окно, залётный ветер играет шторками окна.
Вон клоун кружится в балете работ, любовниц, и друзей.
Видать – плевать на всё на свете, как перст, но девок – карусель!
А вот абрек твердит, что русский (хотя совсем иных кровей)
И ненавидит Иисуса поскольку Боженька – еврей,
И молится на Джугашвили, и Б-га прозревает в нём...
Все люди, дескать, ели, пили, а тот жил чаем с сухарём!
Вот выкрест, впрямь из анекдота: за веру замочить готов
Родного сына... Идиот он, поднявшийся до дураков.
А вот Горынычу неймётся, в душе, как чёрная дыра.
Всё пьёт из грязного колодца, куда плевал ещё вчера.
Казак из Нэньки Украины, учёный–националист,
Как чёрный Воланд снял личину и обнаружился фашист!
А грудь увешана крестами и вся в медалях, орденах;
Его потуги выжрет пламя, и ветерок развеет прах.
Жаль бедолагу девяностых... Старик, но славный мужичок,
К соседям ходит, ищет просто от старой ручки колпачок.
И жалуется всем прохожим, что кто-то ручку утащил,
И это так его тревожит, что слушать просто нету сил.
Картонную коробку ручек дочь принесла ему давно,
Но он идёт, на всякий случай, к соседям клянчить всё равно.
Журавль несёт лягушку к югу. Соседка – зёрна снегирю.
Снегурка, милая подруга, несет дождинку Мизгирю.
Меняют аватарки клоны. Стремглав несётся Интернет.
Сквозят порталы и перроны в ночной туннель на белый свет.
Он говорил, а ты молчал в себя,
Как статуя немая Аполлона.
Ты опоздал к последнему вагону,
Билет в руках случайный теребя.
Он говорил, не потрясал основ,
Жонглируя, как глобусом на пальце,
И женщины его, заправив пяльцы,
Там вышивали розовых слонов.
И пахло испеченным пирогом,
И солнце обворовывало “Sony”,
Когда ты нервно мялся на перроне,
Просоленным нутром глотая ком.
Ристалище ушло в словесный тлен,
Оружие давным–давно не в моде.
По словотворцам судят о народе,
И пушки проржавели до колен.
Пора, мой свет, вставай, давай дышать!
Оставь за поворотом день вчерашний,
Не то засохнут и луга, и пашни,
И атмосферно-вечная душа.
Кто шаровые ловит на лету
Не убоится грозного разряда.
Возьми её в ладонь, гуляйте садом,
А если спросят: – встретились в саду.
Двери открываются, двери закрываются,
Катится в далёкое голубой вагон.
Солнечная станция следует за станцией
И Земля вращается, и звенит перрон.
А на полустаночке ждёт судьба–цыганочка,
Три коня в упряжечке, средний, как огонь.
Синий конь да розовый, золочёны саночки,
Средний – огнедышащий. Горячо, не тронь!
Синий конь доверчивый, небесами венчанный,
Верует, что Боженька любит нас всегда,
Розовый надеется, что умчит метелица
К Северному полюсу, к вечным холодам.
Тот, что огнедышащий - третьим ухом слышащий,
Третьим глазом видящий ежели темно.
Что ему дистанция?.. Шерсть – протуберанцами,
Высшая субстанция, главное звено!
Двери открываются, двери закрываются,
Подстаканник фирменный да цейлонский чай...
Чтоб с погодкой ладилось на далёкой станции
Ты судьбу-цыганочку ласкою встречай!
Серебряный месяц внимает полёту аиста.
Птенец из гнезда предвещает судьбу потерь.
Ветрило играет с листа, без купюр и начисто,
А утром лучи протаранят сквозь щели дверь.
Шуршание шин, предосеннего ветра пение,
Цикад сумасшедших привычный вечерний звон,
Твоё нездоровое, бедный, ночное бдение,
Вплетаются в мой беспокойный, некрепкий сон;
И жизнь понимает, творя на себя пародию,
Что шепчет листок, золотящийся на лету,
Пластинка играет шекспировскую мелодию
О встрече далёкой в цветущем твоём саду.
Скрипит за окошком судьбы ветряная мельница,
Все лишние мысли она перемелет влёт...
А завтра ворона-всезнайка, вещунья, сплетница,
Мне листик на веточке в клюве преподнесёт.
Спасибо за млечный туман потолка в квартире,
В холодную высь уходящее небо, небо...
И чувство, что ты обретаешься в этом мире,
Мечтая о точке на карте, где прежде не был.
Алеет, волною обласканный, след искомый.
Все в броуновском движении неслучайно...
И кто-то появится, ранее не знакомый,
Сверкнув дежавю, обозначивши полог тайны.
Садись на Пегаса, вдень ногу в тугое стремя,
Ведь имя заветное просится на бумагу.
Перо заупрямилось... вот бы ему отвагу,
Что спит непробудной зимою в ночное время.
Селена велит оставаться самой собою,
И синюю птицу приманивать наудачу.
Мои корабли облаками плывут над Троей,
Они не горят, лишь порою дождями плачут.
Вручён абонемент на встречи и прощанья,
Разлуку и любовь, высокую мечту...
Опять под новый год заветные желанья
Прокладывают путь по снежному холсту.
За горизонт взглянуть получится едва ли,
Уже куранты бьют, проект судьбы готов.
Семёрка, тройка, туз - на вечном карнавале...
Крути кружок, крупье, не нужно лишних слов.
Ты с детства понимал чего для счастья надо,
Что синее перо не просто заслужить;
Плодами лишь собой заслуженной награды
На свете можно жить и Словом дорожить.
Святое слово есть основа мирозданья,
А ты – Алибаба, имеющий ключи.
Пусть воплотятся в жизнь заветные желанья,
Их в слово облеки и небу прошепчи.
Но перед тем пойми, что ходишь по канату,
Под куполом небес читая часослов...
Чтоб пульс не позабыл счастливого стаккато,
Спаси и сохрани эфир от лишних слов.
Поздняя осень гуляет в осеннем пальто,
Ветер несильный качает глаза фонарей.
Улица стихла, лишь редко проедет авто,
Только две школьницы ходят, гуляют по ней.
