Я чувствую твое дыханье,
я знаю о тебе заранее,
я знаю по тебе все грозы,
дари мне каменные розы,
дари мне радости и сон,
я слышу очевидный стон,
я вижу каменную боль,
но я с тобой и Бог как толь.
как только станет у доски -
поймет, как сильно мы близки,
и Бог поймет, как мы близки,
как только станет у доски,
как только станет без тоски,
поймет, как сильно мы близки.
Вот и закончилось лето,
молча испытана вера,
не ожидая ответа,
знаешь, что все будет серым -
осень с ее пыльным плачем,
каша из снега и грязи.
Все не сложилось иначе
в длинном мятежном рассказе.
Все не сложилось иначе -
без одиночества, боли.
Не от любви сердце плачет -
не по себе от неволи.
Выдох, короткая фраза,
Вдох и предчувствие края,
не понимая ни разу,
снова душа не у рая.
Не понимая, за что же,
так и оставшись незрячей,
не восклицая: «О, Боже,
все не сложилось иначе».
Мы верим, но это не значит,
что мы постигаем Отца.
Все может быть вовсе иначе
с начала и вплоть до конца:
все может быть правдой и ложью,
сомненьем при свете, во мгле,
никем не замеченной дрожью
в прошедшем уже феврале,
глухим разделеньем на части
сказаний о зле и добре,
разлукой с нетронутым счастьем
в пришедшем уже сентябре,
смиреньем, протестной зарницей
над мачтой души – корабля,
строкой на забытой странице,
где тихо вращалась Земля.
Желанием страсти и мая,
ответом на вечный вопрос,
движеньем к далекому краю –
приюту из ветра и слез.
…Даже если мне кажется,
Пусть это будет со мной…
Ветер, который не старится,
Праведный вечер льняной.
Неги, раздолия полные,
Месяц на небе в бегах,
Темень со звездными волнами
У пустоты на руках.
Запах сирени и патоки,
В яблоках лошадь вдали,
Превозносящие радуги
На парусах корабли.
Линия вечности плавная
В дланях судьбы без конца.
Яблоня самая главная
У дорогого крыльца.
Поступь коня осторожная,
Крест на далеком холме,
Необычайно тревожное
Сердцебиенье в уме,
Скрывшее горечь молчание,
Вскрывший отчаянье грач.
Будто бы вскользь и нечаянно,
Ринувший вниз снегоплач.
Близкий утраченный - с палицей.
Память с прощенной виной.
…Даже если мне кажется,
Пусть остается со мной…
Любовь – безудержное слово,
и хочет написать его рука:
грехи? душа? распятие? ab ovo?
боязнь? болезнь? проклятие? тоска?
запрет? завет? заклание? зарница?
мольберт? мольба? смирение? алтарь?
восторг? волна? волнение? волчица?
соври? сорви? прими? уйми? ударь?
Любовь – безудержное слово,
и хочет написать его рука:
душа… грехи…. распятие… ab ovo...
твоя…с небес... непознана… близка…
Время катится и колотится
Каракатицею в колодце
Лоцман колется и смеется
Овцы щурясь глядят на солнце
В колыбели богов темно
Время просто веретено
Верить вредно. Повсюду - ночь
Я в рассвет прорубил окно
Влад Клен
Я знаю, что поздно, уже слишком поздно просить
тебя, чтобы ты этот мир никогда не оставил.
Но как бы хотелось сейчас небеса упросить
и Бога, чтоб он тебя старцем бессмертным представил.
И Бога, чтоб он тебя от темноты уберег,
от правды, от боли, от нас иногда непричастных.
Прости и поверь - на развилке двух вечных дорог
ты выберешь то бесконечное райское счастье.
Прости и поверь - все когда-то найдем плот, где ты
по-прежнему чтишь и читаешь те самые строки.
Безмолвны стоят куполов золотые кресты.
Как рана... Как рано уходят поэты - пророки.
«The rest is silence»
William Shakespeare
Уткнувшись глазами в свою пустоту,
хлебая большими глотками из чашки,
мы чуем, что ангел на том же посту,
гадает на нас по нетленной ромашке.
Любить не умеем, хоть тянет вовсю...
К добру или злу? Не понять без подсказки.
Мы прожили жизнь, но пока что не всю,
не веря уже в незабытые сказки.
Еще б кипятка – неохота вставать.
Запретен весь мир, кроме пропасти-дома.
Забравшийся пес без зубов под кровать
боится Вселенной в обличии грома.
Обняться бы с кем-то по принципу: «Брат!»,
схватившись за крепкую теплую руку!
