Уверенная линия прилива
Неторопливо и со знаньем дела,
Не крадучись, а наступая смело,
Так неизменно отмечает день
И солнце, ярко - красное от гнева,
Сперва вполнеба, а потом на место
Поставленное утром гомонливым
Светить всегда, а стало быть - везде,
Уже раскрасит суету прибрежья
В цвета, вполне приятные для глаза,
И горизонт размоет лёгким газом,
Куда для крепости добавит йод,
И соль ответа скроется в вопросе,
Как в скорлупе яйца - зародыш песни,
Мечта о небе, эмбрион полёта...
Или змея, что сразу уползёт.
А вслед за ней и день свернётся в свиток,
Уже в футляр наполовину втиснут,
Прощально крикнет чайкой истеричной,
На вдохе оборвав куплет...
И ты
Прилежно собирая подаянье,
Оставленное на песке отливом,
Пытаясь вспомнить лица и событья,
Припомнишь лишь отдельные черты...
Всё строго. Без излишней суеты.
Деревья в чёрном. Мокрые мосты
Поблескивают на границе света.
Над головой, где небу дОлжно быть,
Свисает разлохмаченная нить -
Обрывок распустившегося пледа.
Уходит день. С размытого холста
Стекают краски. Ветер неспроста
Размазывает сопли по алее.
Ему никак, бедняге, не понять,
Что этой рыжи, этого огня -
Едва ли на глоток, и всё. Болею
Который день уже. Который час?
Унылый карусельный перепляс
По крыше - стук стеклянных молоточков
Дождя. И отзовётся в унисон
Встревоженного градусника звон
Под эпикризом выставленной точкой.
Ну что ещё? Всё взвешено давно,
Расчислено, избыто, сожжено
Черновиком подвыпившего бога.
И на забытом второпях холсте -
Раскисшая дорога. В темноте
Почти уже не видная дорога.
Бессонница ветра тревожит балконную дверь,
И призраки штор обретают свободу движенья.
Я эту весну разделил бы, пожалуй, на две:
Вот тут я с тобой, а вот тут - без тебя. Продолженья
Не будет. Отныне вот так мне её и делить:
Чернильной пометкой по линии жизни, и всё же
По пояс в снегу, по колено в дорожной пыли,
По горло в зыбучей тоске, как в песке, не итожа
Твою половину, не веря, что больше не здесь,
А с кем-то и где-то, но больше не здесь и не с нами,
Брести, спотыкаясь на каждом твоём СМС,
Во всяком "Пока!" узнавая черты расставанья -
Ненужной свободы. Не твой - это значит - ничей.
Но вновь, понимая, насколько всё это нелепо,
Вступать в перепалку с чугунным житейским "Забей!",
Доказывать Времени: "Ты коновал, а не лекарь!",
И дальше, до самого синего слова "апрель",
И дальше, до втоптанных в лужи осенних рассветов,
Не спать и держать незакрытой балконную дверь,
Бессонницу ветра дразня огоньком сигареты.
Т. О.
Проживём эту жизнь, как другие живут - не робея.
Пропадём с головой в этом летнем янтарном бреду.
Я тебе подарю на цепочке жука - скарабея.
Ты возьмёшь и не скажешь ни слова. Да я и не жду
Никаких "o-la-la!", никаких запоздалых признаний.
Никаких обещаний не будет - и так хорошо.
Ты вздохнёшь и подумаешь: "Всё это было не с нами..."
Пусть не с нами, но было. И надо ли что-то ещё?
Набегут на песок и останутся в памяти ноты:
Тихий блюз "Пино-Гри" и двенадцать ступеней в рассвет...
Что ты мне про Сибирь? Я и сам захотел отчего-то
Поменять ПМЖ и очнуться на Рю-де-Вийет.
И скользя по течению жизни сквозь стёкла кафешки,
Размешать до конца этот сахарный ( разве? ) песок,
Где вонзается чаячий крик в небеса над прибрежьем,
И запутаны в кромку прибоя следы твоих ног
Нелишне было бы понять,
Зачем так горек этот воздух?
Насколько этот мокрый снег
Способен раны врачевать?
Он не отстанет от меня,
А я не с ним, я просто возле.
Я снюсь ему, и там, во сне
Опасно кренится кровать.
Нелишне было бы узнать,
За что ему такая карма -
Забрызгать бурым тротуар,
Сломав отчаянный полёт?