Улица тянется в вечность, вся в лунном огне,
Словно стрела, направляясь к созвездью Cтрельца...
Нет в мире чуда загадочней света в окне,
Пищи нет слаще соленого огурца.
О трехкопеечный, о бочковой огурец,
Как же ты вкусно кормил нас и вкусно поил,
Помнится: много отважных и юных сердец
Жаждало выпить соленые слюни твои.
О изгрызаемый, нет тебе равных, поверь,
Разве что точно такой же зеленый собрат.
Столбик огня... приоткрылась балконная дверь,
Папа зовет – значит нету дороги назад!
Улица, улица, дай еще десять минут
Наговориться о тайнах земного пути.
Днем здесь трамваи, машины бегут и бегут –
С правой на левую сторону не перейти.
Так и стоишь, наблюдая потоки машин,
Разницу форм и окрасок, извивы путей...
Этим великим несходством – от крыш и до шин
Как вы похожи на мимо идущих людей.
Люди уходят во свет фонарей, не во мрак.
Вечер готовится тщательно к новому сну.
– Здравствуй дружок, как дела?
А в ответ: – «Все не так...»
И неизбывный вопрос – почему, почему?
Улица, улица, ты погоди, не кружись.
В домик кирпичный с балконом меня отпусти!
Улица, улица, улица, ты – моя жизнь,
С левой на правую сторону не перейти.
Лишь вчера отплясали майские,
Салютуя, прошла весна,
A твоя слобода китайская
Белым пухом заметена.
Что глядишь на лугу некошеном
В догорающий костерок,
Может ищешь словца хорошего
Для рифмованной пары строк?
Очарованный саламандрами*
Угасающего огня,
Бесшабашно швыряешь мантрами
Высоко, далеко, в меня...
Словно искорки дни-проказники
Всё летят да летят во тьму...
Знаешь, я полюбила праздники,
Как ты думаешь, – почему?
*Саламандра (в алхимии) — дух огня как первоэлемента — элементаль огня. Часто изображалась как маленькая ящерка.
21.06.2013
Будет ласковый дождь, запах влажной земли,
И кружить будут ласточки в синей дали;
И лягушки болотные петь по ночам,
И цветущие сливы ветвями качать;
Облачатся зaрянки в ярчайший наряд,
На ограде из проволоки засвистят;
Канет в вечность война... Не узнают о ней
Ни земля, ни трава до скончания дней.
И не против ни звери, ни птицы, ни лес,
Чтобы род человеческий вовсе исчез;
И Весне, что проснётся, встречая рассвет,
Вряд ли станет известно, что нас уже нет.
***
There will come soft rains
Sara Teasdale (1920)
There will come soft rains and the smell of the ground,
And swallows calling with their shimmering sound;
And frogs in the pools singing at night,
And wild-plum trees in tremulous white;
Robins will wear their feathery fire,
Whistling their whims on a low fence-wire;
And not one will know of the war, not one
Will care at last when it is done.
Not one would mind, neither bird nor tree,
If mankind perished utterly;
And Spring herself, when she woke at dawn
Would scarcely know that we were gone.
Раздел: Наследники Лозинского (Рубрика)
Опубликовано: 2014-10-20 14:59:39
Иди, иди молчать в свою Негев.
Обрывки мыслей долетают свыше?
Мы все умеем где-то что-то слышать,
Но так и улетим, не повзрослев.
Ну да, ты слышал, слышишь, ну и что?..
Мы слышим все, мы все – подобье Бога.
Ты возомнил, что знаешь слишком много,
Чудак, верблюд в оранжевом пальто.
Ты прячешься за ширмой строк и снов,
А что, слабо поговорить открыто?
На тему, что давно уже избита,
Но так жива, что просит правды слов!
А не пора ли честно обо всём...
И, алгеброй гармонию поверив,
Быть может мы очутимся у двери,
Которую во лбу, как крест несём!
Ты любишь Тайну тайны. Неспроста!
Всё так запущенно, болезненно, печально...
По полюшку широкому, в молчаньи
Катился гром, и молча грохота...
Ты забыл меня, дружок.
Не хочу забытой быть я.
Ты о жизненных событьях
Расскажи на посошок.
Ну-ка, правды не тая,
Если ты живой, конечно...
Я кажусь тебе беспечной?
Что поделать – это я.
А-а-а, ну да, ты стал велик,
Просиял из интернета...
Где ты есть – тебя там нету,
Бронзовый воротишь лик.
Помнишь – за одним столом
С дружбанами лили воду,
Жили через пень-колоду
И гребли металлолом?
Детство, юность – как во сне...
Глядь – и фиг тебе осталось...
Постоянная усталость,
Но подъем как на войне.
Мы – питательный бульон
И среда для жизни новой.
Фрэш березовый, кленовый...
Был таков, но вышел вон.
Колокольный перезвон!..
– Это мы чего хороним?
– Твой антоним, мой омоним...
Много дум наводит он.
Под гулкое ворожение фонарей,
Под лунное серебрение у моста –
Навязчивый чей-то шёпот: живи скорей...
Ему отвечаю – скорее живу, до ста.
– Зачем же тебе до ста: печален век;
Не лучше ли отстреляться и за порог?
– Да просто я любознательный человек,
Надеюсь не посчитаете за порок.
Tак хочется возвращений и новых стран;
Узнать бы про чёрные дыры и зодиак,
И кто посещал Луну кроме нас, землян,
И кто пирамиды задумал именно так.
Планета Нибиру на небе давно видна.
А есть ли там жизнь? И оттуда ли родом мы?
И что впереди – апокалипсис иль война?
Спаси нас, Создатель, от ада и от войны!
Поведает ветер: в грядущем не будет войн,
И Бог Немезиду отправит в далёкий век,
И будет расти и здравствовать мальчик твой,
И в дом постучится улыбчивый человек.
Безумно усталый – он очень давно в пути,
Тот самый, которого не уставала ждать...
Он просто не ведает где тебя найти,
Хоть лампа в окне – далече и не видать.
Хоть лампа – маяк, не каждый увидит свет.
Фотонные волны – особенной частоты.