И чтобы вернуть и вернуться обрат...
Вернули, вернулись...И снова – разлука.
Кусает и колет мохеровый плед,
к несчастью мы есть или, всё-таки, к счастью?
Но лучше не ждать и не слышать ответ,
а вовремя вспомнить о нужном причастии.
Уткнувшись глазами в свою пустоту,
дослушав пластинку волнующих терций,
мы видим, что ангел уснул на посту,
не зная о нас с неиграющим сердцем.
Плыл по речке кашалот,
взгромоздившийся на плот.
Буква «о» от удивления
рот раскрыла без стеснения
и вошла настолько в роль,
что теперь всегда, как ноль!
Букву «Н» нашел Незнайка
в слове «неуч» и «зазнайка»!
В букве «Н» три ровных палки,
точно веточки из парка.
Буквы ладненько учи
и награду получи:
«Будешь умным малышом –
это очень хорошо!»
Ни Минутки нет покоя:
«МаМа! МаМа, что такое
«Мыло», «Музыка» и «Мир»?
Приходил к нам Мойдодыр!»
Есть, Малютки, буква «М»,
интересна всеМ-всеМ-всеМ.
Как жаль, что не спешили отвечать
на вечные секундные вопросы:
«Ты любишь?», «Я люблю тебя?»... Ничья...
Ничьи и мы ... Чужие папиросы
всегда немного с привкусом вины....
Проблемы схожи, видимо, у многих...
Друг другу наши души не видны,
молчанье - главный признак одиноких.
Не с теми отвлекались, не на то...
Теперь бредем и в узких переулках
ныряем с головой в свое пальто,
таЯсь, жуя копеечную булку.
Утерли рот, глядим по сторонам -
стихи пошли, приглядываясь тоже:
Евтерпа зазывает в Божий храм:
поэтов чувства вытащив из ножен.
Едино мыслим : «Муза, хоть бы я
был избран среди рыцарей печальных!»
Поэзия – качельная скамья
для тех, кому больнее изначально.
Подбросит кверху и опустит ниц:
успеть бы рифму взять дрожащей дланью!
Паденье звезд и выпавших ресниц -
возможность загадать своё желанье:
«Да будет свет!»... А, значит, будет тьма...
Добро и зло – краеугольный камень:
Алхимия, сводящая с ума,
творящая всех нас, а позже - с нами...
Свободой пахнет дождь и горизонт...
Душа - в предсердьи замершая птица!
Упрячемся лишь временно под зонт,
но от судьбы никак не уклониться...
Не страшно, что придется умереть -
смертельно, что любимые невечны...
Где некому и некого согреть,
там длится жизнь безумно бесконечно!
Но нужно выжить, выжать из себя
трагические сладостные строки:
и эту смесь на небе пригубя,
поэтам отпускают их пороки.
Почему? Почему, Боже, боль велика?
Там, где «Имя» в графе - «ноль» выводит рука.
Среди прочих людей, - мир влечет, хоть зловещ,
а для горной реки мы - банальная вещь:
вроде щепок, травы... без дрожащей души…
Я промолвлю слова –на себе запиши,
потому что: «Люблю!», – как тату и тотем…
О любви говорю, исповедуясь тем…
Наша жизнь – не укор, а, скорее, - урок,
хоть внутри приговор и пожизненный срок,
не спеши понимать фразу «путь в никуда»,
ведь взошла Вифлеема с крылами звезда,
Посмотри! Видишь яркую Господа грань?
Смейся, плачь ,придыхай, только Бога не рань….
Снова с неба слеза, ночь стечет по окну,
прикасайся ко мне и душой отдохну…
Положи мне ладонь на спинной промеж плеч,
положу на алтарь и сознанье, и речь…
Точно смерть нечто значит, не ведаем что...
Потеряем друг друга, не зная за что…
Так давай, как в раю, посидим в тишине,
обещая увидеться в следующем сне,
том загадочном вещем сне небытия,
где возможен лишь ты, невозможна - лишь я
13.06.2009
Оглянуться бы, не оглянувшись…
И попасть бы туда на чуток!…
С прошлым, пришлыми днями столкнувшись,
целовать тебя снова в висок,
говорить, щебетать без умолку
иль молчать бы в глаза ни о чем,
в стоге сена нащупать иголку
и друг друга коснуться плечом,
раcсмотреть облака навесные,
прижимаясь к траве поплотней,
и ожить…доживу до зимы я,
если просто не думать о ней? -
не молиться о жизни и смерти,
не решаться, не мыслить, не ждать,
посредине чужой круговерти
сложной истиной Бога назвать…
Позабыть о мечтах и печалях,
променяв крест и вечность на час….
