Ирина Воротникова

Виновник Рождества

Незримый глазу щит держа в руке,

пришёл младенцем – наг и безоружен,
зачатый девой, но не во грехе,
хотя его отец ей не был мужем.
Вели́к, не записавший ни строки –
ручьи живых речей проникли всюду;
ему в любви клялись ученики,
и он прощал – заранее! – иуду.
Суди́м прилюдно, без вины казнён –
наказан город и реально место,
где каялись и плакали о нём;
но жизнь его – была ли? – неизвестно.
Хранит обеты жертвенных невест,
супругом никому из них не ставший;
имевший что сказать, идя на крест,
но так многозначительно молчавший.
Лишь после смерти стал Царём царей,
и до сих пор на нём венец – терновый;
он не родил сынов и дочерей,
но стольких возрождает к жизни новой!
***
Грозящий, непреклонный перст креста
плоть неба бередит, напоминая,
что с нами Бог, и весть – из уст в уста,
и краток срок – от января до рая.

И вдруг случилось то, чего не ждёшь...

И вдруг случилось то, чего не ждёшь,

исправно сторожа свою пещеру.

Подкожная сейсмическая дрожь

трясёт безбожно, проверяя веру.

Ненужных знаний ворохом набит,

внутри – готовый выпрыгнуть из кожи –

ты тот, который смотрит и молчит,

пока страдают те, кто всех дороже.

Нелепых слов оборванная нить

на свежих швах душевных сухожилий –

легко сказать, но как себе простить

вину бездействий и тщету усилий?

В пространство «как теперь?», где ты завис,

чужая жизнь вторгается рывками.

И свитера соседей сверху вниз

синхронно бьют по стёклам рукавами…

Не растерять мгновений

История не сшилась из веков –

сплеталась из разрозненных мгновений,
привычных мелочей и пустяков.

И свой узор петель и узелков

так жаль испортить иглами сомнений!

Мгновенье в силах всё перечеркнуть –
и победитель станет проигравшим;

умевший плавать может утонуть,

путеводитель – перепутать путь
и стать известный – без вести пропавшим.

Мгновенье всё расставит по местам
в плоде зачатом и на поле брани;

таясь в прорехе ветхого моста,
оно судья в последний день поста
и похититель сбывшихся желаний.

Любой начавший с чистого листа
служил звеном для связи поколений.

Задача так сложна и так проста:

на ощупь выбирая шанс – из ста,
сложить судьбу из правильных мгновений.

Пахлава за похвалу

Нам не дано предугадать,

Как слово наше отзовется

Ф. И. Тютчев

Так – с корабля на бал, сходя с ума, –

ждут пахлавы – в исподнем в преисподней.
Но с каждым днём незрелая хурма
съедобнее, по милости Господней.

Где курам на смех Enter взвёл курок,
неворобей вербальный в люди рвётся.
Под приговором строк измотан срок
до дня на дне бездонного колодца.

Стихи пучком качаются в сети,
кавычки выпучив и пряча хвост под датой,
а мне опять ответственность нести,
за искренность рискуя быть распятой.

Халва хвалы, хула иль глухота –
смахну вину на го́ре от уменья.
У каждой новой ложки мимо рта –
свой повод зарулить на мелкотемье.

15.12.2016

Вазоазис

Архитошно, архитесно орхидеям на окне:
восемь тусклых глаз мозолит стёкол потное акне.

Занесёт судьбой и снегом – и не вякай, и не вянь –
чувства – альфа и омега чеLOVEчьих инь и янь.

Пчелоснежкам безразличен микрофибровый анфас –
нам колибри по калибру подходили в самый раз.

Бала-лайка бала-лает не «ай лав ю» – «ай-люли́»,
мы в Россию не просились, мы любили на Бали.

Вот шалаш, картина мелом, с мылом – и в сарае рай;
не раскатывай лабеллум, не понюхав каравай.

Реверанс

Алексею Остудину

Давно дивлюсь сокровищам несметным

и ново-наворотам – как варан,
Поэт, как смысль объять обычным смертным?
Кто многобранен – избран или пьян?

