Камни в кости залива сидят лениво.
Греют бока на солнце апрельском. Гривы
Дивные представляют: похоже, в прошлом
Молодость заводная в ветрах тревожных.
Только осталось тихо растить лишайник
В Севера паутине небес бескрайних
И облака вести потускневшим взглядом
Слева направо, справа налево, КАДом
Мнимой столицы мнимых страны и мира,
Где-то вверху зависших в волнах эфира.
Хочется им, чтоб души они имели,
Время и сроки, даже, возможно, цели.
Но бесконечность – это для них забава.
Берега дуги держатся, как оправа
Вечности. Их в воде отраженье криво.
Просто в кости залива сидят лениво.
Лишь бы резиновый снег голосил, как раньше!
Лишь бы ладони твои не боялись фальши
Тёплых моих, остывающих пеплом ночи
Каждое утро в душе Заполярье! Впрочем,
Нравится мне, как снежинки меняют клетки
Неба на клетки продрогшей земли, на ветки
Лысых кустов да деревьев. И что их манит?
Времени там, наверху, не бывает; в ткани
Листьев, в кольчугах дворов дребезжать не нужно;
Даже не нужно губами царапать лужи!
Просто летят. Просто сбросились незаметно,
Словно десант над стадами полей бесцветных.
Лишь бы резиновый снег голосил, как раньше!
Лишь бы ладони твои не боялись фальши
Тёплых моих!
Камни на пляже. Бороды моют в пене.
Так ли всё важно в жизни? Не до истерик!
Предназначенье их – это только чтенье
Мыслей голодных волн, надорвавших берег.
Их основная сила – тушить закаты
Словно бычки в ладонях залива тихо
Об облаков густых чешую да вату,
Времени завершая восстанье лихо.
Ни наступать не надо, ни оборону
К черту держать не надо, комбату смело
Вторя из автомата строкой патронов!
Камни на пляже знают, что надо делать!
Камни на пляже. Бороды моют в пене.
Так ли всё важно в жизни?..
Всё это вымысел. Вся эта жизнь моя.
И город этот, выросший однажды
На берегах болот, многоэтажный
Его фасон крутой. И Невский, что всегда
В борьбе с тоской людской – он тоже как туман!
Пусть на его плечах садятся камни
Всё глубже и тесней, уже продавлен
Его мундир/броня – ведь это всё обман!
Не существует нас, упёртых в облака
Пружиной взглядов, словно монолитом
Идущих за весной, давно привитой
От вируса любви. Горячая рука
Твоя берёт мою, увы, совсем не так,
Как если б это было в настоящем!
Оно могло б, конечно, статься нашим!
Но это просто шарж, обыденный пустяк.
Вся эта жизнь.
Потому что ты ночью срываешься пулей
Моей самой последней, я снова живу!
Даже если дожди вдруг снега обманули,
Я не чувствую зимних плевков на ветру.
Потому что ты ночью губами рисуешь
Звёзд сорвавшихся линии прямо к глазам
Моим запертым, будто к рассвету ревнуя,
Снов цветных разгоняешь кружить карнавал.
Потому что ты ночью танцуешь руками
И я просто стараюсь тебя не спугнуть,
В вихрях судьбоворотов летят с городами
Времена, не успевшие выбрать свой путь.
Потому что ты ночью цепляешься крепко
В мои руки и плечи, как будто сорвусь,
Ты спасаешь всегда, и в покинутой клетке
Остаётся лишь лампы строка, наизусть
Закреплённая в памяти, словно разлука.
В глазах твоих танков рой зачем?
Зачем в слезах твоих нефть? Почём?
Тебя обняв, нахожу от клемм
Спинных, идущие прямиком
В подвалы памяти провода,
Как будто стебли растений тех,
Что я срубал эти годы в знак
Любви и ненависти. Во всех
Я видел времени ручейки.
Я видел то, что теперь никак
Узнать не в силах. Найти б твои
Черты в огне посреди атак
На многослойные города
Моей империи. И найти
Бы кнопку ту, что скорей нажать
Хотела б ты, разгоняя мир
До скоростей запредельных. В ночь
Бегут враги, в облаках застряв.
Бегут туда, где я им помочь
Уже не в силах, уже без прав.
В глазах твоих танков рой зачем?
Зачем в слезах твоих нефть? Почём?
Я на крылах твоей бабочки бью тату:
Многоэтажных домов пальцы и рука
Города. И на ладони её дуга
Вместо изящества линий, как мост в весну.
В цвете рождения зелени оживёт
Всё население, спрятанное в квартир
Площади. Всё, что составило этот мир,
Выдуманный не случайно. Какой пилот
В небо её угоняет, хранит как вид?
Кто её в солнца лучи окунает так,
Будто в стихию её? Ударяет в такт
Кто её сердцу? Кто также совсем скрипит?
Я на крылах твоей бабочки бью тату.
Столь необычно, ведь всё, что вложил – живёт!
Жалко вот только, что скоро её полёт
Кончится. И на бетонную полосу
Ляжет букетом она, развернув узор.
Здесь не случилось войны. Не случилось нас,
Вместе идущих куда-то, попавших в вальс
Года времён. Просто снова проигран спор
С Вечностью. Кто же оставил в душе пробел?
Кто её в солнца лучи окунал вот так,
Будто в стихию её, извлекая в такт
Музыку сердца? Кто также совсем скрипел?
Скафандры отбросив, друг в друга вцепились, как
Магнит и железо! Земля вдалеке висит
Гигантским моноклем – на привязи сей гранит.
Он смотрит на то, как мы вместе с тобою знак
Один образуем! Один образуем вид
Животных, способных дышать на Луне, в капкан
Вселенной заброшенных, вспомнивших океан
Страстей! Словно склеены кожей. И наш размыт
Вдали силуэт. Здесь волос не колышут бурь
Потоки в отсутствие воздуха. Я тебя
Губами в последних секундах коснусь до сна
Тут вечного, выкинув в бездну лишь поцелуй.Изогнутый позвоночник проспекта Славы.
Поникшие фонари отпускают слабый,
Стекающий по губам твоим карамелью
Почти настоящий свет. Наслаждаясь мелью,
Кивает кленовый барк у границы лужи.
Его океан вот здесь. Словно перегружен
Частицами грусти воздух, ныряет в глотку
Наркотиком этих мест. И уже нечётки
Границы и страхи просто прожить и выйти
Как будто бы по ошибке, чужих событий
Коснуться, смешаться, спрятаться, вдруг теряя
Свои очертанья, будто патрон трамвая,
Свистящего до метро.
Изогнутый позвоночник проспекта Славы.
Поникшие фонари.
Утонула в реке быстроногой любовь. Все в чёрном
Водолазы на Финском искали её. Бездомным
Показался мой мир. У причала ловили двое
И курили, и пили, и ждали. Ушли. Спокоен
Стал закат. Облаками доел он Луны ватрушку
И упал на сосновые, пощекотав верхушки.
Я бродил и искал. А потом я бродил и думал.
И в кишки фонарей завернувшись, махнул за угол,
На бульвар полуночный, где канула в Лету детства
Не подлодка, но баржа, как минимум. Мне согреться
Так хотелось. Завис бы в компании с голубями
У ларьков и базары бы вёл ни о чём часами,
Но их не было там.
Утонула в реке быстроногой любовь. Все в чёрном
Водолазы на Финском искали её бездонном.
Ради забавы
украла моих ворон,
Жавшихся к левой вратарской, где стадион
В травах гигантских оставлен. И косяки
Над головой развалились – теперь твои.
Этот июль, распадаясь, летит за ту
Сторону, где лишь жара. Воздух узнают
Лёгкие? Всё непонятно, ведь я не тот,
Кем был врисован в сей город вчера. В обход
Версии о бытие человека ты
Ради забавы присвоила все черты,
Принадлежавшие мне. Даже холод весь
Вырвала из подсознанья, добавив смесь
Вместо него из дождей и туманов, чтоб
Больше дорог не сумел отыскать для стоп
И не хотел бы пройти, погружаясь в дни,
Что без тебя мне заброшены по пути.
