«Победа! Сердцу сладкий час!
Россия! Встань и возвышайся!»
А.С.Пушкин «Бородинская годовщина».
Ярким солнышком улыбалось Шадринску утро 9 мая 1965 года!
Я поспешал на городскую площадь для участия в демонстрации, посвящённой 20-летию Победы.
Моими попутчиками оказались два знакомых фронтовика.
Нарядные-то какие!
Поблескивают наградами, а сами – хмурятся.
– Отчего же?
Приветствуя, продекламировал им строфу моего стихотворения из местной газеты «Исеть»:
– На груди ордена и медали,
Закалённые в адском огне,
А на сердце – рубцы от печали
За друзей, кто погиб на войне.
Поблагодарили слушатели меня сдержанно и тут же … грянули залпом:
– Спишь на службе, волк прокуратуры!
Враги сожгли родную хату. Мы строим новые жилища. А они вьются осами рядом и жалят в самое сердце.
– Что случилось? Каким фугасом зацепило?
– Вражий лазутчик пробрался к нам в строительно-монтажное управление.
Недоумеваю:
– Как так?
И тут «именинники» обрушили на меня каменную глыбу сенсации.
Оказалось, что накануне с Днём Победы их поздравил и вручил подарки … кто бы, вы думали?
Отвечу – себе не поверив:
– Лейтенант армии Румынии, вступившей 22 июня 1941 года заодно с Германией в войну против СССР.
Его фамилия – Кырчунеску!
Попав в плен, он натурализовался, завёл семью, живёт и здравствует среди нас припеваючи.
Из каменщиков «вырос» до звания прораба, затем – заместителя начальника СМУ.
Вот ему и поручили «провести мероприятие».
Другим «начальничкам», понимаете ли, – недосуг!
Однако!
Срочно проведённая проверка, подтвердила истинность горького события.
Надо же додуматься до такого кощунства!
Столь одиозной персоне недопустимо даже мизинчиком прикасаться к нашим отечественным святыням!!!
Величественно об одной из них воскликнул поэт-патриот России А.С. Пушкин:
– Победа! Сердцу сладкий час!
… По представлению прокурора руководящим головотяпам СМУ «было строго указано».
К сожалению, не на дверь!
Единый Государственный Экзамен
Сдал лучше всех по кличке ЭГОИСТ.
И заблистал весёлыми глазами:
Зовут его отныне – ЕГЭист!
02.09.2011 г.
Шестьдесят четыре клетки.
Королева с Королём,
Восемь пешек – взвод разведки,
Фланги – две ладьи-танкетки,
А в засаде конь с конём.
Офицеров тоже двое,
Крутят кончики усов.
И судье не до покоя:
Объявил начало боя,
Запуская бег часов.
Сразу белый пехотинец,
Не за грош и не за цент,
Черни преподнёс гостинец,
На виду у всех противниц
Взял на е4 центр.
Лбом и в лоб с прямым укором,
Показав седьмую пядь,
Визави, черней, чем ворон,
С твёрдокаменным упором
Сделал ход е7 - е5!
И рванули из дебюта
Мушкетёры в миттельшпиль.
Королева билась люто,
Королю лафа уюта –
В рокировке полный штиль.
Для побед в мужицком споре
На уме не сопромат.
Нынче нежный пол в фаворе,
И Блондинкой чёрной своре
Дан без мата женский мат!
Потерпел Брюнет фиаско,
А Блондин сел на коня.
Королеве – мужа ласка.
В песнях, одах, льстивых сказках
Славят пешки Короля!
P. S.
Все мы – пешечки нагие,
А Властители Земли –
Внеземные и земные
Нарко-порно-нефтяные,
И… другие короли.
Гостиниц нет в глухой деревне,
Придётся в людях ночевать.
Хозяин, чтя обычай древний,
Согласно христианской вере
Мне уступил свою кровать.
А сам на кухоньке с женою
Улёгся на дощатый пол.
Стучали ставни за стеною,
Но всё никак не шёл за мною
Ленивый сон – упрямый вол.
Верчусь под ватным одеялом,
Заняв крестьянское дупло.
Они довольствуются малым,
Отдав заезжему задаром
Души сердечное тепло.
Признаться, совестно немножко
За незаслуженный привет.
Со мною прикорнула кошка,
Лишь я с мольбой смотрю в окошко:
Скорей бы наступил рассвет!
И мартовское утро зыбко
Качнулось наконец-то в нём.
Лежу беспечно, словно в зыбке,
Вошли хозяева с улыбкой:
«Простите, спать вам не даём.
Не ждали милости природы.
С ветеринаром в эту ночь
У Маньши принимали роды:
Коровке импортной породы
Принёс Бог вместе с сыном дочь.
«Худой приплод в год високосный» –
Примета дедов и отцов.
А вы двойняшкам стали крёстным.
К нам чаще приезжайте в гости
Для нарожденья близнецов».
Дорогие соотечественники!
Поздравляю вас с Днём Победы народов СССР в Великой Отечественной войне 1941-45 г.г.!
С Днём Победы! С днем Памяти Павших!
С днём героев – родней нам родных!
Нет – на фронте без вести пропавших,
Есть, кто ныне и вечно в живых!!!
Поэты и прозаики,
Вставайте в хоровод!
Лексической мозаикой
Встречайте НОВЫЙ ГОД!
Шампанским вспрыснем нервы мы.
На дровенках чудес,
Помчимся за щедеврами
В тайник родных словес.
Под знаменем символики
И я готов хлебнуть.
Мне Котики и Кролики
Подскажут верный путь.
Воспитан я не паинькой,
И этим с детства горд.
Поэты и прозаики!
Встречай с Снегуркой-заинькой,
Одиннадцатый год!!!
28 декабря 2010 г.
Я русским создан волею небес!
Красив душой и внешне – в фас и профиль.
Христа не распинал, а с ним воскрес,
Страдая на своём холме Голгофе.
Да будь я даже трижды полиглот,
Чту мой язык, его святую базу –
Кириллицу – чей буквиц кислород
От предков передал славянский разум!
Владимир Святославович во мне
Наполнил душу православной новью.
В Днепровской князем окрещён волне,
Живу надеждой, верой и любовью.
Когда на Русь мечом враг нёс беду,
Его встречал не патокой медовой:
Топил в Дону Мамаеву Орду,
Псов-рыцарей – в побоище Ледовом.
С Петром Великим пил побед вино.
С Суворовым был Чёртов мост не страшен.
С Кутузовым стоял в Бородино,
А с Жуковым не сдал Кремлёвских башен.
Я – созидатель, я и бунтовщик,
Я – добрый малый и не добрый в мести.
Я – сам себе палач и гробовщик,
Вор, четвертованный на Лобном месте.
Вражда и зависть – праведности враг.
В себе ищу зачинщиков раздора:
Я был героем крейсера «Варяг»,
Стрелял из пушки крейсера «Аврора».
Товарищ в кепке влез на броневик:
Гражданской бойни размотал портянки.
Уралец раскрутил свой маховик:
И загремели выстрелами танки.
Дизайном подтверждает триколор:
Качает Русь цунами на просторе,
Где берег белый с красным до сих пор,
Как Правду с Кривдой, делит сине море.
Я в книгах ел истории шрапнель,
Шёл бечевой вдоль Волги без рубахи,
Мне Гоголь шил Акакия шинель,
А Пушкин просвещал: «Здесь Русью пахнет».
Честь смолоду беречь учила мать,
Терентий Мальцев – не знавать безделья.
Корней Чуковский – деток понимать,
Жалеть, как Короленко, в подземелье.
С Есениным мной обнимался стан
Чужой жены – трепещущей берёзки,
Мне создавал пейзажи Левитан,
Симфонии и оперы – Чайковский.
Охотничий испытывая раж,
Подкравшись между зарослями вишен,
Не на прицел – на меткий карандаш
Природу брал в лесных угодьях Пришвин.
Внутри меня живёт огромный мир.
И вся планета знает эти лица:
Толстой! Бальзак! Тургенев! Фет! Шекспир!
Булгаков! Достоевский! Солженицын!
Я – Ломоносов, Александр Попов,
Я – Циолковский, Королёв, Гагарин,
Курчатов, Менделеев, Пирогов…
Всех не назвать в восторженном угаре!
Обломочных пород конгломерат?
Нет! То – вершины, много выше Андов.
Путь закрывают к варварству назад,
Держа свод знаний силою Атлантов!
Малиновый доносит перезвон
О возрожденье радости вселенской.
Мой памятный духовный пантеон –
Философы Бердяев и Флоренский.
Я – всех веков минувших симбиоз,
И в двадцать первом – истинный землянин.
Я – Будда, Магомет, и я – Христос,
Я – Николай Морозов – Дед Мороз,
Я – русский – многоликий россиянин!
Просыпаюсь утром рано
От весёлой переклички.
За стеклом оконной рамы
Белощёкие синички.
Во дворе под куст сирени
Воробьишкам сыплю крошки,
А синицы без стесненья
Тащат семечки с ладошки.
Восхитился внук: «Прикольно!
С орнитологом-умельцем
Жить жуланчикам приволье,
И тебе, дед, лечат сердце!»
К 115-летию Великого Хлебороба
Терентия Семёновича Мальцева,
( 10.11.1895 – 11.08.1994 г.г.).
«Спорьте со мной,
только идите дальше».
Т.С.Мальцев
Хлеб-соль у старца на столе.
В речах печаль-забота:
- Хлеб – мой наследник на земле,
Соль – не просохла на спине,
Омытой страдным потом.
Ночами бодрствую во сне,
Найти не в силах места:
Иссякли силушки во мне,
Грустит в засушливой весне
Вновь пашенка-невеста.
Не хвастал знаний бородой,
Учился быть ей другом.
Не зарастала лебедой,
Спасал зубастой бороной
И безотвальным плугом.
Моя система не мертва.
Я не терплю застоя.
Шагает в новый век страна
Переменились времена
И нет душе покоя.
Труд земледельца – это новь,
А не рекорды в спорте.
Храните к зёрнышку любовь,
Идите дальше вновь и вновь,
Со мной открыто спорьте!
Хвалебный звон мне – трын-трава,
Осенняя отава.
Нужны для нивы не слова –
Уменье, навыки, дела –
Лишь в урожаях слава!!!
________
01.08.2010 г. город Курган
«Русская водка, что ты натворила…»
В.Цыганов.
5 декабря 1937 года.
Над Черёмуховским сельсоветом полощется красный флаг в честь первой годовщины со дня принятия Конституции СССР.
Радио бубнит об окончательной победе социализма и поёт ей дифирамбы.
Dithurambos – согласно античной мифологии – хвалебное песнопение во славу Бога виноградарства и виноделия Диониса.
Другое из его имён – Вакх.
Вакханалии – празднества, приобретшие со 2-го века до нашей эры характер оргий, то есть дикого разгула.
Последнее 45-летнему Ивану Черёмухину, однофамильцу родной деревни, неведомо. Однако ближе к вечеру станет «ведомо», да ещё как!
Прямо скажем – на долгие-долгие годы!
Сегодня настроение у мужика приподнятое, просто даже – великолепное!
Надел шерстяные носки бабушкиной вязки, всунул ноги в подшитые пимы, могучими плечами втиснулся в поношенный полушубок и нахлобучил на лысину, видавший виды, треух.
- Куды срядился? На дворе морозище, - вытянулась физиономия у жены.
- Не закудыкивай дорогу. Сколь раз говорено – не повезёт, - осердился муж.
Указал на тарелку репродуктора:
- Слыхала? Нынче День Сталинской конституции. Всенародный праздник!
У власти рабочие и крестьяне. Сгоняю по «железке» за городскими гостинцами.
Повезло черёмуховцам!
Железнодорожные пути прямо за околицей, где на одноколейке создан полустанок с разъездными путями для встречных поездов.
Поэтому здесь останавливаются «товарняки», можно забраться на тормозную площадку вагона и без помех за 20 минут оказаться в Шадринске.
Мороз для сибиряка – не беда. Не такое видывал.
Как в пословице: стужа да нужа, да царская служба – всё перенёс на своей шкуре.
Детство и отрочество прошли в крестьянской семье среднего достатка.
В 1916-ом забрили солдатом на 1-ю Мировую войну, намёрзся в траншеях да окопах.
Канонир 2-го разряда при опрокидывании пушки её лафетом изуродовал ногу и навсегда охромел. Главное, вернулся домой живым.
Такой разговорчивый!
Где бывал, что видал, если и соврёт, то копейки не берёт.
Женился, наплодил пятерых детей, обзавёлся каким-никаким хозяйством, без которого деревенскому жителю не обойтись.
В революцию, Бог миловал, калеку ни в «красные», ни в «белые» не завербовали.
Подфартило разминуться и с коллективизацией. Конечно, по другой причине.
В соседстве образовали совхоз-техникум. Учить будущих агрономов и зоотехников.
Там и пристроился на плотницкие и разные работы, оказавшись мастером на все руки.
Везунчик! Однако всё до поры до времени.
Эх! Закудыкала-таки жена дорогу!
К товарному составу не поспел. Зато на совхозной подводе доставили его обозники до места назначения в целости-сохранности.
А вот в городе от несчастья не уберёгся!
Поначалу всё складывалось, будто предсказанное по картам.
К великому праздничку в совхозе побаловали зарплатой, и Черёмухин накупил ребятишкам угощения слаще, чем предлагаются в лавках сельпо.
Уподобился найти халвы.
Миленько да всякой помаленьку – сразу нескольких сортов.
Подсолнечной, ореховой, арахисовой и даже тахинной из кунжутного семени.
Не забыл и про супружницу – Настасью Прокопьевну.
На барахолке для неё выторговал распашной сарафан с застёжками спереди и пояском.
Нарядный! Как говорится, ситчиком подбитый, шёлком покрытый.
Базарный барыга пошёл на скидку при одном условии:
- Не будь, как нелюдимый сыч, – ставь русский магарыч.
Вообще-то, Иван среди сельчан слыл трезвенником, усов в корчажной бражке не мочил.
На работе его другим в пример ставили, Грамотами поощряли.
А тут и сам не понял, как на радостях соблазнился испить хмельного.
Пивнушка под боком. Зазорно жадничать и не сопроводить удачную сделку по дедовскому обычаю рукопожатием с запитием?
Употребили винца по «соточке» да пивка по кружечке, закусили ливерными пирожками и разошлись, как сват со сватьюшкой, полюбовно.
Довольный покупками, наш вояжёр заторопился на вокзал.
Товарные поезда с паровозной тягой в те времена ползали медленно и не часто.
Пока Иван топтался на перроне в ожидании попутного рейса, выдуло из него зимними ледяными ветрами весь хмель.
Продрогшему до костей, стрельнула в голову, однажды слышанная на зимней рыбалке, прибаутка:
- Что-то пятки стали зябнуть, не пора ль ещё дерябнуть?
И он заскочил в станционный ресторанчик.
Располневшая буфетчица от его просьбы угостить сорокаградусной грубо отмахнулась:
- Слепой, что ли? Перерыв. Над отчётом маюсь. Погоди с полчасика.
Незадачливый выпивоха двинулся на выход, из дверей которого навстречу вошли двое в форме железнодорожников.
Оба явно навеселе, и один из них с порога лирично заюморил:
Лизавета! Лизавета! Я люблю тебя за это.
И за это и за то, что целуешь горячо.
Его приятель, более молодой и менее поэтичный, сходу перешёл на деловую прозу:
- Елизавета Фроловна! Премии получили. Гуляем. Праздник!
Личико буфетчицы преобразилось приветливостью, щёчки зарумянились, а глазки воссияли солнечным зайчиком.
Понятливая! Она тотчас отбросила бумажки отчёта в сторону и засуетилась.
На прилавок водрузила гранёные стаканы, и в них, ручьисто изливаясь, забулькала водка.
Черёмухин не растерялся.
Старый артиллерист умело навёл свой оптический дальномер на панораму события и выпалил залпом:
- Ага! По блату, как брату, а другим – в зад лопату! Где же смычка города и деревни?
Ну-ка, в День Сталинской Конституции плесни и мне… сталинской водички!
- Сталинской? Я не ослышался? – возмутился «лирик».
- Сталинской! – повторил, правда, несколько дрогнувшим голосом, Иван.
- Ты оскорбил нашего вождя товарища Сталина! Это тебе так не пройдёт, - злобно ощерился приставала. И, цепко ухватив Черёмухина за ворот полушубка, скомандовал собутыльнику:
- Паша! Зови энкеведешника!
Милиционер дежурил в соседнем помещении и мигом примчался к месту происшествия.
Выслушал доносчиков, похвалил их за политическую бдительность и силком уволок за собой сопротивлявшегося Черёмухина.
Единственное, что каким-то образом дошло до супруги несчастного мужика вместе с жутким известием об аресте мужа – это купленный для неё сарафанчик.
«Сарафанное радио» не пело о бедняге дифирамбы, а несло околесицу – каким хитрым врагом народа оказался скромный сельчанин.
Сам же Черёмухин за десять лет отсутствия вдали от родимых мест навидался вакханалий судебного и внесудебного произвола.
Возвратился с «закудыканной дороги» без халвы воспоминаний с немым языком, прослыв молчальником о пережитом до конца своих дней.
И спиртного больше никогда во рту не держал.
…В заключение обратимся к латыни.
Знакомо ныне каждому, пьющему прохладительные напитки, словечко – аква.
Agua – вода.
В смеси со спиртом аgua vitae – аква витэ: живительная влага – водка.
Ну, какое отношение это может иметь к И.В. Сталину?
Прямое!
«Сталинская водичка» для деревенского бедолаги оказалась крепче, так называемой, царской водки, представляющей собой смесь азотной и соляной кислоты, иногда – и серной.
Она ему все печёнки изъела, укоротив и без того недолгий век страдальца.
Как говорят, заставь дурака Богу молиться – весь лоб расшибёт.
Если бы себе – чёрт с ним!
А то ведь тем, кто под руку подвернулся чиновнику, наделённому властью над людьми.
Последующим поколениям моих сограждан выпало иное.
Пили «хрущёвку», «брежневку», «андроповку». А «ельцинку» хлестали круглосуточно.
Названия не официальные – фольклорного происхождения.
А вот «Путинка» нынче в магазинах продаётся открыто.
Не знаю только: что или кто имеется в виду?
«Бренд» чей-то, означающий счастливый путь и «незакудыканную» дорогу, либо какая-то конкретная vip-persona?
Постскриптум.
Иван Черёмухин в конце ХХ века надзорной инстанцией областного суда полностью реабилитирован как незаконно репрессированный
Экстраординарное происшествие случилось со мной, студентом первого курса Свердловского юридического института, мартовским днём 1953 года.
После третьей пары занятий я кенгуриными прыжками с шестого этажа альма-матер пустился в цокольную часть здания, надеясь обскакать голодных конкурентов.
И опростоволосился!
Плотность «населения» нашей столовки – величина, обратная квадратам её площади, – не поддавалась сравнению с числом сельдей в пресловутой бочке!
Она оказалась даже более велика, чем в консервной банке с тихоокеанской сайрой, изловленной рыбаками близ Курильских островов.
Усилием воли подавил досаду на финишировавших раньше меня спринтеров и, глуша позывные кишечного тракта, направился улицей Малышева под горку в сторону, упирающейся в неё перпендикуляром, более уютной красавице имени Вайнера.
Там, неподалёку, в каменной постройке, наверное, екатерининских времён, располагалось обжорное заведение с названием – «Пельменная».
В ней тоже всегда до отвала любителей насытиться, подаваемыми с пылу с жару, варёными кусочками теста в виде ракушек с мясным фаршем, сдобренным специями.
Доходы этого предприятия, наверняка, отличались профицитом за счёт ловкости ума, адаптированного к условиям жизни, и рук, к которым нечто прилипало «левым образом».
Таков был социалистический менеджмент!
В переводе с английского management – совокупность методов и средств управления производством с целью повышения эффективности его и увеличения прибыли.
Мне нравилось там бывать: в тесноте да не в обиде, в подвальном помещении, «ниже уровня моря», обслуживание находилось на высоте.
Желанное лакомство подавалось с быстротой, присущей ателье по срочному изготовлению фото размером 3 Х 4 с белым уголочком – для паспортов.
Обильно лилась водка, явно, разведённая не тоником, а исетской водичкой.
Соблазняло «Жигулёвское» пиво, качаемое сифоном из пузатых бочек в стеклянные кружки с подозрительной шапкой пены, якобы, от подсыпанной чайной соды.
Ценой дешевле бутылочного, оно вполне доступно хилой студенческой стипендии.
…Весна!
Время – волнующее бодрящими запахами надежд на лучезарное будущее вперемежку с дурманом кухонных слухов о кремлёвских интригах после похорон великого вождя.
Какими искренними казались речи его соратников, произнесённые с мавзолея Ленина.
Особо, и до слёз, гипнотизировал сталински-грузинским акцентом клятвенный аккорд славословия с призывами Лаврентия Берии неустанно продолжать начатое дело.
Акцент! Accentus – весьма ёмкое латинское понятие.
В нём и лингвистические особенности говора не на родном языке, и усиление звука голоса с выделением чего-нибудь самого существенного.
В институтских кулуарах пока что не ходило шёпотков о предстоящем развенчании культа личности новыми культовыми личностями.
Но, напрессованная пресной идеологией, пресса уже врачевала специфическими анальгетиками нервы обиженных властью, подпаивала их арбузной сладостью обретения свободы незаконно репрессированными.
27 марта 1953 года издан Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии», подписанный Председателем Президиума Верховного Совета СССР Ворошиловым.
Обрисовав штрихами частичку эпохи, обратимся к имевшему место быть событию.
Мчусь рысью к цели моего урчащего брюха и вижу: на обочине дороги у пункта общепита, прижалось чудаковатое транспортное средство.
Полуторка!
Замызганный грузовичок-старичок, в кузове которого, грубо сколоченная из горбыля, будка. Вместо заднего борта приспособлена решётчатая дверь из штакетин. Между ними торчат носы, с обидой и смертельной тревогой, лающих собак.
Видели бы вы глаза, полные обиды и скорби, обречённых на гибель узников!
За что? За любовь к свободе? Или – за бессердечие владельцев?
С горечью понимаю: помочь, страждущим хлеба и жизни, ничем не могу.
Палачи службы по отлову дворняг обедают. На заблаговременных поминках вкушают не кутью из риса с изюмом, а мясные пельмешки.
В это время их жертвы терзаются запахами, долетающими из кухонных вытяжек.
Без преувеличения – налицо современная инквизиция в действии!
Галилео Галилея пытали водой, изливая по капельке на темя, а тут – гастроистязание!
Приставил «ГАСТРО» от греческого gastros – желудок.
Погоревал я, и – вдруг!
Действительно – вдруг, ибо от неожиданности даже вздрогнул.
С поросячьи пронзительным визгом тугих пружин от удара ногой распахнулась, а затем захлопнулась с грохотом выстрела мортиры, массивная дверь пельменной.
И, будто чёрт из табакерки, выскочил наружу, в дупель хмельной, субъект лет сорока.
В сапожных опорках, без головного убора, небритый и грязный, он выглядел, ныне аттествали бы не иначе – «бомжом».
Его взмокший чуб болтался из стороны в сторону, как и сам хозяин.
Под мышкой мужик прижимал старый ватник, из-под суконной рубахи на груди проглядывала тельняшка. Квадратной фигурой он смахивал на спившегося циркового силача или докера. Связки бугристых мускулов, на густо татуированных и обнажённых до локтей, руках шевелились дегтярно-просмолёнными канатами.
Явный громила мутным взглядом сразу же воззрился на «чёрного воронка» с заключённым под стражу поголовьем братьев наших меньших.
Лицо его вначале исказила недобрая ухмылка. Затем взор осмысленно прояснился, будто отрезвев и озарившись какой-то идеей.
С яростью и злобой во всю Ивановскую, а вернее – Малышевскую улицу, амбал гаркнул:
- Климент Ефремович! Несправедливость!
Тобой принят Указ об амнистии. Сволочи пропустили его сквозь уши и не выполняют!
Даром, что ли, я под твоим командованием в финскую войну одолел линию Маннергейма?!
Не буду зваться Степаном Разиным, если не одолею и этих тварей!
Кого имел в виду под последним словом этот страшноватый человек?
И озвучил имя собственное либо заимствовал у знаменитого атамана? Не знаю.
Только дальнейшее полностью опровергло моё нелицеприятное мнение о нём.
Не пьяная демагогия довлела гневом совестливого поборника добродетели!
Живым участием в судьбе страдающих существ доказал он это в считанные мгновенья.
Подскочил к собачьему каземату и могучими клешнями рук… буквально с деревянным мясом выдрал запоры ненавистной темницы.
Выказывая радостным лаем благодарность, амнистированная им братва четвероногих дружно повыпрыгивала из заточения и бросилась наутёк.
Некоторые оробевшие и слабые «заключённые» растерянно замешкались.
Тогда их благодетель, заскочив внутрь будки, каждому псу отменил санкцию на арест.
Нежно передавал на руки энтузиастам тут же собравшейся толпы из сочувствующих.
Восторги, смех, шум, гам!
И лишь тогда, с явным опозданием, к месту происшествия, подоспели водитель машины и верзила-собаколов.
Не на шутку завязалась потасовка.
Ну, разве Степан Разин мог обойтись без весла?
В качестве оного собачий радетель использовал орудия лова животных и начал ими грести, поминая матушку (но не Волгу), по хребтам противоборствующих церберов.
Правдолюбца физически поддержала кулакастая общественность из числа парней, и «собачники» потерпели полное фиаско.
Под улюлюканье соучастников правозащитника лучших друзей человечества коммунальщики позорно бежали с поля боя за подмогой к блюстителям порядка, учреждение коих располагалось неподалёку на улице «8-го марта».
Победитель же не спешил смыться за ближайшим углом.
Чуть ли не строевым шагом и, демонстрируя бицепсы, он прошествовал вслед за поверженными, блистая гордым песнопением:
В целом мире нигде нету силы такой,
Чтобы нашу страну сокрушила.
С нами Сталин родной, Тимошенко- герой,
С нами друг боевой Ворошилов.
…Спектакль реального народовластия завершился, и я с аппетитом уплетал две порции пельменей, когда в помещении столовой возникла запыхавшаяся persona non grata.
Нежелательная личность – милиционер обратился к едокам:
- Граждане! Нами пресечено злостное хулиганство с избиением работников коммунальной службы.
При задержании преступник оказал сопротивление и дискредитировал выражениями деятельность министра внутренних дел СССР Лаврентия Павловича Берия.
Прошу отозваться очевидцев для записи свидетелями.
- Ага,- колыхнулось во мне воспоминание о речи с мавзолея, - вот как для любого из нас может аукнуться наивно принятое мной за «родной грузинский акцент».
В закусочной повисла тишина с нулевым рейтингом внимания к прозвучавшему воззванию.
Законопослушные уральцы не звякали вилками, не чавкали губами и не прищёлкивали языками от удовольствия насыщения любимыми яствами.
- Когда я ем – я глух и нем, - припомнилось мне мамино наставление.
Все находившиеся в зале обслуживания оказались единомышленниками. Ведь мамы были и у них. Добровольцев пойти в «подписанты протоколов» не обнаружилось.
Думаю, тем самым повезло Разину, или как там его по Ф.И.О. на самом деле.
Тем более, что через два месяца, а именно – в июне 1953 года, Берия (язвили шутники - не оправдавший доверия), был объявлен государственным преступником.
Затем по приговору специального судебного присутствия Верховного Суда СССР в декабре того же года член Политбюро ЦК КПСС, Герой соц.труда и Маршал Советского Союза, многие годы являвшийся активным организатором массовых репрессий 30 – 50-х годов, - расстрелян.
С тех пор сместились, а затем расставлены по-иному многие «акценты».
Правильно ли – знает дама, изображаемая с грифелем и папирусным свитком.
Греки назвали её Клио – покровительница истории.
«Не дымятся дали,
Пыль черна от слёз.
Ни одной медали
Дед мой не принёс.
Только в этом самом
Нет его вины,
Потому что сам он
Не пришёл с войны».
(В.Дворянсков, "Мой дед")
Сердцем В. Дворянсков,
Коротко и споро,
Показал всем ясно
Войн кровавый норов!!!
К 115-летию со дня рождения Терентия Семёновича Мальцева
Забрехали по селу собаки,
Распевать пустились петухи.
И, в обдутой на ветрах рубахе,
Воробьи взметнулись со стрехи.
Под разноголосых птиц тальянку
Изломалась на полатях тень.
Не спешил Терентий на гулянку
В праздничный для верующих день.
На конюшне звякнуло копыто,
Свистнула упругая супонь.
И на пашне, солнышком облитой,
Зубьев бороны сверкал огонь.
