Под пеной облаков – земля
В прямоугольниках пшеницы.
Чуть пыльный, жарко золотится
Пейзаж, от марева звеня.
Пейзаж, до чёрточки знакомый,
Качая волнами-холмами,
Плывёт с домами-кораблями,
Зелёный, выжженно-лимонный.
Рулоны скошенного сена,
И виноградников линейки,
И кипарисовые стрелки,
Минуя сердце, постепенно
Становятся всё ярче, ближе,
Отчётливей, но не роднее.
...Над Римом небо вечереет,
Закатом розовеют крыши,
А в лаве солнечного круга –
Расплывчаты и невесомы –
Уже рождаются фантомы
Покинутого Петербурга.
"Мне странною в тот день была прогулка»
А.А. Ахматова
С Фонтанки налетел внезапный ветер,
Слегка качнулся мир, сместились тени -
И выбросило в прошлое мгновенно:
Плетутся конки, крытые пролётки
Бегут, качаясь. Цокот, гомон, грохот,
Разбавленные первым лёгким снегом.
Как много неба, как пуста дорога!
Тревожно без машин и проводов.
И звуки стали камернее, ярче;
Отчётливей шаги, объёмней время
И звоны колокольные весомей.
Торцами расцветают тротуары,
Другие моды, вывески и лица.
То шляпки, то военные мундиры,
То здания, похожие на фото
Годов десятых прошлого столетья,
Наклеенные близко, друг на друга -
Статично-чёрно-белое панно.
И в то же время, как пластичен Невский:
Свернуть куда-то и сорваться в бездну -
За слоем слой — затейливых сплетений
Романов, мемуаров и фантазий
Моих или кого-нибудь другого.
Духов тягучих головокруженье,
Посуды звон, из маленькой пекарни
Струится запах хлеба. Скоро вечер.
Из сумерек исходит искушенье
Поверить, что всё это было, было
Со мною или с кем-нибудь другим.
Пахнет яблоком дождик редкий,
словно осень сошла в апрель.
Гладким лаком мерцают ветки
в свете мокнущих фонарей,
на скамейке росинки мороси,
росчерк зонтика на песке,
сад, продрогший в плаще из поросли
свежей зелени, налегке.
Только кажется, всё осеннее:
тихо льющийся листопад
осеняет своим свечением,
листья сыпятся, шелестят;
и наряды из дымки вспененной
юноликих дерев в цвету
примеряю не так уверенно:
неужели ещё к лицу?
В ночь апрельскую тайно вкраплены
клёна красная киноварь,
мёд и медь по аллеям каплями,
облепиховый чай, печаль...
Но как только под утра всполохи
гаснут лунами фонари,
заплывают в окно черёмухи
белогрудые корабли.
Стены кутая в шубы собольи;
Занесло всё крыльцо серебром,
Замело золочёные кровли.
Терем спит, только брезжит свеча:
Распускаются блики и тени
Долгой прядью, изломом плеча,
Рукавом в золотой канители,
Вязью слов, тайной дальних земель...
Кружат, кружат небесные беги;
Лики дивных людей и зверей
Проплывают, качаясь, в ковчеге
По морям расписных подволок;
Дремлет Сирин на яблонях Рая,
И сияющий единорог
Жмётся кошкой, глаза закрывая.
Где-то, где-то сквозь долгие сны
Белый агнец под звёздами мчится:
Рожки вербные в нимбе луны,
Капли алого солнца в копытцах.
Где прошёл он – ромашковый цвет,
Буйство трав, россыпь солнечных пятен.
Только быстро теряется след:
Он изменчив, запутан, невнятен...
Из-под полуопущенных век
Взгляд скользит от страницы к странице,
И клюют, как горошины, снег
На окне слюдяные жар-птицы...
А присмотришься – нет ничего,
Всё исчезло во сне чёрно-белом;
Лишь метель, словно веретено,
Снег прядет под космическим небом;
И как зимние ночи, темны
Подо льдом Мнемосина и Лета.
И ещё далеко до весны,
И ещё далеко до рассвета.
Я город детства странно вспоминаю:
Привычно открываю и, листая,
Вдруг вижу новый смысл между строк.
И, загружая Google Maps ментальный,
С сентиментальной склонностью к деталям
Разматываю города клубок.