Гармония льётся цветами моих планет,
Кристальным индиго летящей во тьме звезды,
Ветрами морскими, поющими в парусах,
И горными соснами, пьющими небо влёт!
Ведь это всегда отражалось в его глазах,
Ему даже слов не надо – и так поймёт.
2010
Кого ты любишь, женщина, скажи!
Рефлексия... сплошные миражи.
Конъюнкция – Венера и Нептун
Хранит в тумане звук заветных струн.
Рефлексия в миноре... Нота "соль",
Плывёт из подсознания Ассоль...
Но сердце знает – лучше с "до" начать.
"До" это дочь, весь век её качать.
Ребёнок вечный, шлёт подсказку "ре",
Её ребёнок, солнышко, – Андре,
Надежда подрастающих невест
И чемпион вселенной и окрест.
Что за фигура, личико и стать...
Ему звездой экрана точно стать!
Язык, что бритва и отнюдь не глуп,
Хотя и мал, на льду – тройной тулуп!
А фуэте умеет с ранних лет,
Природный дар, не надо на балет.
Порхает, словно бабочка на льду,
Девчонки липнут словно он в меду,
А он, на них не поднимая глаз,
Показывает звёздный мастер-класс!
P.S.
Запомни, милый мой малыш,
Жизнь хороша – когда творишь!
А что – не важно... Всё подряд:
Хоть дивных зданий стройный ряд,
Хоть фото гаснущего дня,
Хоть танец страсти и огня,
На льду – немыслимый полёт,
Хоть теплоход, хоть вертолёт...
Господь творил и нам велел!
На свете много славных дел!
Я прежде говорила о любви
Необъяснимой, глупой, виртуальной...
А мир погряз в разрухе и крови,
И тема о любви не актуальна.
С экранов врут, но больше чем всегда.
Сегодня поняла: и раньше врали!
С ужимками чеширского кота
Пирует бес вранья в чумном запале.
И снова: на-аш!.. И хором: всех мы-эх!..
Нам не впервой, мы выдюжим, покажем!..
Какое море там, какие пляжи...
Дойдём до «Альбиона» без помех.
А где ж герой, спасавший род людской?
– Бездомным псом ютится в развалюхе.
Ему за три войны – три оплеухи;
А ордена в подполе, под доской.
Он бы сказал!.. Да скованы уста.
Охота жить, а жизни этой мало...
– Разводит болтологию устало,
Талантливо юродствуя с листа.
И снова: мы-ы!.. И женщины, скорбя,
Идут к курганам с чёрными цветами,
Под реквием огня танцует знамя...
Самоубийство – сам когда, себя...
А каковы сердца – таков и век,
Где истина утоплена в бутылке.
И снова лес курочат на опилки;
Гробы из ДСП... Готовь ковчег!
Поправился... усы там, или без...
Но жизнью, мне так кажется, доволен.
Пой, милый мальчик, мой бесценный воин,
Твоя улыбка – солнышко с небес!
Ну, извини, не мой... И всё же – мой!
Ещё годок и будет четверть века,
Как в храм души вселили человека
На очень! долговременный постой.
А кто вселил – сам чёрт не разберёт:
Легли узором горние светила
Иль месяцу амурно подфартило
С той песенкой, что за душу берёт...
Да будешь ты пожизненно храним
Молитвами Святого Валентина.
У нас уж ночь и в мыслях мешанина –
Юнона и Авось и Древний Рим...
Твой образ – часть души, он стал моим.
Любить и ждать – великое искусство.
И рукоплещут пламенному чувству
Верона, Авиньон и Древний Рим!
О, серые гуси на травке зелёной...
Огромная стая и синь небосклона.
Я тихо иду – не спугнуть это диво,
Я – тень потому, что уж очень красиво!
А парень скорее снимает на плёнку
Гусей и собаку, траву и девчонку,
Луну в синем небе, всю эту картину,
Снимает, снимает, поскольку красиво.
И вот уже парень с собакой по полю
Летит к этой стае, а стая – на волю,
А стая на воздух взлетает крикливо,
Их – фоторужьем... потому, что красиво!
И синее небо, и солнце в закате,
И лунное диво, что по небу катит,
И тёплый сентябрь, и тихое слово,
И песня, что небо диктует мне снова,
В головах поселилось клише:
Что Любовь не живёт в шалаше,
А в реальности наоборот –
В шалаше эта дама живёт!
Там сквозь веточки небо видней,
А лицо обдувает Борей,
И случайно попав в Эрмитаж, –
Заскучает... и снова в шалаш!
Эй, который «шерше» и «ля фам»,
Поищи её именно там;
Пой ей песни и не прекословь –
Своенравная дама Любовь!
Зазвенела струна, что казалась немой:
Это он! Это мой, это мой, это мой!
Далеко протянулась волшебная нить...
Не обнять – не любить! Не забыть, не забыть!
Белый пламень и чёрный сплелись наяву...
Не хочу, но зову... Только кем назову?
В океанских просторах планеты иной
Я тебя опоила солёной волной,
По тебе голосила в Великом Бору,
На виду, на миру, у чумы на пиру.
Слышишь ветра размах – гулким эхом в ночи?
Ни за боль, ни за страх – по себе же кричит.
Будто надвое – тело, на части – душа.
Надо жить не спеша. Заикнулась – и ша!
Не могу, не хочу, ни о чём не молю –
Звёздным ветром* попутным лечу к кораблю.
*Звёздный ветер.
Вещество, из которого состоят звёзды, при определённых условиях может преодолевать их притяжение и выбрасываться в межзвёздное пространство.
Звёздный ветер — процесс, который приводит к снижению массы звезды.
Исчезла магия огня,
Увяло чувство, как цветы.
Ты лишь прохожий для меня,
Мечты пусты.
Ты ветром был, а я – волной,
В песке рисующей строку...
Я стала лужицей простой
На берегу.
Мою обитель никогда
Не устрашат шторма морей,
Но горше моря в ней вода
И солоней.
Sara Teasdale. After Love
There is no magic any more,
We meet as other people do,
You work no miracle for me
Nor I for you.
You were the wind and I the sea--
There is no splendor any more,
I have grown listless as the pool
Beside the shore.