Мальцев не свергал вероученья.
Понял после поиском и мук:
В светлое Христово Воскресенье
Уязвим для пахаря овсюг.
Долгая пасхальная неделя
Помогает выжить сорняку.
И не до престольного похмелья
В редкий день погожий мужику.
Под крестьянской грубою одеждой
Вызревало, нежностью горя,
С верою, любовью и надеждой
Золотое сердце бунтаря.
Вопреки сложившимся поверьям,
Осенью дивился весь народ:
То, что «нагрешил» весной Терентий,
Принесло богатый намолот.
…А ему опять не до причала,
От зари трудился до зари.
Хоть была лиха беда начало,
Он в науку путь свой проторил.
К 115-летию со дня рождения Терентия Семёновича Мальцева
Перекусив чёрным хлебушком с сальцем,
В общем вагоне, костюме неброском
«Аристократ» по фамилии Мальцев
Ехал домой с совещанья в Свердловске.
Аристократ – это знатный вельможа.
Так обозвал его бонза столичный.
И он подумал: «На правду похоже
По прилагательному – пшеничный».
Гулко стучали на стыках колёса,
И затихал оскорбления голос.
Вспомнилась нива, где в дымке белёсой
В ноги ему низко кланялся колос.
«Чем я не князь, не барон, не боярин?
Поле моё – чем не райские кущи?
Там я всевластный хозяин и барин
Самый богатый – куда ещё пуще?
То, что заявлено было в укор мне,
Радует, словно отточенный серп.
В пашне мои родословные корни,
Плуг безотвальный – мой собственный герб.
В сердце навеки пшеничный зачаток.
Хочешь – не хочешь, придётся признать:
«Если Хрущёв – кукурузный початок,
Мальцев Терентий – пшеничная знать»!!!»
Уважаемые Интернетовцы!
Поэты и Прозаики!
Дорогие читатели!
Поздравляю Вас и весь электорат
с наступающим
НОВЫМ, 2010-ым, ГОДОМ!
Дорогие друзья!
Люблю тишь улиц без стрельбы и без метелей!
И без «Калашникова», чтобы Дед Мороз
К подножию смолистых ёлочек и елей
В сопровождении Снегурочек-моделей
Доставил детям сувениров воз!
Мы, вместе взятые, живём одним народом –
Национальностей бездонный океан!
Сплоченье под единым небосводом
Отметим праздничным весёлым хороводом,
И выпьем за здоровье россиян!
Дерзайте, будущего счастья оптимисты!
Из ноутбуков лейтесь праведны ручьи!
Прозаики, поэты, журналисты –
На Вашей совести идейно воздух чистый,
В твореньях – самых светлых чувств лучи!
На фоне прошлого застоя и заката
Пусть осенит Вас вдохновенья новь!
Все интернетчики, девчата и ребята,
Встречайте год – Две тысячи десятый,
Храня Надежду, Веру и Любовь!!!
_______________
Николай Морозов – 76 лет,
Сибирь
город Курган
20 декабря 2009 года
Не завидуй богатым наследствам
Нуворишей от подлых интриг,
Подружись без иллюзий из детства
С Интернетом и мудростью книг.
Не прельщайся сирен сладким пеньем,
Завлекающим в гибель людей.
Будь собой, со своим измереньем
Подходи при оценке идей.
Сонной лени дай крепкие шпоры,
Зарабатывай честно на хлеб.
На глаза не навешивай шоры
От церковных обрядов и треб.
Не дразни рюмкой винного беса.
Уваженья наращивай вес
Не мечом, опоясавшим чресла,
А душой, вознесённой на крест.
Помни: дети – наш жизненный вектор,
Их любовь не потерпит долгов.
Совесть – внутренний голос-инспектор,
Строже внешних заклятых врагов.
Без поклонов в элитную ложу
Воспылай от возвышенных дум.
Не меняй по-змеиному кожу,
Посвящай светлым помыслам ум.
Будь с друзьями и близкими вместе.
Жизни радуйся, в горе – грусти.
Имя предков храни от бесчестья –
Как здоровый и главный инстинкт.
P.S.
…Отзвучали слова-кастаньеты.
Кончен бал. Ставлю точку на том:
Спрячь в копилку благие советы,
Век живи, Богом данным, умом!
12 ноября 2009 года
С соседями здороваюсь учтиво.
Уж много лет не шапочно знаком.
Сноха у них художница-Людмила,
А сын компьютерщик, зовётся Аполлон.
В провинции от скукоты прокиснешь.
И дети переехали в Москву.
Соседи делятся со мной: у сына бизнес –
Что даже в кризис дело на плаву.
Купил квартиру, две автомашины:
Жене любимой – дамскую модель.
Она прелестнее любой богини,
Жанр живописи у неё – пастель.
В расцвете молодость, друзей когорта,
На светских раутах проводится досуг.
Да очень жаль, хоть не было абортов,
Не внучка не предвидится, ни внук.
Однажды вечером включил я телевизор.
В остросюжетной передаче ДТВ.
То ли в моих очках подсели линзы,
То ли не то мелькает в голове.
Ба! Это же моих соседей дети.
Разобрана на шесть персон постель.
И «Чтиво брачное» в очередном сюжете
О свингерах представило «пастель».
Заретушированы фигурантов лица.
Однако вижу я не яйца Фаберже –
Партнёров, где Людмила-мастерица
И Аполлон танцуют в неглиже.
Наутро я с соседями учтиво
Раскланялся в подъезде, а в конце
Заметил: ноги подкосило диво.
Ах, реалити! Мрачное, блин, чтиво
У стариков читалось на лице.
29 октября 2009 года
Хочу для всей страны опрятных улиц,
Приветливых прохожих – как цветов!
Чтоб не было ни узников, ни узниц,
Жила бы в каждом совесть сто годов!
Хочу не поминать былое всуе
И всюду видеть трезвых россиян.
Чтоб девушки цвели от поцелуев
Без макияжных импортных румян.
Политиков с этюдами не надо:
Малюют исторический наш быт
То в виде рая, то – исчадьем ада.
Не имут сраму, кто в земле зарыт.
Хочу всех войн унять злой дух бесовский,
Баталий на морях пиратский свист.
Из маринистов лучший – Айвазовский,
А Верещагин – лучший баталист.
Хочу, чтоб люди были шахматисты,
Не признавали «паты» и «ничьи»,
Живя в стране, где воздух светлый, чистый.
И неподкупны – словно москвичи!
16 августа 2009 года
День Воздушного Флота России
Казалось, по швам трещал фюзеляж.
Как мел – пассажиров лица.
- Всё в норме, - тихо вещал экипаж
Устами бортпроводницы.
Противно бил нервы животный страх.
И, наболтавшись в эфире,
Обрадовал в Набережных Челнах
«ТУ - сто пятьдесят четыре».
Сел мягко, и скоро аэропорт
Опять позвал в накопитель.
Не хочется людям на тот же борт –
Прощай, Земная обитель!
Но мальчик – не более лет пяти,
Ручонками тянет маму:
- Не бойся, попали домой на пути,
Мы в турбулентную яму.
Откуда познания малыша?
- Муж – лётчик, - сказала дама,-
Погиб, а в сынуле его душа,
Такой же храбрец упрямый.
- Как папа, я очень хочу в самолёт!-
Звучит у меня в перепонках.
…Прошло 20 лет, не забуду полёт,
Где страх пассажиров унял не пилот,
А подвиг, свершённый ребёнком.
1987 год,
Рейс Вильнюс – Н.Челны - Свердловск
- Стало мне тут не сладко, -
Хнычет интеллигент, -
Дохленькая лошадка,
Отжитый контингент.
Каждый день – понедельник.
Радостей мир усоп.
Давит чересседельник
Разбогатевших псов.
Крепкой семьи подпруга
Лопнула от натуг.
К другу ушла подруга:
Он – бизнесмен и плут.
На безыдейной пашне
Корчится организм.
Видно, на Спасской башне
Сбит часовой механизм.
Чай запиваю квасом.
Жжёт мозговая муть:
Не по пути нам с Марксом,
Избранный правым галсом –
Путный ли новый путь?
Сквознячок скользнул в квартиру,
Сгрёб чистовики
И понёс гулять по миру
Свежие стихи.
Не догонишь рифмы с ветром.
Скромный ветерок
Побыстрее в километрах
Самых резвых ног.
Жаркий поддень охлаждая,
Бродит у реки.
Электричество рождая,
Крутит ветряки.
Парусит наряд невестам,
Пожелав добра.
Кто добро нажил нечестно –
Выдует дотла.
Он вращает жизни флюгер,
Властвует в снегах.
Не ищи его на Юге,
Вся Сибирь в стихах.
Холодком в «Сибирском крае»
Веет «северяк»,
Но меня он согревает –
Я же – сибиряк!
К годовщине памяти заядлого рыболова
солдата ВОВ А.Колпакова
С другом выбрались вдвоём
Глянуть на природу
Там, где с тиной водоём,
Кряквы хвалятся жильём,
Пьют живую воду.
Оторвались от земли
Горе-горожане.
Только чувства не в пыли,
Сердце дрогнуло: вдали
Лошади проржали.
Раздвигает камыши
Лодка острым носом.
Шелестя травой в тиши,
Напахнул, вкусней, чем щи,
Ветерок с покосов.
Ароматный ананас,
В канделябрах свечи –
С ними отдых не для нас,
Наслажденья высший класс –
С карасями встреча!
Комарищи – спасу нет,
Чёрт-те что творится!
Дружно сели за обед
Наш Юровских, Пришвин, Фет…
Хороша ушица!
Нарисую вам пастель
На озёрном шёлке:
Уплетали, мне поверь,
Зауральскую «форель»
Мы за обе щёки!
09.07.09 г.
Была ты девочкой, Природа,
В дочеловеческий период.
В людской семье не без урода,
И на тебя нашёлся ирод.
Он дивной юности пейзажи,
Милей Милосской Афродиты,
Измазал гримом дымной сажи
От Арктики до Антарктиды.
Земля – загаженная свалка.
Скудеет милая сторонка.
Всё чаще всхлипы катафалка,
Всё реже гуленьки ребёнка.
Но Иоанну Богослову
Про апокалипсис не верю.
Пою хвалу земному крову,
Морской волне, лесному зверю.
Всем, кто собой пленяет душу
И делает меня счастливым –
До голубка – что весть о суше
Нёс Ною с веточкой оливы.
07.07.09.
Жиры, белки и углеводы,
Вливаясь в плоть, рождают плоть.
В шесть миллиардов «царь природы»,
А во Вселенной мы – щепоть.
Условно в числах измеренье.
Напрасно задираем нос.
Утробный зов пищеваренья
Наш провоцирует прирост.
Цивилизация для неги
Вернёт нас в стадо обезьян.
Умом калики и калеки
Наркотиков сосут кальян.
Всего страшней духовный крекинг:
Суть – расщепление души.
Автоманьяки любят кемпинг,
Навар наживы – торгаши.
Кипят раздоры, войны, страсти,
В грядущем видится тупик.
Компьютер – счастье и несчастье,
Нам книгу заменил бутик.
Жужжат из заграницы осы,
Размазывая злобы гель,
Никчёмных дум пустая осыпь
Грозит сильней, чем горный сель.
Как правы антиглобалисты,
Финансовый покажет крах.
Всемирные капиталисты
Не так уже верны в делах.
С алхимиками панацею
Не отыскать от новых бед.
Национальную идею
Предвижу не в чреде побед.
В том – как сольются наций реки
В один Великий Океан.
…Цари природы-человеки,
Доколе нам творить бедлам?!
Памяти Героя Советского Союза
Крутикова Дмитрия Михайловича
(1923 – 1945 г.г.)
Как в бурке Чапаев, скакал на коне,
Которым был ивовый прутик.
Героем себя представлял на войне
Мальчишка по прозвищу Крутик.
Подрос и брал ловко высокий барьер,
Влетая на лыжах с трамплина
В отрытый у дома глубокий карьер,
Где в недрах природная глина.
Гроза в сорок первом сверкнула во мгле,
Дойдя и до нашей глубинки.
И Дмитрий простился в ночной тишине
С курганской окраиной – Глинки.
Любовь к физкультуре сгодилась ему.
Душой и физически крепкий,
Пошёл защищать он родную страну
С тюменской пехотной «учебки».
Командуя взводом, познал лейтенант
Опасных сражений горнило.
Пехота – Отчизны надёжный гарант,
«Царица полей» – это сила!
Её на себе испытал наглый враг.
Того не озвучишь бумагой
Ну, разве опишешь посредством бумаг-
С какой Дмитрий дрался отвагой?
Не клею в картинках красивый коллаж.
Натянуты струнами нервы:
Форсировав Одер, в немецкий блиндаж
Ворвался герой самым первым.
Вдруг в каску ударил гранаты разрыв,
Упал воин, мигом сражённый.
Фашисты бегут и за ними в прорыв
К Победе спешат батальоны.
Есть в том его доля – повержен Берлин,
Прекрасен итог страшной битвы!
Так с честью взял в жизни последний трамплин
Курганец – наш Крутиков Дмитрий.
… Мы вечную память герою поём.
В сердцах не залечена рана.
Он улице имя оставил своё
В Восточном посёлке Кургана.
Под вечер чёрною щетиной
Нависло мрачных туч рядно,
Сплетались думы паутиной,
А утром…поглядел в окно:
Светило в выси поднебесной
Позолотило облака.
«Мороз и солнце – день чудесный!» -
Запела Пушкина строка!
И сразу всем на удивленье
С землян скатился зимний сплин,
Сердца глобальным потепленьем
Заполонил небесный блин.
Январь! Не страшен стужи полог,
Его закрыл Любви эстет –
Вселенских чувств метеоролог,
Народной радости Поэт.
Снег серебром иллюминаций,
Волнует – как фаты овал.
Ромео разных рас и наций,
Любви калорий жги напалм!
К лазурным берегам Ривьеры,
Разогревая бег крови,
Возносит Дам и Кавалеров
Нетерпеливый конь Любви
…Мороз и солнце – два контраста,
Разнообразий симбиоз.
Любовь несходствами прекрасна:
Жена – весна, Муж – лето красно.
Зимой пусть Солнце светит ясно,
Дух Верности бодрит – Мороз!
Чудесный мне приснился сон:
Изящные модели рядом,
Одежд космический фасон –
Сравнить нельзя с земным нарядом!
Что здесь: театр, дворец, вокзал? –
Столпотворенье в помещенье.
Особ всех наций полон зал,
Горят их лики восхищеньем.
Эфирной чистоты паркет
В следах моих довольно частых.
Да это же наш Интернет,
Не раз мне приносивший счастье!
В руках мужчин пестрят цветы,
Как из японской икебаны.
Непревзойдённой красоты
ОБВОРОЖИТЕЛЬНЫЕ ДАМЫ!
Я – не платоник, и от Вас
В любвеобильную впал фазу,
Твердя одну и ту же фразу:
«Не отвести завидных глаз
Стареющему ловеласу!»
В ушко иголочное вдень
Остатки юного азарта,
Но для меня великий день –
Весенний День 8-е марта!
Какую испытал я сласть,
Измяв космические платья!
Всю, проявив былую страсть,
(Жены, почтив над сердцем власть)
Прелестниц заключил в объятья!!!
Памяти Героя Советского Союза
КАРПОВА ГРИГОРИЯ АРТАМОНОВИЧА,
уроженца Лебяжьевского района
Курганской области
Всем война перепутала карты.
Встал парнишка у школьных ворот:
-До свидания, школьные парты!
Я иду добровольцем на фронт.
Поклонился родным и знакомым,
Направляясь в далёкий поход,
Где в надёжные руки станковый
Был доверен ему пулемёт.
Доказал первый номер расчёта
Гриша Карпов – безусый сержант,
Что недаром добился почёта,
Беспощадно фашистов круша.
Помнят подвиг Днепровские кручи,
Как отстаивал важный рубеж,
Невзирая на «мессеров» тучи,
Не теряя в Победу надежд.
На себя взял команду во взводе
(Командира убило в тот раз)
Плоть от плоти сибирской породы,
Он не дрогнул в критический час.
Проявил волю в яростной драке
И три дня, не вставая с земли,
Отражал пулемётом атаки,
Утопив их в свинцовой крови.
Мстил за горе в сожжённых деревнях,
Где он видел, как в створе ночей
Тлели угли дворов и деревьев,
И белели останки печей.
Над Москвою салют за салютом,
Торжества нарастающий гул...
В сорок пятом в сражении лютом
Пал Герой, но – назад не шагнул!
Памяти Героя Советского Союза
ГЕОРГИЯ ФИЛИППОВИЧА БАРЫКИНА,
уроженца д. Ячменево Шадринского
района Курганской области
Георгий гордо вскинул кепку,
Дружкам на зависть горд и рад.
Отца и мать приобнял крепко
И зашагал в военкомат.
Прощально кланялась пшеница,
Глаза невесты слёз полны.
Пошёл на воина учиться,
Чтоб в мире не было войны.
Достойным вырос командиром
В противотанковом полку.
Не запятнал чести мундира
И Родины не сдал врагу.
Дисциплинирован, отважен,
Был верен Клятве в грозный час:
Сметал кресты у танков с башен,
Расходуя боеприпас.
Бывало, сам прямой наводкой
Колонны вражьи разметал.
Рвал в клочья немцев самоходки
Уральский праведный металл.
Был девять раз Георгий ранен,
Но снова возвращался в бой.
Отмечен трижды орденами,
А также – Золотой Звездой!
Погиб в сраженье смелый воин,
Освобождая Беларусь.
На беззаветного Героя
Осиротела наша Русь.
…Не верю я. И вы не верьте –
Не смоют подвигов года.
Барыкин молод даже в смерти,
И в строй зачислен навсегда!
У простой и элитной персоны
Жизни трек – испытанье в кругах,
Где все давят в одном марафоне
На педали вращенья в веках.
Счётчик лет запечатан в конверте,
Смерть любому готовит туше.
Добрым золото плавит конвертер,
Злобным – чёрный чугун на душе.
А душа это – мир человека,
Форма духа, увы, бренных тел.
Замечательный древнего грека –
Аристотеля, мыслей задел:
Жизнь не стелет перины из пуха,
Тянут горло страданий гужи.
Смысл трагедии – катарсис духа,*
Очищение нас ото лжи.
Мы не в каменной нынче пещере,
Новизны не увянет букет.
Даже в худшем всё в лучшее верим:
Льстить не надо и зубы не щерить –
Вижу в том назначенье, поэт.
* Катарсис ( греческое katharsis = очищение) –
термин «Поэтики» Аристотеля о сопереживании
читателя (зрителя в театре) с очищением духа
при помощи «страха и сострадания» как цели
трагедии. (Большой энциклопедический словарь.
г. Санкт-Петербург. «Норинт». 2001 год).
30 декабря 2008 года
Памяти Героя Советского Союза Бояринцева Тимофея Алексеевича,
уроженца Куртамышского района Курганской области
(1911 – 1943)
Полз по-пластунски, неслышно скользя,
В быстрой готовности к бою.
Тут ни секунды промедлить нельзя –
В споре смертельном с судьбою.
Стенки оврага в тернистых кустах,
Только б не хрустнула ветка.
Сердце – в зубах, страх зажат в кулаках –
Вот что такое разведка!
В яростных схватках набита рука,
Нервы привычны к ознобу.
Ловко Бояринцев взял «языка»,
Кошкой пробравшись к окопу.
Орден в награду и новый приказ –
Выйти на Днепр к переправе.
Ночь не смыкали разведчики глаз,
Плыли к немецкой заставе.
Храбрый Бояринцев с группой бойцов,
Будто прошедших сквозь воду,
Взяли врагов в огневое кольцо
И опрокинули сходу.
Нож и граната, лопатка и штык.
Бой скоротечный, умелый.
Тут же захвачен «контрольный язык».
Сделано важное дело.
Сила в движении – старший сержант,
Весь он – живое динамо.
Смело по лезвию ходит ножа,
Но не в погоне за славой.
…Славу Герою посмертно пою.
Ночью с засадой зубастой
Встретился он в рукопашном бою,
Пав возле города Фастов.
Не забывают о нём земляки.
Всё, что им пройдено в жизни:
Реки, леса и поля, большаки –
Для процветанья Отчизны!
Наступает новый год,
Но грызут сомненья:
Мы не движемся вперёд –
Кризис в наступленье.
Только стали истекать
Сладостью истомной,
Экономика опять
Стала…экономной.
Обещает всем гуру,
Пироги из печи.
Зла зернистую икру
Понапрасну мечем.
Не страшны исчадья тьмы.
Не капиталисты –
Все сегодня стали мы
Антиглобалисты.
Пусть добавили забот,
Сомали пираты,
Отмечаем Новый Год,
А не день девятый.
Он в любые времена –
Ряженый проказник.
Не холодная война,
А – горячий праздник!
Я сердечный шлю привет
Новым поколеньям!
С новым годом, друг-поэт,
С новым наступленьем!!!
Герою Советского Союза
Вениамину Михайловичу Пермякову,
уроженцу Каргапольского района
Курганской области
В великой битве Курская дуга
Не обошлась без наших земляков.
Сметая «Тигров», жёг и бил врага
Артиллерист-наводчик Пермяков.
Под Винницей животный визг и рык -
Схватилась батарея в рукопашной.
Он лично уничтожил семерых
И сам упал, сражённый взрывом страшным.
С ним смертью храбрых многие легли.
Считали и его в бою убитым,
Товарищ откопал из-под земли,
Где вместе с пушкою лежал зарытым.
Поднявшись, отряхнулся от дернин.
Воспламенённый воинской отвагой,
Успел ещё завоевать Берлин
И отличиться под Златою Прагой.
Такой вот парню выдался удел –
Не брали его горести и беды.
Повсюду успевал и тут успел –
В Москву на Золотой парад Победы.
По Красной площади во глубину веков
С Покрышкиным нёс фронтовое Знамя
Вениамин Михалыч Пермяков,
Железный шаг брусчаткою чеканя.
Из Каргапольского района тракторист,
Воистину – сибирская порода.
По зову Родины – Герой-артиллерист,
Великий сын Великого народа!
Т.С.Мальцеву,
народному академику,
10.11.08 г. исполнилось бы 113 лет.
Перекусив чёрным хлебушком с сальцем,
В общем вагоне, в костюме неброском
«Аристократ» по фамилии Мальцев
Ехал домой с совещанья в Свердловске.
«Аристократом пшеничным, вельможей», -
В речи назвал «кукурузник» столичный.
И он подумал: « На правду похоже
По прилагательному – пшеничный!»
Скромно ответил: «Не сею маиса -
Американского знатного злака,
Не из-за прихоти или каприза,
Рожь и пшеничка – сибирское благо!»
Гулко стучали по рельсам колёса
Бился в ушах оскорбления голос.
Вспомнилось: в утренней дымке белёсой
В ноги ему низко кланялся колос.
«Чем я не князь, не барон, не боярин?
Поле – моё! Это ж – райские кущи!
В нём сам себе я – хозяин и барин,
Самый богатый – куда ещё пуще?!
То, что заявлено было в укор мне,
Радует – словно отточенный серп.
Вьются в земле родословные корни,
Жито на ниве – потомственный герб.
В сердце не чахнет пшеничный зачаток.
Хочешь–не хочешь, придётся признать:
«Если Хрущёв – кукурузный початок,
Мальцев Терентий – пшеничная знать!»
Вдыхаю мёд цветущей липы,
Лечусь настоем из ольхи.
Не льнут злословия полипы,
Цветут в душе моей стихи.
Любуюсь в карстовой пещере
У сталактитов бахромой.
Страдают в зоопарках звери –
Им соболезную строкой.
Люблю родной природы ритмы
И городской пейзаж в окне,
Откуда клёны сыплют рифмы,
В осеннем возгорясь огне.
Витают ратоборцев тени
В волнах истории-реки,
Рождаются в свинцовой пене
О них священные стихи.
В минуты сна и равнодушья
Прозрачны чувства и тихи.
Дождём ко мне из поднебесья
Струятся строфами стихи.
Кто это с бородой в окладе?
Чьи эти скорбные глаза?
Зачем, скажите Бога ради,
Рисую образы в тетради?
…Быть может, это образа?
Посв. профессору
и поэту Кветкову В.П.
Приехал гость на рыбный день.
Проклятая диета!
Кишкам – разбойничий кистень,
Страшнее пистолета!
Мясной в запрете рацион.
Ноль целых – калорийность.
Рождает скудный порцион
На сердце инфантильность.
Мой друг – профессор, я – юрист.
Года – восьмой десяток.
В тарелках рыбий хвост и рис,
А нам бы – поросяток.
Сказал я: «Не хватает зла!
Шашлык бы из барана.
Мне лучше с шерстью съесть козла,
Чем сладости банана».
«Козла забьём мы… в домино! -
Воскликнул друг-профессор, -
Вегетарьянцем быть дано,
Тому, кто не агрессор».
…Он мне в игре сушил концы,
Обрушившись, как глыба.
Но я не пасынок овцы:
Вничью сыграли мудрецы –
На рыбный день и –
«Р Ы Б А!»
19.10.2008.
Городские грачи покидают гнездовья
И ведут в дальний путь повзрослевших птенцов.
Дай им, Бог, сильных крыл, красоты и здоровья,
Повторяя судьбу матерей и отцов.
Грустно стаей кружат над любимым кварталом,
Оставляя сердца у безлистных аллей.
Возвратятся домой, расселившись по парам,
На могучих ветвях, им родных, тополей.
Чувств моих разожгут не истлевший огарок,
Льдов Тобола-реки растворят белизну.
С южных стран принесут драгоценный подарок –
На стареющий Снег молодую Весну.
Хворь и зимней хандры пересохший валежник
Отпылают костром в санаторный сезон.
Тайно в парк из лесов проберётся подснежник,
Нелегал-одуванчик украсит газон.
Залюбуюсь грачей антрацитным окрасом,
К ним магнитом притянуты солнца лучи.
Мне оставил в душе живописец Саврасов
Миг любви на холсте: «Прилетели грачи».
17 сентября 2008 г.
К большим поэтам не питаю зависть.
Когда смотрю в заоблачную высь,
В блокноты неба посылаю запись –
Ритмически воспрянувшую мысль.
Чужды мне суеверные поверья
Я не приемлю никаких оков.
И в ноутбуке наполняю перья
Из перистых свободных облаков.
Скопления из капель и кристаллов
К Земле спускают стройные ряды:
Азотно-кислородные составы
С озоном берегут нас от беды.
Их, свежестью наполненные гривы,
В меня вливают прошлое и новь:
Романтику – от Александра Грина,
От Александра Пушкина – любовь!
У греков atmos – это пар и сфера.
По атмосфере птицей со стрехи
Парят на крыльях радости и веры
Мои овеществлённые – стихи!
- 2 сентября 2008 г. -
О, Вакх, прости за обвиненья!
Давно совсем не пью вина,
Но посылает опьяненье
И с ним пассы для вдохновенья –
Осоловевшая Луна.
То исподволь, то по наитью,
Как в геодезии буссоль,
Рифм отмеряет тонкой нитью
Египетская Нефертити –
Ночь, упоённая красой.
Она – орнаментальной вязи
Энергетический родник,
В пустыне грёз живой оазис
И с небом в неразрывной связи
Беспроволочный проводник.
По историческим истокам
Вникаю в истинную суть:
Я в мире – путник одинокий,
Плутаю в мыслях по дорогам,
О чём пишу – не обессудь.
06.08.08 г.
Мизгирь, тенётник, муховор,
Каннибалист и кровопийца –
Несправедливый приговор
Тому, кто вовсе – не убийца.
Святая правда, а не слух:
Природой призванный прозектор,
Патологоанатом мух –
Паук – великий архитектор!
Вперите непредвзятый взор
На кружева из паутины:
Геометрический узор
Достоин звания картины!
Многоугольник и овал,
Прямые радиусы круга –
Без циркулей и без лекал.
Завидуй, точная наука!
Ни Оксфорд, Кембридж, МГУ
Такого не дадут диплома,
Чтобы в лесу и на лугу
Сплести ловушку на углу,
И даже – у кого-то дома.
Нет, пауки – не дураки
У нас, в России, и в загранке.
(Не те, что жрут клиента в банке,
Дав ипотеку для приманки),
А эти – людям не враги!
29.07.2008 г.
Грущу на раскалённой печке лета
О снежной шубке молодой зимы,
О бодрости весеннего рассвета,
О шалостях осенней кутерьмы.
И закружились памяти пушинки:
Лесных озёр хрустальная вода,
Жемчужные прелестницы-кувшинки
На рукотворном эллипсе пруда.
Трепещут в роще юные берёзки
От соловьиных трелей по кустам.