Меж новострочек многоэпатажных
Твоя – кремлём! Возьму под козырёк!
И всё же поясни – что так вальяжно
и миномётно только что изрёк?

Что ни словень – двойная заковыка!
Цитируем, начитан и мастит.
Твоя айва всё крепче вяжет лыко,
которым ты решительно не сыт.

Любуясь озарённостью безмерной
и реквием пробренькав на губе,
ищу в загугле зависти сальерной
что Бэнни Хилла было взять себе.

Декретная миссия

Декретная миссия

На млечный путь отыщет лаз малыш, ни капли не смущаясь,
и тень его смыкает глаз, в зеркальном шкафчике качаясь.

Ни позвонить, ни потрещать – теперь всё стало слишком громким,
лишь опахало колыхать над воплотившимся ребёнком.

Терпеть во тьме – на то и мать: нема рука, застыли бёдра –
млекопитающе лежать и долго оставаться бодрой.

Дождёмся с нежностью весны, а там – взлетим – какие годы!
В зобу зудит от новизны забытой внутренней свободы.

Гиппопотамное меню, желаний сумасбродный бутер,
а планов – гром - адьё! Вздремну,
и можно снова за компьютер.

Медитация для мам

Хорошо быть мамой –
вывернуть изнанку
и латать исправно
промахи души,
и качать на ручках,
и готовить манку,
и локтей-коленей
гладить кругляши.

Хорошо быть мамой –
разгоняя хвори,
оставаться сильной –
утешай, смеши…
выглядеть спокойной,
как ночное море,
и латать исправно
промахи души.

Хорошо быть морем,
временами – больно –
благодарный шёпот,
напряженье жил…
Оставаться сильной,
выглядеть спокойной,
наполняя жизнью,
не жалея сил.

Сглатывая камни,
улыбаться зорям,
целовать в затылок
скалы-берега…
хорошо быть мамой,
хорошо быть морем –
в тайниках терпенья
зреют жемчуга.

Телефонная тишь

Тесным коконом туч – телефонная тишь.
Дан глоток небосвода, и в том – несвобода.
Я впадаю в дождливость, когда не звонишь,
И во всём организме – плохая погода.

От гудков безответных сильней холода
И занозы озноба впиваются в плечи,
И туда, где решается – нет или да,
Маска страха таращит глаза человечьи.

Брошен камушек в пропасть – не чувствую дна,
Ожидания нити порвать не посмею.
В этой трубке так громко звучит тишина,
Что чужих утешений не слышно за нею.

Поднимается от позвонка к позвонку

Сумрак дантовой лестницы – вязкий, кромешный.

Всё трудней время года менять по звонку

Становясь молодой, окрылённой и нежной.

Шуршащие шаги

Предзимней тишью радуют недели –
шагов шуршащих временный уют.
Игрушечные души еле-еле
цветные ранцы – панцири – несут.

Щекочут щёку строчки, рифмой новой
стараясь ухватить себя за хвост,
и в жидкой кружевной тени кленовой
светло от жёлтых падающих звёзд.

Из ульев улиц люди выплывают,
взбивая воздух крыльями ресниц,
и – кто о чём – с улыбками вздыхают
под гулкий крик мигрирующих птиц.

Прошла дождливость-суетность-размытость,
оставив лужам липовый настой,
пустым полям – похмельную небритость
и воздух -
поздней осени -
густой…

Свежие чувства

Пока свежи все чувства –
с потрохами
их выдать
в нестыдливую тетрадь -
и можно печь топить
черновиками,
и борщ варить,
и мужа обнимать.

Частицы специй
в воздухе повисли,
проверенный рецепт,
но - взмах рукой -
и лезут в борщ
прилипчивые мысли -
созревшей,
соком брызжущей строкой.

Всю прелесть
стихотворного каскада -
горсть базилика –
милому в бульон,
А он зевнёт:
«Кому всё это надо?»…
И пар с тарелки –
на его смартфон.