Но в тусклых параллелях сна
Так просто выглядеть шикарно,
А в жёлтом свете фонаря
Он сам себя не узнаёт.
Пусть объяснят мне поскорей -
По Фрейду или там по Юнгу -
Куда нас это заведёт,
В какой логический тупик?
Ведь в белом свете фонарей
Он невообразимо юный,
А пятьдесят шагов вперёд -
И он фактически старик.
А мне куда? И я притих
От перемены освещенья,
Постыдно сознавать себя
Статистом в этом странном сне...
А там, над нами, в вышине,
Всё точит ножик дядька Время,
И миллионы снежных искр
Из-под небес летят ко мне.
Мы с тобой говорили, как два попугая -
Я своё, ты - своё. Извини, дорогая,
Но подняться над ролью и пьесу закончить
Я по-прежнему волен. А ты - не захочешь.
Мы с тобой говорили, как два имбецила.
Я ни капли не врал, да и ты не шутила.
Даже сказку про нас мы придумали вместе.
Но твоя - о драконе, моя - о принцессе.
На живую слепили обрывки сюжетов
И крутили колёсико без остановки,
Пели песню о главном, а главного - нету,
Да и было ли - тоже вопрос не из лёгких.
И с таким-то уменьем друг друга не слушать
Мы не встретились вовсе бы, если б не случай:
Усмехнулся в сторонке беззлобно и просто
Лицедей, растянувший крахмальную плоскость.
Мы прошли друг сквозь друга тенями на белом,
Не задевши друг друга ни словом, ни делом.
Может быть, и слились на какое-то время,
Но без крови расстанемся - тени есть тени.
И останется лёгкий налёт сожаленья,
Да ещё один крестик в твоей галерее...
Мы с тобой не летали, мы просто шалили.
Мы с тобой... Разве "мы"?
"Ты" и "я" - так вернее.
Ну, вот и всё. Пора и мне.
Пора, закончив канцонетту,
Мелькнуть размытым силуэтом в твоём заплаканном окне,
Оставив оттиск на стекле уже не изнутри - снаружи,
Привычно исказившись в луже, прошлёпать по сырой земле
В свой коммунальный коридор, к своим соседям по планете,
К своим тетрадям и медведям, к замене вылинявших штор,
К мытью посуды в выходной, к покупке пуфиков и пледа,
К соплям, простуде и таблеткам, к покраске лета бледной хной,
К своей коллекции дождей, к своим гербариям ошибок...
Куда часы мои спешили? Октябрь - вот, а ты - нигде.
Здесь нет и не было тебя...
К обоям в кухонных редисках
Приколот календарный листик - мнемона летнего дождя.
Ты там, под этим проливным, юна, настойчива, красива,
А дальше - линия отрыва, но мы об этом помолчим.
А дальше - лето под откос летело, искры выбивая
Из глаз, и ты, а не другая, сошла с катушек и с колёс,
И к той, что стынет за стеклом, ты не имеешь отношенья,
Она - всего лишь ощущенье того, что время истекло
Водой, сочащейся с небес на этот неподвижный город,
Водой, скрипящей: " Nevermore!" моей испуганной судьбе,
А там, где восемь дней любви
В янтарном озере застыли,
Куда часы мои спешили?
Туда, куда не шли твои.
...И ничего не делая навовсе,
А просто пальцы за спиной скрестив,
В мои стихи неслышно входит осень -
Невысохший неясный негатив.
Клочком тумана, бережно, без стука,
Топчась в прихожке - вдруг не позовут? -
В мои стихи неслышно входит скука -
Расхлябаный осенний неуют.
Я ей кивну - и сам подставлю слово
Под этой песни заунывный вой.
Чего тянуть? Душа давно готова
На землю пасть созревшею листвой.
И не к добру припоминать цитаты,
Твердя с утра:"Унылая пора..."
Уже так было - не вчера, когда-то.
Или, пожалуй, всё-таки вчера?
Кудрявый мальчик посреди ненастья,
По воле волн, под парусом пера,
Вцепившись в мачту, сердце рвал на части
И выводил:"Унылая пора.."
Я светлый сон его не потревожу.
Мы здесь - другие сны, другие мы...
...Размыты лица утренних прохожих.
Линяет осень. Сбрасывает кожу.
Совсем чуть-чуть осталось до зимы.
Ещё тепло. Уже не лето.
Уже студёны утром росы.