Здесь брал для нас мелодии Чайковский,
Пейзажи настроенья – Левитан.*
С ружьём, прикрывшись зарослями вишен,
Забыв в азарте полный патронташ,
Охотился на дичь писатель Пришвин,
Не на прицел брал, а – на карандаш.
Двух римлянок волшебному единству –
Зову я Флоре с Фауной внимать.
Природа – воплощенье материнства,
В едином целом – нам отец и мать!
Не ждите, гомо сапиенс, погоды,
В его среде – избыток упырей:
Себя считают за царей природы,
Забыв, что в жизни наступают годы, –
Когда в отместку губят и царей.
________________
*«Пейзажи настроения» -
картины Исаака Левитана
«Март», «Озеро. Русь».
18.07.08 г.
Н.П.
Не вышел родом из богов.
Ржаной муки помола.
Не подарила мне рогов
Священная корова.
Люблю: народных песен хор
И оперное соло,
Кордебалетных терпсихор,
Да – только женскополых.
Претит развившийся снобизм,
Терпим к любой из наций.
Пытаюсь внять сюрреализм
В глуби ассоциаций.
Источник творчества – инстинкт.
Равны – злодей и гений.
Они – сплав призрачных пластин
В бреду из сновидений.
Всю ночь в фантазиях, бонжур,
Блуждаю голым франтом,
Сплетая лексики ажур –
Прозрачным фолиантом.
Вдрызг ненавижу плагиат,
Противен злобы атом!
Но в этом я не виноват –
Такой достался фатум.
_________
06.07.08 г.
Рассердился книжный шкаф:
«Дружба – за обочину!»
И, у дверцы вздев рукав,
Мне влепил пощёчину.
Многолетний верный друг
Упрекнул в неверности:
С Интернетом ноутбук
Стал предметом ревности.
Припев:
«Друг старый – лучше новых двух» –
Не старится пословица,
Но жизнь вливает свежий дух:
«Где трое – дело спорится!»
Пусть компьютер – эрудит,
Библиопоклонники
Чтят сокровищ депозит –
Сочинений томики..
Невозможно сдать в музей
К ним моё почтение.
В книгах тысячи друзей,
Обожаю чтение.
Припев:
«Друг старый – лучше новых двух» –
Не старится пословица,
Но жизнь вливает свежий дух:
«Мыслитель, книга, ноутбук –
Неразлучима троица»
04.07.08 г.
Порадуйся своей судьбе –
Узорной жизненной резьбе!
Халву хвалы не чтил на службе,
Не жил в хамелеонской дружбе.
Во власти не метал икру,
Не осрамился на пиру.
Не льстился на филе модели
В чужой поруганной постели.
Не эгоист, не альтруист.
Но вспомнился анкетный лист,
И засаднил щипок досады –
Недоданной в былом награды.
Стой! Не завидуй и в душе
Самим шедеврам Фаберже,
И даже – пёрышку в плюмаже
На чьей-то шляпе в Эрмитаже.
Живи с достоинством до ста,
Не возносясь на пьедестал.
И не греши на звёзды неба,
Ценя судьбу – как зёрна хлеба.
В них фатум, участь, доля, рок,
Оригинальности итог.
Неповторимость в каждом байте
Храни вовек на личном сайте.
30.06.08 г.
Ко мне в окно свалился херувим
В воинственно-растрёпанном обличье.
Мелькнул стервятник, гнавшийся за ним,
И взмыл наверх, оставшись без добычи.
Измазан кровью временный мигрант.
Став Айболитом, я возился с Гулей.
Решительно отверг он провиант,
Войдя в себя, умчался в небо пулей.
Неблагодарный! За один момент
На только что помытый подоконник
Подбросил подозрительный презент,
Где бабушкин лежал любимый сонник.
Она, проснувшись, глянула в него
И сразу оценила приключенье:
«Да этот голубочек – комильфо!
Прилично расплатился за леченье».
Усердно осенила дар крестом –
Тонюсенькую палочку от клёна,
Добавив: «Для любимой вьёт гнездо.
Не отдал бесу веточку влюблённый!
Его библейский предок тоже ведь
В потоп великий и под ветры воя
Не что-нибудь – оливковую ветвь
Принёс спасённым на ковчеге Ноя»
…А вскоре этот самый голубок
Стал появляться летними утрами,
Едва зарёй проклюнется Восток,
Он тут как тут воркует возле рамы.
И рядом с ним голубушка-жена,
Да по краям два белых голубёнка.
И вся моя семья поражена
В его семье заботой о дитёнках.
В жару помашут веером крыла
И свежести нагонят опахала.
Эх! Мне такой бы свежести пера!
Ну, кто сказал – у птицы нет ума?
Вот у того мозгов, пожалуй, мало.
_________
*Comme il faut(фр.) – как надо,
соответствующий приличию.
Прибыл к нам в прокуратуру молодой специалист, симпатичный такой парняга.
Жилья, полагающегося по закону, нет. Снимает у какой-то старушенции «угол».
Зарплаты у госслужащих были весьма невелики, а у Петра – никого из родных или близких. Надеяться не на кого, живёт сам по себе.
Видя прилежание в работе начинающего следователя, со всей обоснованностью посчитали – из этого парня выйдет толк. Поэтому каждый из сотрудников старался ему чем-нибудь да помочь в жизни.
В положенный срок аттестовали новичка на первый классный чин – младшего юриста, это в переводе на общевойсковой язык – младший лейтенант получается.
Пришло время получать обмундирование. Оно предназначалось нам в виде материала, который еще следовало отнести на индивидуальный пошив.
Ботинки, разумеется, выдавали готовые. И вот среди чёрных, невзрачных и для всех одинаковых по внешнему виду обувок, одна пара почему-то оказалась нестандартной и по фасону, и по цвету кожи.
Из красного хрома с тиснённым рисунком, на пористой подошве, мягкие, со скрипом, не то что все остальные с поточной линии. Эти будто ручной работы.
По тем временам – явно не для посещения тюремных камер или милицейских апартаментов. Вот в театр, кинотеатр, в Дом культуры, куда еще в нашем захолустном городке? Ну, пожалуй, в библиотеку еще в таких пойти – в самый раз!
Хотели жребий бросить среди имеющих 41-ый размер ноги. Каждому в таких черевичках покрасоваться хотелось бы.
А тут одна из наших, все прежде других знающих дам со стажем, свежую новость принесла: новенький-то, Петя-петушок, себе курочку подыскал. Наташеньку – секретаршу, заочницу юридического института, ну, в общем, спортсменку-комсомолку обхаживает, не иначе жениться собирается. Да и кто возразит – это же настоящий красный молодец, ему и надлежит без всякого жребия презентовать красные-прекрасные полуботиночки.
Единогласно и постановили: передать оное изделие нашему красному солнышку.
Тут же и вырядился он в эти штиблеты взамен своих видавших и перевидавших все виды, с ободранными носками да неизвестного цвета шнурками.
Радовался он по-детски неприкрыто, правда, категорически отказывавшись от комментариев по поводу своих личных симпатий и изменения семейного положения. Бурные эмоции оказались преждевременными. И вот почему.
Поручили ему свеженькое дельце расследовать, с непростой квалификацией – об изнасиловании.
Шла девушка по пригородному бору, можно сказать, среди белого дня, в летнее время года, когда на нее напал преступник и гнусно надругался.
Хотя произошло все это, как мы уже сказали, в ясное время суток, стресс у потерпевшей был таков, что буквально ни одной приметы подлеца она на допросах описать не могла. Всё из памяти вышибло, и это при том, что никаких телесных повреждений, в смысле побоев, ударов и тому подобного мерзавец ей не причинил, тем не менее ошеломил невероятно. Можете представить психическое состояние жертвы, тем более – в те годы подобного рода посягательства носили, несомненно, более редкий характер, чем во времена ныне наступившие.
Остальное перескажу со слов нашего Петра-следователя.
Очень трудно оказалось допросить потерпевшую. Специфики – хоть отбавляй. Во-первых, оба молоды: допрашивающий и допрашиваемая.
Во-вторых, тема разговора весьма деликатная. Как известно, в СССР «секса не было».
А следствию нужны все мельчайшие подробности, чтобы за что-нибудь при розыске можно зацепиться.
Страдалица переживает случившееся, то и дело плачет, глаза платочком трёт, ничего значащего припомнить не в состоянии.
Вопросики же к ней один другого круче: какое бельё на ней было надето, что и где повредил, испачкал. Всё это следует осмотреть, запротоколировать, изъять, на экспертизу направить.
Обязан расспросить и об её предшествующей интимной жизни. В общем, ситуация – сложнее не придумаешь и никуда от неё не денешься, как от любви, хоть в каком столетии ни живи. Так, кажется, поётся? Тут и сам, пожалуй, от неловкости запоёшь.
Сидит девица напротив следователя на стуле, и вдруг он чувствует, прямо физически ощущает, очень уж заинтересованно она под стол к нему посматривает.
При этом глазищи у неё просто прожектором, вольтовой дугой сверкают, и все в одну точку, под стол, где с её позиции колени следователя должны быть видны.
Гримаса, явно недружелюбная, по лицу её всё более проявляется. Ну, что она там узрела? Дикая неловкость стала завладевать следователем. Предположения раздирают голову: уж не ширинка ли на брюках расстегнулась? Не будешь же себя в присутствии девушки проверять.
Хотел было уж встать, как бы водички попить либо ей предложить, а тут…
Словно на выручку, прокурор зашёл поинтересоваться ходом дела.
А потерпевшая с обезумевшим взглядом, после своего заторможенного молчания, как вскочит на ноги и, тыча в следователя указательным пальцем, во всю ивановскую пронзительно возопила: «Он! Он меня изнасиловал! Я его по красным ботинкам узнала!»
… Скандал – с одной стороны. С другой – смех и грех!
Грех-то в том, что Петрушу пришлось прокурору сразу же отстранить от проведения следствия, передав его областному .
Тому же в числе прочих версий в первую очередь надо проверять выдвинутую потерпевшей, досконально исследовать алиби нашего «подозреваемого» Петра Панова.
Вот тебе и красные ботиночки, боком вышли!
Короче говоря, был смех и сардонический, то бишь, язвительный, и гомерический, то бишь – неудержимый, необычной силы.
Это – в наших кабинетах. Петрухе-то, ясное дело, не до веселья. У него действительно свадьба на носу.
Ладно еще – преступника вскоре изловили, хотя Петра это от прозвища не спасло: за глаза так и звали его – наш насильник.
И на его свадьбе, когда подпили, над этим же всхлипывали, потешаясь.
Выполняя просьбу Ольги Кесслер,
шлю продолжение сна-дрёмы
В карете двое: я и …Сильва.
Да, да, та самая – Вареску.
И ревность Эдвина бессильна
К нам заглянуть под занавеску.
Гварнери или Страдивари -
Пронзает сердце соло скрипки.
Тону в пленительном угаре
Вокала с прелестью улыбки.
К любви взывают губ изломы.
Терпение теряю в трансе
От предвкушения истомы,
Как в спиритическом сеансе.
Тряхнув рессорами кареты,
Вдруг к нам ворвался Ивар Калнынь,
К вискам приставил пистолеты.
С ним: мастер венской оперетты,
Разгневанный маэстро Кальман,
Друг примы – Кадочников-Ферри,
Князь – Дмитриев, слезящий глазом,
И генерал, рычащий басом,
Знаток всех тонкостей дуэлей
Разврата враг – Владимир Басов.
Не миновать позорной пули.
Прими в себя, Земля-планета!
…Все в поезде давно уснули,
Затих кордебалетный улей,
Грядёт ужасная вендетта.
Предотвратил террор в вагоне,
А для ревнителей – Бутырку,
Бескомплексный Соломин-Бони,
Открыв шампанского бутылку.
С его супругой-Стасси вместе
Распили дружно мировую.
Жених, как скотч, прилип к невесте.
Дремлю я на купейном месте
И арию пою хмельную.
--------------------------
03.06.08.
В карете двое: я и …Сильва.
Да, да, та самая – Вареску.
И ревность Эдвина бессильна
К нам заглянуть под занавеску.
Гварнери или Страдивари –
Пронзает сердце соло скрипки.
Тону в пленительном угаре
Вокала с прелестью улыбки.
К любви взывают губ изломы.
Терпение теряю в трансе
От предвкушения истомы,
Как в спиритическом сеансе.
Тряхнув рессорами кареты,
Вдруг к нам ворвался Ивар Калнынь,
К вискам приставил пистолеты.
С ним: мастер венской оперетты,
Разгневанный маэстро Кальман,
Друг примы – Кадочников-Ферри,
Князь – Дмитриев, слезящий глазом,
И генерал, рычащий басом,
Знаток всех тонкостей дуэлей
Разврата враг – Владимир Басов.
Не миновать позорной пули.
Прими в себя, Земля-планета!
…Все в поезде давно уснули,
Затих кордебалетный улей,
А мне всё снится оперетта.
--------------------------
02.06.08.
Февраль щиплет пятки: в худые пимы
Воткнулись морозные пики.
Природа несла нам остатки зимы,
А я нёс за пазухой книги.
Война! Не изнежен едой пищевод.
Кишкам не поможешь в аптеке.
Насущного просит урчащий живот,
Мой хлебушко – в библиотеке.
На стёклах окошек кристальный узор.
Прохладно в старинном домишке.
Кругом чистота, оживляется взор,
Завидев любимые книжки.
На стойках каркасов лежат стеллажи,
Вздымая за ярусом ярус.
Не пахнут горбушками книг этажи,
Но манит названий стеклярус.
Здесь запах особый, особая тишь!
Я к ним уважения полон.
Мне кажется, даже голодная мышь
Не пискнет, прижавшись под полом.
Марии Ивановны солнечный взгляд
Очков воссиял окуляром.
С улыбкой кормилицы правит обряд
Она над моим формуляром.
На ней повидавшее виды пальто
И пальчики в холоде стынут.
Озябли Маршак, Михалков и Барто,
В толстенных томах спят Толстые.
Склонилась любезно: «Возьми, мальчуган,
К Дню Армии Красной плакатик.
Из сказок – вот Андерсен Ганс Христиан,
В них есть оловянный солдатик».
Взял маме Успенского (с именем Глеб).
Нужны мне Кассиль и Катаев,
А также Толстой с его повестью «Хлеб».
И – в третий раз Фурманов. Как был он слеп!
Со мной не погиб бы Чапаев!
__________________
27 мая 2008 г.
Танцорочка из местного театра,
Едва вкусив аплодисментов сласть,
Как Цезарю царица Клеопатра,
Властителю карьеры дарит страсть.
Тому, который пением сирены
Разжёг в душе тщеславия костёр -
Заезжий и заезженный без меры
Жуир, любвеобильный режиссёр.
Внушал он ей: «Провинция - казарма!
В столице сдашь экзамен на экстерн.
Есть в имени твоём двойная карма:
От Анны Павловой до Анны Керн.
К изящным ножкам подберу пуанты,
Красою всех затмишь в па-де-труа.
Где лебедь умирающий - таланты
Нужны сейчас потомкам Петипа».
Родителей сердца дрожат от боли.
Увёз Анюту из родных краёв.
Избави Бог, от этакой «любови»,
Избави от неведомых зятьёв.
Так хорошо дружила с ровней Юркой!
Он больше счастья не нашёл ни с кем.
Танцорку в сплетнях называли Нюркой,
Не знаю, как теперь зовут в Москве.
________________
22.05.08
Что для супругов дело о разводе?
Всегда – не в радость, не всегда – беда.
Весной на речке грязные разводья,
Но между льдами – свежая вода.
А тут – на лицах «свежие» побои.
Два капитана – не для корабля.
Характеры – не сахар у обоих,
И не сошлись, как небо и земля.
Перемывают друг у друга кости,
Из-за подарков ссорится родня.
Откуда столько накопили злости,
И не за годы – за четыре дня?!
День – на знакомство ради развлеченья.
Второй – на шоу в виде сватовства.
Дни свадьбы – пьянь до умопомраченья,
Все ночи – для потехи естества.
Похмелья кашель не сравнишь с коклюшем.
Нашла коса на камень, ум – на пень.
Геракл очистил Авгия конюшни,
А глупость не отмоешь в судный день.
Жизнь – океан, где в шторм людские яхты
Спасает якорь – дружная семья.
В бухту любви зайдёшь с бухты-барахты,
И тут как тут – прощальная кутья.
…………………………
Учтите каждый – в суд и в ЗАГС входящий,
И разводящийся, и разводящий:
«Нет более печального эксцесса,
Чем брак бракоразводного процесса».
_____________
16.05.08 г.
«Не слышно шуму городского» -
Пою, любуясь на луну.
Мечтаю в тайнах гороскопа
Найти покой и тишину.
Вдруг в состояние нирваны
Ворвался через окна гром.
Визг тормозов ушей мембраны
Пронзил разбойничьим пером.
Зверели в схватке автобесы,
Глуша предсмертный детский плач.
«УАЗ», столкнувший с «Мерседесом»,
Торжествовал молох-палач.
Казалось, что со всей Вселенной
Несчастья, горе и беда
Сплотились Огненной Геенной,
Затмили Землю навсегда!
…Скажу без тени суеверий -
Моторный век - опасный джинн.
Не по телам в небесной сфере
Пророчит гороскоп потери,
А - по авариям машин.
Астрологи, гадалки-ванги!
Паря над звёздной вышиной,
Пусть осенит вас Тихий Ангел
Добром и мирной тишиной.
___________________
06.05.08 г.
От имени детей войны
Скажу без слёзной сырости:
Росли не паиньками мы,
Не зная неги сытостью.
По радио Информбюро
Порой хлестало горестью,
А наше школьное перо
Фронт вдохновляло новостью:
Писал весь класс, что ребятня
Готова за отцами
Пойти на линию огня
Отважными бойцами.
Нас военрук водил в поход,
Учил копать траншею.
Ручной таскал я пулемёт,
Ремнём мозоля шею.
Ждала тебя, фашистский гнус,
Священной мести плаха.
Бог не с тобой, и «Готт мит унс»* –
Ты ложь писал на бляхах.
…От имени детей войны
Шлю радость поздравлений
Защитникам родной страны –
С Победой над исчадьем тьмы
Для счастья поколений!!!
______________
* Gott mit uns – С нами Бог.
(текст на бляхах поясных
ремней захватчиков)
24.04.08
(хвастливое сновидение, посв. Валерию Паниковскому,
шахматисту-журналисту с псевдонимами Слоник, Карл.Вороновский,
гостевавшему у меня)
Не Рублевский с Максимовских,
И не Бендер в Васюках -
Это Слоник-Паниковский
Вместе с Карлом Вороновским
Снится в шахматных стихах.
Бой часов на башне Спасской -
Так во мне колотит пульс!
Сам Ботвинник, Фишер, Спасский, -
Мастер Юра-шестиклассник -
Вот мой шахматный ресурс.
Оптимизм - отваги «рейтинг»,
И, не ведая тоски,
Как Алехин, Рихард Рети,*
Я «вслепую» всех на свете
Обыграл бы без доски.
Прочь джентльменские манеры!
Гость в цугцванге. Ein, zwei, drei!
Хоть и крепким зван Валерий,**
Победитель - Николай!***
Нрав стыдливее мимозы,****
Не люблю рубить с плеча.
Пусть сморозит шут-Морозов -
Мной предложена ничья!
…Мировую пьют миряне,
Угощает сибиряк.
Свежий, как в Азербайджане, -
Сок гранатовый в Кургане
Заменяет нам коньяк!
_________________________
* Сильнейшие в мире мастера
шахматной игры «вслепую».
** Валерий (лат.) – крепкий.
*** Николай (греч.) – победитель народов.
**** Стыд. мимоза- сорт, свёртывающий и
опускающий листья от прикосновения.
Люблю рыбалку, но сильней – футбол.
Закинул удочку, качнулся мостик –
Чужой ребёнок плюхнулся в Тобол,
Сверкнув, как серебристый рыбий хвостик.
Во мне очнулся дремлющий вратарь
И вместе с незалеченным инфарктом
Рванулся в распахнувшуюся хмарь
Речной воды, не подогретой мартом.
Уткнулся головою в донный ил.
Крюками судорога сводит ноги.
Сдавили грудь, совсем лишая сил,
Густые водоросли – осьминоги.
В глуби ещё не весь растаял лёд,
Но… почему так хорошо под сердцем?
Кто ищет, говорят, всегда найдёт:
Я вынырнул наверх с живым младенцем!
Не нужен для меня фанфарный звон.
И не такое может приключиться.
И вроде нет причин собой гордиться,
А всё-таки я одолел… кошмарный сон.
20.04.2008
Я не заглядываю в завтра,
Событий не гоню коня.
Передо мной горячий завтрак
Из блюд сегодняшнего дня.
Снабдил здоровьем кардиолог,
Вновь оросив пустыню глаз.
Не предлагай, парапсихолог,
Свой предсказательный рассказ.
На склоне линий горизонта
Разложен прошлого пасьянс:
Карьеры скромная ротонда
И хрупких радостей фаянс.
Мир жизни – не туман над Темзой
И не колючий барбарис.
Судебной отшлифован пемзой
Моей профессии круиз.
Согласен с мудростью латыни:
In vino veritas , а мне -
Во внуках, в дочери и сыне
Женой подарены святыни -
Дороже истины в вине!
10 апреля 2008 г.
Над детской речью умиленья флёр.
Откинь покров чудесных откровений,
Почувствуй, как рождается фольклор
Из ткани первых личных наблюдений:
«Ой, чешется ладошка у ноги!
А вилка – это с пальчиками ножик?
Сбежали от Федоры утюги,
Но разве можно убежать без ножек?»
Что это? Стрекот глупеньких цикад?
Блаженные намётки лицедейства?
Мне видится – наука без цитат,
Мыслителей новаторское действо.
От радости улыбки до ушей.
В движении ума с волненьем сердца
Не детский лепет – мысли малышей,
Мелодия лексического скерцо!
28 марта 2008 г.
Понахохлили синички
Кринолиновые юбки.
Поджимают ножки-спички,
Чёрноклювенькие губки.
За окошком снежный саван,
Стёкла - изморозь пломбира.
Предложил свиное сало -
Подлетели стайным миром.
Дал подсолнечное семя.
Дружно лакомится стайка.
Всё лазоревое племя
Кажет радость без утайки.
Отворив наружу створку,
Протянул в ладошке горстку.
И один, вспорхнув на горку,
Сразу став любимым в доску.
Вот с тех пор, сперва по кругу,
Порезвятся для приличья,
Будто мне целуя руку,
Прилетают за добычей.
Доверяем мы друг другу.
И не первый год уж кряду.
Так и ты подай тем руку,
Кто живёт с тобою рядом.
17 марта 2008 г.
Благодарно
на своё 75-летие
Я плагиаторщик – фантом,
Со мной под призрачным нарядом
Подсказчики единым рядом,
Как в атомном ядре протон -
Все с положительным зарядом.
В них пресвятая благодать -
Сродни по яркости болидам.
Прельщает первозданным видом
Творений внутренняя стать -
У «Мойдодыра» с «Айболитом».
Мне дорог «Терем-теремок».
Детишек не приемлю плача.
Наш «Дядя Стёпа» выше мачо:
Не промочив своих сапог,
Достал из речки Танин мячик.
Духовной «Пищею богов»**-
Поэзией кормила мама.
И всё, что я съедал, до грамма
Шло к очищению мозгов
От обывательского хлама.
Великих личностей «протон» -
Мне стал счастливою подковой,
А плагиатною основой –
Чуковский с Агнией Барто,
Маршак с Сергеем Михалковым.
___________________________
* Протон - элементарная частица,
имеющая положительный заряд и
входящая в состав всех атомных ядер.
** «Пища богов» - роман Герберта
Уэллса, в котором учёный изобрёл
небывалую пищу для малышей и от
кормления ею дети росли духовно
добрыми великанами.
7 января 2008 года
Девятиэтажка -
Наш красавец-дом!
Двери нараспашку,
Как войдёшь – Содом:
Натюрморт окурков
С тарой от вина.
От шприцов придурков
Голова пьяна.
Перехватит горло
Запахов букет,
Живопись из порно.
Тут же – туалет.
Рвёт с души, противно.
Но поставил крест,
Вовсе не партийный,
А подъездный съезд.
Спорили до хрипа,
Да сменили тон:
Дверь теперь без скрипа,
С песней – домофон.
Веселеют дети,
Чистота кругом.
… Сердятся соседи –
К ним ушёл Содом.
Мошне толстощёкой честь и почёт.
Она нынче дико в фаворе.
Но время подводит понятиям счёт,
Без Времени денежкам – горе.
Философ отметил (конечно, не я):
В богатствах есть смерть и коварство.
Во Времени – длительность бытия,
Оно сочетает пространства.
Грохочет натужно Времени танк
И катятся золота жёлуди.
Вчерашним дубам в сегодняшний банк,
Как сани бобслея в жёлобе.
В time - money* не ставьте равенства знак –
Вдев в ноги у бизнеса стремя.
За деньги любой покупается злак –
Не купишь алмазами Время.
У Времени деньги в вечном долгу,
Его не окупишь грехами.
Стремятся платить, в этом вам не солгу,
Поэты своими стихами.
* - time - money (англ.) Тайм из мани: время – деньги.
Сноб-критик мнит себя других умнее,
Одеждой фраз принарядив мозги.
Мысль автора крупнее эпопеи,
А он не видит смысла в ней ни зги!
К чему уничижительное скотство!
Да, ум – не подиум и карамболь – не боль.
Рифмуются, но путать их – уродство.
Не нужен сахар, не нужна и соль.
Подать себя как можно в лучшем свете:
Втянуться в джинсы, утянув живот –
В мои лета – что поплевать на ветер,
Да не хочу с горчицей пить компот.
Эмаль не чистит из резины ластик.
Финифтью слов укроется дурак.
В английском есть такое слово – кастинг.
Просмотр устроит лучше всех… рыбак.
Забросить удочку – суть перевода.
Метнуть блесну мне, что ли, в глубь реки?
В семье, как говорят, не без урода,
Берут наживку и не чебаки.
Сноб-критик мнит в себе… себя умнее.
Умней – себя! Шизофренит шутник.
Послать бы самого… пришла идея –
На кастинг или… свистнуть на пикник?
31.01.2008.
«Хорошую религию
придумали индусы…»
(В.Высоцкий, «Песенка о переселении душ»)
Всё в тесной связи в биосфере -
Вернадский-академик прав!
Высоцкий об индусской вере
Пел, своей смертью смерть поправ.
Согласен с этой точкой зренья.
Готов пойти с любым на спор:
Вселяются в спортсменов звери,
Но и в зверей вселился спорт.
Мяч вратарю – как кошке мыши.
Биатлонист – чем не ишак?
Да все, кто бегает на лыжах,
Пьют с лошадьми на брудершафт.
Пьют …пот, струящийся по спинам,
От головы до самых ног.
Зовут спорт лыжный – лошадиным,
Боксёр у немцев – пёс-бульдог.
Гимнастки – мадемуазели –
Что павы, лани и газели.
Львы, тигры – тренеры-гуру,
А прыгуны – все кенгуру.
…Читателя еще потешу:
Зачем, пошевелив умом,
Из индуизма, взяв Ганешу,
Сравню слона с борцом сумо?
Сын Шивы, возглавлявший свиту,
С шарообразным животом
Был с головой слона по виду.
…Высоцкий, людям не в обиду,
Кем станем – первый спел о том.
.
*Ганеша (др.-инд.) – в индуизме сын Шивы
и Парвати. Изображался с человеческим
телом, шарообразным животом, четырьмя
руками, с головой и бивнем слона.
30.01.2008.
В смоговом смокинге города
Чернеют асфальта лацканы.
Фланируют стрижены бороды
С макияжными цацками.
За каменными воротами,
Калитками со щеколдами
Судьбы людей с наворотами,
Разбитыми бытом колбами.
К Земле устремясь зигзагами,
Змеятся молнии-прочерки.
Живым апокалипсис загодя
Пророчат ломаным почерком.
…С Кирилла-Мефодия азбукой
Сдружил Интернет ноутбуки.
Вот так - у Христа за пазухой,
Всем жить бы без распрей и скуки.
29 января 2008 г.
Любовный «треугольник» точит узы
И с болью ревность тянет нить гипотенузы,
Углы-характеры, чей острый, чей тупой,
А третий лишний, он в любви слепой.
Из жизни в книги шествуют примеры:
Татьяна, Машенька и дочь княгини – Мери.
Онегин, Ленский, подлый Швабрин и Гринёв,
Печорин и Грушницкий – не из снов.
Вот и теперь, хоть миром правит атом,
Любви алмазы ценятся не по каратам,
Углы симпатий не измерит транспортир.