Ради забавы
украла моих ворон,
Жавшихся к левой вратарской.
Однажды в моей голове разойдётся по швам
Иллюзия времени, страхи того, что часам
Приходится врать. И приходится знать, что уйдёшь
И ты из неё навсегда в один миг. Ну и что ж?
Однажды в моей голове с суицидом волна
Ударит о берег морской, извлекая кита
Сознания. Там, в глубине, между складок его
Колотишься ты, со свободой теперь заодно.
Однажды в моей голове реверсивно, назад,
Помчится поток в автостраде, приветствуя спад
В сплошной генерации мыслей. Из бреда и снов
Исчезнут следы твоих стоп и тяжёлых подков.
Однажды в моей голове поменяется мир,
Составленный из коридоров и тесных квартир,
Где в каждой из них проживали твои двойники,
Где всё, как всегда, и обыденно и по любви.
Однажды в моей голове накренится стена,
За коей скрываются поле, столбы, провода,
И вдруг упадёт. И ты снова одна, отстаёшь
От туч, ускоряющих здесь нескончаемый дождь.
Однажды, однажды, однажды, однажды. Пусты.
Руки твои обгорели. Лезет восьмая шкура.
Солнце змеёю закатной режет реки фактуру.
Лето кипит, будто чайник с лизанным газом днищем.
Лето кипит между нами. Спрячем от всех. Не сыщем
Только потом его кости среди скелетов нищих,
Брошенных кем-то. Не нами? Кем-то совсем не лишним?
Брось меня тоже, на пляже, вместе с моей чешуёю.
Просто запомни, как падал в глаз твоих шахты, стоя
Прямо на самом краю.
Лежу тут в своей
белой ночи, как Ленин на Красной,
Листаю свои эпизоды с тобой и напрасно
Надеюсь на то, что с утра будет всё, как обычно,
И мы притворимся единым куском над столичным,
Воистину, дартсом, где кольца гудят с номерами,
Как в гривах составов ветров мелочёвка на БАМе.
Воистину, время шуршит за окошком ветвями
Развесистых сосен. И где-то ведь что-то не с нами
Давно происходит.
Встретить тебя хотелось в каменном лете этом,
В город влюблённом что ли или слегка задетом
Его плечом. Я в бликах невской волны забытый
Времени покидаю рамки (и всех событий).
Может, когда-то позже? Осень бы возвратилась
В прежнее русло только б, листьев качая примесь
В колбах дворов с дождями, полными соли, словно
Слёзы твои. И только б птиц косяки покорно
С неба срезали тучи, звёзд оголяя бёдра
Где-то в углах Вселенной, в жизни иного сорта.
Встретить тебя хотелось.
Сколько пальцев твоих срубил
Лёд весенний, теряя кайф
Нахожденья под солнцем, в май
Не нашедший проникнуть сил?
Сколько музыки погубил,
Не исполненной труппой чаек
В этом времени, где случаен
Каждый, кто твой прижал настил?
Сколько сможет ещё вместить
Отпечатков следов моих?..
Что-то как-то мой друг притих,
Берегов отпуская нить.
В марте гудят облака, что торпеды.
Щёлкают смачно по солнечной цедре.
Трутся. В холсте протираются дыры,
Будто бы язвы кишечника мира
Нашего. Тонут снега под ботинком.
И я скребу, как диджей по пластинке
Этого города. И плагиатом
Звук распадается в воздухе сжатом
Рамками времени. Снятся панелькам
Прошлого кадры. Проносятся мельком
Капли. Себя узнают в голых лужах
И отдают им заблудшие души.
Я засыпаю. Притворяюсь пеной,
Что ног твоих касается в песках
На марсианских выжатых морях,
Вложивших души в берега. Бесценно
Держать тебя, покуда ветер всуе
Плетёт тугие косы, и всего
Себя частичкой ощущать того,
Что, кажется, вообще, не существует.
Я засыпаю. Исчезают люди,
Проспекты, мысли, числа и года...
А может, нас с тобою никогда
Здесь не было?.. А может, только будет?..
Полна
кратеров, как моё сердце.
Обожжённая слева. По фазе
Будто я - захлебнулась в экстазе
От обилия звёзд. Ей одеться
Не мешало бы. Выдержать зиму,
Затянувшись по горло клочками
Облаков. Стать бледнее, снегами
Вдохновившись под пузом густыми.
С негатива сошедши, в глаза мне
Окунулась и стала противней.
Стала чем-то родным, словно ты в ней.
Демонстрирует лысину камнем,
Что на шее завис. Жизни этой
Мне не хватит, чтоб слово за словом
Ей придумать. Ни капли плохого!
Пусть её появленье приметой
Предстоящего чуда проходит
По Земле.
Канала холодного хорда на доли
Разбила объятия города. В роли
Самих же себя в драматичном финале,
Под уток попав ненароком, кемарят
Колечки белёсые (вновь кучевые).
Волнами забытые в пене и в мыле,
Помятые листья пространство забили,
Как бабки в автобусе. Вскормлены пылью,
Утратили глянец дороги полоски.
И тянут одну за одной папироску
Замёрзшие клювы – предвестники взрослой
И правильной жизни. Всё очень серьёзно.
В канала рукав забирается вяло
Буксир-паучок. День уходит устало.
Вдруг кончились струны. Остались кошки,
Винилом скрипучим в дворах продрогших
Орущие, будто весна, взяв смелость
Из всех своих качеств, в кустах разделась
И ждёт. И бульвар набирает воздух
В гигантские лёгкие, жаждет грозы
Впустить побродить меж деревьев редких,
Коснуться асфальта дождями, сеткой
Отчаянных капель опутать тени
От спичек фонарных, зажжённых, время
От времени гаснущих. Спорит пачка
Седых голубей у помойки, смачно
Курлыкая на языке приезжих
О чем-то дворовом. Небось, о прежних
Манерах красоток, забивших юность
В косяк бытовухи, чтоб не вернулась,
Наверное. И вдалеке фигуры –
Твоя и моя – в темноту де юре
Нырнули.
Всё
там, где могло не быть! Под небом чугунным прочь
Летящие города, отдавшие свою мощь
Заводам пустым, промзон проплешинам, колесу,
Жующему рельс года, завёрнутым в полосу
Сосновым. Кружат, как дни, голодные птицы там,
Где сломаны рёбра волн о камни. Напополам
Разрезан ландшафт скобой раскинувшейся реки.
И ветер несёт на пляж измятой листвы клочки.
На них не найдёт никто послания никому
(И даже тебе), узор прожилок на них к утру
Утратит секрет. И всё, гадать до сих пор на чём
Возможно – лишь облаков подлодки, почуяв корм,
Снующие там и тут в тисках нестандартных форм.
Всё там, где могло не быть! Но стало!
Будь со мной под дождём, под хромающим небом
По брусчатке Вселенной, разбитой нелепо.
Будь со мной! Будь со мной, как рассерженный Север,
Растянувшийся справа во взоре налево
И зовущий идти бесконечно, снегами
Осыпающий время со стрелок, часами
Изымающий бесов из туч, прогоняя
Их то взад, то вперёд без конца и без края.
Будь со мной, как тоска по балтийскому шторму,
По свинцовым плевкам в лужи, будто для корма
Их и роста, по мне, по зонтам, по прохожим,
Оказавшимся здесь не случайно. Ты тоже
Здесь могла бы быть, в такт попадающей точно
Марсельезе дождя, быть со мной в самой сочной
Его стадии: там, где гудят пароходом
Капли, скорость набрав, ударяясь о воду.
Камнем спрятался средь камней, и теперь
ты, всё же,
Гладишь плечи своей волной, обжигая кожу.