И солнце клонится быстрее.
И холодна в реке вода.
Уже дожди дорогу ищут,
Коварно призывая осень.
Пока ещё сверкают грозы.
Пока...
А дальше - как всегда.
Косые молнии трепещут,
Связав созвездья и соцветья,
Как будто кто-то неспокойный
Всё телеграммы шлёт и шлёт.
И в этой сутолоке вечной
Неслышно исчезает лето,
Прощая наши увлеченья
И выставляя нам зачёт.
Косые росписи с наклоном
По небу чертят метеоры.
Напишет август на прощанье:
"Люблю. Целую. И - пока."
Душа бесплотной паутинкой,
Не находя себе опоры,
Между землёй и облаками
Плывёт, колеблется слегка.
А летним грешным безрассудствам
Уже до высей не подняться,
Хотя осенние заботы
Ещё как будто вдалеке...
И отблеск этих фейерверков
Октябрь туманами погасит,
Оставив нотку сожаленья,
Да каплю грусти на щеке.
Я не шаман? Не в этом дело.
А дело в том, что солнце село.
Оно ушло, закат захлопнув,
Из этой половины дня.
И несмотря на все старанья -
Камланья, пляски, заклинанья, -
Нам не вернуть его до завтра.
Попробуй, только - без меня.
Ещё не факт, что всё пропало.
Давай учиться жить сначала
Вот в этих сумерках, печальных
Холодной близостью Луны.
А там уже глаза привыкнут,
И мы попробуем проникнуть
В сиреневое чрево ночи,
Где только молнии и сны.
Я научу. Смотри, как надо:
Расставим свечи и лампады,
Погасим свет, который в доме,
А хочешь - разожжём камин.
Теперь замри и просто слушай,
Как Время сеется сквозь душу,
И ты поймёшь, что делать дальше,
Или, верней, что делать с ним.
Там, в вечной глухоте Вселенной
Витают, будучи нетленны,
Слепые осы наших мыслей
В попытке выстроить гнездо...
А день уже не за горами.
Ему плевать, что будет с нами.
И мы опять дождёмся ночи,
Уже считая: "Повезло!"
Мосты и паспорта сожжём - по крайней мере, честно.
Мы не отступим, потому - забудем имена.
Укройся под моим дождём, тебе здесь хватит места,
а больше - видишь? - никому.
Весна...
Весна срывается с небес невиданной водою,
шершавой щёткою дождя с души сдирая сон.
И в этой влажной полутьме, как в шорохе прибоя,
так просто что-то обещать, оставив на потом
резоны, доводы...
Весы, на коих дрогнет слово,
тебе ли данное, тобой ли брошенное жить,
скрипят качелями весны и, ко всему готовы,
мы начинаем сладкий бой за эти миражи
в нескромной яви полусна, в пещере кинозала,
где жаркий шёпот по углам и - "Руку убери!.."
Тебе суфлирует весна, и что-то ты узнала,
когда, разувшись, по углям, а мост ещё горит...
А в неподвижности дождя, проявленной, как спичкой,
желтушным светом фонаря в железном status quo,
ты, даже просто уходя, становишься привычкой -
привычкой помнить, несмотря... И это - колдовство.
А дальше что? Темна вода во облацех, а впрочем,
тебе ещё не время спать, а я давно не сплю.
Ты улыбнёшься, как тогда, невинно и порочно,
и знаешь, я хотел бы знать, за что тебя люблю.
Деревья в мокром неглиже поймут тебя едва ли,
на твой размытый силуэт набрасывая сеть.
С твоих последних этажей и до моих подвалов
спускаться ровно двадцать лет. И пять секунд - лететь.
Так полетели! Это - дождь. Ну что его бояться?
Ночные улицы пусты. В финале - пустота.
А ты по-взрослому вздохнёшь, и сразу непонятно:
зачем мы жгли свои мосты и рвали паспорта?..
Мои придирки - к тебе притирки.
Я придираюсь - и притираюсь.
Стираю грани - и сам стираюсь,
Хотя застиран почти до дырки.
Срываю маски, покров сдираю,
Покров сдираю наружный, кожный.
Обнажено - значит, склеить можно.
И рану спиртом не протираю.
Чужое тело - на отторженье!
Чужое дело - плевать, и только!
А это что-то своё настолько,
Что глаз не видит процесс в движеньи.
Я прирастаю, в тебя врастая.