But though the pool is safe from storm
And from the tide has found surcease,
It grows more bitter than the sea,
For all its peace.
всего один лишь братский поцелуй –
нить Ариадны сквозь немые годы,
где лижут Стикса мертвенные воды
граффити «гость, не заплывай за буй»,
где исступлённо жаждет новых жертв
твоя полубезумная Венера
и вновь душа, рабыней на галерах
взывает к рунам, возвращая VЕRТ*
приходит время, наступает час,
прозрение является нежданно.
и возвращают руны HAGALAZ*!
небесным гласом и небесной манной!
мой милый, Hagalaz – калиф на час!
гром прогремел и прояснилось небо...
и вот уж солнце, будто на заказ,
нам дарит восхитительную GEBO*!
* Руна VERT – непознаваемое, чистая руна.
/Пустота – это конец, пустота – это начало/
*Руна HAGALAZ означает разрушение.
*Руна GEBO – однa из самых сильных рун. В основе ее лежит единство сущностей: сотрудничество и партнерство, приятельские отношения, любовь и привязанность. Более глубокими значениями являются женское и мужское начала, Инь и Ян, Солнце и Луна, Небо и Земля. GEBO означает гармонию двух начал.
Я вывожу себя дышать
Как на верёвочке собачку
И "capri", спрятанной в заначку,
Теперь уже не избежать.
А вездесущий мои сосед
Спешит за мною по дороге...
Пора, Алёна, «делать ноги»,
Он приставуч, хотя и сед.
Он не даёт играть в слова
И так упорно лезет в душу...
А мне - облом соседа слушать,
Ну, а ему всё трын-трава.
Какая в воздухе тоска
От заунывных криков чаек...
И твой побег, он не случаен,
Как боль бумажного листка.
В листок стекает наяву
Гром торжествующих орудий
И чайки, строгие как судьи,
Садятся в жухлую траву.
Дождь небесный эфир охладил;
Облака разлеглись для просушки…
Откровенно сказать – было скучно
Без его неуёмных ветрил.
Ветер выдул в раскрытую дверь
Безответное светлое чувство,
Искры радуг добавил в искусство,
И шепнул ободряюще: "Верь!"
Мой ЛГ*, как и прежде, во мне.
Так же любит тревожно и тайно,
И является гостем случайным
В полуяви моей – полусне.
И, не веря судьбе, в эмпирей*
Устремляется нервным аллюром…
То ли хочет оплаты натурой,
То ли долларов, евро, рублей...
Перебьётся, хитрец-кознодей*,
Не нашла я его под забором.
Мой дружок – квинтэссенция сбора
Всех любимых "по жизни" людей!
Повинуйся приказу, к ноге!
Чтобы рядом до смертного часа!
Утром я оседлаю Пегаса
И вперёд полетим, налегке!
Мой дружок-пересмешник, ЛГ.
* Эмпирей (от др.-греч. — огненный) — в античной натурфилософии одна из верхних частей неба, наполненная огнём.
* Кознодей — это тот, кто строит козни, обманщик.
* ЛГ — литературный герой.
У меня проблема с гороскопом,
Родилась, видать, не в те года...
Кто плюс-минус десять – валят скопом,
Кто плюс-минус меньше – никогда!
И смешно и боязно признаться,
Что в мои преклонные лета
Приблудился как-то минус двадцать,
И застрял, похоже, навсегда!
Но судьба хранила равновесье
И в пылу бушующих ветрил,
Появился, в плюсе, два по десять,
Он такого мне наговорил!..
Что за бессердечная планида!
Уж не знаю на кого пенять...
Ни «бабла» не надо, ни «прикида» –
Нужен лишь один – плюс-минус пять!
Жизнь моя – сплошное ожиданье...
Безграничны поиски любви.
Плюс и минус – это два страданья,
Ядом растворённые в крови!
Ну и ветер дует в спину,
Дует в спину, дует в грудь.
На меня несёт дробину –
Убегу куда-нибудь!
Обезумели стрекозы
И качели стонут в лад,
На туристов сеет слёзы
Местный мини водопад.
А бумажки, а пластмасски,
А листочки, а трава...
Закружились в бурной пляске –
Просто кругом голова!
И летит вовсю с деревьев
Сплошь зелёная листва...
Веет мусор, настежь – двери,
Я стою, едва жива.
Разгоню к чертям глюкозу,
Ублажу холестерин,
Напишу крутую прозу...
Жизнь не зебра, жизнь – павлин!
Снова слышу твой голос, поющий красиво.
Мне его не забыть до скончания века...
Ты любовь подарил Джоаккино Россини,
Музыканту из Пезаро, сверхчеловеку.
За тобою я следую за океаны,
Через льды и пески, по дорожке заветной...
Я бы звёзды в твои положила карманы,
Чтоб светили ночами во мгле беспросветной.
За тобой, дорогой, по пятам, по пятам
Утром Фигаро здесь, ну а вечером – там.
И мелькают перроны строкою бегущей,
Самолёты взлетают, автобусы мчатся,
Ах, как хочется, милый, с тобой развенчаться,
Закрутить с добрым малым, совсем не поющим...
Всё мы по заграницам, – Парижам и Ниццам,
Ну, а мне бы в деревню, к дубку у крылечка,
Я заброшу к чертям с бриллиантом колечко,
Что воткнул ты за ленчем в горячую пиццу.
За тобой – ни ногой, по пятам, по пятам...
Утром Фигаро здесь, ну а вечером – там.
Забирай свой подарок – блестяшки-алмазки,
Что надел мне на шею в цветастом Пекине,
Не скучай, баба Нюра, – проплаканы глазки,
Больше внучка тебя ни за что не покинет.
Мы поставим большой самовар золотистый,
Напечём пирогов всем друзьям на деревне,
И помянем ушедших на кладбище древнем,
И помолимся Деве Марии Пречистой...
Надоело совсем – по пятам, по пятам...
Вот мой сад-огород, ну а Фигаро – там!
Открывала вселенные в поисках только тебя,
И они отзывались на наши с тобою пароли...
Я как будто в театре летала от роли до роли,
В новых лиц вереницах твои воплощенья любя!