Все – твои, до крупинки, на побережье рваном
Загораем, балтийским солнцем прибиты спьяну,
И любуемся чешуей, вдалеке блестящей
Леденящей воды твоей. Будто настоящий,
Горизонт раздвигая, в порт навостряет лыжи
Зарубежный корабль, быть может, и танкер, ближе
Подойдёт, и скажу... Маяк в своей грязной рясе
Наблюдает покорно, хочет, чтоб восвояси
Убирались-ка гости?.. Вдруг обратилась в тучу
Безымянная птица, ветру представив случай
Отогнать к островам контейнер дождей, чтоб вскоре
Все заполнили норы капель полки в разбое,
И чтоб снова исчезнуть, синего неба корку
Над тобой натянув, как старый моряк бейсболку
На редеющий холм башки.
Наверное,
Осень не может любить такого,
Как я: вечно в сером и с серыми днями, в слово
Забитым, забытым в стволе сигареты вместе
С крутым табаком, от которого сдохнет двести,
А может, и больше, хромых лошадей и даже
Здоровых. Такого, как я, что глядит из башен
На площади в городе главной, там, где вороны
Воруют у времени числа под стрелок стоны,
И чайки садятся в пустыне, не полируя
Брусчатки булыжников лысые лбы в любую
Погоду. Такого, как я, даже помнить сложно, –
Размытого в кляксу дождём в противоположной
От чепчика старой постройки на остановке,
На чей-то чужой, стороне, в рваной окантовке
Косых фонарей.
Ты могла бы стать морем Балтийским
В своей будущей жизни какой-то,
А я мог бы медузой быть, в близких
Отношеньях с волною. Покой твой
Нарушать не хотел бы и штилем
Наслаждался бы, всякую пинту
Вод сгоняя куда-то под килем.
Я петлять по твоим лабиринтам
Научился бы, словно я знаю
Каждой стенки молекулу в морду
И мальков одурманенных стаю,
Как винтами жующих аккорды
Неизвестные обществу. Точно,
Ты могла бы быть морем Балтийским,
Туши северных туч, крайне сочных,
Прогоняя над кожей так низко,
Как никто никогда, чуть касаясь
Их волокон, чуть формы тревожа,
Проводя меж камнями, по краю,
Эшелоны из душ и из крошек
Света.
Ты могла бы стать морем Балтийским,
Купол мой зашвырнувшим на берег,
Обжигаемый солнцем, столь низким
В это время, нисколько истерик
Не терпя.
Был ураган. Стремилось время
Сбежать подальше. Там, где тихо,
Спокойно вдаль смотреть, за теми,
Кто не умеет ждать и лихо
Торопит жизнь. В метро скрывалось.
С бомжами тёрло в переходах
Историй мыло. Словно жалость
Скулящей псиной для народа
Столь солидарно выражало.
И рвались воды рек на берег,
На улиц струны, по подвалам
Гонять котов уснувших, с теми,
Кто наблюдал за этой драмой.
Был ураган. Под ветром гнулись
Домов скелеты, будто травы.
Многоэтажек «Лего» улей
Менял детали и футляры
Их упаковок. И дворами
Пытались листья прятать души
Свои продажные, руками
Перила трогали наружных
Ступенек-лестниц. Осторожно
Кидали взгляды на дорогу:
Возможно, Осень звали? Рожи
Свои боялись выдать, к сроку
Ухода вовсе не готовы.
Был ураган, унесший мысли
Все о тебе, оставив скромно
Лишь о жене, о детях, числах
И о старении удобном.
Разбитые поезда в позабытом детстве,
Где холодно по утрам. Не успел раздеться,
Попав на скамью в вагоне пустом, и понял,
Что нужно обратно в куртку вернуться. Номер
Столба за окном с тех пор в голове схоронен,
Того, что на полустанке знакомом в стонах
Ветров не менялся годы. Менялись люди
И, кажется, расписанья. Тогда до жути
Боялся покинуть чем-то родную местность
И шумного мегаполиса всю окрестность
Следами своими штопать начать. Случилось.
И времени кочерга погнала. В немилость
Попал? Просто так сложилась вот эта повесть.
Да, просто пришла пора, набирая скорость,
Взрослеть.
Летят облака своим курсом на юг.
Забуду опять, что останусь на жизнь
Месить этих мест сквозь тоски кожуру
Промокшие дни, слыша ладожский бриз,
Зовущий подняться над миром волной,
Зовущий товарные сны отпустить
Туда, куда трубы завода толпой
Несут поезда чьих-то душ, словно нить
За нитью с рубахи срывая: и гол
Давно белый свет, ощутивший мечту
Свободы. И веер вороны взошёл
Над лысым, как чёрт, пустырём на ветру.
Летят облака своим курсом на юг,
Летят, как гранаты, – запущены в тыл
Врага. И я помню всего лишь одну
Причину остаться на жизнь: я любил
Всегда этот воздух. Всегда этот воздух.
Всегда этот воздух. Всегда.
Мы
с тобой в одной связке ключей.
Чуть потёрлись в просторном кармане,
Совместив так похожие грани,
И заснули до будущих дней.
И у нас так немного затей:
Полежать, позвенеть, потомиться...
Мы в испачканных бровках да в лицах
Обменялись составом солей.
Мы с тобой в одной связке ключей.
Но твоя и моя половины –
Две замочные скважины, сильно
Заскучавшие в толще дверей.
Схватка листьев с ветром: ничья
Невозможна! Возможно, завтра
Им дорога на небеса
Предстоит. Начинает автор
Свою повесть об этих днях,
Напомаженных, будто девки,
Что проспектом из Октября
Маршируют, как однодневки,
Раз вспорхнувшие и уже
Потерявшие крылья. То ли
Им к лицу череда дождей,
То ли музыка с алкоголем.
Знаю-знаю, что есть и ты
В этой каше из «молодёжных»
И «тусовочных», и они
Почему-то с тобой не схожи.
Может, в память твои черты
Запечатались неким кодом,
Что, похоже, давно забыт?
Может, ты из другой колоды?
Продолжает игру свою
Эта ночь – схватку листьев с ветром.
И летит словно по холсту
Над промзоной, снимая цедру,
Куртизанка Луна.
У Осени два причала и сердца два:
Цепляется воробьями за провода,
Питается то ли листьями под холмом,
А то ли снующим всюду теперь дождём.
Подумаешь, пожелтели аллей клочки,
Взгрустнувшие на мгновение, на виски
Свои седину манящие. И часы
Ворочают свои стрелки для красоты
Медлительно, аккуратно. И тянет день
Свой срок бесконечный, превозмогая лень
Движения. В серых красках шаланды туч
Курсируют крайне важно. И солнца луч
В запрете. Вообще, не верится: через год
Точь-в-точь повторится этой картины ход?
Однако всё это копия. Но уйти
Не так уж и просто. Проще же делать вид,
Что в теме и что у Осени сердца два,
И гонят они усиленно холода
По трубам незримым всякого, что вокруг,
И нет у неё другого пути, как рук,
Которые бы обняли.
Канала
карцер суда вмещает,
Тростник бывалый и грязи корку.
Вскрывают капли из серой стаи
Воды продрогшей тугую шторку
И исчезают, как водолазы:
Похоже, где-то на дне есть что-то
Важней свободы полёта. Сразу
Так и не скажешь, смотря на сотен
Листов опавших тоску: желтели
И высыхали, искали способ
Прожить подольше, хоть полнедели,
Но не успели. Глядишь – их россыпь.
Прикинусь краном на барже ржавой,
Закину шею в небес просторы
Сквозь туч резину. Пройдя заставу,
Заката встречу дугу над морем
Пушистым, рыхлым, совсем неровным
И настоящим! И нет иного
Мирка, чем этот!
В фойе гостиницы твоей любви светло,
Нет посторонних запахов и грязи.