Ты прорастаешь, как ус, как ноготь...
А лейкоцитам, с резьбы срываясь,
Ору фальцетом: "Своё! Не трогать!"
Коротконогая собачка
Обход свершает ежедневный:
Трава, кусты, скамейки, урны -
Любой торчащий вверх предмет
Она исследует усердно,
Сквозь фильтры прогоняя смеси,
Анализируя составы
Того, чего давно здесь нет.
Коротконогая собачка
В своих трудах не одинока.
Полно вокруг натур пытливых,
И я - такой же Следопыт.
Ну да, мой круг гораздо шире:
Места, где мог Тебя я встретить -
А это, почитай, весь город.
Работы - тьма. Вопрос открыт.
И вот с упорством идиота
Я каждый день - как на охоту.
Я знаю свой маршрут: направо
И по тропинке сквозь кусты...
И каждый вечер, возвращаясь,
Встречаю рыжую собачку.
Наш диалог - всего две строчки:
- Нашла?
- Да нет пока. А ты?
Неласковое лето.
Нелепые обиды.
Ненужные коннекты.
Натужный Интернет.
Заправлены планшеты.
Рассчитаны орбиты.
Расставлены ракеты.
А космонавтов нет.
А мы играем в прятки.
Расписываем пульки.
Пока сверяет штурман
Последний наш маршрут,
Давайте-ка, ребятки,
Пойдёмте-ка покурим -
У нас ещё в запасе
Четырнадцать минут.
У нас ещё в запасе
Четырнадцать затяжек,
А там - "Полёт нормальный!"
Родная, не грусти!
Сияющие трассы.
По два глотка из фляжек.
Все пристегнулись?
Enter!
И - Господи, прости!
Когда-то я здесь был.
А может быть, и не был,
Но видел этот сон и эти берега:
Гирлянды облаков развешаны по небу.
Горят мои мосты.
Бурлит моя река.
Бурлит моя река. Несёт обрывки писем,
Корявые стихи, расплывшиеся в синь...
Горят мои мосты, и гасит небо искры -
Прощальный поцелуй и первое "Прости!"
Прости меня за всё. Я не дождусь финала.
Не ждал бы и начала, если бы не ты.
Гирлянды облаков срывает ветер шалый.
Бурлит моя река.
Горят мои мосты.
Ещё непрочен наш союз, - альянс, колеблемый свечами,
Готов вернуться с полпути наш безрассудный тет-а-тет...
Я погружаюсь с головой в пространство твоего молчанья,
Где так неочевиден мир и так неоднозначен свет.
На грани вздоха и мольбы ещё не сцеплено ни звука,
И я, безмолвный, твой призыв не волен облачить в слова,
Но скован, словно пленный дух, и не преодолею круга,
Который очертила ты, взмахнув ресницами едва.
Едва ли в мыслях обо мне шептала заговор несмело,
Но я не тороплюсь уйти, мне здесь покойно и легко.
Мне здесь уютно, как в кино, хоть фильм немой и чёрно-белый...
Ещё на взлёте весь сюжет и до развязки далеко.
Пространство боли, постоянство боли.
Всё заполняя, боль лишает воли.
Я был когда-то волен выбирать.
Я выбрал сам, мне не на кого злиться,
Так отчего же по ночам не спится,
И жёстким ложем кажется кровать?
И жёстким ложем, и холодным ложем.
Как будто кем-то я в неё низложен,
Кто рёк: "Отныне вот твоя постель!",
И пальцем ткнув в кривой бревна обрубок,
Сказал: "Отныне вот твоя подруга!",
Присовокупив: "Не уйдёшь отсель."
И глухо звякнули ключи у входа,
А я остался со своей свободой.
Я выбрал сам, и кто меня простит?
В сопротивленье не найти спасенья.
...Горит свеча, во мраке бродят тени.
И цокот каблучков.
Или копыт?
Голодной сворой годы вслед за мной.
Похоже, не уйти - всё злее стая.
А сил всё меньше.
Алгебра простая -
Не выжить в этой гонке запашной.
Ещё чуть-чуть - собьют лихим прыжком,
Навалятся на грудь, вцепившись в глотку, -
И всё.
Промчится жизнь штрихом коротким,
И - мёртвый свет над цинковым столом.
Патологоанатом лупанёт
Привычные сто грамм, берясь за скальпель,
Разметит cтылый труп мой, словно карту,
По этой карте жизнь мою прочтёт,
Запишет всё: что пил и что курил,
Что упустил в конструкции Создатель...