К праху прах, мы сгорели вначале,
чтобы небом стать здесь и сейчас!...
Напиши мне письмо, письмена,
пусть в них даже не будет ни слова,
только шепот, шептал семена, –
я понять, воспринять все готова.
Прижимаясь к сплошной темноте,
зажимая в ладонях край стула,
понимаю, что все мы не те…
И слеза покатилась, блеснула.
Как же выжить и как же уснуть?
Как принять безразличие мира?
Где-то есть первозданная суть...
Не внутри коммунальной квартиры...
Вновь звучит неуживчивый гром,
ливень землю берет под опеку...
Я – один из…обычный фантом
в виде страдной души человека.
Все-равно, что летящая пыль,
незаметная, может быть, Оку...
Станет небылью каждая быль…
Было, впрочем, и впредь одиноко…
Почти незнакомцу
Кому-то близкому из прошлого или будущего
Не ты, не я… Возможно, он или она
дойдут, пройдут когда-нибудь по краю
той плоскости, в которой есть Страна,
стена, струна, стенанье, рана Рая…
О чем же я ? Зачем же не молчу?
Кому же я ? По ком же так скучаю,
что ставлю неспокойную свечу,
ничьей души не чуя…и не чая…
Приди ко мне! Мне страшно выдыхать
последнее, последующее слово:
«П о к а!», «П р о щ а й!»... - не будет затихать,
пока мы к отпущенью не готовы…
Причастная к причастью тишина
очистит… (если честно, и поранит)…
И жизнь, и смерть в мечту вовлечена -
влечет, калечит, лечит, мечет, манит…
Отчаянно… Нечаянно учусь
не замечать, не прикасаться к боли…
Прощу себя и сразу же прощусь,
жалея не ни капельки, ни доли.
Мы ошиблись… не раз и не два…
Нас тянули то бесы, то люди…
Я раскаялась позже, едва
увидала горбы на верблюде:
понимая, что там весь запас,
все равно замерла от смущенья -
если мы не смогли, то за нас
кто- то просит у Бога прощенья…
Мир тесен, только люди не близки…
Никто тебя не ищет, не находит…
Натрешь лимонной корочкой виски,
и боль внутри немножечко проходит.
Закрывшись в кабинете на замок,
достанем бутерброд с остывшим хлебом:
забывшись, забываясь под шумок,
уставимся на ладанное небо!
Там - солнце, ангел, птицы, самолет!
Другая жизнь! Они - не друг без друга…
Здесь сердце бьется чаще, как об лед,
не вырвавшись из замкнутого круга…
Пора домой, где не погашен свет,
вода тихонько капает из крана…
О, Господи! Так нужен Твой совет:
«О, Господи, нам поздно или рано?»…
Поэзия- пожизненная связь
со смертным или смертью напрямую…
Как странно – никуда не торопясь!
Как страшно – не любя и не рифмуя!
Застыв, как стрелки сломанных часов…
Застав... Но жить себя заставив снова:
брели средь незнакомых голосов
и больше не промолвили ни слова.
Мы брошены...Сброшены с неба...
Заброшены...Словом, - одни...
Пока помышляем о требе,
короче становятся дни.
Зима...Значит, раньше темнеет.
Есть пара минут про запас -
прочтем перед сном об Энее,
а вспомнят ли боги о нас?
Кольцо обручальное – солнце
скатилось за контур Земли.
Гор колокол и колокольца -
в тени, тишину обрели.
А рядом - печальная нимфа
в обнимку с безликой тоской.
От музы (как музыку) рифму
кто ждет, тот утратил покой.
Приходят видения Босха:
то темных, то радужных сил.
И крылья вновь сцеплены воском,
чтоб Бог к небесам допустил!
Пожалуй, нет хуже молчанья
души – это кара из кар!
Ищи, находи окончанья,
Поэт, – и Сизиф, и Икар!
Другой человек… Однотипный сюжет:
разорваны петли мешавших манжет-
давление скачет и скачет…
От разного лечат, придем к одному…
Давай не молчать хоть в стихах посему,
да мы и не сможем иначе!
Поэзия - это канату сродни:
сорвался и кажутся вечностью дни
без музы…Признайся, тоскуешь?
Отосланы письма, молчанье в ответ…
В конце и туннеля, и пропасти свет,
столь явен, пока ты рифмуешь!
Уехал вновь цирк, но теперь - насовсем.