Видать, недавно убирали, заодно
Стерев последних постояльцев связи,
Забрав ключи у всех, кто мог и ждал с утра,
И предоставив мне карт-бланш, любые позы
Во время пребывания, плюс из окна
Отличный вид на парк и изгороди в розах.
Я думаю, что здесь немного задержусь,
Поизучаю обстановку пару
Недель (годков и прочее), чтоб грусть
Развеять предосеннюю, да старость
Пока что поберечь.
Чайки кричат, наверное, что-то знают,
То, что о нас не смог бы узнать никто…
Дождь ворошит кусты. Ты берешь пальто,
Хлопаешь дверью. Дверь же, коснувшись края,
Тявкает вслед: «Пока!». А затем лишь цокот
Бьёт каблуков, вгоняя ступени в дрожь
И в резонанс с текущей весной. Ну, что ж,
Время любить и время дышать без срока!
Чайки летят! Вираж загибает стая…
Берег грустит о чём-то своём: ему
Снится волна, наверное, поутру
Или камыш гигантский, что бдит, сгорая?..
Ты вдоль проспекта, зонт развернув, скользнула,
Мимо проносят фары машин года
И фонари, затёртые в холода,
Свет отпускают тусклый в вечернем гуле…
Чайки ныряют в воду, садятся в лужи…
Цвет изменяют крыльев, меняют дом
На пожелтевший мусор, что под мостом
С осени дремлет, ветер срывает кружев
Кромку из листьев, слышатся с голосами
Песни вдали… Ты сядешь в трамвай, и в ночь
Вдруг превратится время, и дождь точь-в-точь
В эту секунду смоет черты окраин…
Чайки кричат, наверное, что-то знают…
То, что о нас не смог бы узнать никто?..
Улитки на стенах и стёкла в парадной.
Под утро дождями умыты аллеи.
Я вытащу душу свою из неладной
Размеренной жизни наружу и склею
Её по периметру с Северным ветром,
Ведущим так быстро все пёрышки-перья
Косых облаков, ускользающих где-то
Над крыш чешуёю весенних! Теперь я
Сливаюсь с рассветом, впиваюсь в закаты,
И лето меня обнимает так сильно,
Что я не дышу… Мне осталось когда-то,
Чуть позже, разбившись, уйти в темно-синий
Залив…
Берег искусан волной
и изжален Солнцем…
Будто затянутый в выстрел парящей птицы,
Над отупевшим заливом твой голос рвётся,
Где-то вдали, приглушённый пластинкой твиста
Города, что над Невой возвышает камни
И пролетают строка за строкою жизни!
Ты мне напомнила ветер (забытый, давний),
Что заставляет дышать в этой дешевизне
Времени, в облака без конца влюблённый
И настоящий! Ты знаешь, причалом пенным
Я б обернуться хотел и нырнуть в бездонный
Омут, разбавив моторов и лодок пленный
Мир… Я закрою глаза, чтобы света тонны
Взгляд раздавили…
Тебя я не встретил
весной, исчезающей в спешке…
Глаза твои словно покрыты небесной росой,
Насосы гоняют по телу любовь вперемешку
С мечтами, заботами, светом и (реже) с тоской…
На коже твоей слишком много распаянных кратеров,
По трубам незримым гуляет живая вода,
И ветер стихает, всегда завывающий матерно, –
Я б твой механизм не сумел повторить никогда!
Зима развернула бои на дымящем вокзале,
Снегами нас всех завалив, зачерпнув из грязи…
Я так не хочу, чтобы трубы твои замерзали
И скорость твоя чтобы падала в этой связи…
То чувство, когда мы с тобою вдвоём в зеркалах,
Сродни наводненью, сродни обезумевшей бури!
Бросается в воду последняя чайка сквозь страх
И вмиг превращается в блеск на волне… Мне до дури
Твоей не хватает Вселенной, как обода глаз,
В фрактале которых мой образ навеки потерян,
И где-то бредёт в лабиринтах, как листья кружась,
Поднятые вверх сквозняками в незапертой двери…
То чувство, когда мы с тобою вдвоём в зеркалах,
Навряд ли кому-то когда-то бывало знакомо…
Оно растворяется свистом в тугих проводах,
Натянутых вдоль опустевших вокзалов перронов,
Когда уезжают, вообще, навсегда… Будто крик:
«Останься!»… И мир переехал с последним вагоном;
Он только хотел притвориться огнями, но сник
И просто завис на столбе в паутине плафона…
То чувство, когда мы с тобою вдвоём в зеркалах,
Как памяти выстрел с осечкой, как зависть патрона
К желанию жить…
Серый город, застывший в окне плевком,
Всех оттенков, которые есть в природе,
Заметаемый снегом, уже не в моде,
Стаю птиц бумерангом пускает в хром
Предвечернего неба, что на куски
Разделённым висит проводов прямыми,
И совсем безысходно глядя с косыми
Его крышами блёкнут квартир огни…
Серый город, что Осенью был зачат,
Проглядевший вчера суицид заката,
Запускает в аорты дорог раскатом
Постоянно спешащий машинный ряд…
Ночь впитает в себя две фигурки нас,
Взявшись за руки робко, в одно сплетённых,
И бредущих куда-то вдоль улиц сонных,
В свете полной Луны растворённых масс…
For Mrs."X"...
А на Фонтанке, по-прежнему, утки в теме
Осени, но партитуру лажает март.
Если откроешь глаза, то среди растений,
Тут загнивающих мирно, увидишь старт
Жизни. И запахом хмеля вокруг по свету
Тянет проклятое утро, плюс на губах
Имя Твоё, обронённое кем-то где-то
На расстоянии Вечности. Скорый крах
Чувствует лёд, отморозивший дни на речке.
Слева, поодаль, застыл на мосту трамвай.
Боинги птиц ни секунду не ждут осечки
Двигателей и небес загибают край.
Стрекозы срезают свод на разные половины,
Полки камыша, пыхтя, под ветром сгибают спины…
Мне кажется, что вот-вот волна опрокинет лодку,
И вёсла пойдут на дно, как листьев пожухлых сводка…
Как сонные города в обстреле, стараясь вжиться
В мечту о свободе, ждут, «своих» забывают лица…
Свои забывают дни; и, чудится, флот очнётся
В пустыне, где Солнце жжёт черты миражей колодцев…
Летят, вспоминая штиль, ворочая туши, чайки,
Летят самолёты в ночь, роняя с обшивок гайки…
И наши с Тобой пути, вдали обращаясь в точку,
Давно разошлись: «Увы», – осталось добавить в строчку…
И будто залив ревёт, и будто хохочут камни,
И будто притих на миг у берега тополь давний…
Кажется, воды спускаются глубже, чем
Было вчера, и темнеют цвета совсем;
Кажется, будто бы брюхом скребёт о дно
Катер, нырнувший под мост. И уже давно
Камни лежат оголённые, ведь отлив!
В этот раз снег многослоен и молчалив,
Точно лазутчиком стал, и противник здесь:
Дышит парами зимы, что из наших мест.
Мне же своими следами, выходит, рой
Листьев пристёгнутых к плоскости мостовой
Нужно давить, и спешить… ведь который год
Всё – как обычно, и мой заморожен флот,
Плюс маршируют над городом, как всегда,
Небо взбивая, колоннами облака…
Вот ты и в белом, и камни опять молчат;
Если прикинуться льдиной, то будешь в теме –
Просто зима наступила (как год назад)
По недоказанной нами пока что лемме…
Листья каштана не тонут, гудит проспект,
Снег барражирует, перегибая грани
Чьей-то картины, что наш сохраняет след,
Как пик высотки монтажник в подъемном кране…
Всё, как тогда! А ведь даже заплывы птиц
Те же изгибы выводят тех траекторий,
Что позабыла вода! И не слышен свист
Где-то вдали парохода в Балтийском море…
/Фонтанке, 170/
Трещит на мосту трамвай – будто ищет повод
Сорваться за тучи, крылья расправив, в стаю
Войти перелётных птиц – и на Юг до мая…
Вот если б была возможность создать свой город,
То я бы хотел разрезать его Фонтанкой
На две и совсем неравные половины,
Плюс уток туда осенних засыпать, тины
Заставив крушить Вселенную – на приманку
Манить на залив, который, конечно, будет
Дымиться в тумане – просто такой здесь климат
Задуман! И проноситься здесь будут мимо
Авто по ночным дорогам и мельком – люди.