Ты и есть бесконечность, я знала об этом всегда.
Гениальный Солярис и, словно дождинка, беспечен...
Ничего не исправить до той остановки конечной;
Как зарницы мелькнув, в никуда унеслись поезда.
Мы с тобой в океане по имени Вечность плывём...
И сегодня понятно, что льды и седые метели
Нас с тобою нашли, а затем на века проглядели,
Чтобы в белых снегах наши души парили вдвоём.
Ведь без нас не сбываются добрые, вещие сны
И не плачут гитары, не стонут влюблённые скрипки;
Я когда-то мечтала увидеть хоть отблеск улыбки,
Спеть вдвоём у костра под зелёною хвоей сосны.
Ты витаешь в морях не доступных моим парусам.
Я давно уплыла... И душа не желает возврата.
Как бы мне рассказать – что в тебе увидала когда-то...
Исчезают миры, в колокольцы звеня небесам...
На птичьем дворе петухи спозаранку орут,
Скликая подруг на остатки вчерашнего пира.
Я – гадкий утенок. Сегодня меня отшвырнут
За серый забор голосящего птичьего мира.
Я прыгну в крапиву, скачусь по крутому холму,
И больше не буду от братьев своих отличаться.
Как много тропинок в высоком зеленом дому...
Распахивай крылья веселое, горькое счастье!
В пустынных полях меня звёздам качать и качать,
Мне в тёмных лесах изучать вековую науку,
А осень настанет и я научусь отличать
Друзей от врагов по повадке, по цвету и звуку.
И грянет зима, как преддверие небытия...
И крыльями насмерть в морозную землю врастая,
Я вырвусь из тела – наверх, в голубые края,
И примет меня долгожданная белая стая!
Мы сегодня пляшем,
Пляшем, веселимся –
У бурёнки Маши
Крошка народился!
Ах, какой хороший
Новенький телятя,
Нарекли Алёшей,
Повели гуляти.
Колокольчик звонкий
Цвета голубого...
Нет во всём посёлке
Славного такого.
По полю летает,
Золотятся глазки...
Пусть ему хватает
И тепла и ласки.
Через год прибудет
Стада на посёлке;
Приготовьтесь, люди,
Нагуляйтесь, тёлки!
Любит весь посёлок
Нашего Алёшу –
Он такой весёлый,
Гладкий да хороший!
По траве зелёной,
По цветкам душистым
Бегает телёнок
С шёрсткой золотистой...
С твоей любовью, с памятью о ней
Всех королей на свете я сильней.
/Шекспир. Сонет 29. Перевод С.Маршака/
***
Ничего-то ты мне не должен,
Мой далёкий, прекрасный милый,
Если бог даст – полюбишь тоже,
За двоих я одна любила.
А любовь жила недотрогой,
Как звезда в душе одинокой,
И была как небо высокой!
Так, наверное, любят Бога.
Ты прости её, вот такую,
Я пространство-время целую,
Океаны все – не помеха...
Хохотала б... но не до смеха!
Не за деньги да не за ночки
Красным цветом пишутся строчки,
Лунным дымом голову стелет
На бескрайней снежной постели.
А любовь моя бесконечна,
Вы над ней со мной плачьте, люди!
Ею светится Путь наш Млечный
И другой такой нет, не будет!
*** ЦИКАДЫ ***
Отчего это ты вдруг раскурилась,
И о чём ты это так размечталась?..
Может жизнь твоя с горы покатилась
К водоёму под названием старость?
И зачем нужны пустые надежды,
И кому нужны пустые карманы?
Это осень украшает одежды
Пряным мёдом, золотым и багряным.
Но, послушай, как "орут" в этих кронах
Сумасшедшие ночные цикады!
Не отчаивайся, дура, не надо,
Лучше дурою побудь – но влюблённой!
Занавесь своё лицо светлой дымкой,
Пусть любовь тебя качает волнами,
И плыви по тем волнам невидимкой
На кораблике смешном – оригами.
Подними глаза – бездонное небо,
Золотые облака на закате...
А реальность?.. Кто в реальности не был?
Не сбежишь когда реальность накатит!
Там, где белое колдует на синем,
Видишь розово-оранжевый остров?
Можно жить на нём... Я знаю, не просто...
А давай с тобой сомненья откинем.
Друг для друга быть судьбою, отрадой...
И долой слова друзей и запреты!
Хоть бы свидеться в окне Интернета...
Ведь не зря же так "горланят" цикады!
Пророка нет в отечестве своём!
Ну разве же пророк родная мама,
Которая так нудно и упрямо
Всё повторяет: "Не играй с огнём!"
О чём я это?.. Можно и о нём;
Що купували – бачили тi очi!
Ты скажешь – ты любила очень-очень,
И что теперь? И много-ль проку в том?
Хоть в шрамах вся дурная голова,
Но повторит не раз язык упрямый:
Так нужно было, я была права,
Страны советов нету, хватит, мама!
А кто ещё способен дать совет?
Подружка, что не знает алфавита?
А, может, «вырви ухо» поп элита
Иль из колоды выпавший валет?
Из дома выйдешь знаков поискать...
Вот птица в проводах, а вот кузнечик...
И что ни говори – природа лечит,
Природа ведь для нас вторая мать.
Как птичка на плечо – так это к счастью,
А если мимо – то к большой удаче...
Ты покорилась, ты уже не плачешь
И безразлично тикает запястье.
Так и живёшь, полистывая книги,
Не постигая нудные страницы,
Ленивою и сонною ослицей
Таская за собой свои вериги.
Кружится жизнь, как Золушка на бале.
Замри! Порочный круг – дитя порока!
Ты на часах отмеченного срока
Не видишь... и нуждаешься едва-ли...
Пройдут года в безвыходной печали.
Без боли и страданий – нет урока!
Но и у боли есть исход летальный!..
Так пусть же круг закрутится спиралью,
Как морок улетучится морока,
Сверхновой вспыхнет "Victory" в реале!
Ты хочешь крови, дыма сигарет...
Всё состоялось и уже уплыло
В машине чёрной, лаковой, мой милый,
А в бардачке счастливый наш билет.