Задвинут ящик.
Щёлкнет выключатель.
И про меня по праву скажут:"Был..."
И я останусь в полной темноте,
За весь свой срок,
Коль быть предельно строгим,
Впервые - совершенно одиноким,
Пылинкой на отбеленном холсте.
И только сиротливая душа,
На храм полуразрушенный взирая,
Клубком свернётся на пороге Рая,
И всхлипнет, от предчувствия дрожа.
Я бреду по просёлкам своего лихолесья,
Той ли, этой дорогой - всё равно прямо в ад...
Твои сны охраняют другие созвездья,
И бесшумные ангелы трассы чертят.
Я не вижу конца. Я не помню начала
Той дороги, которой плетусь не спеша.
Я не слышал "Ау!"
Ну а может, кричала
И рвалась мне навстречу родная душа?
Да на что тебе Демон? Тебе, птице редкой,
Залетевшей с заоблачных светлых полей?
Мы пройдём друг сквозь друга, не коснувшись ни клеткой.
Ты не станешь черней. Я не стану белей.
Но на дне, в глубине, в леденящей пустыне,
Где под пеплом и угли давно не красны,
Всё шепчу, как молитву:" Останься невинной!
Упаси тебя Бог заглянуть в мои сны..."
Ткнётся ночь холодным мокрым носом,
На щеке твоей оставив след...
Этот город лишь слегка набросан
Выцветшим неоном на стекле.
Нервными короткими штрихами -
Умереть, едва попав на свет,-
Снег рисует оболочки зданий
И любовь, которой больше нет,
И пора, наверное, расстаться...
И уже лукавый снег спешит,
Заполняя стылое пространство
С левой стороны твоей души,
И шаманит, призывая вьюгу,
И туманит белой слепотой,
И толкает в спины друг от друга,
Налипая на твоём пальто,
И на пару с беспокойным ветром
Фонари качает у лица,
И, скрестив изломаные ветви
Древним жестом вечного лжеца,
Разделяет слившиеся тени
И следов зализывает круг,
Обещая полное забвенье
Скоро - в крайнем случае, к утру...
Не поддаться колдовскому звуку!
Не поверить в то, что не прощён,
И стряхнуть участливую руку,
Камнем придавившую плечо.
Оглянуться. Вспомнить. Отозваться
На заветный звон твоих шагов,
И над спящим городом подняться
Выше снега, крыш и облаков...
Мы чуть-чуть постарели, но крохи печального опыта
Не добавят молчанья давно онемевшей душе:
Вот и кончилось лето - короткая мыльная опера,
И проси не проси - продолженья не будет уже.
Продолженья не будет. Финал. Наигрались. Причалили.
Вот на берег сойдём - и по разные стороны зорь.
Не сложить эти кубики в яркую сцену прощания,
Не размыть полкартинки слегка набежавшей слезой,
И не клянчить у ветра листы недописанной повести,
Где последней страницей - слова, что тебе не сказал.
Мы едва не сорвались с летящего к осени поезда,
И уже не сорвёмся - приехали. Вот и вокзал.
Ты глаза отведёшь, и сквозь тамбур неловко протиснешься -
С головой в забытьё, в суетливый перронный уют...
И на фоне дождя проплывут предзакатными титрами
Строчки наших посланий: " Прощаю. Целую. Люблю..."
Я перерос свою тоску.
Она в кавычках. Я - снаружи.
Угрюмый ветер морщит лужи.
Я по воде - как по песку,
Как по рассыпавшимся снам
До скрипа выжженой пустыни...
А город мокнет, город стынет.
Но - вне меня.
Но - где-то там.
Я по воде - как по слезам.
А вот раскаянья - ни крошки.
И смех, и слёзы - это в прошлом.
А в настоящем - только сам.
Я перерос свою печаль,
Что, съёжившись почти до точки,
Лохматым жалобным комочком
Скулит под дверью по ночам.
Ей не даёт покоя свет,
В котором я живу, не плача,
С её покорностью щенячьей
В мой новый храм ей хода нет.
Я не молился, не просил,
Да только Тот, Кто Грезит Свыше,
Должно быть, что-нибудь услышал,
И что-то для себя решил.
Прикинул линии судьбы,
Едва заметно пальцем двинул...