Ты стал непонятен, как странно, что всем!
Кто судьи? Обычные люди…
Не столь важен возраст, приходит финал,
когда принимаешь такой вот сигнал:
«Ни лучше, ни хуже не будет»...
Но прожита жизнь, без которой уже
не мыслишь себя и привыкший к душе,
всё ищешь, за что зацепиться…
А помнишь, когда-то смеялся взахлеб,
набив сотни шишек, не морщась, на лоб,
и думал: «Авось, пригодится!»?
Казалось, что будут еще впереди
и новые встречи, и «Ну,погоди!» -
мультфильм из советского детства…
Печаль подступает негаданно, вдруг,
и падает солнца остывшего круг,
и осень уже по соседству…
Проходят мечты, остается окно,
в котором господствует небо одно:
и в этом есть счастье, поверьте!
Плывут неземной красоты облака,
Небесные Силы, продлите слегка
наш путь к ожидаемой смерти!
не будет сил, ни времени, ни правды,
не будет грёз, ни веры, ни тоски,
и только самый одинокий ангел
пойдет за мной, за кончиком руки…
скользнёт в ладонь без страха и вопросов,
лишь будет тихо сгорбленно курить,
а на любовь не видно больше спроса,
и мне с тобой нельзя поговорить…
поглажу крылья чуть дрожащим пальцем,
гость заурчит довольный, словно кот,
я посажу согретого на пяльцы
и положу ему конфетку в рот,
вдруг отвернусь, нечаянно заплакав,
а он возьмёт, от жалости, умрёт,
и во дворе всё яростней собака!
я позову тебя? - наоборот...
и сыпались белые хлопья в ладошки,
и слиплись от счастья поверхности век,
и мысли смешались, смущаясь немножко,
и вдох показался продлённым навек,
и нос облепили чуднЫе снежинки,
и вспомнился так и невыпитый грог,
и сжались замёрзшие пальцы в ботинках,
и голос, пусть нехотя, всё же продрог,
и греться пустили в некрашенный домик,
и скрипнул под тяжестью выцветший пол,
и вдруг усмехнулся игрушечный гномик,
и кто-то за кем-то впервые побрёл,
и слыл самоваром заварочный чайник,
и небо подначивал лёгкий дымок,
и души друг друга коснулись нечаянно,
и ветер их шёпот не слушать не смог,
и не было жизни, как будто, и смерти,
и неразличимы: что вместе, что врозь,
и смысл ушел из людской круговерти,
и высшая правда пронзила насквозь,
и дрогнули тени, зрачки, занавеска,
и в окна ворвался обжёгший рассвет
и память проснулась болезненно, резко
и книга захлопнулась снов или вед,
и снова душа взаперти в тесном теле,
и вновь - одинока, одна наяву,
и мигом мечты разлететься успели,
и больше их не удержать на плаву,
и звезды расстались над старенькой дачей,
и мы возвращаемся в город из нег,
и будет всё прежним, но будет иначе,
и станет горчичным растоптанный снег
на хлеб души - варенье чувства,
на холст потерь - мазок искусства,
на плечи дня - накидку ночи,
на пульс весны - запястья прочих,
на окна сна - букет сознанья,
на стол мечты - письмо с признаньем,
на смех реки - кадр киноленты,
на подпись лет - секунд моменты,
на дно зимы - подстилку лета,
на тень цветов - раскаты света,
на нитку жизни - ушко блага,
на фон игры - азарт зигзага,
на руки чуда - контур мира,
на полку страха - высь Памира,
на праздник веры - хохот детства,
на «шум Тебя» - моё всё сердце!
Девятое мая… и девять гвоздик
в руке у бегущей девчушки,
и взгляд ветерана к ней тут же приник,
и рядом стоящей старушки.
Малышка - за дело: вручила букет,
добавив тихонько: «Спасибо!»...
И груза как не было прожитых лет,
их боль - ненапрасная, ибо:
всех тех, кто оставил в истории след,
чтоб дальше шагнули потомки,
вкус мирта вкушая и мирных побед …
Старушка раскроет котомку,
в растроганных чувствах от теплых гвоздик
протянет девчушке конфетку -
сойдутся ладошки столетий на миг…
Как жаль - лишь по праздникам, редко…
Ночь – наподобие колодца:
не видно очертаний дна,
как акробат на влажных кольцах,
опять спускается луна,
чтоб осветить душе дорогу
на самом деле – вверх, не ниц,
с рожденья мы стремимся к Богу
под масками невечных лиц,
но к жёсткой жизни привыкая,
не различаем Млечный путь,
потомки Каина и Кая,
покаемся когда-нибудь
и распахнем глаза для неба,
осознавая красоту…
не говори, что ты там не был,
не подводи мою черту
Все не те… всё не так… даже Солнце…
не смогли мы природу понять…
в клетки встроился радиостронций,
как мне душу из тела изъять?