Дожди бы с лица небес я б изрядно вытер,
Из камня и кирпича бы создал природу,
Да всё наделил бы здесь лишь одной свободой!
Плюс дал бы названье этому месту – Питер!
Трещи на мосту, трамвай, да ищи свой повод
Остаться среди дорог, рассекая город
На части…
Зима раскинулась на дорогах, свой сарафан
Задрав, себя предлагая всем; и над головой
Летят двукрылые насекомые марки «АН»,
Несут кого-то над белой степью (не нас с тобой).
Я продолжаю дышать подачками фонарей
В ночном, заснеженном, расщеплённом, не п.г.т.,
Но тайном городе на Неве, в ожиданье дней,
Меня впитающих – словно не было и нигде.
Шумит мотор на соседней улице, в гараже
Бардак! Как, впрочем, во всей Вселенной сплошной бардак!
Зима раскинулась на болотах, в своём драже
Меня качая, как полумёртвый дорожный знак.
Фонтанке, 170
В каждой волне зима дребезжит в Фонтанке,
Птицы в крутом угаре, вчерашней пьянки
Следствия проживая посредством грязи,
Павшей в речную воду, выводят вязи
Или узоры, линии, паутины…
Падает снег на каменный ряд в низине
И в кирпичах находит своё спасенье –
Это зима подхватывает теченье…
Это храпят все зданья, упершись в улиц
Рамки, несутся мимо авто, лишь куриц
Напоминая – бухтит предвечерний город,
Взглядами фонарей к небесам приколот…
...я превратился в город и лёг под Осень...
Фонтанке, 170
###
Утки терзают воду посредь Фонтанки:
То ли на глади трассы чертя раскосы,
То ли хотят чуть-чуть отличить от банки
Тушки свои, что ветер в залив уносит…
Я превратился в Осень и лёг на город
Пледом пожухлых листьев, давно не новых,
Я притворялся долго дождём, но вспорот
Солнца лучами был и залёг в просторах
Улиц, бульваров, полупустых каналов,
Парков, на сером фоне себя раздувших…
Просто дымить над городом – мне не мало, -
И собирать для споров заблудших души…
Утки, зачем плывёте вы по Фонтанке,
Будто бы пенопласта куски? А, впрочем,
Скоро без вас по льдинам запустит танки
Зимняя рать и кожу реки всклокочет…
Крашеный снег над моей головой
Кружит. В открытые воспоминанья
Ночи спускается дым. Без сознанья
Талый Октябрь берут под конвой
Чёрные птицы и курсом на Юг,
В тучи ударившись, вновь исчезают...
Я мог бы быть вожаком этой стаи,
Крыльев раскинув узор, вместо рук…
Крашеный снег над моей головой
Ветер сбивает, роняет на шляпу…
Я бы ушёл вместе с ним по этапу
Осенью этой провально – пустой,
Только зачем?..
Вечер… чёрно-белая одежда…
Разговор с таксистом о тебе…
Встречи жду… скорей бы всё, как прежде…
И ромашки дремлют на плече…
По грибным маршрутам пролетая,
Знаю: ты хранишь мои мечты…
Облаков неистовая стая
Разрезает бледный лик Луны…
Между звёзд нагих тебе оставлю,
Словно оказавшийся в раю
(Ты пробила дни и стала явью),
Мятное и терпкое: love you…
Столикий город, и проспектов строй
Привычно марширует, в полномочья
Закат вступил обугленной каймой…
А свет, прилипший к фарам, бьёт по ночи…
Мне надоело гнать куда-то вдаль,
Листая кадры бешено… не точен
Маршрут времён, сорвавший киноварь
С посылок снов твоих… а, между прочим,
Я зверь, как отражение в глазах,
От зверя убегающий, беспечно
Сбиваю кегли, обращая в прах
Мосты, что здесь свисали (будто вечно),
Бессмысленно надломанной строкой
В каком-то неоконченном романе…
…я захлебнусь тобою, как волной
Усталый берег в августовской ране…
Я проплывал по ветру в синеве
Твоих солёных глаз, за городами,
Которые заблудятся в строке,
Под капельками слёз в густом тумане,
Упавшим, как перина на тахту,
Простившим всё: от вздоха до обмана…
Всего лишь отражение – иду,
Как шторм над вскрытой кожей океана…
Я пробегал по лестницам во тьме,
Куда-то вниз, пустыми этажами,
Где преисподен в райской тишине
Лежит немая гладь… уже не с нами
Всё то, что только снилось по весне
Следами межвселенских перекосов…
Я – дежавю – в оттаявшем стекле
Отчаянный узор твоих морозов…
В городе снег и запах кофейных зёрен,
Храп фонарей летит по любым кварталам,
Многоэтажек шпили дрожат, и чёрен
Пепельный дым над сквером, что у вокзала…
Я не грущу – сливаюсь с туманом диким
И в пустоте ищу очертанья, формы,
Руки твои, да даже, возможно, блики
Взгляда, души и воспоминаний шторма…
В городе штиль?..
В городе штиль, деревья меняют ветви
На лепестки цветов, невозможных в этом
Мире (гудят годами), и шёпот летних
Ливней зовёт с собой, нарушая вето
Голых снежинок, светом трамвая сбитых,
Переваливших в сна расстоянья-кочки…
Хоть мы с тобою собраны монолитом –
В нашем романе нет ни единой строчки…
В городе мгла?..
В городе мгла… подумаешь, совершенно
Нечем дышать, и воздух ловлю губами
На перекрёстках всех, что сомкнули вены
Улиц чужих безмерно тугими швами…
Ты не одна… а я, как всегда, троллейбус
Жду, пули фар в глазницы свои вбирая…
Имя твоё – последний забытый ребус
Крыш да антенн в заметках осенней стаи…
В городе снег?..
В городе снег и запах кофейных зёрен…
Ночь в стиле «Ню». Оправдания и приговоры.
Мятный туман распускает свои лепестки.
Дрогнул трамвай. И фонарь заболтался – он в споры
Так и не встрял, да опять пожелтел от тоски.
Выйду на свет. Постою под знакомым балконом.
Вдруг закурю. Как давно всё не важно! И ты –
Только искра. Где-то в памяти гаснешь на склоне.
И очертания тают, как тают мосты.
Разведены. Пляшут буквы рекламы в неоне.
Пьяный старик пошатнулся, полжизни за миг
Отдал бы враз, лишь назад заглянуть. И в поклоне
Дремлет у пирса прошедший сквозь осень тростник.
В твоих глазах мой город оживёт,
Расправит крылья и нырнёт с обрыва,
Оставив струйки музыки приливом
Журчать у ног, сопровождая взлёт...
В твоих глазах моя Луна, средь фей,
Забытый вальс нечаянно запляшет,
Направив нас гореть в рассвета чаше,
Стирая грани царствия теней...
В твоих глазах мои мечты поймут,
Что поздно слыть чужими, и не важно
Ничто вокруг, плюс мы - многоэтажны
И вверх стремимся в дребезге минут...