Предупреждал Малевич Казимир.
Его квадрат недаром чёрен цветом.
Среда с частицами распада альфа-бета
Мир разлагает на бездельников-гуляк,
Где властвуют убийца и маньяк.
Не знаю чем прикончить «сексоралли»,
Лишь сокрушаюсь о превратностях морали.
Не приглашаю юных пятиться назад
И, пряча зло, приукрашать фасад.
Привязанность влюблённых – не ошейник.
И в геометрии взаимных отношений
Из всех фигур семейный циркуль чертит круг -
С детьми в нём жизни рад любой супруг.
Любовный «треугольник» жив веками.
Углы и катеты придуманы богами.
Вкус поцелуя – не с нитратами салями.
Счастливых пар – что солнца над полями –
Квадриллион* с пятнадцатью нолями!
* quadrillion ( франц. ) – тысяча триллионов.
10 января 2008 г.
Люблю я рампы полусвет и шелест бархатных портьер,
Учтивых иностранцев шепоточек: “I am sorry”,*
Комлиментарно аплодирующий чопорный партер
И пик цунами бравовосклицаний с антресолей.
Эдит Пиаф, Шарль Азнавур, Мирей Матьё – цвет шансонье!
Вокал Доминго Пласидо, Лучано Паваротти,
Хосе Каррераса, прелестное сопрано Кабалье –
КАРУЗО-редкостных сокровищ клад в природе!
ПРИРОДА! Ей одной неведомы подделки и клише.
В ней самодурная «вакцина» сочетает штаммы,
Которые в её божественно-взыскующей душе
Не терпят пустоты безделья, плагиата штампы.
The Spanish, French, Italian** – их гармоничный сплав,
Все жанры – опера и мадригал, шансон, романсы… –
Мне импонирует… all kinds of art, especially I music love!***
Любых народов, от и до эпохи Ренессанса.
* - извините (англ.)
** - испанский язык, французский, итальянский (англ.)
***- …все виды искусства, особенно я музыку люблю (англ)
Поэт изящной мысли,
Не чтивший вещной мзды,
Как искромётный глиссер,
Вознёсся к вечной выси
Немеркнущей звезды,
Где мудрые провидцы
В неведомых мирах
Рисуют плащаницы
Для алтарей в церквах.
Гниль на земле в кварталах.
Полипы без ума
С роскошеством порталов
Возводят терема.
Помпезные вампиры
На распрях цедят кровь,
Монаршие порфиры
Примеривая вновь.
Забыв эфемериды,
Заветы стариков,
Возводят пирамиды
Наперсникам корриды
Из похвальбы стихов.
Неведом мне твой пеленг
И крутизна глиссад.
Поэт! Свой глиссер в эллинг,
Как у Гомера эллин,
Верни скорей назад!
Отступи мороз колючий!
Не пугай, прогноз погод!
К нам спешит развеять тучи
Белоснежный Новый Год.
Не гнались мы за признаньем
В истекающем году.
Мир поэзии – призванье
С вдохновением в поту.
Даже, коль сидишь на стуле,
В сердце пламя, а не воск.
Мысль летит быстрее пули,
Слово льётся рифмой в мозг.
Не задрав носы, как пьексы,*
Подбирай смешней наряд…
Эй, п о э т ы – п о э т е с с ы,
Становись под ёлкой в ряд!
Поздравляю вас с обновой!
Веселись, народ честной!
Здравствуй, друг стерильно-новый –
Год Д в е тысячи восьмой!!!
* - Pieksu (фин.) Пьексы – лыжные ботинки с загнутыми кверху носками.
Наступила вольная эпоха,
Всплыли деревянные рубли.
Доллары перекусили лохов,
В мир путан зовя к эрзац-любви.
Шоумены принялись за дело,
Раскрутив стриптизный гоп-ветряк.
Сникла итальянцев тарантелла,
Затерялся польский краковяк.
Мир животных познавал у Брема,
Изучал по Марксу капитал,
А теперь мне Пушкина поэмы
Заменяет Клинтонов скандал.
Англичан смели мячом хорваты,
Нам в Европу прорубив окно.
Вот бы перестать ругаться матом,
Чаще слушать оперы Гуно.
Про любовь Ромео и Джульетты,
Фауста с измученной душой.
Умиляясь жанром оперетты,
На балет заглядывать в Большой.
Жаль, ещё зелёные купюры
Возвышают в обществе хамьё.
В меньшинстве – носители культуры,
В большинстве – насильники её.
Виноватый страшится закона,
Невиновный – ошибки судьи.
Для Фемиды нет выше канона -
Не сломать ни единой судьбы!
Наизусть можно вызубрить кодекс,
Но с уликой нельзя путать слух.
СПРАВЕДЛИВОСТИ подлинной комплекс –
Вместе Буква закона и Дух.
Сила истин в алмазной твердыни.
Прежде, чем перейти Рубикон,
Помни что изрекли по-латыни:
“ Благо общества – высший Закон!”
______
*Общественное благо – высший Закон ( лат.)
Вновь издал я книгу –
Бурных чувств исток.
Колет сердце пикой
Каждый в ней листок.
Что ни изреченье –
Б и о г р а ф и я.
То не сочиненье –
Ф о т о г р а ф и я.
Нравственны устои,
Жизнь нежней мехов.
…Буду ли достоин
Собственных стихов???
6 ноября 2006 г.
В переводе с английского ВИПЕРЫ –
Ядовитых семейство гадюк.
Пусть простят мне сравнение лидеры
За такой лингвистический трюк:
Не скажу, что силён в морфологии.
Корни слов так звучат в унисон,
Что невольно влечёт к аналогии
Внешний вид у иных вип-персон.
Со служителями культа
Разногласий – пока нет.
С парашютом катапульта
Для пилотов – белый свет.
Искупают прихожане
В церкви личные грехи.
Я – ленивый горожанин,
Для того пишу стихи.
Или гляну в телевизор –
Где и как живёт народ.
Помолясь, грешит провизор:
Лжелекарства продаёт.
Жму на кнопочки у пульта,
Жду погоду без дождей.
Я вообще не против культа –
Против культа у вождей!
16.10.2007.
Солнца жёлтый гоголь-моголь
Размешала в небе мгла.
Отчего бесстыдно тополь
Вдруг разделся догола.
Кто стучится в стёкла окон,
Пыль взметает на пути,
Мнёт берёзке каждый локон,
Рвёт срёжки-бигуди?
Потеряли шевелюры,
Облысевшие кусты,
В два креста метёт аллюром
Кто-то ворохи листвы.
Вздев подол, сгибает в воду
Серебристую ветлу?
Кто принёс нам в непогоду
Непристойную метлу?
Рад ему мой верный сеттер:
Поднял хвост и нежный визг –
На охоту манит ветер,
Всех любимее на свете –
Русской осени стриптиз!
09.10.2007.
Вот так выкинули фортель!
Наступил чудной момент:
Знаем, кем был Аристотель,
И – кто будет президент.
СМИ гудят об этом в дудки.
Выбирает-то народ,
А им загодя без шутки
Всё известно наперёд.
Мы за выборы болеем.
Как серёжку из ушка,
Ни за что не пожалеем
Два последних пирожка.
Рады той хорошей вести
Сват и брат и с кумом кум.
…Неужели все мы вместе
Из людей паноптикум?
Посвящаю единомышленникам
Мы ощущаем со смертью родителей
Небесконечность, увы, бытия.
Жизнь исчезает в небесной обители.
Канет мир в Лету, но только не я!
Мифы Эллады пестрят эпопеями,
Словотворение – их перевод,
Не устрашит нас Везувий «помпеями»,
Духом поэты – всесильный народ!
Сердцем внимаем любовь и страдания,
Словно фанаты решающий матч.
Книги – святое копилище знания,
Будущий день – не по прошлому плач.
«Слёзы не бисер, на нить не нанижите», –
Так говорили у нас в старину.
Строфы стихов – это Золотокнижие,
Гимн Человеку и слава Уму!!!
Врасплох застал курганцев ураган.
Он сеял смерть, с домов срывая крыши.
Мент обозвал: «Безумный хулиган!»
Священник молвил: «Гневный разум свыше!»
Казалось нам, что мы попали в ад.
Волнами шторма били волны ветра,
Сплетались грозовые дождь и град,
В секунду пролетая тридцать метров.
Как злобный древнегреческий Циклоп
С одним, горящим молниями, глазом,
Бессчётные несчастья нёс циклон,
Людские судьбы разметая разом.
Умчался вихрь – гора свалилась с плеч.
Синоптики зовут беду сюрпризом,
А финансист, предвидя новый смерч,
Нашествие природных катаклизмов
Назвал уведомлением-авИзо.
На итальянском: деловой расчёт,
А на испанском то – морской разведчик,
Не говори – не так уж страшен чёрт,
Ведь каждому из них предъявлен счёт:
За вред Природе – человек ответчик.
«И вся-то наша жизнь – есть борьба!»
(из песни)
«Вся жизнь – борьба!» – мечта поэта,
Закон природы или блажь?
Возьмём из старого куплета
Его сегодняшний кураж.
Прекрасно сил сопротивленье:
Приёмы самбо, тхэквондо,
Туше из классики боренья,
Бои ушу, броски дзюдо!
Среди японцев, знаю, чтима
Для толстяков борьба сумо,
Но мной любительски любима
Лишь та – где спорят ум с умом.
В расчётах холод Антарктиды,
Хоть пульс, как магма, у висков,
На клетки шахматной корриды
Всех поколений индивиды
Свои льют клетки – сок мозгов!
Вот жизнь-борьба! Здесь шаг за шагом,
Минуя слабые поля,
То напрямую, то зигзагом
Красавцы боя вслед за шахом
Сражают матом короля!
В автобусе мне отдавили ногу,
Замучила на службе маята.
В карьере зависть перешла дорогу,
Растаяла заветная мечта.
Давленье давит, давит непогода:
Когда не надо – дождь или жара.
В семье, как говорят, не без урода,
Однако нет и худа без добра.
За ливнями такое испаренье,
Что взрыв от «демографии»: в бору
Воистину маслят столпотворенье –
В Австралии нет столько кенгуру.
И на работе приподняли тонус:
Зарплата выше с первого числа.
От внучки премия (по-нынешнему – бонус).
Подумать только! – Тройню принесла!
С сожалением я констатирую факт:
Перегрелся сердечный реактор
И погиб, презирая четвёртый инфаркт,
Из «Сибирского края» редактор.
Не отрезанный смертью от жизни ломоть,
Он сегодня в стихах и рассказах.
Будто хлебца, вкушаю их терпкую плоть,
Насыщаясь добром до отказа.
По любимому жанру и взглядам собрат,
Собиратель житейских мозаик,
Из словесных находок и россыпей клад,
Юморист и серьёзный прозаик.
Вот и всё! До свидания, «Рыцарь мечты»!*
Облик твой сохранил нам фотограф.
А художника кисть и таланта черты
Вижу в книге, в которой оставил мне ты
Свой душевный прощальный автограф.
* - Название книги Б. Новикова.
За деревенькой в чистенькой речушке
В купальничке, как белый лепесток,
Плескалась длинноногая девчушка,
Создание любви – любви исток.
Сравнений мы искали незнакомке:
«Купавочка, кувшинка, светлячок…»
В ответ лукаво щурились глазёнки,
Отшучивался острый язычок.
Нам не хватало слов и многоточий,
Эпитетов просвечивало дно.
Поэт поставил точку: «Русь-цветочек!»
И воцарилось мнение одно.
Наш «цветик» был по спектру излучений
Подобно радуге – из многоцветий дар:
На личике – невинности влечений,
На губках – первой нежности нектар.
Найдётся ли «цветочку» опылитель
С такой же по достоинству пыльцой?
«… Эй, Лилька-дура!» – гаркнул повелитель
В упругих плавках, подвалив с ленцой.
О, классик Гёте! Времена идиллий
Ушли водой реалий сквозь песок.
Мне жаль таких родных российских лилий,
Сникающих до уровня рептилий,
Едва заслышат с окриком басок.
24.07.07.
«На этом свете добрым одиноко,
Веселье там, где зло и клевета».
Геннадий Артомонов.
В лицо кивок, а за спиной плевок.
Я чем ему пришёлся не по нраву?
В буквальном смысле прозвище «совок»
Содержит верность – не дурную славу.
Подмечено, когда вальяжный чин
Не в духе, просто так, кого обидит.
Потом всю жизнь без видимых причин
Обиженного им же – ненавидит.
О, ненависть – шипение змеи.
Спесивой грязи для амбиций завязь!
Деленье на «своих и не своих»
К достоинствам «чужих» рождает зависть.
Она с вельможей всюду каждый день.
В надменной позе у него в избытке.
В мечтах он – солнце, все иные – тень,
А хобби – инквизиторские пытки.
Любовь, терпение такому без нужды,
Развязаны разнузданные руки.
В нём ненависть и зависть – две гадюки,
Родные сёстры злобы и вражды.
11.07.07.
De mortuisaut bene, aut nihil*
Не видел я, как умирают птицы,
Медведи, волки, зайцы или слон,
Какие ими созданы больницы,
Каков заупокойный пантеон.
Как засыхают бабочки и мухи,
И стрекотать кончает стрекоза,
В агонии уже предсмертной муки
Последняя накатится слеза.
И где – в берлогах, гнёздах или норах,
Они, средь близких иль наедине,
Дыханьем издают последний шорох
И расстаются с жизнью в тишине.
Вот у людей всё ясно и конкретно:
Венки и трубы, пышная хвала.
Бывает, лгут красивые слова.
…А птицы умирают незаметно.
* - Да мортуис аут бэнэ, аут нихиль –
о мёртвых хорошее или ничего.
Я – вольный каменщик. Свой дом
Кладу из строк не без печали.–
Стихотворений управдом
Сам – критик, цензор и начальник.
Не жгу табак, не пью вино,
Пленён природной красотою,
Не увлекаюсь казино
И – вечно спорю сам с собою.
Всё оттого что я – чудак
В душе не денежные знаки,
Пернатых приютил чердак,
В подвале – кошки и собаки.
Для молодых и стариков,
Кого зову к себе гостями,
Из каламбуров и стихов
Готовлю блюда с новостями.
Я строю Дом, а не забор,
Зайди любой на перепутье:
Здесь всякой всячины набор –
По-итальянски: тутти-фрутти.
01.06.07.
Альковных похождений вязь
В письме без подписи и даты.
С издёвкой втоптанные в грязь
Признаний преданные клятвы.
«Не обещай вернуть мне жизнь,
Не верю в волчью перемену,
В словах колодезная слизь
Не облетит змею-измену.
Печаль обманутой любви
Уймёт мне боль воспоминаний
Под серым холмиком земли
В могильном холоде страданий».
…Судьбы разорванная связь
В письме, лежащем без ответа,
Как скрип и стёршаяся вязь
У новощённого паркета.
29.05.07.
Волнует чувства вешняя волна.
Лишь брызнул первый дождик на седины,
Плывут по речке памяти не льдины –
В расцвете страсти юные года.
Как Фигаро из пьесы Бомарше,
То здесь, то там томился на пределе:
Вокруг на выбор местные модели,
Но сердце ждало радостей душе.
Старинная пословица верна:
Краса у павы в пёстром оперенье,
Невесту красят ум и рукоделье,
Достойность мужа – верная жена.
Пусть небогаты тёща и свекровь,
От «Мерседеса» нет ключей в борсетке.
Несметное богатство – наши детки,
Не аист их приносит, а любовь.
Волнует чувства вешняя вода,
Новеллой освежаются седины:
Ждём правнуков заветные крестины.
И у меня, и у супруги Нины
В расцвете давней юности года.
19.05.07.
Инстинкт, обычай, предрассудки,
Калейдоскоп религий, рас –
Бывает, вопреки рассудку,
Сплетают для семьи каркас.
Романтики сентиментальность
Летит стрелой Амура в цель,
Где нелогичная случайность
Замкнёт логическую цепь.
Симпатий личных криптограммы
Не разгадать в ряду причин,
Слагающиеся в диаграммы
Флюид у женщин и мужчин.
Любовь Психеи и Эрота –
Искусством избранный сюжет!
Пылают чувства без расчета –
Секретов продолженья рода
Не знает ни один поэт.
08.05.07.
В груди теснятся звуки слов –
Мажор-минорная тональность.
Гремит симфония стволов,
Молчит помпезная банальность.
Они не тронут птичий грай
Смертельной россыпью осколков.
В напевном хоре отчий край,
Боль грустной радости потомков.
Звучит мелодия в них так,
Что можно вдруг увидеть лица
Тех, кто не вышел из атак,
Оставшись в фото у божницы.
Н е и с т о щ и м о вещество,
Наследно каждое коленце.
Наш День Победы – торжество,
Не для кичливости – для сердца.
23.04.07.
Я в прошлом не знавал черновиков,
Вином сливались вирши произвольно.
На юбилеях тешил земляков
И душенька была всегда довольна.
С годами изменились времена.
Срываю злость ночами на бумаге.
Потяжелей, чем гири, письмена.
Поэзия – не пух полярной гаги.
Удобно жить на пятом этаже:
По трубам получаю газ и воду.
Клочки тщеславья утром в неглиже
Спускаю вниз по мусоропроводу.
Терзаясь, жду не звёздный час, а миг:
Блесни изящной лексики крупинка,
Откройся ценным кладом чистовик,
Как в сказках у Бажова – золотинка!
Вздремнул и слышу соловьиный свист.
В нём слов моих чарующая прелесть.
Но вдруг ужасный критикан-дантист
Вцепился в зуб – исписанный мной лист,
Щипцами крошит у поэмы челюсть.
Очнулся весь в поту, встаёт рассвет,
Прилипла к телу мокрая рубаха.
Не зря изрёк в трагедии поэт:
«Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!»
29.04.07.
Учёные разводят тары-бары:
Глобально потеплело на Земле.
Сменились изотермы – изобары.
Придётся измениться с ними мне.
Эх! Заживу без стужи и заботы!
Переселяйся, Африка, Сибирь,
Шагайте к нам слоны и бегемоты,
Расти у нас коричник да имбирь.
Под сорок метров стану я в обхвате,
Пять тысяч лет живя, как баобаб,
В набедренной повязке и не в хате –
Зажарю на костре люля-кебаб.
Но… зря мечта пахнула сладким жаром,
Румянец притомился на лице –
А вдруг придёт вулкан Килиманджаро?
Боюсь я саранчи и мух цеце.
«Одумайся, – подсказывают гены, –
Замаешься от перемен таких:
Из Африки к нам набегут гиены,
А этих тварей здесь полно своих».
И я решил: «Душевная отрада
Милее, чем дурных голов мигрень.
Экзотики мне никакой не надо.
Пусть за окном цветёт моя сирень».
20.04.2007.
Забурлило водополье,
Проводив Великий Пост,
И веснушечье раздолье
Рыжеватит внучке нос.
Вспухла вешняя дорога,
Колеи на два шага.
Эх, распутица-морока,
Нет пути до большака.
Половодье! Яроводье!
Вместе – радость и беда.
В небе птичье хороводье,
В сердце – шалая вода.
Так и требует десница
Под пасхальный благовест
Всей природе поклониться,
Сотворив щепотью крест.
08.04.2007.
Мой Дух бродил в долинах и песках,
Плыл по морям и попадал на рифы,
Но не страдал у комплексах в тисках,
Рождая сердцем откровений рифмы.
Для мэтров он не золотил багет,
Не лез в долги, вымаливая ссуды.
Поэтому и кредиторов нет,
И не гнетут чужие пересуды.
Его не выгоняли за порог,
Из глаз ему не вышибали искры,
Грехи прощал всемилосердный Бог,
Стихи хвалил Виссарион Белинский.
Карабкаясь по склонам бытия,
Не тыкал альпеншток в людскую мякоть.
Мой Дух доброжелательней, чем я –
Хулителей не уважаю слякоть.
04.04.2007.
В здоровом теле жил здоровый дух,
Наполненный экстазом вдохновенья!
Плуг «Председателя» пахал один за двух,
Жезл Маршала нёс в мир «Освобожденье».
Актёр играл. Но это не игрок!
Он – правда жизни, неподвластной ценам.
И не промазал «Ворошиловский стрелок»,
Прищурившись над праведным прицелом.
«Живых и мёртвых» образы верша,
Сердечным словом вечен на помине.
Пылай, как пламя жаркое в камине,
В моей душе его нетленная душа.
26.03.2007.
21марта 2007 г. ЮНЕСКО объявлено Днём поэзии
Кому-то в этот день не до поэзий:
Курс доллара качает на ногах.
Накладно на курортах куролесить
С купанием в джакузи и деньгах.
О дивидендах боль переживаний
Острей крючка сверкающей блесны,
И утоленье сладостных желаний
Не в рифму расцветающей весны.
Им запах баксов – как парфюм «Шанели».
Весенних чувств приливы – дребедень.
В любое время года в Куршевеле
Нимф половое половодье – каждый день!
17.03.2007.
Эх, Россия – корень зла!
Всё по миру развезла:
Нефть и газ, и бриллианты –
Потекли мозги-таланты.
Чтобы Запад замочить,
Будем кадры их учить:
Всех мастей специалистов,
Бакалавров и магистров.
Кандидаты, доктора,
Вы для заграниц – мура.
…Если Русь – исчадье ада,
Почему её всем надо?
14.03.2007.
Пусть февраль грозит ознобом,
Я тоскую по дождю.
И с волнением особым
День Восьмое марта жду.
Дорогие наши леди!
В это утро, лишь проснусь,
К каждой женщине на свете
Чистым словом прикоснусь.
В красках, в мраморе и звуках –
В каждом виде из искусств
Всё о вас в душевных муках –
Высшей пробы сила чувств!
И моя певунья – лира
Засияла, как алмаз,
Вы – творенья ювелира,
Мой восторг и мой экстаз!
Я желаю Вам удачи
И ни в чём не знать кручин,
Дома в радость и на даче
При себе иметь в придачу
Замечательных м у ж ч и н!!!
Шик импортной культуры из кино –
Свободы нравов воссияло солнце:
Открылось в захолустье казино,
И потекли кровавые червонцы.
Холодный мрамор в облике крупье,
В панбархат драпированные стены.
На дамах – полуценные колье,
Без фраков – полупьяные джентльмены.
В их взглядах нетерпения азарт,
Все нервы перетянуты узлами.
Жжёт сердце зависть, фееричный фарт
Сулит им дьявол лживыми устами.
Рулетка – терпкой сладости хурма,
Рассудок вяжет в барабанной хмари.
Разверзнись бездна, отворись тюрьма –
Ничто не тронет игроков в угаре.
Блеск золота заразнее чумы.
В потомках эпидемий неудачи
Сгорают жизни, губятся умы,
Теряются дома, машины, дачи.
Любовь и дружба, совесть, честь и стыд
Кладутся на алтарь игорной страсти,
А пожинается – духовный суицид,
Иллюзии несбывшегося счастья.
Блондинка славненькая приглянулась мне.
За ней с соперником скакали мы верхами:
Он вёз подарки на лихом коне,
Я – на Пегасе мучался стихами.
Не отдавая предпочтения в любви,
Красавица меж нас рвалась на части.
И на другой женился визави,
А я нашёл с иной любимой счастье.
Судьба! Промчался наш велосипед
По тракту юности достойно и счастливо:
Соперник-инженер, я стал юрист-поэт.
Она – вдова,… божественно красива!
13.02.07.
Мы долго жили под вождями
И восторгались Октябрём.
Сегодня мокнем под дождями –
Вдруг не из тучи грянул гром.
Гогочут западные гуси
В потоках хлынувшей воды.
Мне не понятно, что над Русью –
Туман рассвета или дым?
А кто в кордебалете прима?
А что в озоновой дыре?
…Меняется планеты климат
И плачет дворник во дворе.
12.02.2007.
Изогнут бровью виадук,
Под ним по звонким рельсам
К тебе, наш бор – зелёный друг,
Спешу из детства рейсом.
Рос на опушке детский сад:
Шагали дружным строем
Ряды ухоженных рассад –
Сосёнок с нежной хвоей.
А в чаще с мамой тайничок
Нашли в глухом овражке –
Прозрачный ключик-родничок
Присвоили букашки.
Его калина и ветла
Упрятали в листочках.
Вода в источнике – игла!
В жар колет холодочком.
На привередливый мой вкус
Милее нет «укола»:
Куда тебе, фруктовый мусс!
Приятнее, чем «кола».
…Спустя полвека здесь я вновь.
С души свалился камень:
Посадки – с облаками вровь,
Родник – как мамина любовь –
Вовек неиссякаем!!!
11.02.07.
Себялюб я! В эгоизме
Удовольствий водопадом
Осушаю кубок жизни
Пополам с змеиным ядом.
Уподобившись Нарциссу,
В страсти самолюбованья
Рассекаю биссектрисой
Старость и неувяданье.
Не приемлю эвтаназий.
В тихой совести укора
Вижу прихоти фантазий,
Лживость дутого попкорна.
Потому на сердце льдина,
Всё сильней терзают муки:
Счастье – лампу Алладина
Отдаю в чужие руки.
Знаю, создан не из стали,
Время требует починки.
Скоро хрустну, как хрусталик,
И… рассыплюсь на песчинки.
Мчится тройка! Сбоку пристяжные,
Наравне – в оглоблях коренной.
Вместе у них списки послужные,
Бубенцы едины под дугой.
Красной, вороной иль белой масти –
На коней зря не ворчи, ямщик.
Не тяни со злобой вожжи власти
И кнутом по крупам не хлещи!
…От Адама с Евой христиане:
Русский, Украинец, Белорус.
Вместе мы – восточные славяне,
И один у нас семейный куст!
С нудной канителью
Урбанистский быт
В это воскресенье
Напрочь позабыт.
Зимним утром рано
Не споткнусь во тьме:
Ведь со мной Светлана –
Солнышко в зиме.
Выкинул я фортель
Сердцу невпопад:
Кто сильнее в спорте
Бился об заклад.
И ползу на лыжах –
Годы набекрень,
Мчит она, как пыжик –
Северный олень.
Хвалится сноровкой,
Мне кричит: «Апорт!»
Лыжной гравировкой
Вырезан офорт.
Наст блестит на поле –
Словно серебро.
Ей – победа в спорте,
А мне – бес в ребро!
06.01.2007.
Чиновник – важное лицо!
В заботах нет покоя.
Служебный имидж – что кольцо –
С брильянтом, золотое.
Однако знаем с давних пор:
Где золото всплывает,
Там совесть тонет, как топор,
И алчность стыд снедает.
В испарине сановный лик –
На суд пришла повестка.
И там под тяжестью улик
Лицо лишилось блеска.
Нет на чиновнике лица.
В коррупции причина:
От золотого пал тельца,
Вмиг сорвана личина.
Вершил бы имярек дела
С тем именем до гроба,
Но жизнь – пробирная игла,
И – по заслугам проба!
Семья – кольчуга из брони
В защиту моногамий.
Связь для родителей с детьми
Освящена богами.
А в детях таинство любви.
В них семена отцовства
И материнский бег крови
В бессмертие потомства.
Пойми, безбрачия мутант:
Земли аборигены
Энергии наследный квант –
Демографический талант
Вложили в наши гены.
…Семья – кольчуга из брони.
Единым свиты кольца.
Опору жизни в ней храни,
Как посох богомольца.
01.01.2007.
Спасибо, год Две тысячи шестой!
Как пчёлки мёдом наполняют соты,
Как ввысь взмывают прыгуны с шестом, –
С тобой мы брали новые высоты.
У пишущих есть свой менталитет:
Их мысль жива и не умрёт в рутине.
Словесно покоряя Интернет,
Глобальна во всемирной паутине.
С ней, не старея, старше стали мы.
Все образы в стихах созвучны рифмам.
Эстетике и этике верны,
И падших не клюём, подобно грифам.
Нам Санта Клаус – Дед Мороз зимой,
И в потепленье ободряет силы.
Шагай к нам год, Две тысячи седьмой,
И всем поэтам шли привет России!
Пусть некто посвятил тебя Свинье.
В поэзии недопустимо свинство.
Я всем желаю радостей в семье,
Любви, Удач, Здоровья и Единства!!!
18.12.2006.
Студентам после сессии дан роздых.
Сосновый бор нас приютил с утра.
Здесь с каждым поцелуем хвойный воздух
Свежее без палатки и костра.
Над нами небо в голубой сорочке,
Под нами нежно-мшистая трава,
А пузырьки в шампанском на пенёчке
Во мне рождают смелые слова.
В зените солнце отыскало место,
Возлюбленной дочитываю стих
О том, что мне она уже невеста.
Я для неё – уже совсем жених.
На земляничной бархатной поляне
Оформлен новобрачных договор.