Уселся в кресло с детективом,
И тут же про меня забыл.
Я стал блажен.
Я стал убог.
Зуб удалён, наркоз отпустит...
В моей душе - ни капли грусти.
Я перерос свою любовь.
Ливень плещет, звуки глушит,
Ливень ловит наши души.
Две нахохлившихся птицы,
Два промокших воробья,
Мы уселись под карнизом,
Ливень сверху, лужи снизу,
Мы дрожим посередине:
Это - ты, а это - я.
Ливень падает проклятьем,
Ливень гонит по кроватям,
Ливень рано спать уложит,
Не разбудит до утра.
И под мерное шуршанье
Растворится Мирозданье,
И останется загадкой:
Что же грело нас вчера?
Утро, вечер - словно клоны:
Тот же ливень, вид с балкона,
И плывёт бесплотный город
По болоту Бытия.
...Ветер вспарывает кроны,
Полон мир тоской зелёной,
Мы глядим в окно на ливень -
Где-то - ты, а где-то - я...
...Ибо сказано:" Из праха восстав, в прах обратитесь!.."
"Смерти нет!-сказал мне лама, -
Ты спросил? Вот мой ответ!"
Смерти нет?
Какая драма!
Жизни нет - и Смерти нет.
Нет финала...
Что упало-
Не пропало без следа!
Кто ж улыбчивым оскалом
Нас проводит в Никуда?
Кто костяшкой вскинет руку,
Отпуская налегке,
И последнюю зарубку
Вытешет на косяке?
Плюнет ветер пылью тленья-
Не заглядывай за край!
Миг паренья.
Миг паденья.
Здравствуй, Жизнь!
Good bye, my Life!
День бежит волной ковыльной.
Где в нём я?
И кто в нём я?
Может, скачет чёртик пыльный
По просёлку Бытия,
Превозмочь стремясь упрямо
Тяготенья произвол?
"Смерти нет!"-сказал мне лама,
Повернулся
И ушёл.
Сузился мир до пределов молчания.
Сумерки меркнут, сумев умереть.
Это печальное и не случайное.
Это лишь то, что отныне и впредь.
Змейкою дыма потянется, выползет
Из промежутка меж явью и сном
Что-то такое, что нечем и выразить...
У телескопа застыл астроном:
Гаснут созвездья за звёздочкой звёздочка,
Дважды мигнёт и потухнет Луна.
Мир заливает бессветною полночью.
Мир засыпает. Проснётся? Не зна...
Южные ветры колеблют кораблики,
Снасти сминая в незначащий хлам.
Юркие крабики кожу корябают,
Юркие мышки шустрят по углам.
Мир застывает, размазанный скоростью,
Слившись в мерцающую полосу...
Мне всё равно.
Я спокоен спокойствием кладбища,
Сонного полдня в лесу.
Мир прекращается.
Мир превращается
В чёрную точку в пространстве планет...
Мне не страдается и не скучается:
Нет тебя рядом - меня просто нет.
Я ничего тебе не обещал,
И ты мне ничего не обещала.
Тогда начнём, пожалуй, всё сначала:
Вот ТОТ трамвай.
Садись и поезжай.
Вот третья остановка. Выходя,
Задумайся: продукты, лавка, ужин,
И - как тогда - по щиколотку в лужу!
Ах, да - был дождь.
Добавим же дождя.
А вот и я. Беру под локоток.
- Позвольте Вам помочь? - Ну что Вы, право...
Или не так? А!
- Руку дай, раззява!
- ...Я провожу?
- Да мне недалеко...
Ах, дождь! И в туфле хлюпает вода,
И, Боже, я ж как вымокшая кошка!
И бросить взгляд, мгновенный, осторожный,
И сразу отвести. Ну, как тогда.
Тепло, ещё теплее, горячей...
Удар! И замирает сердце сладко...
И в магазине не нашлось свечей,
А ты хотела их купить украдкой.
Но - будь что будет!- в омут глаз твоих.
- Мы полчаса знакомы...
- Ты мне нужен!
А ужин? Замечательный был ужин:
Пол-яблока и кофе на двоих!
А остальное всё уже потом -
И море, и романтика, и свечи.
Но тот дождливый сумасшедший вечер -
Пейзаж, накрытый голубым стеклом.
Послушай, почему бы не рискнуть?
Попробуем добраться до финала?
Не клялся я, и ты не обещала...
Давай пообещаем что-нибудь!