Мы проломились за стенки от кинескопа…
Падает снег на четвёртую часть Европы
И покрывает любые болезни сходу
(Даже нехватку тебя)… только кислорода
Столько, что можно прожить миллиарды жизней
(Мне бы – всего одну)… но, как будто, лишний
Выстрел в нагом тоннеле, где никотина
Дозы пробрались за плиты… и очень длинной
Кажется времени ось… я, себя искавший
В этих глазах, становлюсь лишь частичкой сажи,
Маленьким взрывом в пустыне чужих событий
Или прохожим случайным в голодной свите
Света густого от всех фонарей, взгрустнувших
Вдоль тротуаров, в ночи потерявших души…
До тебя лишь года катастроф…
Постороннее чувство пути…
Скрип метелей да поступь снегов
В позабытой дождями глуши…
До тебя лишь года телеграмм…
Самозванцы… поджоги… звонки…
Капли слёз по озябшим губам…
И вчерашняя гибель тоски…
До тебя лишь года пустоты…
Скудность вскормленных прожитых драм…
Беспокойная гладь синевы…
Выход в среднее… совесть ветрам…
До тебя лишь года катастроф…
Да взведённый курок тишины…
Скользит чуть слышно по стеклу
Тобой забытая слезинка
И словно сердца половинку
Рисует плавно на ходу…
Хочу пробраться в синеву
Вселенной глаз твоих, впитавшей
То небо, что связало наши
Пути в единую судьбу…
Да на одной из всех планет
Вживиться в хлопья снегопада,
Что в купе с фонарём в усладу
Резвятся, разгоняя свет…
Мой белый снег садится на твои
Ресницы, вскользь на губы, так несмело
Спастись пытается, но тает между делом
От поцелуя жаром: «Не грусти»…
А ты идёшь пустынной мостовой,
В пальто закутавшись, мосты срывая
С петель, ты чешуёй блеснёшь – и в стаю
Вернёшься серой гущей городской…
И новых зим кривые лоскутки
Сшивает хлопьев бешеных эскадра…
А кто-то мелко нарезает кадры
Отснятого кино про нас… Увы,
Под рёв колёсный тащатся огни,
Да за окном лежит земля чужая…
Ты – грусть! Сложилось так, что я вдыхаю
Твой уголёк в расплавленной ночи…
……………………………
Давай, мы, как тогда, сойдём с ума?!
Мой белый снег колючками на шее
Замкнётся, навсегда в тебе старея,
Да ветер раскачает провода…
И мы вдвоём короткого гудка
Плевок скупой сквозь бури и прощенья,
Иллюзия свободного паденья,
Да голос чей-то, жаждущий звонка…
Я не знаю, о чём я пишу этим скомканным летом...
В мои пальцы незримые тонкие нити продеты,
И сквозь кукольный взгляд кто-то водит моими руками
По тетрадному минному полю... и будто не с нами
Происходит беда на одном из шоссе во Вселенной...
Перепутаны линии судеб и сколы над веной...
Под холодный отчаянный свет одинокой лампады
Распыляется время... и плиткой хрустит шоколада
Перепачканный вечер... и, кажется, снова ничтожен
В откровениях я... и мороз проползает по коже,
Расстояния - грани, и катится прошлое, совесть
Зачерпнув сгоряча, выплетая иллюзии в повесть...
Я не знаю, кому я пишу этим призрачным летом,
Ожидая услышать ответ (или так, без ответа),
Но всё то, что упало на лист с жизнью борется крепко,
Вытекает за рамки оскала неловкого слепка...
А ты в ванной поёшь, и твой голос под шум океана
Так изящно летит, словно парусник в дальние страны,
Вдруг сливаясь с игрой ветерка в зеленеющих кронах
И мелодией блюза дождя на перилах балконов...
Ты давно потерялась в пустых лабиринтах идеей
Ненаписанной пьесы о жуликах, принцах и феях...
В переулках сбивается в снег тополиная пудра,
И в открытые окна свинцом заливается утро...
Октябрь. Странный город странных чувств.
Тоска - великолепное начало.
Стихают отголоски карнавала
И красок оголтело-пьяных буйств...
Я помню лишь лицо одной из ста,
Средь масок, мишуры... её мечтою
Случайно окрестил... над головою
Вспорхнула птицей, скинув на крыла
Осенний привкус, свежесть и туман,
В котором потеряла одеянья,
И скорость подарила расстояньям,
Да миражом звала! Но всё - обман!
Казалось, что в груди её звезда
Багряным блеском предвещала бурю
И, как магнит, тянула, и до дури
Кружилась с гулом сердца голова...
Она меня ждала! Сквозь облака
Давала знаки: ярких молний линий
Пересеченье, в небе тёмно-синей
Волной гнала столь нужные слова:
"Иди ко мне!", - солёных губ конвой, -
"Сольёмся в шёпот ливня поцелуем,
Пусть ветер вырвет души, мы рискуем
Навечно быть повенчаны с тобой..."
Октябрь. Странный город странных дней.
Трамваи не звенят за поворотом...
Ищу её, но нахожу кого-то
Другого, между прочим, даже фей:
В унылом парке за кленовым рвом
Волшебница играла на фаготе
И растворилась на последней ноте,
Ударив на прощание листком
Пожухлым в воздух... я открыл глаза
И очутился в башне, старым стенам
Решетки тень рисунком мысль "пленный"
Под шорох голубиный обвела...
...
Октябрь. Странный город странных грёз.
И строчки, коих нет в моем альбоме -
Театр, задохнувшийся в истоме,
Актеры в ожиданье новых поз...
...
Флейтист играл в метро мелодию, которая звучала и могла б звучать лишь здесь, под сводами, с оттенком ностальгии и запахом несовершенных встреч…
И он держал ее так нежно, словно шею одной из самых хрупких танцовщиц другой танцор, и так дышал, как будто воздух здесь другой…
В тоннели суматошно рвались звуки, маня к себе огни соседних станций, но с гулом нервной электрички и ветром, что всегда во след, как россыпь разбежались в вестибюле…
Я сделал шаг и… вмиг его не стало…
Безостановочная осень протрещит
И в такт с вагонами запляшет между делом...
А я губами повторяю её тело
Под красно-жёлтыми морями, да навзрыд
Дожди колотят по перронам, вены вскрыв,
И незнакомка улыбнулась и так странно
Медузой зонтик развернула, как из крана,
С волной смешавшись, потеряв свободы миф,
Несутся капли обезглавленные в рай...
Путеводители забыли это место,
И тонет время беспричинно в перекрестье
Твоих холодных «я вернусь» и «не скучай»...
Я видел завтра! В тот последний грозный блик
Всё завертелось лабиринтами событий,
Ломая небо меж опор и перекрытий:
Я как изгнанник слился с ветром, свой тупик
В нём обозначив... в волосах твоих играл
(Девчушки маленькой на стареньких качелях)...
Тянулись годы, километры... не успели...
Но так хотелось... и я жду тебя у скал,
Где Солнце раненой стрелою каждый раз,
Врываясь в сердце, оставляет, умирая,
В тягучей пене, и совсем чуть-чуть по краю
Скользит беспечно в уголках зелёных глаз...
По Каменноостровскому бреду…
Чернеют манекены органично,
И всё, что для меня осталось личным,
Балтийский ветер кинул на кайму
Натянутых столь тонко огоньков
Спешащих, как всегда, автомобилей…
А я глотаю вечер в тайне пыли,
Безудержно бегу из чьих-то снов…
И где-то там, где пляшут облака,
Заверченные Солнечным сияньем,
Секунды поглощают расстоянья,
И тянется к твоей моя рука…
На побережье дожди… проворонили осень?..
Чайки галдят, до сих пор без ума от утёса,
В бухту зелёной тоскою вшивается море,
Ты не хотела, но, всё же, прорвалась волною
В битые камни… и вдребезги валятся стены
Многоэтажки, как будто сошедши со сцены,
Снова войска размещаются, алые краски
Выплеснув в город, внезапно нырнувший от тряски
В сферу подвалов, пещер и чужих территорий,
Листья цветов опадают, последних историй
Не подождав… заворожено косится небо
На пустоту под ногами, и глохнет нелепо
Колокол старый на башне, язык прикусивши,
Перекрестились от ужаса мёртвые крыши
И обманули мечту: стали свёрнуты в груду…
Кто-то на кухне случайно уронит посуду…
Буду любить! Только это – другая картина…
Воздух глотну, и секунду спустя вскрикнет мина…
*****
Помнишь, как за руки взявшись, мы ввысь над рекою
Пухом неслись тополиным в июльском покое?..