И это откровенный мой ответ
На странное переплетенье судеб.
Что было – никогда уже не будет.
Что не было – того в помине нет.
Но повесть не окончена, друзья.
Есть некая застенчивая тайна:
Всё, что случилось с нами – не случайно
И не упомянуть о том нельзя.
По разуму... и всё от головы...
А в зеркалах мелькают отраженья,
Где повторяешь ты мои движенья
И я синхронизирую, увы...
Два профиля, два призрачных лица
Соединились в бликах отражений...
Не разлучит синхронность их движений
Ни брачный марш, ни клятва у венца.
Так ночь за днём снуёт, за ночью – день,
Так нитка поспевает за иголкой,
И в мыслях, перевёрнутого толка,
Лениво пляшет кружевная тень.
***
Чужой – до лампочки!
А мне чужой мужичок до лампочки! –
Как влезть в чужие тёплые тапочки,
Как скисший суп доедать за кошкою,
Плевок безумца стирать ладошкою.
Чужие майки, грязцой пропахшие,
Носки, весёлую жизнь видавшие,
Лицо, хранящее след затрещины
Усталой, злой, нелюбимой женщины.
Любовь одна отмывает в белое
Всё то, что чёрным чужое сделало.
Любовь и мудрая и наивная,
Но лишь взаимная, лишь взаимная!
______________________________
/Рецензия на стихотворение Е.Ш.
«Ты муж чужой» /
Не возвращайся, сезон окончен,
Полёт отложен и рейс просрочен,
Не стоит спорить с дождём унылым,
La Vita Dolce – вот всё, что было!
Не возвращайся, сезон – finito,
В портал надежды окно закрыто,
Судьбу не склеить – она разбита,
Пропой ей тихо: «La Dolce Vita»!
La Dolce Vita, La Vita Dolce,
Прогноз погоды, увы, не точен
И горько плачет дождями ива
О жизни сладкой под «Sole Mio».
У НАШЕЙ РЕЧКИ
Нет окончанья без начала,
Нельзя уйти не приходя...
У нашей речки два причала
Спят в ожидании дождя.
В полях просторно и туманно;
Царит парное молоко...
Нептун – великий бог обмана,
Парит целебно и легко.
Мир полуспит, утратив краски,
И жизнь почти теряет смысл.
Ждут небеса лучистой ласки,
И ливня просят, чтоб умыл;
Умыл некошеные травы
И ветви, ждущие тепла,
И, растворив следы отравы,
Принёс заветные слова.
Рассвет, храня благие вести,
Несёт в объятиях зарю...
И все мелодии созвездий
Ждут воплощенья к октябрю.
ЗАЧЕМ СЛОВА?..
Зачем слова, затёртые до дыр?
Язык богов – мелодия пространства.
Возникший вне земного постоянства,
Он был до нас, он создал этот мир.
На почту мне сегодня не поспеть.
Поэтому – немного о погоде:
У нас снега, у вас морозы, вроде...
Сказать стихами легче, чем в письме.
Вот так и говорим на языке
Зверей и рыб, и вольных птиц небесных;
На эсперанто, бессловесно честном,
С надеждою, зажатой в кулаке.
Мой милый, за меня ты помолись.
Прости, что не научена молиться
И, что в руке зажата не синица,
А безнадёга вечная, как жизнь.
Но я не стану «петь за упокой»
Чего-чего, а этого не будет.
Ярило ярким лучиком разбудит
Гитару на стене и снова в бой!
ПИШУ В ПРОСТРАНСТВО...
Прилетела мысль простая –
Время сентябрю...
Я тебя не отпускаю,
Я тебя люблю!
От судьбы не убежала –
Значит не смогла.
Ожидала у причала –
Тишь, туман да мгла.
С ног сбивает ветер стылый,
Льёт с небес вода...
Я тебя за всё простила,
Разом, навсегда!
Не притянет парус странствий
Блеск чужой звезды.
Я пишу тебе в пространство,
А пространство – Ты!
Давно забытый вкус – вина Amore Mio,
Летя из прошлых дней, пригрезится во сне,
И сбудутся мечты, и так непоправимо
Душа впадёт в любовь, однажды по весне.
Я слышу как звучат волшебные напевы,
Который век подряд вершится маскарад,
И, маску нацепив, молоденький Ромео,
Велением небес, спешит в вечерний сад...
И вот они летят по замкнутому кругу,
Поёт и пляшет люд, весёлый длится пир,
И, шпагу обнажив, Ромео мстит за друга,
И болью дышит мир, и вечно жив Шекспир!
Ты спросишь о любви – куда она умчалась?
Сморозишь невпопад про сказки для ребят...
Помедли, погоди, поверь, хотя б на малость: –
Добычи ждёт кинжал... готов забвенья яд!
А потому – оставь вчерашние раздоры,
К пустынным берегам, в разлуке, не спеши.
Окончится зима, весна наступит скоро;
Храни вино любви на донышке души.
Пошла б за ним на каторгу, в Сибирь!
Судьба-планида... В этом всё и дело.
Снегурочка, Ярило и Мизгирь...
Свежо преданье. И душа и тело...
Идёт спектакль. Бьёт в колокол звонарь,
На сцене жизни возникает действо.
Не без злодейства, не без чародейства,
А на стене старинный календарь...
И, притворяясь чеховским ружьём,
Он нам деньки отщёлкивает рьяно.
Не без обмана и не без изъяна -
Спектакль не играем, но живём.
Аз есмь, мы есть в закате потолка,
В карминовом бокале абажура,
В горячих щах «лямура» и «тужура»,
Как мотыльки беспечные пока.
Пока горит камин и абрис губ
Отсвечивает призрачной помадой,
Не убегай прозрачным водопадом
По гулким жерлам водосточных труб.
Забудь и в путь... И близок и далёк,
Но только он души твоей отрада.
Не убегай осенним водопадом –
Явись и пой в живом смятеньи строк!
Маяк во тьме укажет на причал –
И знак, и свет, и смысл пути земного.
Ты мысль изрёк и воплотилось слово,
И слово есть начало всех начал!
Догадалась давным давно,
Что любить тебя – сущий ад.
В чёрно-белом немом кино
Не найти мне пути назад.