Земные чувства выразив, земляне
Девичеству свершили приговор.
Пути господни неисповедимы.
Танцует гейша и поёт жуир.
Любимы были, истинно любимы.
Незабываем тот любовный пир.
12.12.06.
В училище ремонт и карантин.
Без ребятни один я в тихом зале.
Нагие окна, стены без картин…
И вдруг – девчушка с детскими глазами.
Горячее душистое лицо,
С волнением протянутые руки.
По возрасту – мог быть её отцом,
Уже дедулей величают внуки.
Сомнамбулой приблизилась ко мне.
Росточком явно выросла из шубки.
Шуршат слова в звенящей тишине,
В мучительной улыбке пляшут губки:
«Я Вас люблю и ненавижу Вас.
Вы – боль моя от острого кинжала.
Давно смеётся надо мной весь класс…»
Расплакалась навзрыд и убежала.
…Какая равнодушная луна!
Мороз на улице, но я не замерзаю.
Мне завтра снова встретится Она.
Наверное, за ночь сойду с ума:
Как сердце у дитя сберечь – не знаю…
02.12.06.
Под узорным навесом берёз
В акварельной игре светотени
Я коснулся рассыпанных кос
И припал перед ней на колени.
В феерии ночных облаков
Желтобровый проглядывал месяц
И она мне казалась из снов
Самой нежной средь юных прелестниц.
Опустила смиренно глаза,
Наклонив лебединую шейку,
Будто крылья на взлёт стрекоза –
Распахнула свою кацавейку.
Сердцу мало земного витка:
Чуть забилось – уж зорька алеет.
…Как июньская ночь коротка
Под берёзовой сенью аллеи.
26.11.2006.
Кто придумал в доме двери
И для них врезной замок?
Дикарю не кайф в пещере,
Но додуматься не мог.
Закрывают люди окна –
Солнце, воздух и вода,
Плоти хилые волокна
Повреждают иногда.
Ставни, шторы и портьеры,
Лязг и звон стальных дверей –
Это всё из нашей эры
Для защиты от зверей.
Тигры, волки, носороги…
Но опасней всех зверюг –
Гомо сапиенс двуногий,
Жадноглаз и ловкорук!
21.11.06.
Мечтают все, чтоб повезло:
(Словцо пошло от грека)
Кому в добро, кому во зло
Возникла ипотека.
Ревели прадеды: «Заклад –
Пудовый в кузне молот,
Кафтан дырявый из заплат,
Для брюха – страх и голод».
Как на дрожжах растёт банкир
В процентной мыльной пене.
Сосёт людскую кровь вампир
Из неустойки – пени.
«Без трамвая город – не город».
Б.Новиков. «Трамвай желания».
Под трамвайный лязг во Львове
Совершенно спать отвык:
Звон кандальный – как в неволе,
Как в саванне – львиный крик.
Электричеством натужась,
Ранней ранью близ окна
Дико-красный мчался ужас,
Раздробив остатки сна.
Под трамваем стонут рельсы.
Визг в салоне – давка шпрот.
День-деньской мелькают рейсы,
В два ряда и взад-вперёд.
Нечем хвастаться в Кургане.
Пыль столбом, ухабов – край.
Рёбра в бок, глаза в тумане,
Хоть троллейбус – не трамвай.
Брежу я сосновым бором,
Просит радости нутро:
Без подземки разве город?
…Жжёт желание МЕТРО!
Вдыхаю мёд цветущей липы,
Лечусь настоем из ольхи.
Не льнут злословия полипы –
Цветут в душе моей стихи.
Чаруюсь в карстовой пещере
У сталактитов бахромой.
Страдают в зоопарках звери –
Им соболезную строкой.
Бьюсь о коралловые рифы
Слезой о сгинувших на дне.
Мне сыплет тополь листья-рифмы,
В осеннем возгорясь огне.
Витают ратоборцев тени
В волнах истории-реки.
Рождаются в свинцовой пене
О них священные стихи.
В минуты сна и равновесья
Прозрачны чувства и тихи.
Дождём ко мне из поднебесья
Струятся строфами стихи.
Кто это с бородой в окладе?
Чьи это скорбные глаза?
Зачем, скажите, Бога ради,
Рисую образы в тетради?
…А, может, это – образа?
Блёклая церквушка.
В паперти крапива.
Сирой побирушкой
Крест согнулся криво.
Осень съела крону
У дерев погоста.
На суку ворона
Примостилась гостьей.
Стеклянистым оком
Шарит по привычке:
Как бы ненароком
Поклевать пшенички.
Храма помещенье
Было зерноскладом.
Молодой священник
Стал его отрадой.
Поскрипел калиткой.
Дел ему не в меру.
Калитой с молитвой
Собирает веру.
Развезло дорогу
Землянистой пастой.
Помолился Богу
И пошёл за паствой.
01.10.2006.
Разогнался по проспекту,
Несмотря на снегопад.
Вдруг жезлом махнул инспектор,
К настроенью невпопад.
Говорю: «Спешу к подруге,
Не задерживай, земляк».
(В мыслях: крутится, как флюгер,
Машет палкой, как ветряк.)
Козырнул, видна сноровка,
До костей глазами ест:
«Скорость сбавьте. Дальше пробка.
Поверните на объезд».
Долго ехал на свиданье.
И теперь вдвоём с женой
Вспоминаем «наказанье» –
Поцелуй её штрафной.
Служа в суде, был часто званым в гости,
И набивались многие в друзья.
Стеснительно отказывал, а после
Витали слухи: мол, зазнался я.
За дефицитом по складам не бегал,
И в магазины – через чёрный ход.
Зато гостеприимен был к коллегам,
Особенно – встречая Новый год.
Кто на меня когда-то делал ставку,
Изображая искренних друзей,
Едва ушёл в Почётную отставку,
Устали чтить, учтивость сдав в музей.
В судейских креслах зеленеет смена,
В реформу дел по горло у судей.
Но ветеранов с шиком суперменов
Везут на праздник пожилых людей.
Ух, знать мы – незаржавленные гвозди
Из трухлых повытасканных досок!
Мы вновь – хозяева и дорогие гости,
Для нас – напитки (и не только сок).
По-царски стол, по-царски обхожденье
И здравицы целебные в ушах…
Но слаще нам любого угощенья –
Поистине сердечное общенье,
Да молодых – нечёрствая душа!
Судья не блещет, как актёр на сцене.
Артист играет заданную роль:
Сегодня перед зрителями – гений,
А завтра – голый сказочный король.
Не для судьи цветы и комплименты.
В душе бывает рад исходу дел,
Но, если зазвучат аплодисменты,
Не кланяясь, положит им предел.
Смотрю на звёзд из театральной ложи
Не баловнем чиновничьей судьбы:
Платон мне друг, но истина дороже –
Горжусь высоким званием СУДЬИ!!!
Темнело… я не разуваясь, лёг.
Имею право, не в чужой кровати…
И думал, почесавши между ног,
Не почесать ли между пальцев, кстати?
"Стемнело... (Сочинил, не разуваясь...)"
О.Бедный-Горький
Грачонок что-то чешет между перьев.
«Зачем зимой нам тёплые края?
Учёными отвергнуты поверья,
Теплеет климат. Здесь останусь я».
Грач-аксакал, почистив то же место,
Сказал в ответ – как матерком покрыл:
«Наплачется весной твоя невеста –
Всё отморозишь, что… чесал меж крыл».
Щёки радостью горят.
Сами за себя
Всем ребятам говорят:
«С Первым сентября!»
Заскрипела песней дверь.
До свиданья, лень!
Вскинут за спину портфель.
Здравствуй, Школьный День!
01.09.2006.
Федотов, Яшин и Стрельцов,
Воронин, Бесков, Нетто…
Не перечислить молодцов
Из тех, кто канул в Лету.
В России драм кипит пора –
Футбольная мистерия.
Исчезли наши мастера,
Остались – подмастерья.
В глаза не смотрит, виснет голова.
От всех вопросов – будто застывает.
Бормочет непонятные слова.
С поличным взят, подельников скрывает.
Напрасно бьюсь: «Кто первый предложил,
Кто соучастники и кто организатор?»
Молчит, как дуб, подвымотав мне жил –
Чужих вещей лихой приватизатор.
Но вдруг (!) по радио услышал репортаж
С ЧЕМПИОНАТА МИРА ПО ФУТБОЛУ (!).
Допрашиваемый мной подпрыгнул аж
И уши навострил, вниманья полон.
Взмолился: «Вам всю правду расскажу,
Как с корешами потрошили лавку.
Дослушать дайте – честно напишу
Чистосердечную с повинной явку».
Эквивалента у любви
Не знаю в качестве примера.
В ней икебаны цвет и мера.
Блужданья Гюстава Флобера,
Но – только в плоти – Бовари.
Ни бриллианты, ни рубли…
Лишь Пушкин в кружеве волненья
Запомнил чудное мгновенье –
Как мимолётное виденье –
И нам поведал о Любви.
08.08.06.
«Я сам избрал пустынный сей затор
Землёю добровольного изгнанья».
М. Волошин, «Дом поэта».
Греясь киммерийскими мехами,
Предрекал ты стужу новых бед.
Из пустынь забвения стихами
Возвращайся к нам, Анахорет.
Современно мыслящий Отшельник,
Неореалистики фантом.
Акварелей сказочных Волшебник,
В Коктебеле посети свой Дом.
Над Тавридой назревает вьюга,
В Чёрном море, наскочив на риф,
Крен дала российская фелюга,
И куёт её команду Гриф.
Осени мирян существованье
Града Божьего святым перстом.
За духовным вспомоществованьем
Русь твоя воспрянет под крестом.
01.08.06.
«Невозвратимое! Ты гаснешь в высоте,
Лучи призывные кидая издалёка».
М. Волошин. «Солнце».
Картонно-трикотажный тихий Огре.
Плеск Даугавы, хвойный аромат.
Вокзальчик чистенький, кафешка-погреб,
Где «Шпроты в масле», фирменный салат.
Здесь в поезде погиб «товарищ Нетте»,
С ним был, у нас умерший, Махмасталь.
Не с Корсики сюда, не для вендетты,
С Урала привела меня печаль.
Сильнее Балтики беды штормило море,
Диагноз грохотал страшней, чем гром.
И в «Саул Стари» - звёздный санаторий
Путёвку дал студенческий профком.
Экзотика! В бору у сосен лапы
В сосульках! Свежий снег – лебяжий пух!
Январь – наш март! С теплом и эскулапы
Мне лечат лёгкие, врачуя дух.
Не только внутривенные уколы –
Внутрирадушие всех процедур.
Кино, концерты, пенье радиолы,
Обогащение общением культур.
Поездки в Ригу – разочарованье:
Аборигенов скользкие глаза
На улицах тускнели без вниманья.
…Но что за прелесть творчества бальзам!
В софитах рампы неприязни тени
Развеялись под эйфорию: «Бис!» -
Богиня, Вия Артмане, на сцене
И с баритоном Отса мистер Икс.
Мы на хоккее плавились от крика:
Сам Балдерис на острие атак.
«Давай! Давай! Вперёд, «Динамо-Рига»,
Сражайся по-спартаковски «Спартак!»
… Латгалы (1), Огре – это ваши гены.
Мал городок, да не чета глуши.
Хорош картон и трикотаж отменный,
Достойны вас потомки – латыши!
(1) – Латгалы – древнелатвийская народность..
Твоей любви мне льются звуки.
…Телепатический обман
От измотавшей в буднях скуки
Или… проснувшийся роман?
Несчастье? Радость? Что такое?
Свежеет в сердце родничок.
И в зной застойного покоя
Пахнул нежданный сквознячок.
20.07.06.
207 -407 группе –
Выпускникам 1956 года
Свердловского юридического
института, глядя на фотографию второкурсников
в 1954 году.
На фото прелесть – двадцать восемь лиц
С куратором Н.К.Пономарёвой.
Полвека промелькнуло вспышкой-блиц.
Какими же мы стали в веке новом?
Нет крепче уз студенческой семьи.
Причёски изменились и одежды.
Двести седьмая группа из СЮИ,
Сбылись твои мечтанья и надежды.
Случалось, тайно будущий юрист
На лекциях решал свои проблемы,
А ныне разрешать – специалист
Деликты, преступления, дилеммы.
Какие девочки! Достойны похвалы
По самой высшей правоведов мерке.
Все так же они АНГЕЛЬСКИ милы,
Хоть Ангелой зовётся фрау Меркель.
Мэтр Генрих Васин, Павлецов Иван,
Борис Михайлов и Алёша Гурин.
Пусть не певец, но тоже ЮЛИАН –
Красавец Бахтинов, глаза в прищуре.
Жаль, рядом нет фронтовиков-отцов,
В числе которых цвет «аборигенов»:
Остапенко, Семёнов, Струженцов
И – друг студентов всех времён Сморенов!
Сан правоведов подарили нам,
Судьбу определив, как Нострадамус.
И мы пришли сегодня в отчий Храм
Благоговейно спеть «Гаудемаус».
…На фото двадцать восемь юных лиц,
Прошедших честно жизненный фарватер.
Мы БЛАГОДАРНО припадаем ниц
Перед тобою – наша Альма Матер!!!
Праздничный сегодня в школе день –
На дворе все яблоньки без пудры,
Облысела юная сирень –
На букеты оборвали кудри.
Мне дерзят подростки: «Ну и что ж?
Старики, оставьте ваши бредни!»
Отвечаю: «Знайте, молодёжь,
Что звонок последний – не последний.
Колокольчик, колокол, набат!
Это инструменты разной масти.
Красоту жалею для ребят
И желаю вам беречь, как счастье!!!»
25.05.06.
«Новое близится, старое прожито»,
М. Волошин, «В вагоне».
Казалось мне, что чопорно и с гневом
Восприняли визит сибиряка
Холёный Ковно-Каунас и Неман –
Крутого нрава Нямунас – река.
Но я, подобно ротору турбины,
Общением войдя в людской поток,
Использовал энергию стремнины,
Соединяя Запад и Восток.
Раскромсанные на войне солдаты
Об этом же мечтают в вечном сне.
И в храме муз Чюрлениса сонаты
Поют живым о солнце и весне. (1)
Как мог, одолевал я козни рока,
Смывал предубеждений гадкий сор.
На готику дивился и барокко,
На старый Замок, ратушу, собор.
На грозные кремнёвые фузеи,
На дом Перкуно, чёрный «натюрморт».
Из сонмища чертей в «Чертей-музее», (2)
Где понял: хуже всех раздоров чёрт!
Поэзия Нарис мне в «Ранним утром»
Дарила откровения тиши,
А Пятрас Цвирка вместе с «Франком Круком»
Открыл секреты летувяй – души. (3)
Поднявшийся к органу по ступеням,
Возвысил и меня до пика чувств,
Исполнил Баха вечное творенье
Преклонный Викторас Купрявичус.
Прекрасен город! Набожны литовцы!
И покраснеть умно заставил нас.
(Когда толпой ввалились, словно овцы)
Швейцар из ресторана «Каунас».
Расшаркался в изысканной манере,
Показывая европейский стиль,
При входе распахнул галантно двери,
Прощаясь, проводил в автомобиль.
…Не оккупант я и без автомата
С Литвой на Зауралье жажду встреч.
Гостеприимством отвечаю адекватно.
Недружелюбие – Дамоклов меч!
1986 – 2006.
1. Чюрленис М. К. (1875 – 1911) – лит. живописец и композитор, его циклы «Соната солнца», «Соната весны», из мира сказок, мечты, фант. видений, муз. ритмов.
2. «Музей чертей» - мировой известн.
3. Летувяй – осн. Население Литвы, то же, что – литовцы (самоназвание).
Ветеранам-юристам
Россиянин внешне разный.
Даже флаг страны родной
Сверху белый, снизу красный,
Посредине – голубой.
После гроз на небосводе
Разноцветная дуга.
Так и вы, сплотясь в народе,
На войне смели врага.
Ветераны-правоведы,
Поздравленья принимай.
За великий День Победы
Кубки с хмелем поднимай!
«Ещё не отжиты, связавшие нас годы…»
М. Волошин, «Надписи»
Австрийский Лемберг – украинский Львов!
Рисует память твой эскиз с натуры:
Дух благородства рыцарских веков,
Расцвет наук, ремёсел и культуры.
Высокий Замок – на горе колосс!
Он – гордый символ разных поколений.
Хмельницкого соратник Кривонос
Его поставил штурмом на колени.
Казачья вольница от тех времён
Не затаилась на замшелых стенах.
Она – в созвездии святых имён,
Звучащих в теле-радио-антеннах.
В кипучей нови не померкла старь.
Одна судьба объединила части:
Тарас Шевченко – крепостной «Кобзарь»,
Иван Франко – «Украденное счастье».
Первопечатник Фёдоров Иван
Отсюда стал всему известен миру.
Издав «Апостола» и «Азбуку» славян,
Придумав многоствольную мортиру.
Адам Мицкевич встал на постамент
И живописной рифмой рвётся к выси.
Вольф Мессинг на сеансе, как агент,
При мне в умах читал чужие мысли.
Я видел чудо света – Стрыйский парк,
Тенистых улочек красу убора,
Лобзанья не стесняющихся пар
Под сенью Кафедрального собора.
С дебютным стрессом лицезрел балет,
Комедию – в театре Заньковецкой.
Сибирский увалень ещё незрелых лет,
Пил «пыво» и бродил по Городецкой.
Бог любит троицу – прав богослов.
В ушах троится всё на «ридной мове».
Чтоб выразить – не подбираю слов:
Три встречи подарил Подзамче-Львов
И – трижды провожал на добром слове.
1951, 1956, 1961 г.г.
"В прошлом разомкнуты древние звенья".
М. Волошин, "Когда время останавливается".
Алма-Ата, до новых встреч-свиданий!
Нас разлучает жизни карусель,
Желаю не знавать тебе страданий
От лжи, измен, беды с названьем сель.
В рассветной синеве Тянь-Шаня горы
Подобны снежным барсам по красе.
У их подножий полусонный город
Купает зелень в утренней росе.
В дизайне «ТУ» - его конструктор-зодчий.
Так и во мне – признания венец:
«Алма-Ата для русского – не отчим,
Как говорят, и яблокам отец (1).
С избытком чувств лечу я до Урала.
Блуждая в мыслях, словно по тайге.
Русь! Ты мечи меняешь на орала,
А Казахстан сменил рубль на тенге.
Но не приманят никаким металлом
Ни новорусский и не новобай.
С вершин над Заилийским Алатау
Орлов – Акын Джамбул, поэт Абай.
Мне украинцев речь мила-коханна,
И у казахов русский алфавит.
В Джамбуле к мавзолею Карахана (2)
Не зря привёл меня казахский гид.
Напомнил он заветную примету
И, пантеону оказав почёт,
Я положил российскую монету –
С надеждой встречам приумножить счёт.
Отпор давая голиафам скверны,
В пращу заправлю камень, как Давид(3).
Алма-Ата, звалась ты – город Верный,
А верность – крепче, чем гранит!
1.Алма-Ата (ныне Алматы – отец яблок (каз.)
2. Мавзолей Карахана (11век) – святыня в г. Джамбуле.
3. По сюжету библейской истории: Голиаф-великан повергнут камнем из пращи в единоборстве пастухом Давидом.
«Политика есть дело грязное».
(М. Волошин, «Государство»)
Экономические санкции – пчёл рой!
От яда жал порой смертельна рана.
Давным-давно поэт любимый мой
Сравнил политику с зловонием гуано.
Провидец! Не сгорит его звезда!
«Политики» несметное количество:
Нефть, газ, машины, электричество,
Вино и пиво, водка и еда.
Не новость: ходят люди на Луне.
И в честь того, что в космос вновь запустим,
Купив к «поллитре» закусь на Земле,
«Политикой» напьёмся и закусим.
На шторе свет играет перламутром,
Растаял тяжких сновидений ком,
Забрезжило сиреневое утро
И поманило выйти на балкон.
Нектарный воздух нежным опахалом
Ласкает тело чудотворством струй.
Двор дремлет под небесным покрывалом,
Как вдруг коснулся слуха… поцелуй.
Ещё, ещё… Текут не слюнки – сливки,
Антенна глаз настроилась тайком:
Соседка-цыпочка, привстав на цыпки,
Целуется с высоким пареньком.
Она и Он – очарованье граций!
Не чувственно-вульгарно, не взасос…
Мне совестно – невольный папарацци,
Сую, куда не следовало, нос.
Шагнул назад, сказал себе: «Простите».
…А днём увидел на асфальте я –
Начертано огромное граффити:
«Прелестнее царицы Нефертити
Девчоночка любимая моя!!!»
31.03.2006.
Мы не рабы? А кто же мы?
В плену условностей морали
В сознании – своём – умны,
В общественном? Увы, едва ли.
Нас давят комплексов тиски.
Бежим от нежности объятий,
Смывая радости в пески
Времён забвенья и проклятий.
Вуаль желаний в краске щёк
И тайные немеют мысли.
Душа висит на коромысле:
Ей что-то надобно ещё…
29.03.2006.
Новой жизни дорогу торю.
Не завяли на древе листочки.
Может, чьи-то слова повторю:
Набухают на памяти почки.
Бродит юность в зелёном саду,
Копошится у свежих посадок,
Не считая – в котором году
Солью выпадет в вечный осадок.
Не рисую на прожитом роз,
Не горюю о том, чего нет уж.
Вздохи сосен и шёпот берёз
Не штрихует в душе моей ретушь.
По телику смотрел я «Круглый стол».
Какие гранды! Чинные манеры!
С двумя гражданствами ведущий – столп.
Все в титулах – застолья кавалеры.
Узоры слов, орнамент перспектив,
Предвидений изящные эскизы,
Элиты эластичный эксклюзив,
Набившие оскомину репризы.
Навязчивая, сладкая хурма,
Наигранного звукоряда гаммы.
К ним вперемешку – яда сулема,
…Политики? Скорей – политиканы!
Проквакал, в самолёт и – был таков!
Кашицы импортной хлебнули «дети».
Был «Круглый стол» – для круглых дураков,
Кто повар? Он в овальном кабинете.
Заплакал Соловей, попав в курятник:
«О, ужас! Гробовая тишина.
По всем приметам – зверствовал Стервятник,
Из кур в живых осталась лишь одна.
Сердечно соболезную, Хохлатка.
Кто истребил всю ферму – до птенца?
Зван на концерт к служителям порядка,
Пожалуюсь – достанут подлеца!»
«Твои слова – что речи на майдане –
Базарный трёп и бесполезный всхлип.
Они и учинили здесь Майданек,
Сжигая вместе с нами птичий грипп.
И вас, певцов, ждут эти же заботы.
Убийц к весне слышнее голоса.
Скворцов, грачей в запрете перелёты,
Всех выкосит смертельная коса».
У Соловья несокрушима вера:
«Не все же люди потеряли стыд.
Бессовестным болезни шлёт Венера,
А у крылатых не бывает СПИД.
Сегодня заявлю на стайном вече,
Критических не пожалею стрел:
«Пусть люди, как себя, пернатых лечат
Или – больных шлют тоже на расстрел.
Концерт в отставку – не до ораторий.
Все брошу силы на проблему-блиц:
В стране для смертной казни мораторий
И потому – не убивайте птиц!»
Сияет в небе солнца яркий шар,
Неся к Земле нейтроны и протоны,
От них в мужских сердцах пылает жар:
«Да здравствуют девицы, мамы, жёны!»
Вновь сильный пол переживает фарт.
Зимой мороз держал в «евроремонте»,
Восьмым числом отогревает март,
Суля успехи на любовном фронте.
И я скорей сажусь за ноутбук.
Нетерпеливо, как жених к невесте.
Любитель исторических наук,
Хочу узнать, какие в мире вести.
«О, тэмпора! О, морэс!» - Цицерон
Так восклицал ещё до новой эры.
«О, времена! О, нравы!» - прав был он,
Об этом ныне говорят примеры.
Гремит на Украине бой идей,
Оранжевые страсти выше неба.
Глаголят: «Янукович – Кочубей,
А Ющенко доподлинно – Мазепа».
Ах! Что же вы творите, мужики?!
Весна! Забросьте к чёрту ваши страсти.
Международный женский день кипит,
Недаром Тимошенко рвётся к власти.
«Нет! Женщины – отнюдь не слабый пол!
Для мамы всех полов едины детки.
Хоть от Адамова ребра наш род пошёл,
Мы – все равны!» - сказала Клара Цеткин.
Доказано: пусть муж в семье – глава,
Зато жена во всём подобна шее:
Куда ей надо – повернётся голова,
Хоть сто голов бессмертного Кощея!
Я в женщинах НЕ мужество ценю,
А – ЖЕНСТВЕННОСТЬ, УМ, СТОЙКОСТЬ
И СНОРОВКУ,
Умение быть КОРОЛЕВОЙ КОРОЛЮ,
Ружьё-характер, взяв на изготовку!
Не потерплю о девушках хулы!
Хоть АНГЕЛОЙ зовётся фрау Меркель –
Лишь россиянки АНГЕЛЬСКИ милы.
По самой что ни есть высокой мерке!
Пленяют локоны, фигурки и глаза,
Наряды – будь то «мини» или «макси»,
Их талии завидует оса,
Любые с ними не страшны напасти.
На женщинах вознёсся новый мир
И держится, как небо, на Атлантах.
Они давно повсюду правят пир
В созвездии немеркнущих талантов!
С праздником, защитники Отечества!
Вы для нас – основа из основ.
Там лишь процветает человечество,
Где хранят надёжно отчий кров.
Разной веры и национальности:
Русский, финн, казах, якут, башкир…
Не по духу – мы одной ментальности,
Русь сплотила нас в единый мир.
Я люблю народные мотивы
И мороз крещенский на дворе,
Щедрость зауральской хлебной нивы,
Лёд Тобола в лунном серебре.
Всё срослось в понятии Отчизны:
Люди, степи, горы и моря,
Радость, всем нам Богом данной жизни, -
Вот что – Двадцать третье февраля!
Колесо обзора
В городском саду,
Кайф небес узора
Ловим на ветру.
Высотой крещенье
Выветрило страх.
Колорит смущенья
Рдеет на щеках.
За батистом блузки
Сокровенье муз,
А в душе по-русски
Негритянский блюз.
Яблоки коленей,
Блеск любимых глаз.
В мир прикосновений
Увлекают нас.
…Отсверкали спицы
Искрометных дней.
К той же колеснице
Мы приходим с ней.
Полыхают зори
В таинстве мольбы.
Колесо обзора –
К о л е с о судьбы.
21.02.2006.
Залегла на лбу морщина.
Отодвинул внук букварь:
«Что такое дедовщина,
Загляни-ка, дед, в словарь?»
«Дедовщина», милый мальчик,
Это – я, твой добрый дед.
Мастер в доме и на даче,
От любых спасаю бед.
«SOS!» Спасите наши души» -
Знают воин и матрос.
В океане и на суше
Никогда не вешай нос!»
…Ныне внук солдат, мужчина.
Нос расквашен. Ну, дела!
Пишет: «Дед, а дедовщина –
То не ты, а – чертовщина,
Губит души и тела».
01.02.06.
Начудила, в тёплых странах
Заплутавшая зима.
И с акцентом иностранным
Закартавила она.
Пела в оттепель с прононсом,
Грипп закладывая в нос.
А в Крещенье без анонса
На Курган упал мороз.
Снежным вальсом откружило
Новогодья торжество.
Серебром припорошило
Зауралье в Рождество.
Любим мы прелестниц вешних,
Летних дев, осенних дам.
Но из всех красавиц здешних
Лишь Зиме любовь отдам.
Пусть с капризами отчасти,
Крепче терпкого вина.
Бодрость, труд, любовь и счастье –
Зауральская зима.
12.01.2006.
Шутя зовёт меня родня, –
Сын Божьего престола:
Ведь мама родила меня
В день Рождества Христова.
Пришли поздравить, пьют, едят.
Легко им жить на свете.
Как хорошо они сидят!
А я, который год подряд
Сижу лишь на диете.
Ровно в полночь прохрипит петух
И щенок затявкает во мраке:
Это Старый год испустит дух,
Народится Новый год – Собаки.
Здравствуй, год Две тысячи шестой –
Самых светлых чаяний надежда!
Предстоит тебе путь непростой,
В Зауралье слякоть и бесснежье.
Не случайно предок твой охрип,
На него мы вовсе не в обиде.
Птиц одолевает птичий грипп,
Станешь ты проводником Фемиде.
Все двенадцать месяцев-дорог
Удивляй не только экстерьером,
Пусть Две тыщи пятого итог
Станет лёгким для тебя барьером.
Я тебе желаю, юный Пёс,
Чисти беззаконий бездорожье,
Не скули, держи морковкой хвост,
А с клыками будь поосторожней.