Невский, ты слышишь шёпот её каблуков, как нежные руки скользят по воздуху, снова тягучему, и вот-вот её губы сольются с небом в один поцелуй, воздушный, так чётко сорвавшийся, резко нырнувший в балюстраду огней, всё время спешащих машин… на встречу, быть может, ко мне?..
Невский, ты слышишь, как чайки парят, в экстазе над её головой, над шляпой пёстрой, как очерк пера октября, улыбками ночи укроет заря фонари и её голубые глаза, как будто слезинки срываются капли дождя, и каждый стремится подставить ладонь, поймать её пульс, обронив свой покой… свою жизнь?..
Невский, ты слышишь, как волны щебечут вдали, под седыми мостами, как грохот резвящихся рядом пустых катеров её провожает, и, словно рыдая вдогонку, стихает, как сердце стихает, почуяв конец?..
Невский, ты слышишь, как хлопают крылья за тонкими, ровными, гладкими, шёлком обитыми, неповторимо свободными в этом граните, плечами, как замирают прохожие, как манекены, шеи свернув, истекают слюной, теребя смятые полы пальто?..
Невский, ты слышишь (за ворот схвачу), когда тебя больше не будет, останется запах её, и цветы, никем никогда не подаренные, и песок на белых зубах, и, швейной машинкой, прибитые складки дорог, и выдох: «люблю»… и, даже, возможно, любовь… и скорость, бегущих по кругу, теперь и тогда, потёртых о время, чужих городов?..
Я снегом усыплю твои города,
Как только закончится время дождей
Стучать по карнизам в обрывках ночей
И небо цедить от утра до утра…
Да выпущу птиц, пусть на ветках галдят
О том, что пора б подлинней каблуки…
Что снова играть! Да в четыре руки
По клавишам клацая… манит назад…
В прокуренной комнате, дважды пустой,
У зеркала пляшет твой скованный взгляд…
И голые плечи белей во сто крат…
Прости мои мысли, я тоже нагой…
К тебе прикоснусь, и раскрошимся в прах,
Как прежде, по ветру единый забой
Под лунными цепями и над рекой,
В полотнище звёзд, в голубых огоньках…
Так трезво в рассвет, серебром по глазам,
Ударились с криком больной головой
И корни пустили, да алой канвой
В тиши проросли – в оправданье векам…
…и треснет стекло в тесной рамке кривой…
И лампа погаснет, и ты, у окна,
Считаешь шаги бесконечно, одна,
И волны царапают берег в прибой…
Я снегом усыплю твои города,
Как только закончится время дождей…
Осень вновь пинает листья
В старом парке… по наследству
Дождь размажет краски кистью,
Возвращая город в детство…
Чайки тают над мостами,
И, застывшая на склоне,
Ты уронишь сердца камень
В запотевшие ладони…
Грустью стянутые плечи
Обдувает ветер с моря…
Кадр наш давно засвечен
Между всхлипами прибоя…
Ты идёшь одна тропинкой,
Да деревья, не жалея,
Ломят, надрываясь, спины
В ожидании апреля…
…сны сбываются…
…рисунки оживают…
-I-
Нарисованный город тобою
Принимает теперь очертанья…
Словно выход в иное сознанье
Покрывается жёлтой листвою…
И по улицам хлещет дождями…
Среди тысяч витрин сожаленьем…
Фонари обрушает гореньем,
Опалёнными с лета сердцами…
Да трамваи колотят бессменно…
Вылетают на встречную танки,
Провожая мои полустанки,
Ударяют в голодную вену…
Передвинуты заново пешки,
И запущены руки за стёкла…
Палит дворник рассветы в поблёклом…
Чайки давятся крошками в спешке…
Сторожа засыпают на башнях…
Крысы лезут в дома незаметно…
И срываются звёзды так бедно…
Да колосья стареют на пашнях…
Говорила мне: «Будешь свободен»…
Но осколки роняют мечтанья…
Я прошу без тоски оправданья:
«Зачеркни моё имя на входе…»
-II-
Нарисованный город тобою
Получил своё место на карте…
Будто гонщик, застрявший на старте…
Станет финиш кирпичной стеною…
И по лужам стрекочет снегами…
Цветом диких огней ожерелье…
По повестке нагрянет веселье,
С водной гладью простится кругами…
Расстоянья вмещают вокзалы…
Опустевшие лица нервозно…
Каждый год здесь опять високосный…
И, по-прежнему, кажется мало…
Выдирают из прошлого кадры…
Совершенство в одних разговорах…
Даже Оскар дают режиссёру…
И становится лживою правда…
Умирают актёры на сценах…
В клочья струны… в ногах автоматы…
Но повсюду больные солдаты…
Обречённо похожи на пленных…
Приписное с пометкой «не годен»…
Размывает волна обещанья…
Я рыдаю без тени сознанья:
«Зачеркни моё имя на входе…»
Ты не так же, как все нарисована...
Очерк ветра тягучего, пьяного…
Порох Северных дней делишь поровну,
Бесконечно-загадочно-тайная…
Будто осень, спешишь по окрестностям
Моего безнадёжного города,
В проводах оседаешь безвестностью,
Синим снегом, колючками холода…
Фонарей надорвавшихся пленница…
Темнотой расстоянья затянутся…
Ты простишь меня, если мы встретимся,
Ярких снов постоянная странница?..
Нервной кистью рассвет во все стороны…
Ты не так же, как все на-ри-со-ва-на…
Срезая ставни окон, лился свет
Ночного фонаря, и подворотни
В себе следы скрывали полусотни
Чужих фигур да миллионы бед…
Мне снилось лето… колесом скрипя,
Пронёсся грузовик и, между делом,
Всклокочил лужу, ловко и умело
Вцепившуюся в шкуру сентября…
Я встал, одёрнув шторы, и впотьмах
Заметил мотылька, и, по привычке,
Вдруг пламя всколыхнулось, вмиг от спички
До сигареты пересыпав прах
Последней ноты: дёрнулось крыло
Да вспыхнуло - так паутины-сети
Не дождалось, и надорвался ветер
Его шершавых струн… вот на стекло
Ложится лист – кленово-красных бурь
Посредник, захлебнувшийся дождями…
И снова километры между нами,
И крошится без слов небес глазурь…
Из крана мерно капает вода,
Ломая тишину, столь нежно, зыбко,
Как будто затянувшись по ошибке,
Да гаснет сигаретная искра…
Срезая ставни окон, лился свет
Ночного фонаря…
Мы - перелётные... ляжем на снег,
Этой зимой отвратительно ватный?..
Если не помнишь - страницу обратно
В танце горели над бухтой... а рек
Воды останутся также темны...
Бледно-кленовые листья ты к телу
Жадно прижмёшь, отодвинешь несмело,
Так не успев зачерпнуть теплоты...
Кажется, город сотрёт своё "Я",
Кислые тучи о флюгеры-шпили
Мнутся, а дальше - мгновенья да мили...
Крылья расправим, и где-то поля
Тают, и снова слезятся глаза...
"Мы же вернёмся? Хотя бы соври мне!"
Только молчанье не выпавшим ливнем
Выстрелит в бездну, ты из-подо льда
Машешь рукой, и в тумане огни...
Всё, что осталось и всё, что забылось,
Стало войной, подошло под немилость
Плавным нырком за границей пути...
Мы - перелётные... курсом на Юг...
Пьяным рассветом очерчены ловко...