Обязательно сам поймёшь
– Всё задумано до меня:
И слова, и смешная ложь,
Взрыв вулкана, тепло огня...
Ну куда же мне без тебя?
Половинка – лишь только часть.
Жить любя, умирать любя...
И на всё это божья власть.
Я пыталась тебя забыть,
Раствориться в тумане дел...
Неразрывна святая нить,
Говорят: – «роковой удел».
Исчезая, как сладкий сон,
За закатом летит рассвет.
А у космоса нет времён,
Ни «вчера» и ни «завтра» нет.
Нету времени, ты пойми –
Жизнь одна и Любовь одна,
Отыщи меня, обними,
Не жена я... но я – жена,
Настоящая, от небес...
От огня и журчащих рек,
Я – твой ангел и твой же бес,
Богом данный тебе навек.
Ну куда тебе без меня?
А придёт неземной покой –
Буду ждать тебя у огня,
За священною, за рекой.
Эй, капитан, поглядывай на фарватер!
Там Пенелопа, родина Одиссея,
Там в парусах, распахнутых над Элладой,
След кружевной крылатого Гименея.
Ты, капитан, стреляешь почти не глядя,
И попадаешь в десятку, как есть в десятку!
Видно Солярис лепил тебя по порядку,
Да и Меркурий, в Овне прицел наладил!
Вьётся фарватер тайный, в нём плещут звёзды,
Рыбка шальная – сальто мортале в пене...
Тонет в сияньи облачный, белый остров,
И в ледяное царство несут олени...
Эй, капитан, там избушка плывёт, сторожка,
В карты Кащей забавляется с бабкой Ёжкой,
Плачет сиренка, прикинувшись чёрной кошкой,
Глазом стреляет, канканно играет ножкой.
Слышь, морячок, ты вылеплен по лекалам...
По чертежам, блупринтам, по звёздным картам...
Я приключений в зеркале не искала...
Море тебя подарило... С Весною! С Мартом!
Бедный фонарщик, живущий в подвале,
Что же ты гасишь ночные огни?
Нам они молодость нарисовали,
В юные годы вернули они.
Там на бульварах, вечерней порою,
Пары встречались в сиреневой мгле,
Столбики света, клубясь мошкарою,
Нас оставляли одних на Земле.
Чёрный фонарщик, циркач на ходулях,
Не устанавливай вечную тьму;
Знаю – на свет может вылететь пуля
И уложить в молодую траву.
Словно листочек, колеблемый ветром –
То засияю, то в темень уйду...
Сколько рассветов сменилось на ретро,
– Детство качается в детском саду...
Добрый фонарщик, – чего ещё надо?
– Чёрные тени сбивают с пути...
Ты посвети у садовой ограды,
Дай заплутавшим дорогу найти!
Ты говорил – не задувай свечи,
Ведь с ней душа уставшая уходит,
Ожог болит, сперва, потом проходит,
Но только ты не задувай свечи.
Ты говорил мне – не гаси огня,
Пусть эта боль почти уже смертельна,
Пусть крест нательный плавится нательно,
Где нет огня, сказал, там нет меня.
Ты говорил – пойдем со мной туда
Где тучи звезд в небесных океанах,
Где корабли гуляют в разных странах
И плещет в берег синяя вода.
Ты говорил, что сложен этот путь,
Но нет в нем слова горького – прощанье,
А потому скажи мне – до свиданья,
Мы встретимся с тобой когда-нибудь.
И мы с тобой споем еще вдвоем,
И голос наш повсюду будет слышен.
Нам эту радость посылают свыше
Те, кто ушли в небесный окоём.
Мы в этот мир приходим неспроста,
Мы в этот мир слетаем не случайно,
Настанет час, и воссияет тайна,
И канет в вечность новая звезда.
И над Землей ее пребудет свет,
И он иссякнуть никогда не сможет,
Поскольку в нас живет и нас тревожит
Небесный свет и музыка планет!
/1999/
Соблазн и вызов для искусства:
В изгибы губ упрятав чувство,
И тайный блеск придав глазам –
Отправить в будущее, нам...
Он в дом зашёл, повесил шляпу,
Кафтан затёртый сбросил на пол,
И тихо к зеркалу подсел,
И вспомнил Мону... Всё глядел,
Всё наблюдал, как нежно, гибко,
В стекле рождалася улыбка...
О нет, не Лизу он писал,
А сочинял лица овал,
Глаз теневую поволоку,
И не спешил с портретом к сроку.
Уже прошло четыре лета, –
Он всё работал над портретом...
Но, между прочим, между дел,
Писал всё то, что сам хотел.
А сеньориты и сеньоры
Ему осанну пели хором,
И золотой поток в карманы
Бежал рекою непрестанно.
Ах, муза, склонная к капризам...
Никак с портретом Моны Лизы
Не мог покончить наш творец,
И он, отчаявшись вконец,
Не выходя совсем из дому,
Всё в отражении знакомом
Искал волшебные черты
Улыбки дивной красоты.
Он собирал улыбку эту,
Блуждая мысленно по свету.
Лукавый взор и нежный рот...
Портрет закончен. И живёт!
Творец улыбку рисовал!
Нет, ни себя, ни Мону Лизу,
А музы ветреной капризы,
Овал лица, и губ овал...
В улыбке Лизы скрыта тайна,
Но ведь улыбка не случайна!
Улыбка подтверждает вновь –
Художник рисовал Любовь!
Эй, проснись, глаза открой –
День родился золотой!
Улыбнись, долою сплин,
Жизнь не зебра,
Жизнь – павлин!
В небе радуга-дуга,
Под дугой цветут луга,
По лугам бегут цветы
И один цветочек – ты!
Для тебя встаёт заря,
Реки катятся в моря,
Небо плещется в глазах,
Море тонет в небесах;
И поёт сейчас со мной
Для тебя весь шар земной!
/Рассказ второгодника "Ворона"
Для детей старше 14 лет/
Отец метушился, не знал покоя,
Из сына хотел огранить бриллиант.
Сам был в филармонии первым гобоем,
Известнейший в городе N талант.