В тысячах забот волчком кружась,
Хоть залейся потом в белой пене,
Людям не играй «Собачий вальс»
И не будь собакою на сене.
…Дед Мороз роняет нежный пух,
Но покажет, где зимуют раки.
До свиданья, Старый год – Петух,
С добрым утром, Новый год – Собаки!!!
Священника наперсный крест
Подобен телескопу.
Целуя, глянул в свод небес,
Ища дорогу к Богу.
Колеблются огни лампад,
Поник в молитве клирос.
В ушах моих звенит набат…
Вдруг вижу тела вынос.
Вещает сызнова пророк
О бойне-катастрофе.
Уходит солнце на Восток,
Христа ведут к Голгофе.
Готовит новый Ной ковчег
По чертежам Господним.
Мой пропуск на него не чек –
Стихи о преисподней.
Забит трёхъярусный корабль
Растеньями и тварью.
На взлёте задрожал дюраль
И космос обдал гарью.
В Геенне огненный Молох
Разогревает угли.
«Прости грехи, помилуй Бог!» -
Зашевелился улей.
…Проснулся я. Льёт солнце медь,
В душе запела лира:
«Неси оливковую ветвь
На Землю Голубь мира!»
Храм Фемиды с пятью этажами
Забурлил, как театр-колизей.
Мы не прошлое здесь провожаем,
Провожаем в отставку друзей.
Залпы звонких словесных орудий
Не за личный домашний уют –
За десятки лет, отданных людям,
Зазвучал триумфальный салют.
Родниковые правды истоки,
Трудовых биографий листы
И семейной поэзии строки
Были Ваши святые кресты.
Падшим шанс оставляли к надежде,
Указав верный путь через тьму.
Вас встречали сперва по одежде,
Провожают сейчас – по Уму!
Припев:
Белей, чем свежевыпавший снежок,
На чёрных мантиях воротничок.
Вот так случается:
Глаза печалятся,
А радости вращается волчок.
Пусть Вашей жизни
Долго крутится волчок!!!
1 декабря 2005.
К 110-летию Т. С. Мальцева
(10.11.1895 – 10.08.1994)
Отражаясь в Канаше-реке,
Лунный серп сияет над деревней,
Как стальной, у Пахаря в руке –
Символ хлебопашества издревле.
До зари на Мальцево-село
Льются с неба голубые сливки.
Снежный пух ложится на чело
Хлебороба в бронзовой отливке.
Не тщеславьем отличался он.
За труды великие увенчан.
И воздвигли люди пантеон
Мальцеву Терентию навечно.
7.11.2005.
Пух ложится на дома,
Улицы в тумане.
Приближается зима,
Первый снег в Кургане.
Школьным мелом двор занёс.
Внук встаёт на лыжи.
Закрутился рядом пёс,
Летом был он рыжий.
А теперь, как простыня,
У него на спинке.
Серебрятся и звенят
В воздухе снежинки.
А. Ф. Федотовой
Юбилей Ваш – не прожитый срок,
Это – годы, сравнимые с песней,
С километрами трудных дорог
По историям страшных болезней.
Осушение моря из слёз,
Гимн Врачу, не дававшей ни вздоха,
Злу по имени – туберкулёз
И убийственной палочке Коха.
Это – точных диагнозов след,
Сериал из рентгеновских снимков,
Клад больших над смертями побед
В постоянных за жизнь поединках.
На головушке пряди белей
И почище альпийского снега –
Серебрится в висках юбилей
Золотого Ума Человека!
Город Шадринск и город Курган,
Зауральские степи и пашни –
Все склоняются низко к ногам
В благодарность за подвиги Ваши.
Завис над горизонтом шар.
Оранжевая плазмы склера
Не источает летний жар,
Земли поникла биосфера.
Светимостью его лучей
Звёзд вычисляют излученье,
А ныне в пламени очей
Одно холодное свеченье.
В предзимний день темно окрест.
Души извечная опора –
Грустит под изморозью крест
На золотой главе собора.
12.10.05.
Неба синие глаза
Застилает темень.
Детства сладкого слеза
Капнула на темя.
И в незлобивой душе
Закипела ярость:
Гнев на возрастной меже
Вызывает старость.
Годы – стая голубей,
Облачные кольца.
Разгони их, ветровей,
Чтобы юности моей
Засияло солнце!
3 октября 2005.
Спасибо – значит спаси Бог!
С трудом передвигая ноги,
Переступил в суде порог
И понял: Вы, коллеги, – боги!
Профессии судейской стресс
Доселе колет, словно спица.
А здесь я заново воскрес,
Едва увидел ваши лица.
Не яства праздничных столов
И не бальзам хвалений в уши,
Ценнее всех крылатых слов –
Крылом распахнутые души!
Исчезла старческая боль.
Вот чудотворное свиданье!
Спасибо Вам за Хлеб и Соль,
Сыгравшее святую роль –
Магическое врачеванье!!!
25-30 сентября 2005 г.
Любимое машинное перо!
В последний раз по клавишам стучу я.
Скрипит каретка, дребезжит нутро,
Чернеет лента, смертный час почуяв.
Листодержатель наклонился вбок,
А литер «о» скукожился овалом.
Конец строки фиксирует звонок –
Пора в утиль за вечным интервалом.
Взамен тебя достойного вполне
Благословляет фирма-дистрибьютор
По сходной, хоть немаленькой, цене -
С электромозгом молодой компьютер.
Бушует время жёстких перемен!
И даже здесь у нас - в болоте тихом
Полным-полно безжалостных измен.
Ждёт юных жизнь, отживших жаждет тлен...
Прощай, прости, не поминая лихом!
24.09.05.
Городская улица –
Пеленою смог.
То ли небо хмурится,
Хмурится ли Бог?
Жёлтыми глазуньями
Бродят фар огни.
В сумраке безумия
Утонули дни.
То не с неба манная:
Дым, туман и пыль.
Где, моя желанная,
Твой автомобиль?
Закружились здания
В танце стилем рок.
Подари свидание
Свежий ветерок.
03.09.05.
Без детей в семье темно,
Тишины излишки,
Сердце – чёрное сукно,
Радость – на задвижке.
Дети – это жизни вкус,
Красоты раздолье,
Испытание-искус,
В старость – изголовье.
Без детей, без их проказ
Двое – будто в клетке.
Если корни есть у вас,
Где же ваши ветки?
25.08.05.
Зауральский край мой милый –
Вешней юности гульба,
Предков мшелые могилы,
Внуков новая судьба.
Плодородная землица,
Ширь полей, лесная глушь,
Земляков родные лица
И привет открытых душ.
Нет в анналах дней затёртых,
Бесполезных и немых.
Почитайте память мёртвых,
Чтобы… помнить о живых.
16.08.05.
У иных появилась забота,
И достойней не видят забот:
До небес превозносят Эрота,
Свет в окошке затмил им Эрот.
Хоть детишкам рассказывать сказки
Или петь современный куплет –
Всё в одной подаётся окраске,
Ничего без эротики нет.
«По науке» поставлено дело:
Кто и как «наставляет рога»,
На детали разобрано тело,
Сзади, спереди – всё донага.
Стало модой, изысканной новью
(Сластолюбцы, зря хмурите бровь!)
Всех учить «заниматься любовью»,
А, по сути – коверкать любовь.
От порнухи экранной икота.
Шаловливые мальчики, чур!
Купидона, Амура, Эрота –
Через край, через мочь, чересчур!
Царят в стране Гоморра и содом,
Разрушены морали цитадели.
И лишь в Крыму открылся дивный Дом –
Восьмое чудо света в Коктебеле.
Изгои лабиринтами судьбы
В безумном трансе нитью Ариадны,
Проклятья изливая и мольбы,
Бегут спасаться за его ограды.
Везувий политических страстей
Сжигает в распрях русские Помпеи.
Хозяин, принимающий гостей,
Врачует их бальзамами Психеи.
Кто, этот страх презревший имярек?
Кому он служит: Богу или бесу,
Взвалив на плечи в смертоносный век
Великий груз, Посильный Геркулесу?
Поэт Волошин М а к с и м и л и а н –
Интеллигентной братии послушник!
Слезами не наполнишь океан –
Он чистит новых Авгиев конюшни.
Псов-церберов испепелял пером.
Вещают шестикрылы Серафимы:
«В его ковчеге под одним крылом
Всех званий равночтимы пилигримы:
Писатель, офицер и бунтовщик,
Во фраке или рубище убогом,
Из общего котла хлебали щи,
Идейный бред, оставив за порогом».
У Благодетеля друзей немерен круг.
Венчают солнцеяркую когорту
Апостолы Добра, Искусств, Наук –
Кровь разных вен, сводя в одну аорту.
Редон и Штейнер, Гёте и Готье,
Блок, Брюсов, Соловьёв и Достоевский –
Вот несколько имён, чьё житие
В блужданьях Духа над каноном светским.
Сорбонна, Нотр-Дам, Монмартр, Парнас…
Не в тайниках франкомасонской ложи,
От них наш мэтр воспринял Божий глас,
Воздвиг Акрополь истины – Град Божий.
Его пейзажных акварелей маг
Сближает мир мышления и космос,
А профиль на скале – оккультный знак,
Волошинский извечный знак вопроса.
…С горы-погоста устремляя взор,
Душа Волхва стенает через камень
Пророчески предвидимый разор:
«Вся Русь – костёр. Неугасимый пламень…»*
* - первая строка из стихотворения М. Волошина «Китеж».
28.05.2005.
Люди-человеки, что творится с нами?
Волнами наживы, зависти и зла
Захлестнуло совесть алчное цунами.
Выгрести к спасенью не найти весла.
Не дышать соблазнов эфемерной властью,
Выше их подняться страждущей душой.
Как бы испытать мне искреннее счастье:
Радоваться в жизни …радости чужой?
24.06.05.
Времён распахнутая разность:
Девчонка в юности моей –
Жар поцелуя, стыд и радость.
Для внука – пробных чувств дисплей.
Я – сдача, от купюры мелочь,
Судьбы заглохнувший мотор.
Он – крупной инвалюты светоч,
Всех информаций монитор.
17.06.05.
К 100-летию
Со дня рождения
М.А.Шолохова
(24.05.05.)
К 110-летию
Со дня рождения
Т.С.Мальцева
(10.11.05.)
На земле казачьей в Вёшенской-станице,
Где пером таланта славен тихий Дон,
Появился званый гость, не из столицы –
Зауралец прибыл в знаменитый дом.
Самородка пашен обнял мастер прозы.
На столе стерляжья жирная уха,
А в душе тревога – плачут в поле росы…
…Поспешили к ниве с пеньем петуха.
Горевал хозяин: «Даже до Канады
Пыльный вихрь уносит почвы перегной.
Слабнут урожаи, что-то делать надо,
Чтобы сохранился плодородный слой».
Колдовал кудесник, бравший ком за комом,
С каждым пошептался, будто тот живой,
Словно в дальнем крае встретился знакомый.
И… качал печально Мальцев головой:
«Искромсали плугом тело у землицы,
Пропадает даром золото семян.
Не хватает пищи корешкам пшеницы.
Пахарей безумство – бедствие крестьян».
Местным земледельцам открывал секреты,
Из своей системы он не делал клад:
«Уважайте всё, что завещали деды,
Но – вперёд шагайте, посмотрев назад».
…Не изгладит вечность в памяти России,
Как зубрил Нагульнов «аглицкий» словарь,
Мелехов Григорий целовал Аксинью,
Покупал конягу у цыган Щукарь.
Кем снята с угодий на Дону тревога
Шолохов напомнил в урожайный год:
«Наш Терентий Мальцев – Хлебороб от Бога!
Солнце Зауралья растопило лёд».
05.05.05.
г. Курган.
Сартр, Камю, а также и Бердяев –
Я не знаю кто насколько прав.
Только верю в мир без негодяев,
С пеньем птиц и запахами трав.
Старым стал, не поднимаю бучи,
Отгремела юности гроза.
Солнца луч, рассеивая тучи,
Открывает заново глаза:
В золотом тельце не вижу дива,
Не стелю врагам лебяжий пух,
Ненавистна клеветы крапива,
Не цепляет за ноги лопух.
В будущее нет дорог с асфальтом,
И ценю одно лишь божество –
Не карьеры с пируэтом сальто –
Чистое Вселенной естество!!!
19.05.05.
Свирепый рык, зубов оскал,
Лай, вой среди двора:
Соседский пёс - большой нахал,
Всех поднял в пять утра.
С балкона люди в неглиже
Проклятий сыплют град,
Ревут на каждом этаже,
И... даже слышен мат.
А я достал вчерашний суп,
Взял сахарную кость.
И прямо в пасть отправил псу -
Замолк незваный гость!
...Мой вывод красен простотой:
Вот так и нам подчас
Бросают кость, как псине той,
Чтоб успокоить нас.
5.05.05.
Победе – 60! Под гром пальбы
Поют ей славу золотые гусли.
За ней бойцы шли не для похвальбы –
Чтоб Солнце не затмила ночь над Русью.
Чтобы вскормила нас своя земля,
Отмытая от крови, дымной гари.
Чтобы под звон курантов у Кремля
Корабль «Восток» вёл в космосе Гагарин.
Все, кто тушил пожарище войны –
Герой! Наяву – не на бумаге.
Сегодня нам, как никогда, важны
Примеры верности их воинской присяге.
Поэт! Не для лаврового венца,
Пиши, не поступаясь кредо:
«Самим собою буду до конца,
Не потеряю своего лица!»
…Пусть вдохновит тебя Великая Победа!!!
25.04.05.
С красным солнышком высь
Растопила улыбки Кургана.
Я люблю тебя, жизнь,
Как любила любимая мама.
И зову: «Просочись
В моё детство росою алмазной.
Я люблю тебя, жизнь,
Многоликой и разнообразной.
Ты невзгод не страшись,
Сердцем чувствуя нежные звуки.
Я люблю тебя, жизнь,
Оттого народились и внуки.
Волшебством поделись
Тайн, сокровищ землицы и бора.
Я люблю тебя, жизнь,
В зеркалах у Исети с Тоболом.
Голова, не кружись
От красот зауральского края.
Я люблю тебя, жизнь.
Потому что одна ты такая!
Смело в душу стучись
Моей юности, канувшей в вечность.
Я люблю тебя, жизнь,
И… жалею твою быстротечность!!!»
(Из сборника конкурсных работ
«Я люблю тебя, жизнь!», Изд-во «Зауралье»,
Курган, 2005 г.)
Проверить версию монаха Филофея
О коронации Москвы на третий Рим
Взбрела мне в голову великая идея,
И в путь отправился паломник-пилигрим.
Знакомство с нею после странствия в вагонах
Я начал с Курского вокзала и Кремля.
Закончил – ссорой со служителем в погонах,
А дома – крепким назиданием ремня.
Глубокий след во мне оставила столица:
Трамвайный ад толпы и блеск метро,
Различных рас вокруг мелькающие лица,
Не заглянувшие в души моей нутро.
Лишь через тридцать лет сбылись мечты-надежды
И в Белокаменную зачастил ездок.
Блаженствовал в «Москве», в «России», в «Будапеште»,
Вставал с зарёй в «Заре», едва алел «Восток».
Доступны стали мне шедевры Третьяковки,
В Большом театре вкус оттачивал «эстет».
У Горбачёва при одной командировке
Вкушал с юристами Америки фуршет.
Бывал я в Киеве, в Алма-Ате и в Риге,
Бродил по Вильнюсу и прочим городам.
И не предав родимых мест – ржаной ковриги,
По чести кесарево кесарю воздам:
Люблю Москву, как Русь, как милых нив раздолье!
Не третий Рим, она – Святейший Цареград!
Здесь для наук, искусств и мастерства – приволье,
Для множества диаспор – хлебосолье…
Как матери – с ней каждой встрече рад!!!
18 апреля 2005 г.,
г. Курган.
Нравоученье вычитал из книг:
«Бездарным не бывает ученик.
Собой он отражает, как рефлектор,
Всё то, чему учил наставник-лектор».
Простите эту мне высокопарность:
Сравнима с глыбой айсберга бездарность.
В ученье не помогут кнут и пряник.
Титан-учитель тонет, как «Титаник»!
11.04.05.
Поговорим, дружище, по душам
В душе бессмертье, разум, дух и воля.
Будь за душою денег ни гроша,
Её богатство – совесть и раздолье!
Дух Человека не загубит бес.
Души не уничтожить душегубам,
Не заглушить гремящим до небес
Серебряным иерихонским трубам.
Душою не кривя, люби с душой.
В святую душу не вноси тревогу.
Душою не торгуй. Придёт отбой,
Отдай её беспрекословно Богу.
…Поговорим, дружище, не спеша
О том, как мы с тобой душевно дружим.
Душе легко, тогда поёт душа,
Когда другим ты в этой жизни нужен.
08.04.05.
Жене первоапрельским утром
Муж отдал юморной приказ:
«Душа сияет перламутром
Забавных козней и проказ.
Расправь на лбу морщинок складки
От неурядиц и забот.
В порядке умственной разрядки
Нахохотаться наш черёд.
Вставай, и позвони соседу:
Мол, дача у него в дыму,
И я сейчас за ним заеду.
…Устроим розыгрыш ему!»
В ответ супруга простонала,
Не открывая скорбных глаз:
«Прости, вчера я не сказала:
Машину увели у нас».
«Да что ты!?» - муж упал с кровати.
Жена в восторге: «Вот чудак!
Инфаркт соседу – шутки ради,
А сам на розыгрыш – слабак!»
25.03.05.
Бес привёл нас к беспределу:
Бог для радости и братства
Сотворил Адаму Еву.
Дьявол, искушавший деву,
Создал зависть и богатства.
Постулат Адама Смита:
«Государства суть – финансы»,
Под себя гребёт элита:
Кто не рвач, тех карта бита
И мертвы к успеху шансы.
Деньги – счастье! Деньги – чудо!
Чем крупней твоя наличность,
Будь Искариот Иуда,
(хоть апостол, но паскуда!),
Тем ценней «БОЛЬШАЯ ЛИЧНОСТЬ!!!»
Потеряли благородство
Благородные металлы.
Позабыто первородство,
Безобразные уродства
Порождают капиталы:
Точат черви сверхдостатка
Узы, свитые любовью.
Честь сжигают без остатка
Жадность, скупость, блат и взятка,
Мажут деньги совесть кровью.
Процветают: «вор в законе»,
«Криминал-авторитеты».
Словно гангстер Аль Капоне,
В череп выстрелом контрольным
По друзьям бьют пистолеты.
Отзвенели в травах косы –
От полей бегут крестьяне.
Окрылял мечту Жуковский,
В космос рвался Циолковский,
К… барышам прут россияне.
Спит и видит злобы гений
Золотые в тоннах слитки.
Хлещет сердце алчный веник:
«Денег! Денег! Море – денег!»
Океаны слёз – убытки.
Не Христос в молитвах первый,
Не страданья за Отчизну –
Деньги! Деньги! Деньги-стервы,
Баксы-доллары да «евры»
О рублях справляют тризну.
Свет очей моих – поэты!
Только мы в безумном мраке –
Бескорыстья раритеты!
Серебра не чтим браслеты!
…Да и то – лишь на бумаге.
18 марта 2005 г.
Жизнь – выставочный зал,
Нелепица картин:
Замызганный вокзал,
Жирующий кретин.
Портрет и быт, пейзаж,
И масло, и пастель,
Мозаика, витраж –
Вульгарная постель.
Где воздух и объём,
Где перспектив сюжет?
Повсюду монохром –
Безликий серый цвет.
12 марта 2005
Снег прослезился на почве,
Солнышко входит в азарт,
Пухнут на веточках почки,
В сердце взрывается МАРТ.
Бродит в бору между сосен,
Будит природу от сна.
Солнечным днём номер восемь
Даже в Сибири ВЕСНА.
К женскому празднику в марте
Сюрприз я такой припас:
«Девы, согласны на бартер:
Целуем мы Вас, Вы – нас?»
Бизнес – оближешь пальчики!
Но… есть и налог, друзья:
Девочек любят мальчики,
Замужних – свои мужья!
Болтают, дескать, нынче классов нет.
Смотри хоть в телескопы планетария:
Ни на одной из множества планет
Не видно богача и пролетария.
Но я скажу: «Наступит грозный час,
Не олигархов, не банкиров, не купечество
Вдруг вспомнят – есть в России стойкий класс,
Зовётся он – защитники Отечества.
«Калашников» – всемирный автомат,
Недаром его все зауважали.
Так, с Днём защитника Отечества, солдат,
Внесённый на истории скрижали!!!
Здравствуй, Вильно! Собор кафедральный,
Старый город, где, будто в кино,
Видел башни узор идеальный,
С витражом разноцветным окно.
Костёл Анны, костёл бернардинцев,
Трехсотлетний пустующий дом.
Тут не конь Гедимина копытцем –
Бьёт минувших эпох метроном.
Кто ты шаркавший здесь башмаками
По замшелым мосткам имярек?
А теперь под моими ногами
На подошвах шестнадцатый век.
Всюду готики стиль. Вдруг – виденье:
Деревянный тренога-штатив,
И фотограф – само приведенье,
Мне в лицо устремил объектив.
Он – меня, я – его своим «фэдом».
Русь – Литва моментальный обмен.
…Был юнцом, стал, как ты, старым дедом.
Сколько ныне у всех перемен!
Жмёт в Кургане мороз: сорок, минус.
Ты на снимке – прекраснее нет!
Вспоминая тебя, старый Вильнюс,
Шлю литовцам сердечный привет!!!
Пиши, поэт, хоть каждый день подряд
О тех, чью молодость спалила битва.
Такие рукописи не горят,
Во веки эта тема не избита.
Уходят ветераны той войны,
Которая их не взяла когда-то.
На фронте они ждали тишины,
И ждёт она последнего солдата.
А тот, кто извивается ужом,
Долг перед ними меряя на центы,
Плати рубли: долг красен платежом,
Но сердцем и душой отдай проценты.
Шестьдесят лет пашут пашню
На костях, где шли бои.
Дед был без вести пропавший,
Да могилу вдруг нашли.
Трактористы-хлеборобы,
Повелел так, видно, Бог,
Откопали из окопа
Дыроватый котелок.
А на нём штыком наколка:
«Ф.И.О., военкомат».
На останках три осколка,
Две награды, автомат.
Военком прислал бумагу
И вручил семье моей
Две медали «За отвагу»…
Котелок снесли в музей.
Излишек праздников в миру.
Пульс растревожило похмелье –
Тяжёлое в чужом пиру,
Особенно – в чужой постели.
Нет, не был в планах этот шаг.
То – импульсивное свиданье.
И голос совести в ушах
Сильнее звуков оправданья.
Свободомыслия Вольтер
Не для любовных отношений.
Гнетёт случайный адюльтер,
Но… ищет грешное прощений.
28.01.05.
В канцелярии суда
Все мрачнее тени –
Громом грянула беда…
Потерялись деньги.
Плачет Маша: «Возместить
При моей зарплате,
Если бы не есть, не пить –
На полгода хватит».
В подозренье человек
С воровской заправкой –
Слесарь Кочкин – вечный зек
Приходил за справкой.
В суд доставлен гражданин.
Вид – бомжеподобный.
Сразу скажешь: «Господин –
Вряд ли благородный».
«Не забуду мать родну», –
У него наколка.
Фикса жёлтая во рту.
Острый, как иголка.
Вмиг на всё даёт ответ.
Правды тут не ждите:
«Справку брал, а деньги – нет!
Вы мне докажите!»
Поминает даже честь.
Наглый до упора.
Утверждает, будто есть
Совесть и у вора.
Жулик тёртый – хоть куда.
Подлый – нет предела.
Председателю суда
Доложили дело.
Дан преступнику урок.
Зря кипит обидой.
«Деньги – или новый срок!
И не спорь с Фемидой.
Покаяние приму.
Грех твой позабудем.
Завтра утром деньги жду.
Привлекать не будем».
Утром звякнул телефон.
Сообщает Кочкин,
Дескать, деньги выслал он
В райнарсуд по почте.
Вор от страха оробел
Или вздумал смыться.
Чует кот, чьё мясо съел,
Отвечать боится.
Твёрд во мнении судья,
Объявляет снова:
«Обещал пощаду я,
Подтверждаю слово».
Возмутился прокурор:
«Горе-либералы!
Даже суд обчистил вор,
И остался правым».
Маша розой расцвела,
Извещенью рада,
Но сказала и она:
«Посадить бы надо!»
Да вдруг лобик побледнел,
Став белее смерти.
Из-под груды разных дел
Извлекла… конвертик.
Ни к чему был тарарам.
И, глазам не веря,
Показала деньги нам –
В целости «потеря».
…Всем судом стояли в ряд,
Тягостно молчали,
Когда Кочкину назад
Перевод вручали.
Председатель речь сказал:
«Вы меня простите.
Если сможете, то зла
В сердце не держите.
Больше всех себя сужу.
Страшная проруха.
Даже внукам накажу,
На всю жизнь наука».
Стыд, как дым, всем ел глаза,
Кровь остановилась,
А у Кочкина… слеза
По щеке скатилась:
«Думал, снова гнить в тюрьме, –
Молвил виновато, –
Да у вас, гляжу, в суде
Честные девчата.
Можно б было утаить.
Век бы не узнали.
Эти «бабки», стало быть,
На меня б списали.
Собирали всей роднёй,
Чтобы откупался.
Ночь не спал – всё ждал конвой.
…Никогда передо мной
Суд не извинялся».
Инне М.
Служба знакомств – это поле чудес,
С кем ни знакомился только!
Были с приданым и были – без,
Но – никакого толка.
Сколько красавиц там перебрал.
Видел сперва на фото.
Водил в ресторан, одевал, раздевал,
Корпел до седьмого пота.
Чем-то им всё-таки не угодил.
Сидит в одиноком трансе.
…Ох, не любил он их, нет, не любил.
Так вот поют в романсе.
Будто к чудесному слепку
Хочу присмотреться до донышка:
Смотрю на тебя и слепну,
Моё ненаглядное солнышко.
Если бы встать поближе,
Привстала бы ты на цыпочки -
Всё рассмотрю и увижу,
До капельки и до ниточки.
Будто к чудесному слепку
Хочу присмотреться до донышка.
Смотрю на тебя и слепну.
...Нельзя так глядеть на солнышко.
На Тоболе стынет лёд,
Улицы в тумане,
Наступает новый год,
Дед Мороз в Кургане.
Нам желает: без греха
И во всём кумекать.
В год горлана-Петуха
Юной свежестью стиха
Звонче кукарекать!
Чтобы каждый дальше рос
В творческую личность,
Прибавлял не только рост –
Денежек наличность!
Чувства чтоб не знали льда,
Всю любовь – зазнобам!
Леди, дамы, господа –
Интернетного труда,
Всех Вас – с Новым Годом!!!
20.12.2004.
Глаза и мысли мои чисты,
И сердце поёт: "Не лгу,
А губы твои - цветы,
Растущие на лугу".
Я пью их хмельной нектар,
Влюблённый меня поймёт:
Природы священный дар -
Так собирается мёд.
Мать – Курганская область моя
В век двадцатый, а год – сорок третий,
В день шестой на заре февраля
Появилась в российской анкете.
На крови отстоял Сталинград,
Супостатам наддав жару с паром,
И вручил ей советский солдат
Самый важный для жизни подарок.*
Не осталась родная в долгу.
Скрепя сердце, в бой тех провожала,
Кто не отдал Победу врагу,
Вырвав напрочь фашистское жало.
Шестьдесят в Лету кануло лет,
Но не канет из памяти детства
Их весомый в истории след –
Нам, живущим – живое наследство!
Мать – Курганская область моя,
Лик твой ясный люблю по-сыновьи,
Шелест колоса, пенье ручья…
Нежной, жертвенно-страстной любовью!!!
* - Курганская область образована после Сталинградской битвы Указом ПВС СССР от 6 февраля 1943 года.
На Пушкина услышал клевету:
«Он – не поэт, тем более не солнце».
Почувствовал я: выкрали мечту –
Подрагоценней, чем кошель червонцев.
Задумался: какая в этом цель?
И понял: зависть молью точит бесов.
Не вызовет их мёртвый на дуэль,
А жизнь, увы, всегда не без Дантесов.
И старым став, во сне летаю,
Приняв орлиное обличье.
Веду над облаками стаю
И сознаю величье птичье!
Мне с костылём ходить бы впору.
Гнетёт высокое давленье,
Но кто-то дал душе опору, -
Далёкой юности волненье!
В Украине бой идей,
Страсти выше неба.
Янукович - Кочубей?
Ющенко - Мазепа?
Дух захватило: в солнечном бору
Всё опьяняло спелыми грибами.