чтобы не было метаморфозы,
чтоб не высохла, словно ковыль,
на окошке чернеют мимозы,
дует ветер...Чернобыль - о, быль...
распадаются атомы, семьи,
забывает героев молва,
хоть сшивали горящую Землю
чьи- то руки, и снова трава
в двадцать первом цветёт…
Вспышкой в мыслях –
Ликвидатор и смерти печать…
говорить в этот миг нету смысла –
лучше встать и слегка помолчать…
Старый молью пропитанный свитер
натянули до уровня глаз...
На столе - одиночества литр
в окруженье скучающих ваз...
Канарейка в незапертой клетке
всё упрямствует что-нибудь спеть...
За окном - оголённые ветки,
будто римская вздетая плеть...
Полуцелые тапочки словно
побеждённого путника флаг...
Тяжкий выдох шевелит условно
горку мокрых потёкших бумаг...
Тишина, как змеиное тело,
в форме жмущего душу кольца...
На плите молоко закипело
для почти неживого жильца...
сны про зеленое море,
утренник, первый звонок
не признавались, что вскоре
время нажмет на курок…
Солнце, Портфель, Уши зайца,
Истина слов «се ля ви»…
тело признают по пальцам,
душу - по вспышкам любви.
громче кричать нету сил,
тише молчать нету воли,
ты меня жить упросил,
но не убавилось боли,
чаще моргать нету слёз,
реже кивать нету слуха,
ты в мою бытность привнёс,
полноцветение духа,
душу отдать нету прав,
в тело вернуть нету правил,
ты, согласись, был неправ
в миг, когда Землю оставил.
Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Пора гасить фонарь
Наддверный...
Марина Цветаева. Февраль 1941.
Жизнь сидит за пустынным столом,
на душе - придавившее иго,
оставляя себя на потом,
мы лишаемся ценного мига.
раскладушка, цветок, мокрый пол,
на котором - следы в бесконечность…
видно кто-то недавно ушел,
потихоньку, в искомую вечность.
Звучанье высохшего сада
не попадает в камертон...
в надгробиях теснятся рядом
соцветия чужих имен,
томится в воздухе прохлада,
перед глазами - пелена...
с ушедшими проститься надо
и отпустить в объятья сна.
Ты прости: за безмолвную боль,
за протяжное время разлуки,
за чужую кричащую роль,
за дрожащие в сумерках руки,
за подчас наносные слова,
за отчасти слепые ошибки,
я живу, хоть уже нежива,
в уголках твоей грустной улыбки.
****
попытка спрятать мир внутри
или глаза среди планеты
не раскрывает код двери,
ведущей в бесконечность лета.
у всех людей мотив себя
первичен, словно въелся в кожу,
и умираем, не любя,
оставив боль на нас похожим.
****
напрасную печаль оставлю для дождя,
ночь вытянет из глаз осколки боли,
мы все уйдем, немного погодя,
почувствовав стремление на волю.
наверно, будет буря среди ржи,
сожмет колосья, поджидая стужу,
я не боюсь остаться без души,
все лучшее возьмет с собой наружу.
****
почему-то нет силы подняться
с мостовой, горизонты – чисты,
что-то теплое льется из пальцев
на смотрящие в небо листы.
невесомые признаки грусти
повстречают упрямый рассвет,
неожиданно как-то и пусто –
просто в теле души больше нет.
****
перебой, что касается сна,
недобор, что касается веры,
на глазах распустилась весна
в переулках кружащейся сферы.
перебор, что касается лжи,
недочет, что касается счастья,
за душой у стесненной души
помещается вечность. отчасти.
****
искусство – жить на карусели
земных беспамятных минут,
раскрыться для объятий ели,
изгнать из подсознанья суд,
заплакать или засмеяться
с любым прохожим в унисон,
и не бояться пробуждаться,
воспринимая жизнь как сон.
****
защитная реакция на боли
по-разному видна в глазах людей:
в зеленых – шум нескошенного поля,
в янтарных – хохот спелых желудей,
в небесных – цепкий взор далекой птицы,
в вечерних – тень неясной полутьмы -
мы ищем вероятность отстраниться
и выскользнуть из внутренней тюрьмы.