Мальцу, как известно, одна дорога –
Вперёд в музыканты, пожалте please,
А он математиком был от бога,
Любые задачки как семки грыз.
Он ведь в музыканты хотел, сначала,
Логично, наверное, – по стопам...
Но вся эта музыка задолбала,
Всё нудно и скучно, тарам-пам-пам.
Потом ни играть не хотел, ни слушать,
Его конкретно тянуло в сон.
Другое дело его матюша,
Стереометрия – вот музон!
Олимпиады – какая малость...
Нагрянет комиссия – срочно в класс!
В школе училка его боялась: –
Любые задачки решал «на раз».
Только папаша всё знай гордится:
Сын будет первый музыкант,
Он прирождён покорять столицы,
Он унаследовал мой талант!..
Не, не хочу я отца обидеть,
Дескать бесчувственный он марал –
Только гобой свой во сне и видел,
В нотных тетрадках листки марал.
Там был второгодник по кличке Ворон,
Горазд был матюшу у всех сдирать,
За мусорник прятался у забора,
На пне раскорячив свою тетрадь.
Спасибо Толяну, что Ворон выжил,
Окончил всё же десятый класс.
Толян был прикольный, хотя и рыжий.
Решил контролку и парня спас!
И Ворон тоже в ответ спасает –
Который год как на бизнес прет...
Толян у него на фано лабает,
Совсем опустился и сильно пьёт.
Но Ворон всё помнит и, без подначки,
Толяну за рюмкой: – ты был такой...
А как гениально решал задачки,
И Ворона клал одной рукой!
КРОКОДИЛОВЫ СЛЁЗЫ
С упорством океанского прибоя
В головушке безумье хороводит:
Жена бросает мужа и приходит
Когда герой выходит из запоя.
Как будто жизнь её равна вселенной
И муж-алкашик не модель для сына...
Её любовь бездонна и нетленна,
И лепит к почве жёванной резиной.
Как страус – головешкою в бархане;
В пустыне, полной глупости и фальши...
Послушай, чудо, ты гниёшь в обмане
И продолжаться так не может дальше!
Ты не спасёшь его от алкоголя
И наркоты – лишь время потеряешь!
Его со всех работ нещадно гонят,
А ты терпеньем лишь усугубляешь!..
Мельчает мир в шагреневой обманке,
Соседские клокочут пересуды...
На кухне вонь и грязь, пивные банки,
Стекляшки от раздавленной посуды.
Проснись, деваха, жизнь твоя в руинах!
Беги, спасайся, вывезет удача!
Хватай манатки и малютку-сына,
Пусть плачет пьянь... Так крокодилы плачут.
Я – ШИВА
За какие такие грехи
Осень к дереву листик пришила?
Чищу зубы, читаю стихи,
Мою чашку... Я – Шива, я – Шива.
Под напором клокочет вода –
До упора небесные краны,
Золотая снуёт суета...
Нужно минимум – шире карманы!
Полновластно звучит дамарин –
В ритме сил сотворения мира.
Многоцветье предзимнего пира
Умножается в бликах витрин.
В кровь врезается адреналин
И на помощь взлетает глюкоза.
Розы, слёзы, морозы и грёзы,
Позолота, мерцанье, кармин...
Детвора из соседних дворов
Закаляется перед морозом.
Старичок, голубея склерозом,
Всё таращится, как на воров.
Солнце, ветер, земная краса...
Что о ней?.. Преходяща – природа...
Чуть засмотришься в синь небосвода –
Отворяется дверь в небеса.
ПРИГОРОДНЫЙ ПОЕЗД
Пустой вагон и пригородный поезд,
А за окном почти уже темно.
Сижу и жду приезда в мегаполис
Под перестук оконного кино.
На остановке двери отворились,
Четыре полупьяных молодца
Зашли и на сиденьях развалились,
Смурные, нехорошие с лица.
Пусть самая вагонная картина –
Закуска, карты и нетрезвый трёп,
Но страха ледяная паутина
И беспричинный, вроде бы, озноб...
Не смотрят на меня, но шепчут тихо
И чудится, что это неспроста...
Расхлябанный вагон трясётся лихо
Под ржавый скрип железного моста.
Тоска уже сгустилась гробовая,
Сам воздух, сжавшись, превратился в страх.
Вдруг – остановка и... Гонец из рая –
Кудрявый парень с сумкою в руках.
Здесь я остановлюсь. Я не влюбилась
(Скажу, предвосхищая твой вопрос)
В его лицо, которое светилось,
В сиянье глаз и золото волос.
С улыбкой глянул, как бы понимая...
А я – и не жива и не мертва,
Ждала развязки. Но, ему внимая,
Переключилась пьяная братва.
Он весело: «Давайте за удачу»,
А я себе: – скорее выходи!
Всё так и было: электричка с дачи
И ангел мой, хранитель, во плоти.
ЭКСПРОМТ
Мы пили красное вино,
Звучала музыка в миноре
И пальмы кланялись хмельно
В окно, распахнутое в море...
Под экзотический мотив
Мы плыли в сладостной нирване,
Луна вписала в объектив
Наш столик с розою в стакане.
Вверху, в заоблачном краю,
Картинка лунная застыла:
Там мы за столиком, в раю!..
И вьётся ангел легкокрылый.
***
Не пишите о море, и будете с миром в ладу.
Страж не дремлет! (я тут о поэзии верном солдате)
И во веки веков - не рифмуйте "в саду" и "во льду"
А не то вас за дело, ей-ей, обвинят в плагиате!
Уткнувшись мордочкою в куст,
То в яме, то в канаве
Ночует маленький мангуст,
Мой Рикки-Тикки-Тави.
Он был почти уже ручной,
Являлся в дом с рассветом,
Но вдруг исчез в глуши лесной,
В июле, этим летом.
Гроза мышей и хомяков,
Мангуст – не травоядный...
За белкой вскачь – и был таков.
И нет к утру обратно.
Он распушал роскошный хвост,
Он ластился как кошка,
И яйца воровал, прохвост,
В сарае из лукошка.
Бреду в лесу сквозь бурелом,
В глазах сверкают блики.
Ты не забыл дорогу в дом?
Эй, где ты, Рики-Тики!