Любимый мой маршрут – от школы к дому:
Над головою солнце бьётся в кронах,
А под ногами – хрупкая листва
Мозаикой срослась. Вокруг порхают
Загадок, сказок, таинств детских стаи,
И бабушка моя еще жива,
И мир, как миф, - с рождения знакомый:
Огромным громыхающим драконом
Летит трамвай в серебряном огне;
И булочная на скрипучих ножках
Печёт ватрушки, плюшки и лепёшки,
Студить их оставляя на окне.
Сверкает ветер, от сирени синий,
И сгустком красок среди белых ливней
Отчаянно цветущих тополей
Рождаются стихи в рывке сиянья.
Небесна страсть, порывисто дыханье,
Предчувствий тонких векторы острей...
В пространстве и во времени реальном
Мой город – сон, подёрнутый вуалью,
Со временем истёршийся портрет.
И всё же... Настоящая реальность -
Почти не ощущаемая данность,
Лишь будущего прошлого отсвет.
Реальней город, строящийся мною:
Свободного, струящегося кроя;
Он, щедро разрастаясь в глубину,
Хранится гибким слепком измерений
И чувствует лишь те из изменений,
Которые придумаю ему.
Мне шепчет ностальгия: «Полетели
Проверить, есть ли он на самом деле».
Но разве есть такие города?..
Там, может, как в невидимой Дзаире,
Найду воспоминаня свои я,
А может, потеряю навсегда...
Мой город распадётся на фрагменты
Засвеченной старинной киноленты,
Рассохнется, истлеет изнутри.
И я не еду... Город виртуальный,
Все более реальный и витальный,
Стирает тот, другой, с лица Земли...
Иглы смещают пласты во мне,
Части света текут и плавятся,
И на несущей свой крест спине
Светофоры чакр загораются.
Здесь над широкой рекой мосты
Бесконечности знаком вытканы.
Я подключаюсь к потокам ци,
Сверяясь с даосскими свитками.
Карты сплетают Янцзы с Невой,
Да на картах искать мне нечего.
В крошечной лодке — пока живой -
Плыву по Вселенной
Доверчиво.
Мой ребёнок играет на развалинах Римской империи:
Здесь песок, словно прах, оседает в журчащем ручье,
И лошадка - чурбан деревянный - с уздечкой-растением,
Как живая, пасется на мёртвой пожухлой траве.
Мой ребёнок играет на развалинах мраморных курий,
На коринфских колоннах, упавших в зелёный акант,
На разрушенных форумах, под чередой полнолуний,
Оживляющих тени в глубоких глазницах аркад.
Мой ребёнок играет осколками цивилизаций,
В них слышны ещё громы тимпанов и струи кифар,
В них мерещится свет от огней золотых коронаций
И под плач переливчатых тибий танцующий фавн.
Мой ребёнок играет. Он счастлив в своём измерении:
Среди щепок летящих и бьющихся древних планет,
На вершине кургана давно погребённой империи,
Под которым живёт, рассыпаясь, крылатый скелет.
Тонет, тонет в тонких звонах
День небесный, голубой.
На щебечущих балконах
Пёстрых примул разнобой.
Время вспять, пространство шире
И детальней тишина;
Целый день в прямом эфире
Распевается весна.
Небо льёт потоки света
В древний каменный сосуд,
Сообщающийся где-то
С морем. В улочках плывут
Невесомое цветенье
И душистое тепло.
Распускаются растенья,
Плещет бликами стекло;
Брызжет щедро, хаотично
Свежих листьев хризолит,
И по крыше черепичной
Птичья тень летит, летит...
1
Последние всплески и брызги,
Смех взрослых и детские визги
Витают над жарким пляжем,
Но тени ложатся иначе,
Чем раньше – прохладнее, мягче –
На вазы террас винтажных.
Вдали, в валунах нагретых
Ещё загорает лето
Под солнечным водопадом;
И медленно зреет осень,
Как тёплый янтарный отблеск
На бусинах винограда.
2
Море сливается с небом белёсым,
Мучнистым; в дождливый дым
Падает солнце, и пение сосен
Становится грозовым;
Гнутся растенья на мокром балконе,
Захлёбываясь водой...
Быстро и радужно мимо проходит
Сияющий дождь грибной.
3
То меркнет, то поблёскивает море
Оттенками осенних холодов,
И нежатся в лучистом тонком флёре
Бутоны засыпающих зонтов.
Прозрачный ветер овевает пляжи,
Его рука прохладна и легка,
А в хрупком небе, как в хрустальной чаше,
Фиалками дрейфуют облака.