Так пахло не во сне, а наяву –
Как будто уже трогал их губами.
На корточки приятельски присев,
По бугоркам определил границы.
Вот божий дар! Вот благостный посев!
Разгрёб хвоинки, не сломав грибницы.
В ушах моих от радости звенит.
И вместе с тем не отойду от грусти:
Какое счастье лес в себе таит,
А тут пришёл безжалостный бандит,
Чтобы ножом зарезать чудо-грузди.
И всякий раз гнетущая тоска
При «казни» их вдруг мной овладевает:
Палач я – сердце осуждает,
Но тянется к сокровищам рука!
Ставит градусник под мышку
Медицинская сестра.
Не давал ей передышку,
Приступ длился до утра.
Обещаю милой Свете:
"Вот такой уж я мужик:
Пообщаюсь в Интернете,
Стану вновь здоров, как бык!"
Скончался наш глухонемой сосед.
Его собачка изошла от воя.
Жильцы ворчат: «Такая же, как дед,
Теперь она нам не даёт покоя».
Враз добровольный вызвался палач.
Никто не поддержал меня с ним в споре:
«У псинки человеческое горе,
И вой её – по человеку плач!»
30.08.2004.
Рыженькие у неё косички.
Змейками свивались по плечам.
Раньше не имел такой привычки,
Чтобы рыжих чем-то отличал.
По асфальту разбежалось лето,
Пламенел от солнышка проспект.
«Как зовут?» – она сказала: «Света»,
Приведя улыбкою в аффект.
Неприличны на ходу знакомства,
С кем попало – долго ль до беды?
Начиналось, может быть, с пижонства,
Очень быстро перешли на «ты».
Две зимы ходили с ней на лыжах,
Летом оккупировали пляж.
Золотыми стал теперь звать рыжих,
Золотой растёт сынуля наш.
1960.
Прощаюсь. Не прощай
И не проси прощенья.
И даже невзначай
Не думай, что ропщу.
Я выше всех измен
И не было сомненья –
Тебе, как и себе,
Такое не прощу.
Уйду я не один,
Хотя и с острой болью.
Мне легче пережить,
Мы всё-таки вдвоём:
И, уходя не расстаюсь
С любовью. Она ещё жива
В сознании моём.
Вам скажу не для витийства:
К сожаленью, до сих пор
Совершаются убийства,
На людей находит мор:
От тяжёлых потрясений,
Разных бед и неудач,
Катастроф, землетрясений…
А кого-то ждёт палач.
Хоть естественная старость
Прекращает чей-то век,
Я испытываю жалость,
Если умер человек.
Но не ведает кручины
Население земли –
Люди гибнут от причины,
Воскресают… от Любви!!!
06.08.04.
Я в Санкт-Петербурге, покинув вокзал,
Зашёл на Сенатскую площадь.*
У Медного Всадника, вижу: вандал
Нутро модным пивом полощет.
«Жарища, Петруха, под тридцать в тени», –
Кощунствует пьяный «оратор», –
«Не к морю – за «Балтикой» руку тяни,
Плесну и тебе, Император!»
Привстал в стременах возмущённый Седок,
Конь бронзовым цокнул копытом.
«Да что ты о Балтике знаешь, щенок,
Сивушным отравленный бытом?
Про Гангут, Гренгам, где заносчивый швед
Понёс боевое фиаско?
Как миром Ништадтским признал наш сосед
Россию на море Варяжском?**
Железный орешек – мой грозный Кроншлот***
Не раз показал себя с блеском.
Здесь создан был мною российский Балтфлот,
Которому славы умножил полёт –
Отважный моряк Маринеско!****
Вовек не померкнет за давностью лет
Викторий невиданных диво.
Не фунт лиха: Балтика – доблесть Побед,
А ты видишь только… штоф пива».
05.08.04.
Примечания:
* - Ныне пл. Декабристов с памятником Петру 1 Великому, воспетым А.С. Пушкиным в поэме «Медный всадник».
** - Древнерусское название Балтийского моря.
*** - Крепость Кроншлот основана Петром 1 в 1703 г. на о. Котлин; в 1723 г. переименована в Кронштадт.
**** - А.И. Маринеско (1913-1963) – командир подлодки, потопившей в 1945 г. нем. суперлайнер «Вильгельм Густлов» и вспомог. крейсер «Генерал Штойбен» (общая численность погибших на них свыше 8 тыс. чел.).
Оле К.
(виртуальный диалог)
Прабабушки старинная икона
Десятки лет пылилась взаперти.
Советскому служителю закона
К Всевышнему заказаны пути.
Я встал перед иконой на колени,
Смиренно долу опустил глаза:
«Прими, наш Отче, тайну сокровений,
Покуда не призвал на небеса».
Посапывает внук на мягком ложе,
Сквозь штору пробивается Луна.
Вдруг страх скользнул мурашками по коже –
Пришелец показался из окна.
С пышноволосой гривой, средний ростом,
Усы и бородища с серебром.
Геракл в плечах, во взгляде его остром
Пытливый ум под выпуклым челом.
Опешив, я спросил: «Вы кто? Спаситель?
Посланник божий? …Почему в пенсне?
Не дьявол ли, коварный искуситель?
Прочь изыди! Не дамся Сатане!»
«Пардон, коллега! В университете
Бунтовщика списали с корабля.
Засим из Туркестана знойный ветер
Унёс на Елисейские поля.
Париж: Нотр-Дам, Монмартр, Парнас, Сорбонна… (1)
И вновь Руси шальная круговерть.
Пристанище у бухты в море Чёрном,
Где вечный Дух обрёл в обмен на смерть.
Я – бледный стебель ландыша лесного. (2)
Давно истлела плоть моя в гробу.
Вы перед Богом изронили слово,
Откройте же секреты, сняв табу».
И, помогая мне принять решенье,
Подряд три раза осенил крестом.
«Известны небу ваши прегрешенья:
Вы – коммунист!» – и пригрозил перстом:
«Все партии – лошадки карусели.
Куиквэ суум – каждому своё! (3)
Политика – что дама на панели –
Вот кредо неизменное моё!
Цель бытия – процесс пищеваренья.
Мерило же культуры – чистота. (4)
Вы пели: «Бог не даст нам избавленья…»
Одумались, святая простота?»
«И «да», и «нет». В младенчестве крещёный,
Я – верующий! Внешне – атеист.
На дуализм (5) невольно обречённый:
Двуликий Янус (6) – липовый марксист».
Он возразил: «Был Янус лицемерный.
Вы – вдребезги расколотый сосуд.
В душе остались нашей вере верным,
И милосердие проявит Страшный суд».
«Ещё покаюсь: подражая Кони, (7)
Служа Фемиде, не сфальшивил дня.
Дух диктатуры властвовал в законе
И сёк его мечом несчастных – я!»
«Закона нет, есть только принужденье.
Все преступленья создаёт закон. (8)
Свои писали умопомраченья
Серп с молотом, взошедшие на трон.
Законодатель строит государство
Не на правах, а на лишеньи прав. (9)
Ваш символ веры – равенство и братство –
На деле – шарлатанский мозгоправ.
В ребёнке с детства зреет узурпатор. (10)
Карпэ диэм – срывай, лови момент. (11)
Свою диктуют волю император,
Король и царь, генсек и президент».
«Вы палку перегнули с президентом, –
Напомнил я про выборный процесс, –
Фактически – народный референдум,
Здесь исключён авторитарный пресс».
Гость: «Выборы – искусство кандидата –
Оклеветать противника. (12) Навет
Не соскребёт судейская лопата,
Начнёт скрести, а – поезда уж нет!
В известные трагические годы
Усобица и голод, и война,
Крестя мечом и пламенем народы,
Весь древний Ужас подняли со дна.
В те дни мой дом, слепой и запустелый,
Хранил права убежища как храм
И растворялся только беглецам,
Скрывавшимся от петли и расстрела.
И красный вождь, и белый офицер –
Фанатики непримиримых мер –
Искали здесь, под кровлею поэта,
Убежища, защиты и совета». (13)
Я вскрикнул: «Вас узнал! Лица подобье
В Крыму однажды видел… у горы –
Вот этот нос, ощечье и подлобье. (14)
И в доме том музей до сей поры.
Писатели, артисты, пилигримы, (15)
Простого люда ширится поток –
В одном благоговенье побратимы:
«Прав оказался наш поэт – пророк!»
Писал: «Жива распятая Россия, (16)
Поймут через страданья сыновья:
Социализм – надуманный мессия,
И всё вернётся на круги своя!»
Статей золотоносная порода,
Изящество ироний, перифраз…
Снискали Вам признательность народа –
Народной СОВЕСТЬЮ мы именуем Вас!
Полны легенд и мифов акварели!
Отнюдь не льщу, хоть я и дилетант.
Такие вызывает параллели
Ваш – живописца сказочный талант!
Носили Вы тяжёлые вериги:
Креститель-Киев – Ваша колыбель, (17)
Погост в скале посёлка Коктебель…»
«Теперь я мёртв. Я стал строками книги». (18)
«Вчера одну дал внук мне. Восхищенье!
Почувствовал, как Русь Вам дорога!
Провидец! Вновь грозит нам разрушенье.
Откуда ждать заклятого врага?
Повсюду смерть прокладывает тропы.
Уже почти на всех материках
Звереют террористы-мизантропы,
И россиян коснулся этот страх.
Наркотики, безнравственность, коварство…
Чем защитить от них родимый кров?
Каким должно быть наше государство,
Скажите, прорицатель-богослов?
Политики толкуют – правовое.
На их щите из Кенигсберга Кант».- (19)
«Россия не склонится головою
Перед чужой одеждой напрокат. (16)
Иной простак, сумняшеся ничтоже,
Сам неизвестно из каких племён,
Не ведает: единственно – Град Божий (16)
От супостатских выстоит знамён.
Монаршее всё воздано монарху.
Не годен чинодрал – партийный гусь.
Навеки власть отдайте Патриарху, (16)
Он воедино соберёт всю Русь!
Глаголет старописная икона,
Перед которой встали вы сейчас:
«В единстве сила Божьего Закона,
Ступайте к Богу, люди, в трудный час!»
…Мерси – за память обо мне поныне.
Молитесь и не попадёте в ад.
Мой голос вопиющего в пустыне (20)
Душила власть – я создал «Самиздат».
И вы смените ложные оценки.
Лишь Царство Божие не ведает конца.
Вернитесь в лоно православной церкви,
По глупости заблудшая овца».
…«Реальность или плод воображенья?» –
Крутилось в голове веретено.
Исчез мой собеседник-приведенье.
Взметнулась штора, хлопнуло окно.
…«В священники ты, дед, рукоположен?» –
Внук разбудил: «Вставай, проспишь обед.
В руке иконка, на груди «Волошин».
Всю ночь читал и Богу дал обет?
А я прочёл на лекции, и лектор
Наябедничал сразу в деканат.
Таким сухим казался прежде ректор,
Взяв томик, прослезился ретроград:
«Мои студенты чтят Его творенья!
Прав Гераклит: «Течёт времён река». (21)
Волошин славный вышел из забвенья,
Войдя в историю России на века!
Акварелист, поэт-философ, классик!
Болтали интриганы – бонвиван. (22)
В сравненье с ним все – «мини», Он же – «МАКСИ»,
Великий М А К С И М И Л И А Н!!!»
Примечания:
(1) Туркестан – место ссылки М. Волошина; Нотр-Дам-де-Пари – Собор Парижской Богоматери; Момартр – место обитания артистической богемы. «Взойти на Парнас» – стать поэтом; Сорбонна – второе название парижского университета.
Фрагменты стихов М.А. Волошина приводятся со ссылками на страницы из книги «Максимилиан Волошин». Стихотворения. Поэзия ХХ века. Москва, Информационно-издательский дом. «Профиздат», 2000 г.
(2) Строка из стихотворения «Портрет», стр. 33.
(3) Куиквэ суум (CUIQUE SUUM) (лат.) – Каждому – своё.
(4) Из стихотворения «Государство», стр. 231.
(5) Дуализм (лат.) – философское учение, исходящее из двух начал: духа и материи. Двойственность.
(6) Янус – божество дверей в римской мифологии, в переносном смысле – лицемерный человек.
(7) А.Ф. Кони – (1844-1927) – юрист, Почётный Академик С. - Пет. АН.
(8) Из стихотворения «Бунтовщик», стр. 205.
(9) Там же, стр. 207.
(10) Из стихотворения «Государство», стр. 232.
(11) Карпэ диэм (CARPE DIEM) (лат.) – Срывай день, лови момент.
(12) Из стихотворения «Государство», стр. 233.
(13) Из стихотворения «Дом поэта», стр. 246.
(14) Перефразировка из того же стихотворения, стр. 244.
(15) Пилигримы (итал-лат.) – паломники, странники.
(16) По статье М. Волошина «Россия распятая», «Юность», №10, 1990 г.
(17) В г. Киеве в 988-989 г.г. крещение Руси в христианскую веру.
(18) Из стихотворения «Блуждания», стр. 82.
(19) Кант Иммануил (1724-1804) – нем. философ, сторонник идеи правового государства, профессор Кенигсбергского университета, член С. – Пет. АН.
(20) Из стихотворения «Бунтовщик», стр. 203.
(21) Гераклит Эфесский (6-5 в.в. до н. э.) – древнегреческий философ, высказавший идею непрерывного изменения.
В данной строке перефразировка его выражения: «В одну реку нельзя войти дважды».
(22) Бонвиван (фр.) – человек, любящий пожить в своё удовольствие, кутила, весельчак.
Использованы также: статья М. Волошина «Гражданская война» («Урал» №3, 1990 г.); очерк о М. Волошине «Совесть народа – поэт…». Авторы: З. Давыдов, В. Купченко. Журнал «Костёр»: www.kostyor.ru/student?n=171&PHPSESSID=88cd840be058c798e97650cb8e24d9b...
Что-то случилось с губами,
Справиться с ними нет сил:
То запылает в них пламень,
То до крови прокусил.
Ей уж 15. Мне тоже.
Губы готов изжевать:
Личико с беленькой кожей
Хочется… поцеловать!
Друг посоветовал чётко:
«Ты ей признайся в лицо,
Если смутится девчонка,
То напиши письмецо».
Робость во мне – хуже смерти.
Не пожалел я чернил,
Но, заполняя конвертик,
Вдруг адресок позабыл.
Выхода нет и придётся
Выполнить первый совет:
Девочка мне улыбнётся,
Я поцелую в ответ.
К 100-летию со дня смерти
Антона Павловича Чехова
17(29).01.1860 – 02(15).07.1904 г. г.
Понедельник.
Натрудившийся за выходные дни на дачном участке и надышавшийся его духовой зеленью, судья Вадим Петрович июньским утром втиснулся в автобусную давку последним.
Это было не выражением физической слабости человека, как говорится, в возрасте, перед более молодыми и настырными, а сложившейся годами привычкой с профессиональной корректностью уступать в общественных местах другим, многие из которых за многолетнюю службу на поприще Фемиды могли помнить в лицо и оценивают каждый шаг в его поведении.
«Коли взялся судить да рядить, судьба твоя – праведником быть», - возможно, этой пословицей в душе руководствовался он, никогда не отступая от раз и навсегда принятого им правила и, находясь позади всех, одновременно как бы присматривал за порядком, зная по опыту, что в этой, подчас искусственно создаваемой, сутолоке на задней площадке ловко орудуют умельцы потрошить чужие карманы и сумки.
Сам он чутко контролировал наружный кармашек пиджака, где хранилась красная книжечка служебного удостоверения, как и внутренний карман с портмоне, главным образом из-за находившихся там ключей от квартиры и рабочего сейфа.
Несведущему гражданину невдомёк – и сюда смекалистому «щипачу» проникнуть – что раз плюнуть, одним движением разрезав ткань одежды.
Для этого не надо заметных всем ножа или бритвы. Достаточно невинно выглядевшей в руке монеты, один край которой загодя отточен и может соперничать по остроте с любым скальпелем.
Разумеется, в обязанности судебного работника не входит поддержание правопорядка в общественном транспорте, но у Смирнова явно просматривалась «жилка» бывшего уполномоченного МВД.
Вот и на этот раз, проталкиваемый вперёд вновь входящими сзади, в массе спрессовывающихся человеческих тел, несмотря на изнуряющую духоту, он интуитивно ощутил какую-то необычность ситуации.
Слева к нему вжималась мягкими подушками бёдер расфуфыренная дама, одуряя парфюмом. Чуть спереди подпирал острыми локтями длинноволосый, неопрятный с одутловатым лицом мужичонка, в свою очередь упиравшийся в респектабельного мужчину-очкарика с толстым портфелем.
Ничего вроде бы особо подозрительного не было, и Смирнову подумалось: возникшая дискомфортность, наверное, связана мыслями о неоконченном в минувшую пятницу уголовном процессе, где рассматривавшееся событие преступления произошло примерно в такой же обстановке.
Судили, в общем-то, пацана, чуть достигшего совершеннолетия, но с таким росточком, который едва позволял видеть за решётчатым барьером верхнюю часть его скорчившейся фигуры.
Он со слезами каялся в похищении у зазевавшегося пассажира автобуса кошелька с зарплатой, чем явно снискал снисхождение участников процесса.
Особенно, чуть ли не симпатию, вызвало его самобичевание по поводу такого стечения обстоятельств, что им похищенное оказалось зарплатой педагога школы, в которой когда-то начинал учёбу подсудимый.
Все сострадали ему из присутствующих в зале суда, кроме потерпевшего, вызывавшего даже определённое раздражение требованием возвратить дело на новое расследование.
Причиной тому служило утверждение, якобы, по делу не привлечён более взрослый соучастник, скрывшийся с похищенными деньгами.
- Неправда, - хлюпал носом «чистосердечно признавшийся в содеянном», - не было со мной никого. Зачем мне «групповуху вешать», если я эти гроши в суматохе выронил и в темноте их кто-то «перекрал»?
- Да я же отлично видел, как ты передал ему из рук в руки мой кошелёк, после чего тот тип стартовал, будто на Олимпиаде. За двумя зайцами не угонишься. Поэтому одного тебя сцапал, - настаивал потерпевший.
Суд предложил, и он чётко обрисовал приметы удиравшего:
- Кудлатый, то есть, лохматый, непричёсанный, с длинными волосами. Рыжеватый. В мятом костюме из чёрной материи. Больше того, ясно слышал, как этот шпентик шепнул ему: «Рви короче». Ещё назвал его по кличке. Забыл я её, следователю не смог назвать. Синоним какой-то в голове вертится. Что-то связанное с аэрофлотом. Самолёт, вертолёт, аэростат или дельтаплан. В общем, какая-то фамилия… самолётная.
- Да вы ещё звездолёт скажите, - осмелел воришка. - Один я был. Дёрнул его лопатник и когти рвать. Он за мной, ухватил за куртку, пока барахтались, деньжонки рассыпались, на улице темно. Верьте мне.
Пострадавший твёрдо стоял на своём, и суд решил отложить слушание дела на понедельник, вызвав дополнительных свидетелей и дав возможность припомнить склерознику «аэросиноним».
…Автобус, вначале излишне располневший, начал худеть по мере исчезновения из него добравшихся до места назначения людей, в нём стало просторнее и вдруг…
Будто при фотовспышке, в короткий миг Вадим Петрович явственно успел заметить: пристраивавшийся к впереди продвигавшемуся по салону очкарику волосатый мужичонка, когда автобус подпрыгнул на очередной кочке, распластнул коротким движением «брюхо» портфеля зазевавшегося пассажира и запустил руку в образовавшееся отверстие облюбованного предмета.
Вот где пригодилась милицейская закалка судьи: он не по возрасту резво прыгнул вперёд и, твёрдо зафиксировав своей кистью руку негодника внутри распоротого им портфеля, громко крикнул: «Держи вора!»
Вместе с очкариком-ротозеем они скрутили молодчика и с подоспевшими очевидцами происшествия доставили его в суд, находившийся поблизости от транспортной остановки.
Прибывший по срочному вызову оперативник милиции, завидев пойманного с поличным, радостно приветствовал его: «Ба! Старый знакомый – Дирижабль!»
Но его восторг перекрыл другой голос не менее обрадованного потерпевшего по отложенному рассмотрением делу:
- Вспомнил! Дирижабль! Вот он синоним, вот он летательный аппарат. Тот самый. Взгляните на него – до чего точное прозвище. Длинный, округлый, прямо-таки надутая водородом гондола. По Сеньке и шапка. Это он утащил мои кровные. Дирижабль!
- Да нет, не по внешности дана ему кличка, - уточнил оперуполномоченный, - Фамилия у него созвучная – Дирижабин.
…Дело было направлено на доследование для привлечения к ответственности главного соучастника.
В мою жену вселился Бахус,
Пьяна от радости она:
Расцвёл её любимый кактус,
Растущий в чаше у окна.
Ей говорю: «Ребристый идол
Не стоит благостных молитв.
Одним своим колючим видом
Он провоцирует колит».
Жена в ответ: «Мрачнее тучи
Бываешь ты, а я терплю.
Не знаю кто из вас колючей –
Обоих без ума люблю!»
30.06.04.
На улице дождик. Темно.
Суббота. Вставать ещё рано.
Звонок телефона. «Алло!», -
И женское чьё-то сопрано:
«Ты что? Испугался дождя?
Разнежился, лёжа в кроватке.
Нет, ты – не мужчина – мазня!
Надумал играть со мной в прятки?!
Я тут битый час тебя жду,
Промокшая просто до нитки.
«Спасибо» тебе и дождю
За эти проклятые пытки!»
Успел её мягко прервать,
Сказав: «Не туда вы попали».
Она продолжала орать
Пронзительно, в том же запале.
«Мерзавец! Обманщик! Свинья!» -
Поток агрессивного текста,
Взвинтившись, не выдержал я
И трубку забросил на место.
Но снова тревожный звонок.
Все на ноги подняты в доме.
И вновь разъяснил ей, как мог,
В спокойном и сдержанном тоне.
Да что ей любезный мой тон?
Какое ещё оправданье?
«Поганый сломай телефон», -
Совет мне дала на прощанье.
…Суббота. Хотелось поспать,
Ведь завтра у нас воскресенье.
Да эта… (прости её, мать!)
Испортила всё настроенье.
Случайная любовь. Фальшивые слова.
Признаний прошлых горицвет.
Откроет горькая постыдная молва.
И угрызений совести распустится букет.
Страстей бездумных яростный поток
Как наводнение несёт с собой страданья.
Под фиговым листком не скроется порок,
До дней последних не найдётся оправданья.
Нет, не отыщется в глухой ночи рассвет,
И чувственность не обратится в чувство.
О пассии! О донжуаны! Нет
В искусной копии картины – нет искусства!
Ноябрь 2000.
Зашёл к начальнику я раз
С моим – особым мнением.
Меня он слушал битый час
С восторгом и терпением.
Хвалил, что мыслю хорошо,
Почти подобен гениям.
С моим я мнением вошёл,
А вышел – с его мнением.
Заиграл оконной шторой
Летний утренний сквозняк.
Рядом женщина, с которой
Прожил жизнь не просто так.
Страсть давно не жжёт крапивой.
Память – яблоневый цвет,
Не слезит плакучей ивой:
То, что мог, а нынче – нет.
Жили дружно, хоть не пышно.
В унисон сердца стучат.
Всё утраченное слышно
В гулкой поступи внучат.
У детей – забот обильно.
Не заметишь по глазам,
Но доносит к нам мобильник
Их родные голоса.
Говорят, давно японцы
Избежали тех препон.
В их мобилах есть оконца –
Видно лица в теле – фон.
07.06.04.
Шла Любовь по узенькой тропинке,
Балансируя над бездной зла.
Личико тревожно, без кровинки –
Нежность не расплёсканной несла.
Осторожно опускала ножку,
Обходя колючие кусты.
Белый камень пересёк дорожку,
О него-то и споткнулась ты.
Всё решилось за одно мгновенье
Возле безымянного ручья.
Тем счастливым камнем преткновенья
Оказался в этот вечер я.
Отелло вмиг здесь задушил бы Дездемону.
Железный повод есть для ревности в саду:
Так девы гнутся возле грядок – панталоны
У всех эротоманов на виду.
……………………………..
Брали долларами дамы,
Перешли на «евры».
Курс валют и вам, путаны,
Действует на нервы.
……………………………..
Продовольственных корзин
Люди опасаются.
Пляшут цены на бензин,
А на хлеб – кусаются.
………………………………
Он был важный местный работник,
Она – журналистики дочь.
Открыла для критики ротик –
Заклеили лентою «скотч».
Иду по зданию суда.
Инстанция сутяжная,
Зашёл сегодня я сюда
По делу Очень важному.
Читаю надписи подряд:
«Зал заседаний», «Кадры»,
«Вход воспрещён!» Иду назад:
«Бухгалтер», «Адвокаты».
«Приёмная» и «Машбюро»…
Вопрос не юридический
Мне задаёт моё нутро
На запах специфический.
Однако – счастья в жизни нет:
Нашёл я нужный кабинет,
Но надпись там ужасна:
«Закрыт служебный туалет!»
…Зашёл я в суд напрасно.
1985 г.
На груди ордена и медали,
Опалённые в страшном огне,
А на сердце рубцы от печали
За друзей, кто погиб на войне.
Боевые «сто грамм» скрасят горечь
От болезней, потерь и утрат.
Колпаков Анатолий Григорьич,
С Днём Победы, советский солдат!
Апрель 2000 г.
У Пети стала лень входить в привычку.
Не «двоечник» он – крепкий «хорошист».
Учился раньше только на отлично,
Да вот зазнался карикатурист.
Рисует шаржи всем на загляденье.
Не умолкает в переменки смех.
Тут времени не хватит на ученье,
Когда так кружит голову успех.
Однажды попросили в стенгазете
Изобразить настолько страшной Лень,
Какой никто не видывал на свете.
…Он над идеей бился целый день.
Чернее чёрта подбирались краски,
Чтобы лентяй от страха задрожал,
И успеваемость повысил в классе,
Ни с одного урока не сбежал.
Изданий разных полистал страницы,
Где ведьмы вытворяли чудеса,
Илья-пророк гремел на колеснице
И Лешие бродили по лесам.
Где Змей Горыныч и Кощей Бессмертный,
Вампиры, людоеды, мертвецы –
Всё устарело, нужен свежий ветер,
Ужастиков заморских образцы.
Пришёл домой, уткнулся носом в книжку,
Копался в Интернете, жив едва.
Поставил папа градусник под мышку,
Воскликнул горько: «37 и два!»
Укрыла мама Петю одеялом,
Дала таблетку, вызвала врача.
Бабуля у иконы причитала,
Увидев смерть в тускнеющих глазах.
Метался Петя в думах на постели.
Вдруг яркий луч проник через окно.
Какая-то тарелка… Неужели
Пожаловало в гости НЛО?
Почувствовал: за руку кто-то тянет.
На сердце камнем опустился страх.
Конечно, – это инопланетяне,
Живущие в неведомых мирах.
Страдания и трепета он полон,
Покорно устремился в синеву.
Под ним Курган волнуется Тоболом*,
Всё это не во сне, а наяву.
Перебирает ватными ногами,
Из холода бросает снова в жар.
По-птичьи машет голыми руками.
Земля внизу – как биллиардный шар.
Разверзлось выси грозное пространство.
У месяца уже не виден рог.
Подумал: «Вероятно, божье царство,
А где же сам его хозяин – Бог?»
Раздался Голос – вежливый, негромкий:
«Не бойся. Здесь не Страшный Суд пока.
Эх вы, неблагодарные потомки,
Намять бы вам ленивые бока.
Какие были славные пейзажи!
Всё благостью сияло на Руси.
Теперь покрыто смрадным слоем сажи.
Галактику об этом расспроси.
Не мал ты, отрок, и совсем не глупый.
Венеру, Марс, Меркурий посети.
Наука их к земной относит группе.
На Млечном, также побывай, Пути.
Пусть бродят луноходы, марсоходы,
Исследует Венеру аппарат.
Пусть водят космонавты хороводы,
В скафандрах прилетев на маскарад.
Гордимся человеческой породой.
Все люди на земле – одна семья,
Но что творите с матушкой-Природой…»
…Взмолился Петя: «А при чём тут я?»
«Поторопился недоросль с обидой.
Зачем костры разводишь во дворе?
Весь дым от них висит над Антарктидой,
Способствуя озоновой дыре.
Отходами коптишь святое небо.
Заела лень – на свалке схоронить.
Озон для атмосферы вроде хлеба.
Попробуй без него на свете жить».
Заплакал Петя – отказали нервы.
Другой вопрос опять к нему ребром:
«Знакомься, это – Николай Коперник,
Известный миру польский астроном.