Как силуэты, слепые, сноровку
Лишь не утратив, заходим на крюк...
Мы - перелётные...
Старые-старые звёзды, болят на погонах…
Солнце… заносит топор, совершающий подвиг,
Мрачный палач, открываю глаза… и вновь вторник…
Мама, а, знаешь, как часто летели вагоны
В детстве?.. Как били мгновенья во все барабаны?..
Как мы мечтали о том, что теперь уж не нужно?..
Тикают скромные часики, стрелки по лужам
Наших стихающих воспоминаний… так рано
Стало темнеть, я ловлю у дороги машину
И провожаю огни, сосны стонут поодаль,
С неба за шиворот тоннами сыплется содой
Белая масса, морозит в беспамятстве спину…
Старые-старые звёзды…
Мама, ты помнишь?..
Ты – фея солнечных берёз…
И рощам дышится так сладко,
Когда касаются украдкой
Ветвями вскользь твоих волос…
Да каждый стебель терпких губ
(Пусть сорван будет) жаждет вкуса,
Цветочно – ветреного пульса
Опушки, чьей лысеет чуб…
Горячих, тонких пальцев – слуг
Невероятное движенье
Кидает в танец отраженье
В озёрной глади, – лёгкий стук
По глянцу чуть прохладных вод…
Да запах твой на годы – мили
Задремлет сладкой дымкой… в силе
Все совпаденья «до» и «от»…
Ты – фея солнечных берёз…
Глазами шепчет осень: «Я с тобой
Останусь»… ты бежала сквозь рассветы…
С необычайно откровенным ветром
Ударился в скалу ночной прибой…
Перевернулось всё… и грянул снег…
А за углом послышались фанфары,
И блеском в темноте ревёт сигара,
Разжались пальцы, обронивши чек…
По набережной в плаче фонарей,
Как мотыльки усталые, метелью
Роятся, задаваясь глупой целью
Прижаться к мостовой ещё быстрей,
Снежинки… скрипнут двери в мой подъезд,
И две случайные чужие тени…
Как будто… от кого-то… на измене…
Закинув в пустоте обрывки мест,
Спешили чьи-то ангелы, скорей
Всего они чернели в этой сфере,
На расстоянья разложив потери
Солёных мачт разбитых кораблей…
А я молчал, застыл мой томный взгляд:
Как кокон город вдруг набух нелепо,
Он бабочкой вспорхнёт в больное небо,
Лишь только оборвётся сей обряд…
…я помню эти сумрачные дни,
Когда с тобой бродили мы часами,
Просторы прошивая под ногами
И путая холодные огни…
Но не твои с моими здесь следы…
По кругу год за годом шли недели,
Впечатав в мои сны в кусках апреля
Любимых губ неловкое «прости»…
Глазами шепчет осень: «Я с тобой
Ос-та-нусь»…
Можно, я буду тобой?..
Слёзы роняет прибой,
Всё возвращая назад...
Север... разлуки... набат...
В сквере, где бродит весна,
Где были мы НИКОГДА...
В масках... под глупый оскал,
В будущем битых, зеркал,
Танцем кружились вдвоём...
Словно фатою, дождём
Ветер корону накрыл...
Морем погасших светил
Лодку качнуло... и шторм
Тоном расплывчатых форм,
В бездну отправив следы,
Перевернул наши дни...
Я снова ставлю дуло у виска…
Вчера ты тщетно пришивала крылья…
И на моей спине опять Бастилья
Из рваных меток, свежего рубца
Здесь не хватало, новые стежки
Прорыли ровно гладкие траншеи
Между лопаток и почти до шеи
Изящным всплеском волн твоей руки…
Я захлебнусь… и бунт на корабле,
И мачты с парусами при параде,
И равнодушно снег на губы сядет…
И судно налетит на риф… тебе
Доступна вечность… встанем на карниз?..
Да воздух жадно дикими глотками…
Ты знаешь, всё, что завтра станет с нами –
Очередной несбывшийся каприз?..
И это время с масками, без лиц…
А хочешь, мы вспорхнём над городами
Как можно выше?.. алыми следами
Рассвет вдруг обозначит: кончен блиц…
Мы не проснёмся рядом, мы – игра
Теней на голых стенах, ветер, дуя,
Погасит свечи… взвизгом выйдет пуля…
…я снова ставил дуло у виска…
…вчера ты тщетно пришивала крылья…
Мы летим по проходным дворам…
В свете фар отчаянная стая…
Переулки, лестницы, - мы там
Позабыли сердце в пепле рая…
Вдоль фасадов, трещинки зашив,
Расстоянья превращая в память…
Мы дышали?.. Кажется, что миф
Этих дней безудержное пламя…
Покурить бы напоследок, взяв
Наугад свой курс, привычно долог…
Караван дорог, приснится явь,
А в глаза вонзится лишь осколок…
Став другими, по чужим местам,
Возвращаясь вновь к родному краю,
Мы летим по проходным дворам
Белым снегом, осень заметая…
А помнишь ли те города да восходы,
Что были написаны только тобой?
Где ради тебя голосили заводы,
И шли поезда, как один, на убой?
По небу, по ветру и до одуренья,
И люди – как куклы, и мир – как строка,
И ты – как наркотик, предел приближенья
Июльского зноя к крыльцу ноября…
А помнишь ли сосны вдоль станций холодных
Да стаи огней, что, завидев твой храм,
От счастья сгоревшие заживо, модно
Мелькали навстречу, как отзвук реклам?
Сжимал карандаш я до крови, до пульса
Потери, до стука в потухших глазах, –
Хотел повторить, но зачем – то проснулся
В квартире пустой да по горло в мечтах…
Скрывайся в моих мыслях... я же знаю
Как волны обретают свой причал,
Как в пустоте тебя когда-то звал,
Как пролетал над морем, сжавшись в стаю…
Скрывайся в моих мыслях… у-ми-ра-ю…
У сердца передёрнутый затвор
Вселяет самый верный приговор
В слезу, сорвавшись резким звуком к раю…
Скрывайся в моих мыслях… жизнь по краю…
Я не могу дышать, но ты – дыши,
И свистом провожаю этажи,
Листком кленовым в окнах догорая…
Заглядывай в сны мои, ангел,
Раздвинув коробки и плёнку
В углу, где разбросаны банки…
И свет, исключительно тонкий,
Стекает в изяществе ночи
По мятным губам… и патроны
Лежат в ожидании… очень
Неловко, но всё же спокойно…
Застыли в молчании люди…
Лови мои мысли по стукам,
Как хрупкие капельки ртути…
Шагами… касанием… звуком…
У меня для тебя Север…
Летаргия берёз в рощах…
Да в подарок ветров клевер…
И февраль из снегов срощен…
У меня для тебя повесть
Полустанков в канве ночи
И огни в пустоте, т.е.
По багровым холмам росчерк…
У меня для тебя вечность
Холодов (в перспективе – грозы)…
Невским шёпотом бьёт вечер,
Заплетая дожди в косы…
У меня для тебя память…
На краю… без ума… просьбы…
Виноваты во всём сами…
Научились дышать врозь мы…
У меня для тебя осень…
Место встреч… безымянный город…
Метели растрепали сосны...
И там, где ветер бьёт уныло,
Ты оказалась в слове "поздно"
Последним слогом... ты остыла
Да ленно прячешься лесами,
Спешишь растаять над рекою,
От яда сладкими глотками,
Вплетаясь в дни мои зимою...
И всё, что сталось - совершенно...
Во льдах хрустальные погосты...
Да бело-синим смыты стены...
Тоски непрошенная гостья,
Садись на краешек, на крыши
Всех городов моей Вселенной...
Окаменевший берег ищет
Прибоя губы... дикой, пенной
Волной удавится... как скоро?..
Расставишь над мечтой кавычки?..
...вдруг пронесётся метеором,
Прогнав платформу, электричка...