За лень твою и здесь нам очень больно.
Прошло уже почти что пять веков.
Бессовестно же ты о нём в контрольной:
Три слова пропищал – и был таков!
Ленивым глазом заглянул в учебник.
Какой ты нерадивый ученик!
Материал внеклассный для ученья
В библиотеке – истинный родник.
Коперник не учился в вашем классе,
Сам изучил Вселенную давно:
Вокруг себя и солнца в вечном вальсе
Небесных тел кружит веретено.
Запомни: Мирозданье – это все мы,
Хоть разные размером и добром.
Учись труду у солнечной системы,
Не будь ленивцем, шевели умом!
Не ставь свои всех выше интересы,
Не зазнавайся, уважай друзей,
Нето на век останешься повесой.
Как экспонат сдадут тебя в музей.
Общение – потребность Человека.
У эгоиста нет в душе Огня.
Что по латыни означает «ЭГО»?»
Ответил Петя: «Знаю, это – Я!»
«Поменьше «якай» – вредное словечко,
В нём хвастовство, иного толку нет.
Жизнь быстронога, только Дело – вечно!
Ступай на Землю, выслушав совет:
«Не бей чужих горшков своим ухватом,
Не очерняй прекрасный свет зари.
И Лень, рукой перенося на ватман,
Ты в зеркало сначала посмотри».
В момент исчезли поднебесья дали,
Родимый дом, открытое окно…
И опустился плавно по спирали
Петруша наш с тарелки НЛО.
…Изумлены учителя и дети:
Под заголовком: «Лень приносит вред»
С великим сходством Петя в стенгазете
Нарисовал большой АВТОПОРТРЕТ.
…С тех пор у Пети новая привычка.
Её рекомендуем смело всем –
Любой предмет он знает на ОТЛИЧНО.
Как в сказке, с ленью никаких проблем!!!
* - г. Курган стоит на реке Тобол.
14.04.2004.
Я помню, словно день вчерашний,
Душистый луг и лес вдали,
Где белоснежные ромашки
Нам колдовали о любви.
Твоё лицо под милой шляпкой,
Улыбку солнечного дня.
Я обнимал цветов охапку,
Но не осмелился – тебя.
Твои редкие письма
Сохраняю пока.
О непрожитой жизни
В них скупая строка.
Не забыл наши встречи –
Словно вспышки ракет.
Рассыпался на плечи
Нежных лилий букет.
В полутьме недоверий
Понапрасну вспылил.
Помню скрип твоей двери,
Когда я уходил.
Несуразна расплата
За невзрачный пустяк.
Нам бы встретиться надо,
Да не знаю вот как...
Не надо оправданий слов.
Всё объяснит само молчанье.
Красноречивей вещих снов
Произошедшее свиданье.
Для чувств понятен каждый жест.
Не успокоит фальшь улыбок.
Несём с тобой единый крест
От первых проб и до ошибок.
Довольно искренности слёз,
Былое не вернуть обратно.
Исчез из глаз немой вопрос,
Дана решительная клятва.
Уста мне нежно отвори,
Я целовать их страстно буду,
И позабудем до зари
Разлуки скверную причуду.
Прекрасен примиренья час!
Ушли коварные обиды.
Начнём сначала, а сейчас
Друг перед другом оба – квиты.
Хочу тебя забыть, но это невозможно!
Прощальное читаю письмецо.
Бегут слова, а в памяти тревожной
Твои глаза, твоё печальное лицо.
С другими было легче, было проще.
Не ведал я страданий никогда.
Ты для меня была зелёной рощей,
Была весной, воскресшей изо льда.
Ни в горести, заламывая руки,
Ни в радости, огнём любви горя,
Неповторимы сладостные муки
И гордость непреклонная твоя.
Тебя мне не забыть! Такое невозможно!
Не я надел тебе венчальное кольцо.
И навсегда остались в памяти тревожной
Твои глаза, твоё прелестное лицо.
Вы поцелуй уронили небрежно,
В танце коснувшись щеки у меня.
Этот подарок стал робкой надеждой
Будущих ласк, неземного огня.
Неповторимые прикосновенья.
Сердце моё в такт движеньям поёт.
Жажда желания и наслажденья
Страстной мечтой устремилась в полёт.
В трансе мелькают глазницы у окон.
Не позабыть этот праздничный клуб,
Вашу улыбку и беленький локон,
Тихие реплики трепетных губ.
В аплодисментах утихли аккорды
И погасили огонь ваших глаз,
Но не стирают из памяти годы
Этот волнительный «дамский вальс».
Качнулся вдруг вагон устало,
И в створе мутного окна
Исчез твой взгляд. Тебя не стало,
Ты где-то там, опять одна.
Мелькают шиферные крыши
Домишек, тающих во тьме.
Лишь перестук колёсный слышен,
Где я один застыл в купе.
В душе сквозит тоска симфоний.
В такт поезд ускоряет бег.
И почему-то свет в плафоне
Слезит глаза, как первый снег.
Припоминается, в вокзале,
При суматошной кутерьме,
Чего-то мы недосказали.
…А, может, показалось мне?
Возвратить бы курортное лето
С обаянием радужных дней,
Но оно промелькнуло кометой
И уже… расстаётся Он с Ней.
На перрон брызжет дождичек мелкий.
Что за тайны в Их брезжат глазах?
Вид – счастливый, но щёлкают стрелки
На больших привокзальных часах.
Вот и кончилась страсть и беспечность,
Блеск очей, жаркий пляж, ресторан…
Растворяется вновь в бесконечность
Легковесный курортный роман.
"Никогда ни о чём не жалейте!" –
Жжёт рефреном маститый поэт.
Дескать, слёз понапрасну не лейте…
Только вдруг по прошествии лет
Понимаешь: жизнь катится к вечеру,
Да не всем хороши вечера.
Век прошёл, а завидовать нечему
Тем, кто счастлив казался вчера.
2003.
Зачем сегодня – на исходе сил,
Пройдя всей жизни долгое пространство,
Нашла меня, спросила: «Не простил,
Моё проклятое непостоянство?»
Разбередить решила от измены боль?
Спасибо времени – оно всё лечит.
Простил ли я? И мне узнать позволь:
Зачем нам вспоминать тот давний вечер?
Покаяться желаешь? Стало жаль,
Что так со мной тогда ты поступила?
Не кровоточит у меня печаль,
А вот душа… тебя не отпустила.
Ты воскресила мраморный закат,
Нас разделивший, сердца раздробя,
Прости и ты. Я тоже виноват –
Что не сумел тогда сберечь тебя.
1994.
Ура! Грядёт 8-е марта!
Не в лавку за своим пивком,
А за шампанским в супермаркет
Мужчины ринутся бегом.
Пылает в каждом чувств палитра.
Хоть патриот любой земляк,
Возьмёт не русскую «поллитру» –
Армянский, в звёздочках, коньяк.
Тут дело не в повальном пьянстве –
Великолепен ЖЕНСКИЙ ДЕНЬ!
Сияет в праздничном убранстве
Лик городов и деревень.
И род мужской, встав спозаранку,
Пока рассвет ещё во мгле,
Раскинет скатерть-самобранку
На изумительном столе.
Вам – королевы и принцессы:
Икра, форель и карбонат,
Заморские деликатесы
И …доморощенный салат
(В зависимости от зарплат).
Знаток цветов я невеликий,
Букет сравнений подберу:
Вы – море спелой земляники
В мужском реликтовом бору!
Семьи – надёжная основа,
Огонь негаснущей любви.
Не выкинешь из песни слова –
За всё поклон вам до земли!
Ещё открою сокровенье
По-стариковски без прикрас:
Моё питает вдохновенье
К той юности прикосновенье,
Которая не тает в вас!
Где под зиму рощицы уснули,
В неге ослепительных снегов,
Грации – изящные косули
Лакомятся сеном у стогов.
Затаившись на лесной опушке,
Человек с ружьём берёт прицел,
Глаз прищуря, совмещает с мушкой
Ласково трепещущую цель.
Предвкушая радости желудка,
(будут и пельмешки, и шашлык),
Жжёт его азарт взамен рассудка,
Позабыта жалость в этот миг.
Грянул выстрел, просвистела пуля
И вошла под вспугнутую бровь.
На бок запрокинулась красуля,
Алая фонтаном хлещет кровь.
А он со сноровкою привычной
К козочке на лыжах побежал.
С жадностью разделывать добычу
Помогал отточенный кинжал.
То не браконьер был. Без претензий –
Егерь убедился из бумаг.
Но хоть десять предъяви лицензий,
На душе моей печаль и мрак.
Заплакала девочка в нашем дворе
И хлюпает слёзками носик.
Горюя, пожаловалась детворе:
«Пропал где-то мой милый пёсик».
Его привезли на машине в Курган.
Мы ехали ночью из Омска.
Дороги не видно, свистела пурга.
А звали любимчика – Оскар».
На каждом подъезде в соседних домах
Всю зиму висят объявленья:
«Отдайте собачку, заплатим сполна
Приличное вознагражденье».
А летом из Омска пришло письмецо
От папы (он с мамой в разводе),
У девочки счастьем сияет лицо,
Читает она при народе:
«Наш Оскар ободранный, грязный, больной,
Совсем исхудавший и скверный,
Приплёлся в квартиру ко мне чуть живой.
Теперь все зовут его «Верный».
Сосед-эмигрант, дав ему эскимо,
Сказал: «Есть и кошки такие.
Собачья-то верность известна давно,
Но кажется только мне, что у него,
Как и у меня – ностальгия».
Четвёртый годик минул малышу.
С компьютером его вдвоём оставишь,
Потом лишь силой оторвёшь от клавиш –
Приёмы боя, применяя из ушу.
Зато живых лошадок умный внук
Не видывал – везде теперь «авто».
А в телеке? Конечно, там – не то!
…Однажды, с ним, прогуливаясь, вдруг
Услышали мы пение коней,
И завертел парнишка головой,
Буквально от восторга сам не свой,
В глазёнках – чертенята из огней!
Стоял у светофора грузовик,
Там в кузове и ржали вороные,
Печально гривы опустив, немолодые.
И почему-то страх во мне возник.
Шофёру крикнул я: «На ипподром
Они и сами без тебя доскачут».
Не принял шутку: «Да они же плачут,
Погибель свою чувствуя нутром.
Мы – люди не всегда в своём уме.
Комиссией бракованных везу,
Такое вот им вышло резюме –
На мясокомбинат, на колбасу».
К 115-летию со дня рождения
выдающегося Уральского краеведа
и писателя Владимира Павловича Бирюкова
Как-то раз в морозный вечер
Повстречался человек;
Ум в глазах, в снежинках плечи,
В шевелюре белый снег.
Не прими ему в обиду –
Он чудак из чудаков:
На Урале Атлантиду
Откопал в глуши веков.
Это – золотоискатель
Метких слов, людских натур.
Маг, писатель – собиратель
Быта, нравов и культур.
На ромашках и на птахах
Завораживал свой взгляд.
Для него Отчизны запах –
Самый смачный аромат.
В его памяти-шкатулке
Бьёт былинная волна,
Мчатся шутки-прибаутки,
Спит лесная тишина.
Дремлет мудрость древней дали,
Брезжит песенный рассвет…
Бирюкова вы узнали? –
Задушевный краевед!!!
В сердце заповедь святая:
Верным будь своей стране,
Не ищи прекрасней края,
Поклоняйся старине!
Не забуду его речи,
Их запомнил на весь век.
…Шёл мне в Шадринске навстречу
Честный русский человек.
С другом выбрались вдвоём
Глянуть на природу,
На душистый водоём –
На живую воду.
Оторвались от земли
Горе-горожане.
Сердце дрогнуло: вдали
Лошади проржали.
Раздвигает камыши
Лодка острым носом,
Ветерок ползёт в тиши,
Напахнув покосом.
Солнце вниз скосило глаз,
Золотится вечер.
Состоялась здесь у нас
С карасями встреча.
…К шалашу брели впотьмах.
Грел нам душу пламень.
Живём в каменных домах,
А сердца – не камень.
Верность и ностальгия
Красуля
Резюме
Взгляни-ка на себя.
Шёл солдат как солдат,
Не особенно взрослый,
А тельник маловат,
Вот какой он был рослый.
Вдруг взметнулся разрыв,
Прогремела граната,
Тёмной тучей накрыв
Молодого солдата.
В ярко-огненный смерч
Вмиг солдат обратился,
Не почувствовав смерть,
Он домой воротился.
Машет чёрным крылом
Над родительской хатой,
Чёрный саван на нём,
И тельник полосатый.
Стоит учитель у доски
И мелом что-то пишет…
Бурлит в желудке от тоски,
Но класс другое слышит:
«Жил-был мыслитель Пифагор
И тем прославил время,
Что нам известна с давних пор
Вот эта теорема:
Про «пифагоровы штаны»
Так говорят в науке,
Что на все стороны равны…»
…Учитель свои брюки
Поддёрнул, уронив мелок,
И, правду вам поведать,
Стоял и думал весь урок:
«А как бы пообедать?»
20.12.2000.
Юра Бурмистров из города Омска,
Мой институтский кумир,
Помнишь кафе у плотинки в Свердловске,
Водку, пельмени, пломбир?
А на остатки стипендии кашка.
Лучших не сыщешь диет.
Новенький домик – наш кров на Манчажской,
Добрых хозяев привет.
На первом курсе – наш первый красавец,
Староста и футболист.
Сколько сразил недоступных красавиц
Вам не скажу: я – юрист.
Только подумать! Всё было в том веке,
В пятьдесят третьем году.
Прошелестело – как ласковый ветер
В майском вишнёвом саду.
Молодость сжата у памяти в горстке.
Сделать бы шаг к ней назад.
Ты под Москвой оказался, в Загорске–
Сергиев (ныне) Посад.
Письма из Риги и Львова, Кургана
Не принесли мне ответ.
Юрий Михайлович, двух стариканов,
Может, сведёт Интернет?
28.01.2004.
Отрывок из поэмы о Т.С. Мальцеве (1895 - 1994)
"Сказание о хлеборобе"
На дворе метёт позёмка,
Он встречает нас,
Не спеша, ведёт в светёлку,
Предлагает квас.
Улыбается лучисто.
Ясен добрый лик.
«Хорошо мне в хатке чистой,
Я – простой мужик».
Встал под книжными рядами,
Показал рукой:
«Чародеи перед вами,
Кто всегда со мной:
Ломоносов, Тимирязев,
Энгельгардт, Дидро…
Вьются мысли тонкой вязью
Хоть и мудрено.
…Опустил взор в половицы,
Сделал грустный вздох:
«Что там думают в столице?
Вразуми их Бог.
По пословице издревней –
Комом первый блин:
Между городом – деревней
Снова вбили клин.
…Что иной несёт с экрана,
Поминая мать –
Никогда такого срама
Лучше бы не знать!
На Руси не раз так было –
Власть сменяла власть.
Только нравственная сила
Не должна упасть!
…Стал с годами ближе к Богу.
Понял не вчера:
Загостился здесь, в дорогу
Подошла пора.
Я хочу на вольной воле
Родником потечь,
На любимом хлебном поле
Под земелькой лечь.
Раствориться на частицы
В плодородный слой,
Чтобы матушка-пшеница
Пела надо мной.
А ещё хочу я, дети,
Чтобы в новый век
Главным зёрнышком на свете
Был бы ЧЕЛОВЕК!»
…Покидали мы в потёмках
Мальцево – село.
Сыпал снег, мела позёмка,
А в душе – тепло.
11.08.1995 г.
Мальцево-Шадринск-Курган.
«Комсомолку» взяв, дивится
Внук мой, гордостью горя:
На челябинской странице –
Фотография моя.
Мне похвастаться охота,
Что на конкурсе взял приз
И послал в газету фото,
Где я – стройный кипарис.
Сжато мускулами тело –
Эталон мужской красы.
Руки сплёл, блестят на левой
Серебристые часы.
Говорю ему: «Победа» –
Со стипендий накопил.
Хоть не каждый день обедал,
Но в Свердловске их купил».
Внук не медлил ни минуты:
«Дед, уж если не был сыт,
Лучше бы купил компьютер,
Чем… какие-то часы».
Январь 2004.
Сидела Муха за столом.
Не за простым – судейским.
Блистала вовсе не умом,
А хитрым лицедейством.
То представляется Козой,
То – гордою Орлицей,
Стремясь, где хамством, где слезой;
Но – чтобы поживиться!
И так текли за годом год.
Да всё же Муха влипла,
Когда чужой слизала мёд,
Попалась и …погибла.
Тут распустила Муха звон:
Опровергая факты.
В Москву пустилась на поклон –
Де-юре и де-факто
Хапуге там не повезло.
Давно всё было ясно.
Доказано: творила зло,
Жужжание напрасно.
Мораль сей басни такова:
Учти любая Муха –
Верши законно все дела,
А то получишь в ухо!
27.11.2001.
С горки катился Ваня,
С саночек в снег упал.
Запричитала мама:
«Голову чуть не сломал».
Расхохотался малый:
«В небо взгляни: самолёт
След оставляет санный,
Буду и я – пилот.
Небо повыше горки.
Трусить – нехорошо», -
Снег отряхнул с шубёнки,
Снова на горку пошёл.
Мины лопались словно шарики,
У которых внутри водород.
По позиции «духи» шпарили,
Вот опять недолёт-перелёт.
«Вилка». Значит, до попадания
Жизнь измерена в ноль минут.
Бах! Качнулось от взрыва здание.
«Нет, нас черти не помянут!» –
Пошутил хрипловатым голосом,
Шевелюрой тряхнув, острослов.
«Побелели у многих волосы,
Не седею лишь я – Седов».
Но однажды из рва разрытого
Друга вытащил он без глаз,
Зверски кем-то в плену убитого…
Не до шуток на этот раз.
Как он мучился, как он сетовал –
Описать – не хватает слов.
Вот поэтому после этого
Стал седым рядовой Седов.
В Интернете наций братство.
Мир – семья одна,
Необъятное богатство,
Торжество ума.
Нам несут его страницы
Опыт праотцов,
Льют бальзам святой живицы
Юных мудрецов.
Это он особой связью
Породнил весь Свет.
Вьётся мысль изящной вязью
Через Интернет.
01.01.2004.
Неравнодушен к твоей красоте.
Дело не только во внешности –
В стойком терпении и доброте,
Прежней девичьей нежности.
Были взаимно доверчивы мы,
Не изводя себя муками.
Всё, что мной в юности взято взаймы,
Отдал детьми, да и внуками.
Жёг ли нас пламень в любовном бреду
Или морозец похрустывал,
Вместе всегда отводили беду
Верностью, чистыми чувствами.
Хоть шевелюра в снежинках седин,
Не опускаются плечи.
Верю: ещё впереди не один
Наш новогодний вечер.
Знаю, вослед за опавшей листвой
Мир не потонет в потёмках,
А возродится чудесной весной
В жизни счастливых потомков.
1999 г.
Казалось, Старый год не стар.
Декабрь шагал походкой твёрдой,
Однако Новый встал на старт,
Уже Две тысячи четвёртый.
Снегурочка и Дед Мороз
Примчатся к нам в нарядах ярких
И привезут огромный воз
Стихов и праздничных подарков.
Желаю творческих удач
И радостей по личной части!
Пусть годы дальше мчатся вскачь
Всех – с Новым годом, новым Счастьем!!!
29.12.2003.
Полудохлого дети со свалки
Притащили цыплёнка домой.
Петька ожил у нас в коммуналке,
Пять семей – и для всех как родной.
Спать мешал по утрам горлодранец,
Но прощал его каждый ворчун.
Вырос курицын сын – стал красавец.
Донжуан и заядлый драчун.
Полюбил его частный курятник,
А хозяин грозил топором:
«Моего петуха бьёт стервятник,
Ваш агрессор не кончит добром!»
И постигло нас общее горе –
Злую казнь учинил петуху,
Труп его прицепил на заборе,
Ухмыльнулся: «Варите уху».
Хоть не сыт был и старый и малый,
Осудили безумную месть:
«Мы же люди, а не каннибалы».
Птицу скорбно в саду закопали.
…Разве друга могли бы вы съесть?
17.12.2003.
Я мимо хожу здесь всё лето.
Запомнил их страшные лица
И надпись по низу портретов:
«Разыскивает милиция».
Их жжёт беспощадное солнце,
Дождь мочит, и ветер им свищет.
Желтеют их лики в оконцах.
Милиция ищет да ищет.
Найдут ли? Как скоро? Едва ли –
К концу уже движется лето.
Чтоб думали: двух отыскали,
Я взял и… украл два портрета.
Схватила женщина себя за мочку уха
«Серёжка золотая, где она?»
Запричитала, побледнев, старуха:
«Ограбили! Настали времена!»
Клянёт себя и целый свет: «Тетеря!
Стыда совсем не стало у людей».
Огромная для бабушки потеря:
Серёжка стоила ей трудовых рублей.
…Да! Велика теперь у денег сила,
Но главная забота впереди:
Потеряна великая Россия!
Задача молодых – её найти!!!
«Тойота» буксует в дорожной грязи,
В напряге железные жилы.
Коня подцепили за трос: «Вывози,
Тащи, сколько есть в тебе силы!»
В машине сил – сотни,
В кауром – одна,
Одна лошадиная сила.
Упёр в колее он копыта до дна,
Нажал на хомут, что сил было.
И вытянул! Очень доволен шофёр,
Похлопал по крупу Игреньки:
«Конь тощий, а в тыщу сил «конский мотор».
Есть порох ещё в деревеньке!»
Возница поддакнул: «Старик – здоровяк!
Жаль правят страной не кухарки.
Совсем заморили теперь молодняк.
Жиреют одни олигархи».
Водил сосед на пруд гусей,
Любуясь, пас их стаю,
И говорил всем: «Не свиней,
А птиц я уважаю».
Красавец был средь них вожак,
Надежда и опора.
Жаль, лето в Зауралье так
Всегда проходит скоро.
Не передать гусиный крик,
Предсмертное волненье –
Зарезал всех палач-старик.
…И в этом уваженье?
Что означает девственность природы?
Предвижу однозначный вывод –
О чистоте земной породы
В …дочеловеческий период!
Затёрты древние пейзажи
Безумством действий человека,
Покрылись даже горы сажей,
Дыра озонная – суть века.
Земля – загаженная свалка.
Скудеет милая сторонка,
Всё чаще хрипы катафалка,
Всё реже голосок ребёнка.
С просторов гибнущей Европы
Исчезла божья первозданность,
А люди – больше мизантропы,
Чем человеческая данность.
Накрыл вандалов чёрный полог
Веков серебряную проседь,
Глас вопиющего – эколог
О милости к Вселенной просит.
Наш современник – гнус с котомкой
Готовит в космосе обитель.
И будет в памяти потомков –
Всего земного разрушитель!
…Нет! Не дождётесь конца света!
Мне видится в родной глуши,
Что ДЕВСТВЕННОСТЬ ПРИРОДЫ – это
Не только лишь мечта поэта,
А – чистота людской души!
2000.
Курган прославился в стихах и прозе.
Какие знаменитости в нём жили!
Нарышкин, Кюхельбекер, Бригген, Розен…
Солоник – чуть не первый киллер в мире!
Сидит таджичка у базара
И с ней дрожащий мальчуган.
Асфальт давно не пышет жаром,
Косынка брошена к ногам.
Их молчаливое: «Подайте!»
Застыло под белками глаз.
…Шагайте, граждане, шагайте,
Бог милостивый, он подаст.
Рубль сердобольная старуха
Кладёт и слёзно моросит:
«О, Боже! Экая проруха!
Вот что творится на Руси!
Беда от силушки нечистой,
Всё задом наперёд пошло.
В Курган ссылали декабристов,
Ну, а таджиков-то за что?»
1998.
Не позабыт Афганистан
Тобой и в эти дни.
Навеки в памяти Баграм,
Огонь и дым брони.
Душман, что на заре залёг
И в лоб хлестал свинцом…
Ты – мой и маменькин сынок
В бою с ним стал бойцом.
Тебе везло. Ты уцелел,
А многих «шурави»
Нашёл безжалостный прицел
От Родины вдали.
Да, жизнь – не поле перейти,
Но и не так уж длинная,
А ты прошёл в своём пути
Уже и поле минное.
2000
Есть свиданье – зовётся личное.
И приехала тут одна,
Не какая-то там симпатичная –
А красивей красавиц – ЖЕНА!
Не толста, не топорщатся кости,
Всё-то в меру у ней "от и до".
Посмотрел конвоир на гостью:
В милом платьице, славном пальто.
Взглядом масляным поневоле
С ног облапил до головы:
"Не жилось мужику на воле,
Так зачем к нему ездите вы?
Много лет не увидит Кургана.
Что же вас привязало к нему?"
Гордо глянула на истукана:
"Не поймёте?" - "Никак не пойму!"
Повела соболиной бровью.
Усмехнулась: "Скажу, так и быть:
Не "заняться хочу с ним любовью",
А – любила и буду любить!!!"
2003.
В подъезде поселился пёс,
Совсем ещё щенок.
Откуда бог его принёс,
Никто сказать не мог.
Он по-хозяйски вёл себя
Хоть сам был из «бомжей».
С ним жили, как одна семья,
Все девять этажей.
И весь подъезд был поражён -
Спросите у ребят -
Привёл к себе одну из жён
И стал отцом щенят.
Но кто-то настрочил донос,
Прошло всего два дня,
Был арестован умный пёс
И вся его родня.
Так жалко! Не хватает слов!
Не позабыть вовек,
Как их тащил собаколов…
…А он ведь человек.
2ОО1.
Городищенский лес
В паутину завес
Нарядил сентябрь сосны, берёзы
Хвойным настом иду
И в осеннем бреду
Воскрешаются давние грёзы.
Здесь я не одинок,
Знаю каждый пенёк,
Тайны всех земляничных полянок.
У замшелой сосны
Вижу детские сны:
С мамой ищем грибы спозаранок.
Чья-то шляпка видна,
Наклонилась она,
Разгребая листву осторожно,
Звонко дятел стучит,
Мамин голос звучит…
Жаль, такое теперь невозможно!
Сколько лет её нет!
И кукушке в ответ
Я кричу: «Не гадай понапрасну!»
Не считай те года,
Навсегда, навсегда
Во мне жив её образ прекрасный!
Вижу ласковый взгляд,
Васильковый наряд
Незабудками в памяти тонет.
У сплетённых корней
Проползёт муравей,
И она его пальцем не тронет.
Помню, радостно ты
Принимала цветы,
От восторга, как ангел, светилась.
Тебе каждой весной
Рвал я ландыш лесной.
На меня, их жалея, сердилась.
Мой родной педагог!
Я старался, как мог,
Чтобы «двоек» поменьше случалось.
Одному из пяти
С тобой вместе пройти
53 весны мне досталось.
Городищенский лес,
Нет на свете чудес!
Только ты всё такой же зелёный.
Пусть потомки мои
Проведут свои дни
Под твоей нестареющей кроной.
2002 .
Светлой памяти первейшего
Хлебороба России, дважды Героя
Социалистического Труда
Терентия Семёновича Мальцева
Уходит ночь дремать за горизонт,
Рассвет сегодня сказочно красив.
Терентий Мальцев открывает фронт –
Пятьсот гектаров перед ним массив.
Непаханой земельки слой упруг,
Не поддаётся жёсткая стерня.
Экзамен держит безотвальный плуг –
Заветной мысли трудное дитя.
Не выдержал, сломался! Жгут траву.
И застилая пологом седым
Задумчивого неба синеву,
К первопроходцу устремился дым.
Ещё висел над степью сизый шёлк,
Запела перекованная сталь.
Возликовал Терентий: «Плуг пошёл!»
Ушла из васильковых глаз печаль.
На нём улыбка счастья расцвела:
Взаимностью ответило жнивьё.
Ещё бы! Ведь природа поняла:
Впервые люди поняли её.
Безумству пахаря настал последний час!
Как это раньше видеть не могли:
Отвальный плуг, вывёртывая пласт,
Снижал тем плодородие земли?!
Всяк на «седьмое небо» прыгнуть мог,
Когда в ту осень жито стали жать.
Дивясь, заговорили: «Мальцев – Бог!
Без пахоты стал зёрнышко сажать».
А он, отбросив восхвалённый зуд,
Работу продолжал над той же темой,
Которую в науке назовут
Открытием и мальцевской системой.
2002.
Запомни, Коля – внук:
Узнать не так-то просто
Простую из наук –
Стремительности роста.
Так быстро ты растёшь!
Как солнышко нам светишь.
Во взрослые придёшь
И даже не заметишь.
Запомни, внук, одно:
Что никуда не деться.
Так мало всем дано
Для счастья в виде ДЕТСТВА!
25.02.2001.